Глава 7. Марш‑бросок англичан в Лексингтон и Конкорд не был неожиданным

Марш‑бросок англичан в Лексингтон и Конкорд не был неожиданным. Военные сюрпризы стали такой же редкостью, как тосты за здоровье короля Георга в трактире «Зеленый дракон». Враждующие стороны не знали недостатка в шпионах. О том, что военный гарнизон получил приказ уничтожить склад оружия в Конкорде и заодно схватить Адамса с Хэнкоком, Пол Ревир[23]предупредил жителей городка за три дня до прихода англичан.

Конкордцы давно догадывались: что‑то затевается. В марте из города выпроводили двух шпионов генерала Гейджа и сотрудничавших с ними лоялистов – их застали за составлением карты (дороги, арсеналы); кроме того, они интересовались политическими взглядами местного населения. 22 марта в Конкорде собрался Конгресс. Все ждали, что англичане двинут на город войска, но не знали когда. То было время пугающей неизвестности.

Был разработан план трехступенчатого оповещения. Как только королевские войска начнут перемещаться, Пол Ревир сядет в лодку и доплывет до Чарлстона, а оттуда доберется верхом до Конкорда и предупредит горожан об опасности; тем временем Роберт Ньютон, молодой священник, подаст с колокольни Северной церкви[24]световой сигнал мятежникам, находящимся на противоположном берегу (одна вспышка – англичане передвигаются по суше, две – по воде) – то есть даже если Ревиру не удастся достигнуть цели, сигнал заметят. И наконец, для страховки из Бостона в Конкорд пешком отправится еще один гонец – сапожник Вильям Доуз.

18 апреля подполковник британских войск Фрэнсис Смит получил приказ выступить ночью в поход. В подчинении Смита находилось шестьсот солдат, каждому лично, соблюдая осторожность, о цели операции сообщили сержанты. Затем людей потихоньку вывели из казарм; так же тихо они проследовали к воде и за час до полуночи погрузились в лодки.

В ту самую минуту, когда лодки поворачивали к Западному Кембриджу, на колокольне Северной церкви зажглись два фонаря. Доуз уже миновал кордон английских солдат, а Ревир, опережая неприятеля, греб в сторону Чарлстона – там он взял лошадь у помощника священника Джона Ларкина и отправился поднимать мятежников в ружье. О начале операции Ревира предупредил конюх – он услышал шутки офицеров по поводу ночных скачек.

Таким образом, операция англичан была обречена на провал. Мятежники перевезли оружие в Актон за день до вступления в Конкорд королевских войск и спрятали его в лесу и на городских окраинах.

Стоя на часах перед домом Джонаса Кларка, Джейкоб Морган дрожал от холода. Не выпуская из рук мушкета, он вытер нос тыльной стороной ладони. Насморк ему обеспечен. Близилась полночь. Помимо Джейкоба еще три человека вызвались охранять сон Сэма Адамса и Джона Хэнкока. Ночь начиналась спокойно. Но сейчас над окрестностями плыл колокольный набат, кругом гремели выстрелы. Хотя, возможно, тревога была ложной. Посовещавшись, часовые решили не будить спящих. После того как раздался гул колоколов, один из часовых, молодой человек с пышными рыжими усами, отчего‑то заговорил фальцетом, другой начал заикаться и нервно вытирать ладони о штаны. «Интересно, – мелькнуло в голове у Джейкоба, – а мое волнение внешне как‑то проявляется?» Внезапно его слуха коснулся отдаленный топот копыт. К дому Джонаса Кларка приближался одинокий всадник. В свете яркой полной луны лошадь и седок были видны как на ладони. Вскинув мушкет, Джейкоб застыл в ожидании. Незнакомец направлял скакуна прямо к часовым.

– Меня зовут Ревир! – крикнул он издалека. – Надо подать сигнал тревоги!

– У нас приказ не беспокоить здешних постояльцев ни под каким предлогом, – отозвался рыжеусый.

– Звуковой тревоги! – вновь крикнул Ревир. – Того и гляди, здесь начнется заваруха. Сюда идут войска!

