Глава 6. Разве так поступают порядочные люди?

Разве так поступают порядочные люди?

Нежные интонации свидетельствовали о ее благосклонности. Мерси прислонилась спиной к запертой двери спальни и положила изящную ручку на грудь. Хотя на улице стоял полдень, да к тому же была середина недели, она щеголяла в роскошном наряде, которым не всякая женщина могла похвастаться на приемах и балах. На фижмы, крепившиеся поверх нижних юбок, ниспадала длинная верхняя юбка; рукава платья – по локоть, манжеты отделаны кружевными рюшами.

Посреди комнаты, в нескольких шагах от Мерси, держа в руке шляпу, стоял Исав. Свободной рукой молодой человек то нервно разглаживал складки на бархатных панталонах, то беспокойно крутил среднюю пуговицу жилета. Хотя со дня уличного судилища минуло две недели, кое‑где на шее, лице, руках Исава все еще чернели пятна и алели струпья. От молодого человека исходил стойкий запах дегтя. Однако сейчас это не имело никакого значения. Он был наедине с Мерси в ее спальне, где – хотя она и делила ее мужем – мало что указывало на присутствие последнего. Исав знал, что приходить сюда было глупо, но, если все пойдет как задумано, этот день положит конец секретам и тайным свиданиям и ознаменует начало новой жизни.

– Мне льстит ваша отчаянная смелость, сударь, – прошептала игриво Мерси, – но я настоятельно прошу вас незамедлительно покинуть мою спальню. Этажом ниже, в комнате вашего отца, – Джейкоб. Если он вернется…

– Знаю. Я управлюсь быстро, – тихо ответил Исав, мучительно пытаясь облечь свои мысли в слова. – Мерси, – начал он нерешительно, – не уехать ли нам в Англию?

– О чем вообще ты говоришь?

– Давай сбежим. Сегодня ночью. Мы можем начать новую жизнь. Ты и я. Я все подготовил. Сначала отправимся в Филадельфию, затем за океан. Подумай, любовь моя! Мы можем быть вместе, как нам и было предназначено!

– Надо же!

Рука молодой женщины затрепетала подле ее лица. Это был тщательно отрепетированный жест. Мерси частенько прибегала к нему, когда какой‑нибудь приятный светский молодой человек оказывал ей знаки внимания. Она давно поняла, что притворное замешательство воодушевляет воздыхателей на дальнейший флирт – причем более смелый. Но на сей раз это грациозное движение было рождено истинным чувством. Исав был настроен серьезно, и она растерялась.

– Надо же! – повторила она и внезапно бессильно привалилась к двери. – Право, не знаю, что и сказать. Я… я… действительно не знаю, что сказать.

– Скажи – «да». – Исав осторожно шагнул вперед. На его лице блуждала глуповатая улыбка.

– Это так не похоже на тебя, Исав. Я всегда могла рассчитывать на твое благоразумие.

– В дни опасности приходится идти на больший риск. И потом, здесь у нас нет будущего. А в Англии мы можем начать жизнь заново. Взять другие имена. Создать семью.

С лица Мерси мгновенно слетело выражение задора и кокетства. Глаза потускнели. Проказливая улыбка растаяла. Лицо внезапно приобрело какое‑то плоское выражение. Исав встревожился. Он никогда не видел возлюбленную такой. Никогда. Сколько он ее помнил, Мерси была сама игривость… сама жизнь… сама надежда. И вот от этого не осталось и следа. Сейчас Мерси Рид Морган напоминала заурядную и не слишком‑то юную женщину.

– Я не могу поехать с тобой, – безжизненно выдохнула она.

Земля уходила из‑под ног Исава. Его «светская бабочка» пыталась спрятаться в кокон. Он должен остановить ее. Молодой человек обнял Мерси за плечи и пристально, точно вознамерившись оживить любимую усилием воли, глянул ей в глаза.

– Не бойся, дорогая, – взмолился он. – Все отлично устроится.

Мерси опустила глаза.

– Деньги? Или дом? Это останавливает тебя? Знаю, я задаю много вопросов, милая, но мы можем открыть собственное дело. Вместе мы заработаем кучу денег! Тебе будут завидовать все лорды и леди Англии! Подумай об этом, любовь моя! Не какие‑то там провинциальные Филадельфия и Бостон… Да в сравнении с Англией они ничто! Тебя примут самые благородные семейства Лондона, Оксфорда и Саутхемптона – они будут боготворить тебя так же, как и я!

