Atilde; Владимир Еремин, Дуня Венская, М, 2002 г. 1 page

В. ЕРЕМИН, Д. ВЕНСКАЯ

«БАТАКАКУМБА.РУ или ПОЛОСАТОЕ ЛЕТО»

повесть для подростков, их родителей,

а также всех тех, кто уже научился или еще не разучился читать

часть вторая

atilde; Владимир Еремин, Дуня Венская, М, 2002 г.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ,

о том, что справедливо поступает тот, кто пытается бить врага его же оружием…

Вечером вокруг вагончика браконьеров, неподалеку от места вырубки, тайно схоронилась и затаилась «великолепная» шестерка. Умело маскируясь на местности, она попарно рассредоточилась вокруг лагеря противника, - вот когда пригодились уроки Достоевского!

Впрочем, к сражению была готова только батакакумба, противная сторона о предстоящей схватке и не догадывалась, и по этой причине пока не появлялась: работа у браконьеров спорилась, и они решили задержаться на делянке дольше обычного.

Возбуждение, поначалу владевшее батакакумбой, сменилось озабоченностью и тревогой. Достоевский отпустил ребят с условием, что к отбою они непременно вернутся. По предложенной ему версии, шестерка отправилась в гости в Муромцево, к Илье, и отпущенное ей время стремительно истекало.

- Еще минут сорок, и надо сваливать, - бросив взгляд на светящийся циферблат часов, прошептала Джейн. – А то Достоевский хватится, помчится за нами в Муромцево, а нас там нет…

Леннон кивнул:

- Может, перенесем на завтра?

Джейн неохотно пожала плечами. Разбившиеся парами Лешка и Саша, Илья и Асисяй сейчас говорили том же самом. Откладывать никому не хотелось. События развивались стремительно, и любое промедление работало против батакакумбы – а значит, и против Огонь-горы…

И в это мгновение послышалось уханье совы – то подавал знак сидящий на скале над лагерем браконьеров Илья – и следом за ним – надсадный звук двигателя приближающегося грузовика.

- Едут! – прошептал Лешка, поднимая камеру…

Ждать оставалось недолго. Минут через двадцать семерка браконьеров уже сидела у вагончика за дощатым, грубо сколоченным столом, готовясь приступить к нехитрому ужину. Миг решительной схватки неумолимо близился. Эффект внезапности – вот чем были сильны атакующие…

Не чуя нависшей над ними опасности, работяги что-то деловито обсуждали. Потом бельмастый разлил по стаканам остатки ритуальной - без нее не обходилась ни одна браконьерская трапеза - бутылки водки, и со словами: «Ну, по последней!» потащил, было, стакан ко рту, но тут случилось то, что он всю оставшуюся жизнь вспоминал с содроганием: что-то просвистело в воздухе, и у самых его губ стакан неожиданно вдребезги разлетелся.

Сидящие за столом и сам потерпевший замерли, пораженные этим невиданным доселе явлением природы. Бельмастый оторопело рассматривал зажатый в руке обломок стекла.

Вряд ли он был бы так потрясен, если бы увидел, как где-то совсем рядом, в кустах, Илья, опустив рогатку, взглянул на лежащего рядом Асисяя, и тот молча показал другу большой палец: класс!

Да, это и в самом деле был высочайший класс. Предки Ильи столетиями совершенствовались в искусстве владения пращой – именно так в старину называлось то, что нынче мы именуем рогаткой, - и вот теперь муромцевский мальчуган доказал, что их опыт не пропал даром. Ах, какая это была рогатка! Слаженная не только в высшей степени добротно, но и красиво, она была просто загляденьем. Эту рогатку придумал и смастерил сам Илья. Он долго подбирал нужной величины, крепости и упругости сучок, тщательно ее обрабатывал и шлифовал. Потом искал резинку, которая была бы одновременно и крепкой и эластичной, и обеспечивала силу орудия. Поскольку рогатка имеет форму буквы «У», Илья ласково называл ее «узи»…