Зазвонили колокола Лексингтона, ополченцы схватили мушкеты и устремились к причалам. Часовые разбудили спящих. Прямо за обеденным столом было проведено импровизированное совещание. На него пригласили Пола Ревира и – по просьбе Адамса – Джейкоба.

Все, кроме Джейкоба (он не мог усидеть на месте), расположились за столом.

Адамс жаждал подробностей, и Ревир пустился в пространное описание своего ночного приключения. Это был мужчина среднего роста, шатен, с прямыми волосами. Джейкобу бросились в глаза его сильные, с крепкими запястьями руки – руки серебряных дел мастера. Хотя они не были лично знакомы, молодой человек не раз слышал о Ревире на собраниях комитета.

– Двое друзей перевезли меня через реку Чарльз, восточнее того места, где залегли солдаты Саммерсета, – начал Ревир. – После того как меня высадили у Чарлстона, я пошел за лошадью.

– Уверен, – вмешался Хэнкок, – что Саммерсет выставил дозоры. Как вам удалось проскользнуть мимо них?

Ривер недоуменно пожал плечами и ухмыльнулся.

– Выходит, вы тоже заметили, что сегодня полнолуние? Хотя мы и старались грести бесшумно, я был уверен – нас обнаружат.

– Дополнительные предосторожности? – полюбопытствовал Адамс.

Ухмылка стала еще шире.

– Одна милая девушка отдала нам свою нижнюю юбку, и мы обмотали ею весла.

Хэнкок чуть не расплакался, представив юную деву, жертвующую нижнюю юбку на дело революции. От умиления он несколько раз стукнул ладонью по колену.

– Когда мы добрались до берега, – продолжил Ревир, – нас встретил полковник Конант с друзьями. Он увидел световой сигнал и захотел выяснить, что происходит. От него я узнал, что англичане патрулируют дороги между Кембриджем и Конкордом. Для меня, само собой, это не было неожиданностью, тем не менее я благодарен полковнику. Потом я отправился к Джону Ларкину. Он одолжил мне превосходную лошадь, и я помчался в Ленксингтон. Было почти одиннадцать.

Перед гонцом поставили огромную кружку эля. Он прервал свой рассказ и сделал два больших глотка. Адамс нервно барабанил пальцами по столу.

– До развилки я несся галопом. Затем свернул налево и поскакал к Кембриджу через болота.

– Чарлстонские общинные земли… – Ревир сделал еще глоток, и Джейкоб поспешил наполнить его кружку. Гонец кивнул молодому человеку в знак того, что его поняли верно. – Там, где железная клетка с костями, – добавил он.

Много лет назад чернокожий мужчина по имени Марк убил хозяина. Убийцу казнили, а его тело оставили висеть в железной клетке для устрашения невольников.

– У клетки, под деревом, я заметил двух «красномундирников». Я опознал их по кобурам и кокардам. Меня тоже заметили. Один из них пришпорил коня. Поэтому… – Одним глотком Ревир осушил кружку. И знаком попросил налить еще. – Я развернул лошадь и во весь опор помчался прочь. – Англичанин хотел перерезать мне путь, но завяз в грязи. Я оторвался от него и поехал в сторону Медфорда. Там я разбудил капитана милиции. Ну а потом, пока добирался до Лексингтона, перебудил почти всю округу.

Входная дверь распахнулась. Джейкоб вскинул мушкет, однако, увидев знакомые рыжие усы, тотчас его опустил. Часовой привел Доуза – сапожник добрался до Лексингтона по суше, дорогой он будил фермеров и сообщал им о приближении королевских войск. Когда Доуз отдышался, гонцы поспешили в Конкорд.

К двум часам ночи около ста тридцати патриотов собрались на лексингтонской площади. Ими командовал сорокапятилетний капитан Джон Паркер, ветеран французской и индейской кампаний. Адамс отправил Джейкоба на площадь – узнать, каковы планы Паркера.