Глаза Мерси, словно бы впавшей в ступор, медленно, невыразительно моргнули. Исаву захотелось встряхнуть ее. Кто эта женщина? Это не его Мерси. Его Мерси – прелестница. Фея. Нежное создание, само воплощение юности, скользящей по весеннему утреннему лесу.

– Мне не следовало… – с трудом подбирала она слова, – так долго…

Исав приподнял голову Мерси за подбородок. Она закрыла глаза, не хотела, отказывалась смотреть на него.

– Что бы это ни было – то, что пугает тебя, – вместе мы сумеем это одолеть!

Все еще с закрытыми глазами, она с трудом выдавила из себя:

– Я не могу… поехать… с тобой.

– Мерси, послушай меня! – в его голосе зазвучали стальные нотки. – То, что ты жена Джейкоба, не имеет никакого значения. Если бы не его обман, ты бы за него не вышла! И я не верю, что Господь почитает брак, основанный на лжи. Тот факт, что вы бездетны, свидетельствует о неодобрении Творца! Я убежден в этом! – Он взял в свои пропахшие дегтем ладони ее бледное нежное лицо. – Посмотри на меня! – требовательно произнес Исав. – Посмотри на меня!

Она медленно открыла глаза. В то же мгновение на обожженные руки Исава брызнули слезы.

– Джейкоб не может подарить тебе детей, – убежденно воскликнул он. – А я могу! Господь благословит наш брак – ведь он будет основан на любви!

Мерси безучастно глянула на Исава.

– Только скажи: еду. Это все, что от тебя требуется. Остальное беру на себя. Когда Джейкоб вспомнит о твоем существовании, мы уже будем на полпути в Лондон.

– Я ношу под сердцем его ребенка.

Исав похолодел; медленно отвел руки от ее лица; недоверчиво покачал головой. Должно быть, она ошиблась.

– Да, Исав, – без тени сомнения, твердо повторила Мерси. – У меня будет ребенок.

Мысли Исава смешались. Он принялся судорожно перебирать в уме свой скудный багаж медицинских знаний, вспоминать народные приметы… – словом, то, благодаря чему он сумел бы заставить ее усомниться в сказанном или доказать, что она ошиблась.

– Почему… кто еще… почему Джейкоб ничего не сказал?

– Я ему пока не говорила. – Увидев, как при этих словах глаза Исава засветились надеждой, Мерси поспешила добавить: – Просто не было подходящего момента – вечно он занят в комитете. Я хотела ему сказать… Сегодня.

– Ему не обязательно знать! – вскричал Исав. – И ребенок никогда не узнает! Если уедем, малыш родится в Англии. Мы вырастим его вместе. Я стану ему отцом. Уже потому, что ты его мать, я буду любить его как своего собственного…

– Исав, прекрати! Прекрати сию секунду! – Мерси беспомощно обхватила руками голову. – Прекрати, прекрати… это я во всем виновата… мне не следовало…

Молодая женщина резко осела на пол. Нижние юбки сбились вокруг ее ног, и она стала походить на маленькую девочку, напялившую мамино платье.

– Мне не следовало вовлекать тебя во все это, – выговорила она между всхлипываниями. – Я была эгоисткой. Я знала об этом, но не меняла поведения. Я жаждала твоего внимания, и ты меня им одаривал; ради того, чтобы поболтать со мною наедине, ты мог пожертвовать семьей и пойти на публичное унижение. Но до сего дня ты не настаивал на чем‑то большем. Я имела все, о чем только можно мечтать, – мужа и поклонника. А теперь посмотри, что я сделала… все эти годы… посмотри, что я сделала с тобой. Я так виновата.

– Но ты любишь меня, – не унимался Исав, – я всегда это знал. Ты любишь меня!

Пока он говорил, Мерси недоуменно покачивала головой.

– Почему ты так поступаешь, Мерси? Наша любовь никогда не умрет!

Молодая женщина злобно вскинула на него глаза.