Ухмыляясь, Леннон ткнул товарища в бок: во вражеском стане, - а это и входило в планы батакакумбы, - возникло замешательство: браконьеры вскочили, огляделись, прислушались. Однако тихо и безмятежно все было вокруг: покачивались вершины реликтовых сосен, пели птицы, звенели цикады…

Работяги вернулись к столу. Водки больше не было. Пришлось по честному делиться, и они наполнили стакан обездоленного предводителя содержимым своих собственных. Перед тем, как выпить, переглянулись, - и вдруг, не доверяя, окружавшей их тишине и благости, снова вскочили, заглянули в ближайшие кусты – никого… Сгрудившись снова вокруг стола, медленно начали поднимать стаканы… И тут стакан снова взорвался! Но на этот раз уже не у бельмастого в руках, а у его напарника - длинноволосого, в жеваной фетровой шляпе!

В кустах Асисяй показал довольному Илье два больших пальца.

И что тут случилось с браконьерами! Один из них что-то хрипло выкрикнул, указывая на кусты, где прятались ребята, и, вскочив из-за стола, бригада ринулась в их сторону. И сквернейшим образом кончилось бы дело для юных смельчаков, если бы в следующее мгновение не произошло нечто куда более удивительное, чем взрывающиеся у самого рта стаканы.

А случилось вот что: прочертив в полумраке огненную дугу, в вагончик воткнулась… горящая стрела! Несомненно, смочена она была каким-то горючим составом, и стена вагончика в этом месте мгновенно занялась, вспыхнула огнем.

На пригорке, в зарослях кустарника, Джейн опустила на лук новую стрелу, Леннон чиркнул спичкой о коробок, поджег острие, Джейн натянула тетиву и пустила стрелу. Маленькая амазонка – а именно так в древности назывались женщины-воины, - проследила, как она, вновь оставив ослепительно яркий след, став еще одним источником пожара, вонзилась в стену вагончика…

Ах, если бы видели все это Достоевский и инструктор по стрельбе из лука! Уж конечно, не одобрив подобного способа борьбы с браконьерством, они признали бы, тем не менее, что время на своих питомцев потратили не впустую…

Мужики, сбросив с себя брезентовые куртки, суетливо сбивали ими огонь. Разгневанный бельмастый в бешенстве вертел головой, вглядываясь в окончательно сгустившуюся тем временем тьму и тщетно пытаясь отыскать в этой тьме таинственных и неуловимых злоумышленников.

Но там, где только что находилась батакакумба, было пустынно – их уже и след простыл…

Глава браконьеров выругался, сплюнул. Он был вне себя. Тертый калач, перепробовавший десятки профессий и сотни раз бывавший в самых разных передрягах, на этот раз он отказывался что-либо понимать. А давно замечено - ничто не внушает такого страха, как непонятное. Было ясно одно: кто-то пытается вставить им палки в колеса. Кто? Зачем? Чего добивается этот загадочный кто-то? И что у него в арсенале за оружие такое, от которого взрываются стаканы? И почему, черт побери, в век высокоразвитого огнестрельного оружия нужно пулять горящими стрелами?! Не индейцы же вышли с ними на тропу войны? Откуда, мать честная, здесь индейцы?!.

Вопросов было множество, а ответов – ни одного. Между тем была потеряна масса рабочего времени и, что самое неприятное, уверенность в собственной безопасности.

И тогда бельмастый решил не терзать себя излишними сомнениями. Скорее всего, они стали жертвами неизвестных, но праздных хулиганов, решил он. У этих новых русских нынче крыша совсем поехала. Развлекаются, как хотят. Крокодилов, удавов заводят. Недавно у одного, говорят, анаконда сбежала – до сих пор ищут… Теперь им приспичило в индейцев сыграть. Ну, что ж, пусть играют. Надо начальству доложить – пусть разбираются…

Главный браконьер распорядился выезжать, и через несколько минут их грузовик уже тащился к делянке, натужно чихая, кашляя и дергаясь, - у него явно было что-то не в порядке с мотором.