Посовещавшись, ополченцы решили, что откроют огонь только в ответ на огонь противника. Паркер приказал разведать, где находятся «красные мундиры». Дожидаясь лазутчиков, колонисты вели свои разговоры, тесно сгрудившись. Борясь с ночной прохладой, мужчины переминались с ноги на ногу, потирали руки и плечи. В ночной тишине их смех и шутки звучали особенно отчетливо. После того как лазутчики вернулись ни с чем, было решено разойтись и собраться вновь по сигналу барабана. Кто‑то из ополченцев отправился домой, кто‑то предпочел согреться стаканчиком рома в ближайшей таверне Бакмана.

С первым проблеском зари вернулся Тадеуш Бауман, последний из паркеровских лазутчиков, и сообщил о приближении англичан. Барабанщики забили тревогу, и ополченцы спешно возвратились на площадь. В то время как Паркер строил людей, Джейкоб бежал к дому Кларка. Адамс и Хэнкок были готовы покинуть город.

В ту самую минуту, когда они намеревались выйти из дома, появился Пол Ревир, он был без лошади. По дороге в Конкорд Ревир с Доузом встретили конкордца Сэмюэла Прескотта, возвращавшегося домой от некоей лексингтонской дамы. Прескотт поинтересовался у гонцов, не может ли он им быть полезен. После чего они втроем отправились будить жителей Конкорда. На полпути между Лексингтоном и Конкордом их остановил английский патруль. Доуз, дав шпоры, понесся прочь. Он доскакал до какого‑то деревенского дома, оставил там взмыленную лошадь и продолжил свой путь пешком. Прескотту удалось преодолеть невысокую каменную ограду и домчаться до Конкорда. Ревиру велели спешиться. Его допрашивали, а коня забрали. Затем Ревира отпустили. Ему пришлось возвращаться через кладбище.

Когда в сопровождении Ревира и Джейкоба Адамс и Хэнкок проскакали лесом в сторону Уобурна, британцы находились в двух милях от Лексингтона. И хотя Джейкоб понимал, что поступает правильно, оставаясь при Адамсе, ему не хотелось покидать город. Молодой человек давно мечтал схватиться с «красными мундирами», и вот теперь, когда ему предоставилась такая возможность, он стремительно удаляется от места будущего сражения.

Не успели они отъехать, как Хэнкок вспомнил, что забыл в таверне сундук с важными бумагами – попади эти документы в руки англичан, и мятежникам не поздоровится. Джейкоб вызвался вернуться в Лексингтон и спрятать сундук в доме Кларка. С ним отправился Ревир, но не потому, что Хэнкок не доверял Джейкобу – просто сундук был тяжелым. Незаметно и быстро вынести его из таверны могли только два человека. Джейкоб и Ревир повернули лошадей и поскакали к Лексингтону. Адамс крикнул им вслед, чтобы они не торопились с возвращением, – он хотел знать, что будет происходить в городе.

Было пять часов утра. К тому времени, когда посланцы Адамса добрались до спрятавшегося в предрассветном тумане Лексингтона, край неба уже начал синеть. За домами всадники не могли видеть пристань, зато отчетливо слышали, как поют трубы и гремят барабаны англичан. Сердце Джейкоба забилось сильнее, пульс участился, все чувства обострились. Сейчас, как никогда, он ощущал себя живым – казалось, он был рожден для этой минуты.

Он вспомнил, как жадно внимал в детстве рассказам о доблести, проявленной колонистами в войне с французами и индейцами. Эти истории будили его фантазию. Джейкоб считал, что на войне жизнь зависит от личного мужества, дружба крепче, а человеческое существование сводится к простой формуле – выживай любым способом.