– Что я должна сделать, чтобы ты наконец‑то понял? – стараясь не кричать, с сердцем произнесла она. – Почему ты вынуждаешь меня говорить гадости! Я пользовалась тобой, ясно? Я, как пиявка, кормилась твоей любовью. Понимаешь? Но я не люблю тебя. Больше не люблю. Слышишь меня? Я тебя не люблю!

Джаред пребывал в омерзительном настроении. На протяжении двух недель планы его менялись пять раз. Он собирался в Лондон – поездка откладывалась, собирался по новой – опять задержка. И вот вчера ему в очередной раз сообщили, что надо отправляться за океан. Политики… Если бы ему предложили выбирать между ними и тайфуном, он бы предпочел последний. Конечно, и политики, и тайфун непредсказуемы. И все же разница есть, и она – в честности. Ты знаешь, чего ждать от стихии. За все годы, проведенные в море, Джареду ни разу не довелось сталкиваться с ураганом, который готов швырнуть тебя на скалы тотчас после сердечных заверений в дружбе. Уже не один день старый капитан вел внутреннюю борьбу с самим собой, и его настроение от этого не улучшалось. Он не хотел в Лондон. И чем больше думал об этом, тем больше не хотел. Но он дал слово. И он поедет. Однако он не обещал получать от поездки удовольствие.

В основном он огорчался из‑за того, что в столь тревожное время приходится оставлять Энн. Нынче улицы Бостона небезопасны для одиноких прогулок. Случай с Исавом лучшее тому подтверждение – если до тебя не доберутся лоялисты, это сделают мятежники.

Исав скупо описывал тот вечер, когда его вываляли в дегте и перьях. Если судить по его словам – обидчиков он не опознал. Может, сын сказал правду, а может, и нет. Джаред склонялся к последнему. Где‑то в глубине души он догадывался, что в этой забаве принимал участие Джейкоб. Насколько большое, оставалось только гадать. Но в то, что Исав случайно угодил в лапы адамсовой своры, да еще в ночь его словесной дуэли с их главарем, верилось с трудом.

Джаред сунул последнюю рубаху в лежавший на кровати саквояж. Он укладывался уже во второй раз. Сундук, который он собирал вместе с Энн, давным‑давно уплыл в Англию – и только глупец мог рассчитывать на его сохранность. Старый капитан затянул ремни на саквояже и глянул на Джейкоба, развалившегося в углу на стуле. Молодой человек демонстративно не участвовал в сборах. Джаред как‑то прямо спросил сына, не он ли натравил всю эту голытьбу на брата. Ответ Джейкоба дурно попахивал. Как боец‑ополченец, заявил молодой человек, я поклялся молчать о том, что происходит на собраниях. А потом добавил: надеюсь, ты понимаешь, как это важно – сохранять преданность товарищам. Слова Джареда о том, что семья важнее любой клятвы, данной собутыльникам, Джейкоб пропустил мимо ушей.

– Во время моего отсутствия семью будешь защищать ты. Исав нужен в Кембридже. Я хочу, чтобы ты повсюду сопровождал мать и жену. На улице сейчас небезопасно.

Джейкоб выпрямился на стуле.

– Меня здесь не будет, – отчеканил он. – Я уезжаю.

– Что?

– Меня здесь не будет. Я уезжаю.

– Куда?

В первую минуту выражение лица молодого человека явственно указывало на то, что он не расположен к откровенности. Однако искренняя озабоченность отца заставила его передумать.

– Лексингтон, – отрывисто бросил он. – Я еду в Лексингтон.

– А это еще зачем? – возмутился Джаред. – С чего вдруг Лексингтон стал для тебя центром земли? Выходит, какой‑то городишко для тебя важнее жены и матери?

Джейкобу эти слова не понравились – отец ставил под сомнение его шкалу ценностей. Пришлось вновь ответить:

– Я буду сопровождать Адамса и Хэнкока.

Джаред закатил глаза.

Молодой человек вскочил.

– Не смей обращаться со мной как с ребенком! – вскипел он. – Признаешь ты это или нет, но вот‑вот начнется война. Я уже большой мальчик и могу выйти со двора и постоять за свою страну!

– И этим ты оправдываешь свое небрежение к жене и матери?