Едва дотянув до места, машина в последний раз дернулась и заглохла. Бельмастый выругался, вылез из кабины, открыл капот и принялся ковыряться в двигателе. Остальные выгрузили из автомобиля бензопилы. Отсвечивая фонарями и готовясь приступить к работе, мужики расходились по делянке.

В темноте перед ними сновали едва различимые в темноте тени, которые что-то расставляли на пути следования браконьеров. И это что-то поблескивало в свете луны…

Первой жертвой стал рыжебородый. Он шел, направив прямо перед собой свет фонаря – и вдруг обомлел: словно диковинный гриб без шляпки, перед ним стояла… бутылка водки. Бородач встряхнул головой, но это не помогло - наваждение не проходило. Тогда он нагнулся, схватил драгоценную находку, наскоро рассмотрел этикетку, быстро отвинтил пробку, сделал осторожный глоток… и вслед за этим отхлебнул уже основательно. Вот это подарок судьбы! Рыжебородый тревожно оглянулся. Подарок этот предназначался ему, но никак не всем остальным членам бригады. В принципе, тут одному-то пить - всего ничего. А если разделить на всех – просто издевательство! Кстати, а еще одной такой же тут не найдется?..

Бородач не видел, как вслед за ним точно на такие же бутылки набрели и остальные браконьеры: плюгавенький, а там и остальные – ушастый, пузан, длинноволосый и лысый. Их реакцию даже неинтересно описывать, - исключительно по той причине, что у всех она оказалась на удивление одинаковой – понюхать, отхлебнуть и засунуть в карман – но только не делиться с товарищами. Но самое главное – попытаться найти еще!

- Эй, вы че там, грибы, что ль, ищете? – удивился бельмастый, закончив возню с машиной и поспешая за своей бригадой. – Давайте работать, и так вон, сколько времени потеряли… Совсем темно уже!

И увидел, как плюгавенький, вытирая ладонью рот, что-то поспешно прячет в кармане куртки.

- Че это там у тебя? А ну, покажь…

В свете фонаря блеснуло стекло…

Психологический расчет тех, кто задумывал всю эту операцию, оказался верным. Через короткое время изрядно опустошенные бутылки стояли на свежеспиленном пне. А бригада была, как говорится, чуть тепленькой…

- Что за хрень? – косноязычно удивлялся плюгавенький. – Кто тут водяру по траве растерял? Может, как рассаду, высадил, - хихикнул он, - думал – еще вырастет?

- Да, точняк, новорусы на пикник выезжали, - предположил пузан, - не осилили и бросили… Или игру какую удумали?

- Или какой-нибудь водила цельную партию ее, родимой, вез и решил притырить, - высказался длинноволосый, отвешивая воображаемому водиле земной поклон. – Большое ему за это человеческое мерси…

- Ну, кто бы это ни был, - икая, подвел черту предводитель, - а вредный продукт уже полностью уничтожен и опасности для общества не представляет…

Бригада дружно заржала.

- Ну, на ход ноги – и за работу! – бельмастый пошатнулся, отхлебнул из горлышка и передал бутылку по кругу.

Мужики по очереди со смаком прикладывались, не смущаясь отсутствием закуски.

- Эй, а где инструменты? – отойдя в темноту, вдруг встревожился бельмастый. – Бензопилы где? Ведь только что тут были…

Бензопилы в самом деле отсутствовали. Артель, переглядываясь, пьяно хлопала глазами.

- Значит, так, - начал было предводитель…

И в этот момент сверху что-то загрохотало, браконьеры задрали головы. Огромный камень, подпрыгивая и увлекая за собой множество камней поменьше, с грохотом летел вниз по склону. Едва артельщики с криками успели отбежать, как камень прогрохотал мимо, а следом за ним летели другие – еще и еще…

Вверху, на склоне горы, оставаясь незамеченными, Асисяй, Илья, Лешка и Леннон, пользуясь толстенными палками, как рычагами, приподнимали, готовя к спуску, новые каменюки.