В четырнадцать лет Джейкоб сбежал из дому и отправился воевать с французами. Он полагал, что сможет прибиться к какому‑нибудь отряду, надеялся, что его решимость впечатлит военных и ему предложат остаться. Трое суток бродил паренек по лесу с отцовским мушкетом, а потом вернулся домой усталый, голодный и злой. Злился он оттого, что ему так и не довелось схватиться с врагом. А через несколько дней из длительного плавания возвратился Джаред, и Энн препоручила беглеца его заботам. Джаред был снисходителен к сыну. В конце концов, мальчишка всего‑то и сделал, что помотал нервы матери. К тому же Джаред вспомнил себя в этом возрасте, вспомнил об отцовском мушкете, волках и одной странной ночи, проведенной в лесу.

С возрастом тяга к войне у Джейкоба не ослабла. После того как в Бостоне началось противостояние между патриотами и англичанами, его жизнь стала простой: черное – белое, правда – ложь, мы – они. Организация «Дети свободы», позднее переименованная в Комитет безопасности, вдохнула в молодого человека жизнь и – что важнее – дала ему занятие. И вот сейчас, когда королевские войска шли маршем на Лексингтон, Джейкобу меньше всего хотелось сопровождать Сэма Адамса в Филадельфию, где тот намеревался созвать Континентальный конгресс. Ведь там все будут толочься в коридорах и говорить, говорить, говорить.

Барабаны англичан забили «атаку», Джейкоб услышал, как капитан Паркер приказывает двум колоннам по тридцать восемь человек пропустить противника. На площади около сорока мирных жителей наблюдали за тем, как их близкие готовятся к встрече с «красными мундирами».

Ривер и Джейкоб нашли сундук Хэнкока и потащили его к жилищу Кларка, где и препоручили его заботам хозяина дома. Затем вновь поспешили к таверне. Джейкобу отчаянно хотелось присоединиться к капитану Паркеру, но он помнил свой долг – ему было приказано наблюдать.

Первыми к площади подошли пехотинцы. В этот род войск отбирали отчаянных храбрецов. За ними следовали гренадеры. Все – не ниже шести футов ростом (из‑за своих шапок, напоминающих формой окна собора, они казались еще выше). Все как один силачи. Перед выходом на площадь майор Питкерн приказал своим подчиненным зарядить мушкеты и прикрепить штыки. Солдаты выстроились в цепи попарно. Питкерн, сидя верхом, командовал легкой пехотой.

– Не стрелять! Держать строй! Взять их в кольцо и разоружить!

Издав боевой клич, солдаты устремились вперед.

Капитан Джон Паркер, опасаясь за свой небольшой отряд, приказал ополченцам пропустить англичан и рассредоточиться. Был еще раз повторен приказ – не стрелять. Кое‑кто из ополченцев покинул площадь. Вместе с тем многие – к примеру, Джонас Паркер, ему перевалило за шестьдесят – остались стоять на месте.

Итак, пехотинцы с криками ринулись на площадь.

– Негодяи и бунтовщики, разойдись! Разойдись! Бросьте оружие! Разойдись!

Цепь распалась, и преисполненные рвения, распаленные гневом англичане хлынули на площадь перемешанной толпой. Дисциплина рухнула в мгновение ока. Слишком долго солдаты дожидались начала похода, слишком долго брели болотами, проваливаясь в воду по пояс; они были голодные, мокрые, грязные.

Неожиданно прогремел выстрел. И тогда беспорядочная толпа «красных мундиров» дала залп. Майор Питкерн пришпорил коня и, размахивая шпагой, отчаянно требовал прекратить огонь. Никто не обращал на него внимания. Солдаты больше не повиновались своему командиру.

Джонас Паркер, сраженный пулей, рухнул как подкошенный. К ужасу Джейкоба английский пехотинец добил старика ударом штыка.

Колонисты открыли ответный огонь. По площади, скрывая всё и вся, пополз дым. «Красные мундиры» по‑прежнему стреляли; тем временем к площади подошел английский арьергард. Увидев бой, подполковник Смит приказал барабанщикам бить сбор. К ружейному грохоту присоединилось стаккато барабанов; англичане покинули место сражения.

Когда дым рассеялся, Джейкоб попытался подсчитать убитых и раненых. Восемь колонистов были мертвы, еще девять – ранены, большинство в спину. Сердце молодого человека бешено заколотилось, к вискам прилила кровь. Он страстно желал воздать неприятелям по заслугам и разрядить им в спины мушкет. Но вместо этого он схватил оружие в руки и поспешил к Адамсу.

