Пассионарный надлом в Англии

Несколько позже, чем в остальных странах, начался пассионарный надлом в Англии. Объяснить такое запаздывание просто: Британские острова лежали за пределами полосы, по которой прошел «толчок» IX в. Англия получила, так сказать, пассионарность импортную: сначала на остров пришли норвежские и датские викинги, которые захватили англосаксонские королевства; долгое время держали их в своей власти, ну и, конечно, рассеяли свой генофонд по популяции. Потом Англию захватили норманны из Нормандии — это офранцуженные норвежцы. Эти повторили ту же «операцию». И, наконец, когда норманнская династия кончилась, в XII в. из Пуатье был приглашен родственник покойной королевы Матильды — Анри Плантагенет (мы его упоминали). Этот француз привез с собой массу своих галантных земляков, поскольку больше любил Францию и свои французские владения, чем Англию, которую унаследовал. Но кто же отказывается, когда дают корону! Тогда, естественно, произошло новое внедрение пассионарности в массу английского населения. В результате Англия оказалась страной с уровнем пассионарности не меньшим, чем ее соседи северная Германия или

Франция, но произошло это позже, нежели во Франции и Германии — уже в конце XVI — начале XVII в. Поэтому Англия, где прошла и страшная Столетняя война, унесшая массу жизней, и Тридцатилетняя война Алой и Белой розы, через сто лет оправилась, и появилось здесь опять огромное количество пассионариев.

Пассионарность, которая в Англии была сначала достоянием феодалов и приносилось в страну то норманнскими рыцарями, то анжуйскими баронами, то викингами, совершенно естественно в результате случайных связей перешла в среду иоменов, свободных крестьян (несвободных в XV в. уже не было; они вывелись), в среду членов кланов в Шотландии, в среду горожан. В XVI в. Англия также набухала пассионарностыо, как и за сто лет перед этим. Тогда появились при королеве Елизавете английские корсары. Этот пассионарный момент в значительной степени определяет политику самой Англии как державы на фоне европейских политических сил.

Самой сильной страной в XVI в. была Испания, овладевшая колоссальными территориями в Америке и посылавшая ежегодно караваны с золотом на галионах через Атлантический океан, так что испанские короли были самыми богатыми людьми — в смысле золота. У англичан золота не было, и достать им его было негде: те золотоносные места, которыми завладели испанцы, были уже заняты, а те, где можно было поселиться англичанам, были бесперспективны в смысле быстрого обогащения. Следовательно, самое выгодное и самое простое было грабить испанцев.

И англичане занялись этим с энтузиазмом и не без успеха. Такие корсары, как Вальтер Ралей, Фрэнсис Дрейк, Фробишер, Гоукинс, опустошали испанские прибрежные города, уничтожая местное население, и захватывали караваны с золотом. Причем им удалось даже объехать вокруг мыса Горн и пройти в Тихий океан, где уж испанцы никак не ожидали нападения, и ограбить там испанские города.

А это в свою очередь повлияло на общественное мнение Англии, потому что эти счастливчики, возвращавшиеся с большим количеством золота, приобретали друзей и подруг, а через таковых они уже обращали настроение английского общества (в данном случае уже не столько этноса, сколько общества) против Испании, потому что испанцев было выгодно грабить.

Конечно, для этого нужно было иметь и какую-то идейную основу. Основа нашлась: испанцы — католики, следовательно, англичанам стоит перейти в протестантизм. И протестантизм в Англии восторжествовал, хотя перед этим королева Мария, прозванная Кровавой, сестра Елизаветы, была ревностной сторонницей Испании. Марию не поддержали, и католики оказались в изоляции. И наоборот, Елизавету, которая казнила не меньшее количество людей, чем ее сестрица, поддержали, назвали «Королевой-девственницей». А эта девственница принимала участие в пиратских предприятиях, вносила свой вклад и получала свои доходы. Так начала богатеть Англия.

Но и из Англии эти походы уносили большое количество людей, а так как пиратством занимались люди, близкие к королевскому двору, и они быстро гибли, то, естественно, партия, поддерживающая короля, слабела. Напротив, парламентская партия усиливалась. И парламент стремился ограничить власть короля, что в средние века, когда короли воевали во Франции и нуждались в деньгах, удавалось довольно эффективно.