- Сель, что ли? – бормотал бельмастый. – Так его тут отродясь не бывало… Но ведь и наводнений в Германии – тоже! Че деется-то! Мстит природа человеку…

Браконьеры, увертываясь от камнепада, спешно покидали делянку, с пьяными воплями продираясь через кусты к грузовику.

Их крики еще некоторое время оглашали окрестности. Потом послышался звук заводимого двигателя, грузовик сорвался с места и, петляя криво вырулил на дорогу.

За поворотом машину уже поджидал Муромец. Он поднял рогатку и, один за другим, пустил подряд два камня. С оглушительным звоном вдребезги разлетелись фары грузовика. Потеряв ориентацию, он, в совершеннейшей темноте, то и дело наезжая на камни и лишь каким-то чудом не переворачиваясь, стремительно покатил вниз по склону…

Шестерка на горе хохотала и улюлюкала вслед отступающему врагу.

- Мы их сделали! – кричала Джейн. – Ва-а-ау! Сделали!

- Ну, санитары леса, - вторил ей Лешка. – Ура!

- Мы буквально эти… «Роллинг стоунз», - хихикал Леннон. - «Падающие камни»!

- Ура!!

- Сматываемся, а то эти уроды могут вернуться, - сказал Муромец.

- Штаны сменят и вернутся, – хохотнул Асисяй. – А бензопилы куда? В костер?

- Инструмент-то чем виноват? – здраво рассудил Муромец.

- Бензопилы конфискуем, - объявил Лешка. – Спрячем подальше…

С вершины горы, где находилась шестерка, был виден мчащийся прочь грузовик.

- Теперь они сюда не скоро сунутся, - рассмеялся Асисяй.

- Скоро, - покачал головой Лешка. – Скорее, чем ты думаешь. Но время мы все-таки выиграли…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ,

о говорящем шкафе, дружбе Клона с браконьерами и тучах, которые сгущаются над батакакумбой.

Утром следующего дня «великолепная шестерка», лежа раскрытым веером, голова к голове, загорала на берегу озера.

- Сегодня, сразу после отбоя, - на том же месте, - объявил Лешка. – Концерт «Роллинг стоунз» придется повторить…

- Думаешь, опять лесорубы притащатся? – спросил Асисяй.

- Сто пудов, - сказал Муромец. – Они люди маленькие – им скажут, они и придут.

- Хорошо бы что-то новенькое придумать, - задумчиво произнесла Саша. – Камней они могут уже и не забояться…

- Придем, на месте сориентируемся, - сказал Лешка. – Луки надо взять. И керосин…

- Главное, из лагеря свалить по-тихому, - поднял палец умудренный опытом кладоискателя Асисяй. – А то… если Ясный Перец узнает, нам всем мало не покажется…

- Это точно, - кивнул Леннон. – Приговорит нас вождь…

- Интересно, зачем ему вообще этот лагерь? – спросила Саша. - Для головной боли? Может, его из армии за что-то уволили? То есть, разжаловали?

- Спроси Муромца, - посоветовал Асисяй. – Он все про своего земляка знает…

- Ну, не то, что бы все, - уклончиво ответил Илья.

- Нет, а все-таки? – настояла Джейн. – Давай, колись…

- Ну, его в Чечне ранило, - неохотно поведал Илья. – Привезли в Москву, в госпиталь. Врачи хотели ему отрезать ногу. Когда жене про это сказали, она его бросила…

- Как? – удивилась Саша.

- Так. Просто перестала к нему ходить. Ну, а потом ногу – раз! – и спасли. Вот… А когда жена узнала, что он на двух ногах, она опять к нему прибежала. Только он ее прогнал…

- И правильно сделал, - жестко сказала Джейн.

- А дети у них были? – спросил Леннон.

- Нет…

- Не вижу связи – лагерь и жена, - пожал плечами Асисяй.