Утро девятого апреля 1775 года только разгоралось. Англичане находились в Лексингтоне с полчаса. Но за это время характер борьбы колонистов против метрополии претерпел кардинальные изменения. Во всяком случае, для Джейкоба Моргана болтовня и тайные ночные посиделки закончились. Противостояние стало открытым. Началась война.

Джейкоб следовал за Адамсом. За его спиной англичане, празднуя победу, салютовали из мушкетов и торжествующе кричали.

Выслушав доклад молодого человека, Адамс воскликнул:

– Какое замечательное утро! – И, увидев изумленное лицо Джейкоба, поспешно пояснил: – Я хочу сказать для Америки.

Новость о кровопролитии в Лексингтоне быстро облетала города. В то время как возбужденные недавней схваткой, согретые солнцем, подбадриваемые трубами и барабанами англичане маршировали к Конкорду, Джейкоб неспешно ехал за Адамсом и Хэнкоком в противоположном направлении. Навстречу им к Конкорду группками шли фермеры.

Адамс что‑то радостно говорил скачущему за ним Хэнкоку, однако тот был погружен в свои мысли. За Хэнкоком следовал Джейкоб. Он размышлял над тем, что его ждет в Филадельфии. Когда Адамс предложил Джейкобу стать его охранником, молодой человек подумал, что для революции нет ничего более важного. А вот сейчас он уже не был в этом уверен. Адамс, без сомнения, постарается избегать тех населенных пунктов, где бесчинствуют англичане. Стало быть, им придется уклоняться от столкновений и постоянно переезжать с места на место – иными словами, Джейкоб всегда будет показывать врагу спину.

Он смотрел на фермеров, идущих сражаться с англичанами. Молодые и старые, высокие и низкорослые, в добротной одежде и в рванье, все с мушкетами и пороховыми рожками. Их объединяло одно: непреклонность в глазах. Эти люди знали, что им придется схватиться с отборными королевскими войсками, что они могут не вернуться домой к любимым, – знали, и все‑таки шли навстречу опасности. Шли сражаться за свою землю. За свою страну.

– Джейкоб? Джейкоб!

Размышления молодого человека были прерваны резким окриком Адамса. Джейкоб успел осадить лошадь прежде, чем она налетела на лошадь его патрона. Однако Адамс не спешил говорить, он ждал, пока мимо них пройдут двое фермеров. Один из мужчин был моложе, а другой старше Джейкоба. Судя по внешнему сходству и одинаковой походке, это были отец и сын. Латаная одежда указывала на их бедность, у молодого не было даже обуви. Адамс вежливо поприветствовал их, приподняв шляпу. Но пока они не отошли, рта не разомкнул.

– Вы ведь хотите пойти с ними? – спросил он.

Джейкоб оглянулся на старого фермера. Его фигура по мере удаления становилась все меньше.

– Я обязался охранять вас, – ответил он.

– Вы обязались служить своей стране, – уточнил Адамс.

Джейкоб взглянул на него. Он не знал, что сказать. Может, его проверяют?

Подмигнув, Адамс похлопал Джейкоба по плечу.

– Убейте за меня красномундирника.

– А как же…

– Идите! – настаивал Адамс. – К несчастью, я недостаточно молод для того, чтобы составить вам компанию. Хотел бы я поквитаться с англичанами. – И Адамс вскинул воображаемый мушкет, направив его в сторону Конкорда.

У Джейкоба кровь прилила к голове. Он слез с коня и передал поводья Адамсу.

– Жаль, не могу отдать вам лошадь: увы, она не моя. Поспешите, а не то пропустите самое интересное! – Адамс протянул молодому человеку руку.

Джейкоб дважды ее пожал и зашагал к Конкорду.