– А как ты оправдывал себя все эти годы, оставляя нас с мамой и отправляясь невесть куда?

– В те дни Бостон был безопасен! Покидая вас, я не подвергал угрозе ваши жизни!

– И единственный путь вернуть Бостону спокойствие – прогнать англичан за море! Самое большее, что я могу сделать для защиты семьи, – приблизить этот день.

Джаред поднял саквояж с кровати и швырнул его на пол.

– И ради этого ты готов стать лакеем Сэма Адамса?

– Ну, он хотя бы не меняет взглядов. И четко знает, что должно делать. Более того, он это делает.

– И он нуждается в твоей помощи?

– Он хочет, чтобы я его охранял.

– Чем объясняется его выбор?

– Я защищал его на митинге 5 марта.

Джаред покачал головой и тяжело вздохнул.

– То есть безопасность мистера Адамса намного важнее безопасности твоей матери и жены?

Джейкоб негодующе взмахнул руками.

– Я мог бы ответить тебе тем же. Твоя поездка в Англию… слежка за Франклином, с его сомнительным докладом о колониях… Неужели это важнее безопасности твоей семьи?

– Я бы предпочел не уезжать, – признался Джаред. – Но я дал слово.

– Я тоже, – спокойно ответил Джейкоб.

Мужчин стояли друг против друга; отец – подбоченясь, сын – скрестив на груди руки. Наконец Джейкоб сказал:

– Я попрошу Мастерса и Хаулея – они работают в пакгаузе – приглядывать за мамой и Мерси.

– Они приличные люди, – кивнул Джаред.

Джейкоб медленно – он не был уверен, закончился ли разговор, – двинулся к дверям.

– Мне нужно собираться, – пояснил он. – И попрощаться с Мерси.

На пороге он оглянулся. Раздраженно кинув саквояж на кровать, Джаред развязывал ремни. Привычная картина. Отец перекладывает вещи по три‑четыре раза, пока не впихнет все необходимое. Итак, он занят багажом – значит, разговор окончен; Джейкоб поспешно вышел.

В то время как Мерси

– Джейкоб идет! – взвизгнула Мерси, со страхом прислушиваясь к тому, как по коридору приближаются тяжелые, энергичные шаги мужа.

– В таком состоянии я тебя не брошу! – решительно заявил Исав.

Мерси уставилась на него, как на полоумного.

– Да он тебя убьет!

В поисках укромного уголка Исав обвел взглядом комнату.

– Нет, через окно! Там решетка! – вспомнила Мерси.

Исав подбежал к окну в тот самый миг, когда звук шагов стих перед дверью. Молодой человек высунул голову наружу и тотчас отпрянул назад.

– Решетка не выдержит, – прошептал он.

Щелкнула ручка. Дверь слегка отворилась, ударив Мерси по спине.

– Мерси? – послышался голос Джейкоба.

Неистово жестикулируя, Мерси знаком приказала Исаву лезть в окно. Молодой человек молча повиновался. Меж тем дверь закрылась, потом снова приоткрылась. Хозяйка спальни оставалась на месте.

– Мерси, что происходит? – проговорил Джейкоб в щель. – Почему ты сидишь на полу?

– Я… я… – запинаясь, протянула Мерси.

Исав перекинул ноги через окно и, лихорадочно ища опору, на мгновение завис над бездной.

– Минутку, дорогой! – воскликнула Мерси.

Будучи человеком нетерпеливым, Джейкоб прикрыл дверь, а затем с силой толкнул ее, пододвинув жену на несколько дюймов вперед.

Исав наконец‑то нашел опору для ноги. Минуту‑другую на фоне вечернего неба, заключенный в раму окна, четко вырисовался его силуэт.

– Не толкай дверь, дорогой! Ты причиняешь мне боль! Минута – и я впущу тебя!

– Мерси, что‑то случилось? – прозвучал голос Джареда.

Теперь в окне виднелась только макушка Исава. Спустя секунду исчезла и она. Мерси с облегчением вытянула ногу, и откинула край ковра.

– Встаю, – крикнула она. Затем дотянулась до щеколды и с деланным усилием приподнялась.

– Мерси, у тебя все в порядке? – заволновался Джейкоб.