- Ты что, тупой? – удивилась Саша. – Раньше у него детей не было, а теперь вон – целых двести…

Увлеченная разговором батакакумба не замечала, что была объектом самого пристального внимания. С палубы уютно покачивающегося невдалеке от пляжа белого катера на шестерку были наведены окуляры бинокля, и смотрел в них не кто иной, как их заклятый друг – пират, предводитель браконьеров. Он был взлохмачен и после вчерашнего имел весьма помятый вид.

- Ну, как тебе тут, Витек? – отхлебывая из бутылки пиво, спрашивал вальяжно откинувшийся в кожаном кресле огромного роста человек, похожий на шкаф. – Схоронился, что надо. Менты, поди, с ног сбились. Оттягиваешься, значить?

Вместо «значит» он говорил: «значить».

Напротив него за откидным столиком, покрытым разнообразной снедью, сидел неизвестно каким образом здесь оказавшийся Виктор Сергеевич Постников.

- Да какое там – схоронился! – Клон отправил в рот крупную виноградину. – Засветился! Бугор местный, понимаешь, меня жрет.

- Начальник лагеря? Чего так?

- Да пересеклись мы с ним уже однажды. На узкой дорожке…

- В Чечне, что ли?

- Ну… Достал до печени! Недаром его пацанва зовет – Достоевский!

- А у него на тебя какая-нибудь конкретика есть?

- Откуда! – махнул рукой Клон. – Слышал звон…

- Если что, ты скажи, - предложил Шкаф. – Настучим ему по репе…

- Да пока не надо, сам разберусь…

- Вот! – воскликнул предводитель, разглядывая увеличенную оптикой «великолепную» шестерку. – Вот они, гаденыши… Они самые!

Шкаф забрал у него бинокль, протянул Клону. Бельмастый сглотнул слюну и устремил горящие глаза на пиво, Шкаф милостиво протянул ему бутылку.

- На, глотни, - хохотнул он. – С водярой эти мелкие неслабо придумали!

- Ага, - прохрипел предводитель. – Повторить бы…

После чего судорожно припал к бутылке и, не отрываясь, осушил ее до дна.

- Предки у них кто? – повернулся к Клону Шкаф. – У этих лолиток?

- У стриженой – инженер, у другой – архитектор, или что-то типа того, - опуская бинокль, ответил Клон. – Деревенский у них только один – вон тот, белый гриб в кепке…

- Пойти им, уши вырвать, - пробормотал бельмастый.

- Дубина! – осадил его Шкаф. – Тут надо втихаря, а то ихние архитекторы такую волну погонят… Где пилы?

- У них где-то… Отдадут, куда денутся!

- Значить, надо брать с поличным!

Поймав взгляд предводителя, Клон протянул ему свою бутылку, и пират со стоном к ней припал…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,

о том, что маленькая девочка иногда бывает сильнее трех бульдозеров.

С наступлением темноты на делянке появился знакомый грузовик. Работяги выгрузились и, не выказывая никаких признаков тревоги, принялись обрубать топорами сучья уже поваленных деревьев.

Шестерка и на этот раз расположилась в спасительных кустах. Лешка вел репортажную съемку.

- «Я всегда с собой беру видеокамеру», - мурлыкал он себе под нос, прищурившись в видоискатель так, словно собирался выстрелить. – Ага! Пилить-то нечем!

Илья приложил ко рту сложенную ладонь и ухнул совой. Браконьеры сделали вид, что ничего не заметили и продолжали работать. Не в пример вчерашнему, они были трезвы, сосредоточены и деловиты.

Внезапно раздался гул. Он был разительно схож с тем, что ребята в ночь поиска клада слышали под землей. Джейн и Асисяй переглянулись. Да, несомненно, этот гул был им знаком!

И вслед за гулом явился и его источник: слепя фарами, из темноты зловеще двигались три огромных бульдозера. Похожие на доисторических животных, они, словно бритва, снимали верхний слой почвы, таранили сосны, и те с оглушительным треском и стоном падали, падали. падали…

Каждое из этих деревьев было раза в два старше тех, кто сидел сейчас за штурвалами машин. Раз сто, раскачивая своими раскидистыми кронами, живые и гордые, были они молчаливыми свидетелями и участниками смены времен года, раз сто приходили сюда весны, зимы, осени и жаркие лета.