К тому времени, когда Джейкоб Морган добрался до города, он узнал о себе кое‑что новое. Выяснилось, что его душа моложе тела. Тридцатилетнее тело Джейкоба, хоть и было привычно к физической нагрузке, начало сдавать, едва он вошел в Конкорд. Ноги сводило судорогой, грудь горела.

Джейкоб присоединился к группе ополченцев, шедших к Северному мосту; от них он узнал, что «красные мундиры» заняли центр Конкорда в восемь утра. Дорогой один из попутчиков поведал молодому человеку о том, что здесь произошло.

Блестя штыками в лучах утреннего солнца, отряд колонистов вышел навстречу королевским войскам, однако затем развернулся и двинулся к городу – конкордцы опережали англичан всего‑то на двести ярдов. Некоторое время треск барабанов и сигналы рожков противостоящих сторон сливались. Как уверял рассказчик, сначала колонисты остановились у Дома собраний, но при приближении английской пехоты вновь отступили. И расположились у холма, за кладбищем. Затем после короткого совещания перешли речку Конкорд по Северному мосту. Около него они и стоят, ожидая прихода подкрепления из соседних городов. Попутчик Джейкоба был послан в город для того, чтобы направлять добровольцев к Северному мосту.

В нескольких сотнях ярдов от моста высился небольшой холм; около него молодой человек наткнулся на отряд из четырехсот ополченцев под командованием майора Баттрика. По другую сторону моста расположились англичане, их было меньше сотни. Неприятелей разделяло восемьсот ярдов.

Джейкоб с облегчением опустился на землю. Он попал в часть к Дэвиду Брауну. Возле Джейкоба сидел бородатый фермер из Линкольна, отрекомендовавшийся Илайсом Тоддом. Судя по его лицу, он был ровесником Джейкоба. Пока англичане и колонисты с любопытством разглядывали друг друга, Тодд ввел нового товарища в курс дела. Молодой человек узнал, что дом их командира находится в двух шагах отсюда. Когда они двинутся к мосту – как раз пройдут мимо. Если верить словам Тодда, слабоумный дядюшка Брауна все утро вел из окна словесную перепалку с красномундирниками. Сейчас дом пустовал.

– Какие новости из города? – спросил Джейкоб.

– Скоро узнаем. Туда побежал мой мальчонка, – ответил Тодд. – Ему девять. Самый подходящий возраст – не привлечет внимания. По слухам, солдаты обшаривают дома. Но вряд ли они что‑то найдут. Почти все удалось вывезти.

В эту самую минуту к ним подбежал кареглазый босоногий мальчишка. Штаны пестры от грязи и заплат, рубашка латаная‑перелатаная, в пятнах. У него было веснушчатое личико и густая копна каштановых волос. Из того, что говорил мальчик, Джейкоб не разобрал ни слова – похоже, речь маленького Тодда состояла из одних гласных.

Илайс взял сынишку за руку и, старательно выговаривая каждое слово, произнес:

– Давай помедленнее!

Мальчик глубоко вздохнул и начал заново. Однако Джейкоб так ничего и не понял. Когда ребенок замолчал, Тодд заулыбался, потрепал вихрастого разведчика по голове и притянул его к себе за шею, словно хотел удержать на месте.

– Вот и Бо, – обратился он к Джейкобу. – Мой сын.

Мальчик отчужденно глянул на молодого человека. Без всякого интереса, будто они принадлежали к разным мирам.

– Бо – глухой, – пояснил Илайс Тодд. – Его мать подцепила корь, когда была им тяжела. Бо это стоило слуха, ей – жизни. – Но мы, – обратился он к сыну, – прекрасно ладим, верно, Бо?

Умненькие глаза ребенка сияли, было заметно, что он в отце души не чает. Бородач притянул к себе сынишку и снова потрепал по волосам. Бо шутливо отбрыкивался.

– Бо. Какое необычное имя…

Тодд рассмеялся.

– Вообще‑то его зовут Джедидая. – На лице Джейкоба появилось озадаченное выражение. Тодд снова засмеялся (похоже, на такую реакцию он и рассчитывал): – Так хотела его мать. Она ведь не знала, что наш сынишка родится глухим. Я старался, очень старался научить его выговаривать свое имя… Но он привык откликаться на Бо[25].