По английской конституции парламент определяет сумму налогов. Без парламента ни с одного англичанина нельзя собрать ни одного фартинга. И парламент стал отказывать королю в дотациях. По этому поводу возник конфликт, король произвел революцию против парламента, т. е. выступил против конституции, против Основного Закона своей страны.

Карл I захотел быть таким же самодержавным государем, как европейские государи. И кто его поддержал? Свободные зажиточные крестьяне — иомены, бедные рыцари и некоторое количество английских католиков. Кто выступил против него? Богатеи из Сити, огромное количество бедного населения, которое нанималось служить за деньги, и протестанты, вплоть до крайних сектантов.

Судьба английской революции всем известна — король проиграл, был разбит, бежал в Шотландию, откуда он был родом. Шотландцы продали его за деньги, потому что шотландцы очень скупой народ, любят деньги, и королю отрубили голову в 1649 г.

Но победа была одержана не массами народа и не капиталами богатеев из Сити; решающую роль сыграл энтузиазм небольшой кучки фанатиков-сектантов, индепендентов, отрицавших всякую церковь — и католическую, и протестантскую. Эту группу возглавил небогатый помещик Оливер Кромвель.

Очень любопытна оценка положения, данная Кромвелем. Он говорил, что парламентские войска не в состоянии разбить короля, потому что за него сражаются рыцари, которые пошли на войну ради чести, а за парламент сражается всякая дрянь, которую нанимают за деньги. Те, кто идет в бой ради чести, победят тех, кто нанялся ради денег, потому что наемники хотят заработать и остаться живыми. Это их цель, а вовсе не победа. И действительно — с такими не победишь. И поэтому Кромвель отобрал в свой отряд искренних фанатиков-протестантов, индепендентов, которые так ненавидели все церковные установления, что не жалели ради их низвержения свои жизни.

Эти люди назывались железнобокими или круглоголовыми, потому что они стриглись в кружок, а сторонники короля носили длинные волосы. И они разбивали рыцарей и роялистов, одерживали победы в решающих сражениях, например при Нэсби. Они не сдавались, не уступали, никого не жалели, лозунг у них был простой — «Верь в Бога и держи порох сухим!» Когда же победа была одержана, то именно Кромвель, вопреки желаниям большинства парламента, настоял на том, чтобы королю отрубили голову за государственную измену. И после этого Кромвеля объявили лордом-протектором Английской республики (когда в Англии была объявлена республика), т. е. фактически диктатором с полномочиями, которых не имел даже тот король-деспот, которого он низверг, потому что у Кромвеля оказалась реальная сила — его железнобокие.

Казалось бы, после войны надо бы армию распустить — пусть идут домой и занимаются своим делом, но эти железнобокие категорически отказались расходиться по двум причинам (и обе причины были крайне весомы). «Во-первых, — говорили они, — как только мы разойдемся, нас крестьяне передавят поодиночке и не пощадят ни одного». Действительно, натворили они в Англии столько, что этот прогноз был похож на правду. Во-вторых, он задавали резонный вопрос: «Что же мы будем делать? Мы умеем молиться и убивать, а больше ничего… «И поэтому Кромвель их сохранил и благодаря этому спокойно царствовал (я должен бы сказать «правил», но он действительно царствовал).

Но эта кучка фанатиков-пассионариев была все-таки очень чужда слоям английского этноса, всем его группировкам. Когда Кромвель умер, власть унаследовал его сын Ричард — человек очень веселый, добродушный пьяница, который терпеть не мог фанатиков своего папаши и дружил с уцелевшими роялистами; они шатались по Лондону, сочиняли стихи, пили вино и вообще развлекались так, как умеет развлекаться золотая молодежь. Ричард некоторое время занимал пост лорда-протектора, но потом ушел с поста сам (с нашей точки зрения, весьма похвальный поступок и поведение человека отнюдь не пассионарного).

Власть перехватил генерал Ламберт — сторонник железнобоких и их вождь, которого низверг генерал Монк, командовавший корпусом в Шотландии. Монк хотел удержаться и применил для этого самый простой способ: он пригласил вернуться наследника престола Карла II Стюарта. Король вернулся, народ усыпал его дорогу цветами, все сказали: «Слава Богу, кончилось».

Но куда же девалась английская пассионарность? Если она оставалась, то она должна была продолжать сотрясать страну; если она исчезала, то почему, собственно говоря? Ведь она не исчезла во время Столетней войны, она не исчезла во время войны Алой и Белой розы. Очевидно, не могла она исчезнуть и во время революционных войн, хотя потери здесь были с обеих сторон страшные, но ведь они, как мы знаем, восполняются, хотя и не целиком.