И вот теперь наползли пропахшие вонючей соляркой железные уроды и принялись их убивать… Это было похоже на страшный сон, но сном, к несчастью, не было…

Оцепенев, смотрели на эту картину Муромец и Леннон. Испуганно отступали перед ревущими машинами Джейн и Асисяй. Саша, лежа в траве, плакала навзрыд. И только Лешка, прикусив губу, упрямо продолжал снимать…

Перед глазами Саши вдруг возник лесник Григорий Матвеевич, - стиснутые зубы, мрачная складка между насупленных бровей, - словно послышалось его угрюмое: «Ничего не поделаешь!» И следом за ним увидела она свою сестренку, на больничной кровати, и услышала голос врача: «Что вы хотите, в стране такая жуткая экология… Природа растерзана… Откуда взяться здоровым детям?!»

Ничего не поделаешь?! Ну, нет! Как бы не так!

Саша вскочила, вытерла слезы – и двинулась навстречу окутанному выхлопными газами, лязгающему чудищу. Она шагала, преграждая ему дорогу, как в танковой атаке на фронте – стойкий маленький солдатик…

Бульдозер надвигался, не сбавляя скорости. Похоже, он и не собирался ни тормозить, ни сворачивать. Тот, кто сидел в его металлическом чреве, не сомневался в том, что девочка испугается и сама повернет назад. Но она упрямо шла, шла, преодолевая страх, расправив плечи и высоко подняв голову. Губы ее что-то шептали, а по щекам текли слезы.

- Саша! – отбросив камеру, что было сил, отчаянно закричал Лешка. – Сашка-а-а!!

Но девочка не оборачивалась, словно не слышала.

И тогда Лешка вскочил - и бросился следом. Догнав Сашу, он схватил ее за руку и пошел рядом. Теперь их было двое, и гора вонючего железа резко сбавила ход и, было, остановилась, но в следующее мгновение, словно устыдившись собственной слабости, снова двинулась вперед.

Теперь металлического монстра и детей разделяло пространство всего в несколько метров, и казалось: еще мгновение – и бездушная махина сметет, раздавит, уничтожит маленьких людей. И в этот решающий миг Саша вдруг опустилась и села в траву. И рядом с ней уселся Лешка…

И железная гора, рыча и дыша дизельным смрадом, остановилась.

И тут Лешка и Саша услышали «ура».

- Ура! – кричали их товарищи. – Ур-р-раа!!

Выбежав из укрытий, они мчались к двум еще продолжающим движение бульдозерам. Подбежав к ним вплотную, они тоже бросились перед ними в траву, преграждая чудищам путь: Джейн и Леннон – под один, Муромец и Асисяй – под другой…

Нашествие было остановлено.

Однако в следующее мгновение за кустами вспыхнули автомобильные фары, и к лежащим направились рослые парни. Они похватали ребят и, как котят, побросали их в «джипы».

- Ну, Александры Матроскины, - крикнул один из них, - а теперь поехали медали получать!

- Где бензопилы? – встряхивая Лешку, допытывался Шкаф. – Куда дели, щенки?

Лешка молча сложил из пальцев фигу и ткнул ее в нос вопрошающему. За что тут же получил по лбу щелбан – не столько болезненный, сколько обидный…

Через полчаса у ворот мирно спящего лагеря, в холодном свете ксеноновых фар «джипов», под светящейся надписью «Полоса препятствий» и суровым взглядом Достоевского понуро стояла «великолепная шестерка».

- Вот, значить, - снисходительно говорил Шкаф, - ваши детки, в целости и сохранности… получите и распишитесь! На первый раз, как говорится, прощается, но если они еще раз на делянке появятся и начнут хулиганить – пеняйте на себя…

- А вы, собственно, кто? – сдвинув брови, сухо осведомился Достоевский.

- Я представляю фирму «Маротекс», - ответил Шкаф.