Мальчик усмехнулся и похлопал себя ладонью по груди:

– Бо.

Мужчины замолчали, устремив взгляды на Северный мост. Англичане по‑прежнему стояли без дела.

– Бо, – вновь заговорил с мальчиком отец, – это Джейкоб. – Не поворачиваясь, он протянул руку и похлопал молодого человека по ноге. – Джейкоб, – повторил он, старательно выговаривая слоги и пристально глядя ребенку в глаза. – Повтори. Джейкоб.

Бо сосредоточенно наморщил лоб, напряженно всматриваясь в движение отцовских губ, а потом попробовал воспроизвести новое слово.

– Джейб, – получилось у него. – Джейб.

Повторив имя молодого человека, несколько раз, Илайс пожал плечами.

– Лучше не получится. Он не слышит «к».

– Все равно похоже, – улыбнулся Джейкоб.

Илайс и Джейкоб снова повернулись к мосту и принялись разглядывать красномундирников – те в свою очередь глазели на них. Илайс тяжело вздохнул.

– Что вам сказал Бо, как там в городе?

– Солдаты сбрасывают все, что нашли, в мельничный пруд. Бочки. Пару орудий. Несколько ядер. Мелочь… Мы почти все вывезли. Они отправили отряд дальше… – Илайс махнул рукой через плечо. – В местечко Барретт. Там тоже ничего не найдут.

– Райт! Вернитесь немедленно! Это приказ!

Долговязый мужчина, на вид чистокровный англичанин, прошел мимо Джейкоба к мосту. Остановился, отдал свой мушкет и зашагал дальше.

– Райт, не валяйте дурака!

– Это кричит капитан Майлз, – шепнул Илайс Джейкобу. Потом с тяжелым вздохом продолжил: – Ничего у него не выйдет. – И, указав на долговязого ополченца, объяснил: – Это Эзра Райт. Чистопородный англичанин. Чудаковатый парень, но отменно поет. Страх какой упрямый.

Тем временем Райт сделал несколько шагов назад, в сторону Майлза, и крикнул:

– Я просто хочу с ними поговорить!

Сотни глаз были устремлены на Райта – он уже подходил к мосту. Ему навстречу зашагал английский офицер. Некоторое время они о чем‑то переговаривались, стоя на середине моста.

Эзра Райт вернулся в свое подразделение, забрал мушкет и заявил, что отправляется домой. Из его слов следовало, что англичане не собираются более атаковать колонистов. Товарищи Эзры наблюдали, как его долговязая фигура исчезает за гребнем холма.

А вскоре по рядам колонистов прокатился крик, и четыреста человек, один за другим вскочили на ноги – со стороны это выглядело так, словно вздыбилась гигантская волна. Внимание ополченцев сосредоточилось на центре города. Над крышами домов взметнулся столб черного дыма. Удивленный ропот быстро перерос в крики и ругань. Командиры с трудом призвали подчиненных к порядку.

И тут на огромный валун вскочил лейтенант Джозеф Хосмер.

– Мне не раз доводилось слышать, – громовым голосом начал он, стараясь докричаться до каждого, – как англичане хвастались, что они могут пройти через всю страну, разоряя наши города и села, и мы не сумеем им помешать. Теперь я начинаю в это верить! – Хосмер выразительным жестом указал на дым и повернулся к одному из командиров: – Вы позволите им сжечь город?

Было проведено короткое совещание. Решение приняли единогласно. Надо идти в центр города и защищать свои дома. Ополченцы построились в две колонны. Джейкоб и Илайс Тодд встали рядом, плечом к плечу. Впрочем, их было трое – Бо замер подле отца, в руках – пороховой рожок и патроны.