И вот тут сыграла решающую роль колонизация. Новый порядок Стюартов, а после того, как их выгнали, и Ганноверской династии, был направлен на установление в Англии такого строя жизни, при котором люди слишком мятежные, со слишком ярко выраженной индивидуальностью становились совершенно чужими. Поэтому им было предложено уезжать, куда они хотят, а Америка была рядом.

В начале XVII в., еще до революции, туда на корабле «Мэйфлауэр» переправилась группа гонимых в Англии пуритан и основала колонию Новая Англия. После этого все неудачники стали переезжать в Америку и основывать там колонии. Католики основали там Мэрилэнд, названную в честь Марии Кровавой; сторонники Елизаветы основали Виргинию (virgo — значит девственница, девственная королева); сторонники Стюартов — Каролину; сторонники Ганноверской династии основали Джорджию (короля звали Георг); баптисты — Массачусетс; квакеры — Пенсильванию; все группы населения, которые оказывались гонимыми в Англии, уезжали туда. И казалось, что если в Англии они воевали и боролись друг с другом ради лозунгов, то они должны были продолжать борьбу и в Америке. Ничего подобного — как рукой сняло. Они начали воевать с индейцами, французами и испанцами, но никак не между собой. Уже во втором поколении они перестали интересоваться, кто квакер, кто католик, кто роялист, кто республиканец — это потеряло всякое значение. А вот война с индейцами весьма интересовала их всех. И ярче всех себя проявили здесь тихие баптисты-масачусетцы, которые предложили плату за отстрел индейцев. За принесенный скальп, как за волчий хвост, они платили премию. Правда, кончилось это дело для них плохо, потому что, когда колонии начали отделяться от Англии, англичане мобилизовали индейцев, и индейцы почти всех масачусетских баптистов с удовольствием перестреляли. Но тем не менее практика премий за скальп была введена и употреблялась вплоть до XIX века.

Таким образом, произошел колоссальный отлив в Америку пассионарной части английского этноса. Эти люди назывались тогда по-английски «диссиденты», что значит «еретики». Их выселяли в Америку, и они там организовали те 13 колоний, из которых потом создались Соединенные Штаты Америки.

Чтобы покончить с американской проблемой, скажу, что колонисты вовсе не хотели отделяться от Англии, которая их выгнала, которая их преследовала, привязывая их учителей к позорному столбу, и где их забрасывало грязью простонародье; где их сажали или на галеры, или в тюрьмы, или отправляли на каторгу. Тем не менее они совершенно не хотели независимости. Они только требовали себе равных прав с англичанами, т. е. представительства в парламенте, и соглашались платить все те налоги, которые платят англичане. А отчего было не платить — денег у них было много. Коллизию легко представить себе через такой диалог.

Англичане из-за своего традиционализма сказали: «Нет, у нас есть определенное количество графств, которые присылают определенное количество депутатов в парламент, и менять это незачем. Раз вы уехали, так там и живите».

«Да, — говорят колонисты, — но, согласно вашим же английским законам, платить англичанин может только те налоги, за которые проголосовал его представитель, а у нас нет представителя; значит, вы с нас не можете брать никаких налогов».

Англичане говорят: «Да! Но мы же вас защищаем от французов, от испанцев, от индейцев».

Колонисты отвечают: «Ну и что! Вы обязаны нас защищать, мы ваша страна, а платить мы можем только то, за что проголосуют наши депутаты. Дайте место в парламенте!»

Англичане думали, думали и сказали: «Ладно, не платите, черт с вами, мы только введем маленький налог на содержание флота — один пенс пошлины на фунт чая».

И чай, который должен был стоить два пенса за фунт, стал стоить три. Эта фраза «Чай стоит 3 пенса за фунт» и стала паролем для повстанцев в день знаменитого «Бостонского чаепития». То, что чай стал стоить три пенса за фунт, значило: «Бей англичан!» Вот таким образом, ради сохранения своего этнического стереотипа поведения, американские колонисты пошли на политическое отделение, и англичане вынуждены были примириться с потерей богатейшей колонии только потому, что не могли переступить через свои обычаи, свои привычки, свои традиции. Ибо ни один член этноса не представляет себе, как можно поступить иначе, чем так, как он привык с самого детства.

Карта. Война Северо-Американских колоний Англии за независимость