- «Бре-кекекс», - передразнил Лешка.

- Еще вопросы есть? – не обращая внимания на дразнилку, осведомился Шкаф. – Ваши э-э-э… воспитанники у нас бензопилы украли, так что нужно принимать серьезные меры.

«Украли» он произнес с нажимом.

- Ваши документы, пожалуйста…

Шкаф пожал плечами, полез в карман.

- Прошу…

Достоевский внимательно рассмотрел удостоверение.

- Ну, допустим… А лицензия на вырубку леса у вас имеется?

- А как же! Но в данный момент с собой не захватил. А вас, уважаемый, это каким боком? Вы ведь даже не рыбнадзор!

Достоевский вернул ему удостоверение.

- Как связаться с руководством вашей фирмы?

- А зачем вам? Вы бы лучше своими воспитанниками интересовались, - в глазах Шкафа блеснули насмешливые огоньки. – Где ваши мальчики и девочки ночами шляются и чем, я извиняюсь, занимаются…

- Разберемся… Так как насчет телефончика вашего начальства?

- Никак, - развел руками Шкаф. – Тоже, значить, не захватил…

- Понятно, - усмехнулся Достоевский. – Так я и думал…

- За имуществом наш представитель заедет завтра, так что будьте любезны и наше вам! И, пожалуйста, без фокусов, иначе, помимо материального ущерба, будете еще и простои возмещать. Всего вам доброго, - неожиданно с интонацией Доренко добавил Шкаф.

И издевательски усмехнулся…

- Покидать пределы лагеря без моего разрешения категорически запрещается, - сердито произнес Достоевский, когда вражеские джипы отъехали. - А ночью – и подавно. Вы что, забыли?

Ребята молчали. Как говорится, крыть было нечем.

- То вы, понимаешь, клады по ночам ищете, то с браконьерами воюете! Значит, так: еще одна самовольная отлучка, пусть даже днем – и без разговоров марш домой, в город. Ясно?!

- Они реликтовый лес уничтожают! – подняла голову Саша. – И Огонь-гору хотят на щебенку пустить! А мы, как мартышки, на лианах висим…

- Хотите спасти лес, - флаг вам в руки! – рявкнул Достоевский. – Только к чему этот ложный героизм? К чему эта жэковская самодеятельность, казаки-разбойники и камнепады? Зачем ломиться в открытую дверь? Есть закон…

- Закон, - с горечью повторил Лешка. – Они вон лесника побили, чуть дом ему не спалили, а милиция – что? Ноль внимания… Потому что куплена!

- Это еще надо доказать. Значит, надо подниматься выше. Обратиться, я не знаю, в экологическую комиссию при губернаторе! Приедут люди, которые за это получают зарплату, и во всем разберутся…

- Откуда мы знали? – вздохнула Джейн.

- А надо было перво-наперво ко мне придти и все рассказать, мы бы вместе что-нибудь и скумекали. Каждое доброе дело надо сначала обмозговать, чтобы вреда не вышло…

- Они жулики, - сказал Леннон.

- Ясный перец, жулики, - воскликнул Олег Иванович. – Но каждый должен заниматься своим делом! Вы – отдыхать и развиваться. А я – вас… отдыхать и развивать!

Но ни на отдых, ни на что иное времени у ребят не оказалось - вскоре «великолепная» шестерка в полном своем составе была вызвана для дальнейшего разбирательства в домик Достоевского.

В кабинете начальника лагеря на телеэкране бульдозеры опять валили, крушили деревья, - Олег Иваныч просматривал снятое Лешкой нашествие железных монстров: хрупкая фигурка Саши опять отважно шагала вперед и ложилась в траву, преграждая путь чудищу…

- Фирма «Маротекс»! – кричал в трубку Достоевский. – Да!.. Чуть моих ребятишек своими бульдозерами не передавили… Что значит – не может быть? У нас доказательства есть! Мои-то все на видеокамеру сняли, так что не отопрутся… Да!.. Так есть у них лицензия или нет?.. Ага… Ну, я так и думал… Спасибо! Хорошо… Мы тут проследим… Буду держать вас в курсе! Да! Ясный перец!.. Всего доброго!