Отряд города Эктона под командованием Исаака Дэвиса возглавил первую колонну. За ними следовали люди Дэвида Брауна и капитана Майлза. Перед выступлением майор Баттрик отдал приказ не стрелять, пока англичане не откроют огонь, зато потом отвечать без раздумий. Под звуки «Белой кокарды» колонны двинулись по дороге к Северному мосту; ополченцы шагали торжественно, словно шли в церковь. Когда колонна проходила мимо пустого дома Брауна, Джейкоб заметил, как его командир с тоской покосился на родные стены. Пшеница на полях уже поднялась и зазеленела. Яблони покрылись кипенью. Это был его дом. За него он шел сражаться.

При приближении мятежников капитан «красных мундиров» заволновался. Он то и дело тревожно поглядывал поверх голов своих солдат в сторону города, надеясь увидеть подкрепление. И в то же время отдавал какие‑то приказания. Англичане спешно начали строиться, но сделать это из‑за узости моста было затруднительно. И они просто сгрудились в кучу. Несколько человек принялись отрывать перила моста. От колонистов солдат отделяло ярдов шестьдесят.

Англичане дали предупредительный залп. Илайс Тодд велел сыну спрятаться у дороги. Красномундирники перезарядили ружья. Колонистов было намного больше, и они неотвратимо приближались. Джейкоб уже различал искаженные страхом лица пехотинцев.

Один молоденький солдатик, зарядив мушкет, уронил рожок. Порох рассыпался по земле и запорошил сапоги юноши, однако тот ничего не замечал. Вот он вскинул оружие. Попытался прицелиться. Ствол ходил ходуном в трясущихся руках. По лицу солдатика катился пот. В глазах плескался испуг. Юноша нервно облизывал губы.

Раздался выстрел.

И тотчас затрещали ружья. Два колониста упали замертво.

Майор Баттрик подпрыгнул и закричал:

– Стреляйте, братцы, стреляйте!

Над рядами колонистов поднялись дымки выстрелов. Три красномундирника были убиты наповал, от восьми до десяти – ранены.

Джейкоб вскинул мушкет, прицелился, выстрелил. Почти одновременно с ним выстрелил Илайс Тодд. Джейкоб нащупал рожок, а Илайс просто опустил мушкет. Из укрытия вынырнул Бо. Мальчонка быстро зарядил мушкет и передал отцу. Илайс все это время стоял неподвижно, не сводя глаз с противника. Когда он делал второй выстрел, Джейкоб еще возился с патронами.

На противоположном конце моста смятенно метались англичане. Несмотря на все попытки капитана навести порядок, они, смешав ряды, всем скопом повалили к центру города – там сосредоточились их основные силы.

Импровизированная армия колонистов устремилась по мосту к городу. Битва при Конкорде длилась две минуты.

Ополченцы прекратили преследовать врага, засели за каменной оградой и принялись наблюдать за центром города.

Выяснилось следующее. Во‑первых, дома никто не поджигал. Был разрушен и сожжен только Столб свободы. Во‑вторых, англичане вели себя неуверенно. Уже больше часа солдаты занимались грабежами; время от времени их созывали на построение, после него они вновь принимались грабить.

В полдень, после четырехчасового пребывания в Конкорде, королевские войска отступили из города той же дорогой, по которой пришли. Вот только на этот раз не пели трубы, не трещали барабаны. Англичане шагали молча. Гренадеры шли вдоль дороги, прикрывая ходячих раненых. Тяжелораненые тряслись в повозках. Легкая пехота, двигаясь полями по обе стороны колонны, прикрывала фланги.

Пока Джейкоб смотрел, как отступает враг, ряды ополченцев пришли в движение. По цепочке передавали какой‑то приказ. Получив его, колонисты вылезали из укрытия и бежали к полям, тянущимся вдоль дороги.

И вот приказ достиг ушей Илайса Тодда, а от него поступил к Джейкобу.

– Деревня Мериам! Пошли!

Джейкоб передал приказ по цепочке и вслед за фермером и его сыном перевалился через ограду. Они бежали полями, перелезали через изгороди, переходили вброд ручьи. Их целью была деревня Мериам – там колонисты намеревались устроить засаду.