Достоевский положил трубку, оглядел понуро стоящую батакакумбу.

- Ну, что? Лицензии на работу в заповеднике у них, конечно нет. Значит, они действуют на свой страх и риск, и какой-то чиновник их поддерживает. Скорей всего, очень крутой. В общем, пообещали разобраться. Кстати, где их пилы? Их нужно срочно вернуть!

- Ура!! – закричали ребята.

- Значит, гора спасена? – спросила Джейн.

- Будем надеяться, - уклончиво ответил Олег Иванович.

- И тех, кто лес рубил, накажут?

- Ну, насчет них не знаю, - сказал Достоевский, - а вот вас я точно накажу… Справедливость – это такая штука, которая начинается с себя… вы уж, друзья, не обижайтесь!

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ,

в которой в игру вступает Джеймс Бонд.

Наказанная «шестерка» на кухне занималась чисткой овощей.

Асисяй и Леннон в очках для плавания чистили слезоточивый лук, Муромец, Джейн и Лешка – картошку. Саша, склонившись над кухонным столом, писала.

- «…исходя из вышеизложенного…» - диктовал Лешка, сверяясь с какой-то бумагой.

Саша нахмурила лоб, озадаченно пожевала губами.

- Вышеизложенного – вместе или отдельно?

- Вместе, - сказал Леннон.

- Отдельно, - возразила Джейн.

- У Достоевского отдельно, - пожал плечами Лешка.

- Лучше напишу: «из изложенного выше…» Можно?

- Один черт, - всхлипнув и утерев слезу, сказал Асисяй, берясь за следующую луковицу.

- «…просим вас прислать специальную комиссию, - продолжал диктовку Лешка, - для расследования обстоятельств дела о незаконной вырубке реликтового леса…»

Саша писала, от усердия высунув язык. На лбу у нее от напряжения выступила испарина.

- РЕликтового или рИликтового? – остановившись, опять озадачилась она.

- Ри, - сказала Джейн.

- Ре, - поправил Леннон.

- У Достоевского – ри… - пожал плечами Лешка.

- Уфф, - вытерла пот Саша. – Лучше бы я картошку чистила…

- А не надо хороший почерк иметь, - сказал Асисяй, поправляя запотевшие очки и вытирая грязной рукой лоб. – Жила бы себе, как белые люди…

А в это же самое время на баскетбольной площадке шло сражение. Тормоз, обойдя трех противников, лихо провел мяч под корзину и, подпрыгнув, бросил в сетку.

- Опоньки!

Зрители радостно завопили, зааплодировали.

- Жба-а-ан! – закричала Винни. – Вот он, русский баскет!!

Как и множество людей, неспособных заниматься спортом, она было отчаянной болельщицей.

- Давай, Тормоз! – вторила подруге Фифа. – Центровой крендель!

К площадке подошел Клон, поманил Тормоза пальцем, тот, не мешкая, подбежал.

- Там, на кухне, казаки пишут письмо турецкому султану, - склонясь к уху мальчика, шепнул Клон. – Пойди, разнюхай, о чем базар… только тихо! И вот еще что – у этого, с камерой, есть кассета, про то, как лес рубят и щепки летят…

- Ну…

- А надо, чтобы ее у него не было. Понял?

- А че тут не понять? – пожал плечами Тормоз и уточнил:

- Это разведывательное задание?

- Именно, - со значительной миной подтвердил Клон.

Тормоз помялся, на его лице отразилась нерешительность.

- Виктор Сергеевич, а вы думаете, Достоевский их тоже запутал? Ну, в смысле, наркоты?

- Не исключено.

- Так давайте я это дело с ними перетру, они мне поверят.

- А что тебя ломает? Типа, против своих идти?

Тормоз молча вздохнул. Смысл его сомнений был определен правильно, - подслушивать и подглядывать за товарищами ему уже порядком надоело.