Встав, Мерси вцепилась в притолоку. Затем поджала правую ногу, отскочила назад и открыла дверь. Первым в спальную ворвался Джейкоб, за ним протиснулся Джаред.

– Какая я неловкая. – Молодая женщина притворно рассмеялась и указала на ковер. – Должно быть, поскользнулась. – Затем, сделав вид, что хочет поправить ковер, разогнула ногу и тотчас взвизгнула.

– Нога! – воскликнул Джаред.

В ту же секунду мужчины подскочили к Мерси и, подхватив ее под руки, осторожно подвели к кровати. Свою роль Мерси сыграла великолепно, что свидетельствовало об актерском мастерстве, отточенном до совершенства на балах.

Усадив жену, Джейкоб опустился перед ней на колени и зашуршал юбками, пытаясь добраться до поврежденной ноги.

– Что ты делаешь? – вскинула на него глаза Мерси.

– Хочу осмотреть лодыжку, вдруг ты ее сломала! – озадаченно ответил молодой человек.

Мерси покачала головой и оттолкнула мужа.

– Нет, не сломала. Скорее растянула мышцы… слегка.

– Дай хотя бы взглянуть, – настаивал Джейкоб.

Джаред почувствовал, что его присутствие смущает невестку, и пошел к двери. На пороге он приостановился.

– В самом деле, все в порядке? Я могу послать за доктором.

Мерси заверила его, что в этом нет никакой надобности.

Джаред осторожно притворил за собой дверь.

– Отека вроде нет, – сказал Джейкоб, ощупывая лодыжку.

Во время этой манипуляции Мерси пришлось вскрикивать, взвизгивать и постанывать; словом, вести себя так, как вел бы человек, только что растянувший связки.

– Выглядит неплохо, – заключил Джейкоб и встал. – Однако тебе следует проявить осторожность и не опираться на эту ногу несколько дней.

В глазах молодой женщины зажегся огонек. Только что она с блеском выкрутилась из очень затруднительной ситуации, это ее возбудило, заставило кровь быстрее течь по жилам. Она стремительно возвращалась в свое нормальное состояние.

Похоже, ты собираешься стать моей сиделкой, – проворковала она игриво. – Два, может, три дня твоего внимания – и я исцелюсь.

Джейкоб слушал жену вполуха. Склонившись над ящиками комода, он извлекал оттуда одежду и клал ее на полусогнутую руку.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовала Мерси.

Молодой человек покосился на жену.

– Еду в Лексингтон. Не знаю, надолго ли. – И, прочитав неудовольствие на ее лице, добавил: – С тобой посидит мама.

– И что или кто тебя интересует в Лексингтоне? – ледяным тоном спросила Мерси.

Джейкоб пожал плечами.

– Прости, не могу сказать. Уезжаю по делам комитета. – Молодой человек выпрямился; в руках он держал рубашки и штаны. – Право, Мерси, это для твоего же блага, – добавил он, – чем меньше ты знаешь, тем лучше.

– Когда ты вернешься?

– Я уже сказал. Не знаю.

Мерси сидела на краешке кровати в напряженной позе. До чего это похоже на Джейкоба! Он может, ни на секунду не задумываясь о ней, уехать на день, на ночь, на несколько суток. Вечно у него дела!

– Мог бы – сказал! – повторил Джейкоб.

Молодая женщина сердито скрестила руки на груди. Ну что ж, в эту игру можно играть вдвоем. Если он не желает довериться ей, она тоже промолчит. Он последним узнает о ее беременности. Вернется из Лексингтона через шесть или семь месяцев и увидит ее с ребенком на руках. Это будет ему хорошим уроком!

Между тем Джейкоб возобновил сборы. Он заметил и напряженную позу жены, и ее надутые губки. Итак, она на него злится. Если он услышит доброе слово на прощанье – считай, повезло. Джейкоб вздохнул. У него нет времени на нежности. По городу ползли слухи. «Красные мундиры» что‑то готовили. Чаще проводились учения; движение в порту было перекрыто; охрана перешейка – узкой территории, соединяющей Бостон с материком, – усилена. Обычно он извинялся перед Мерси за грубость. Но сейчас он спешил в Лексингтон. Он исправит все по возвращении.

В то время как Мерси удерживала Джейкоба наверху, Исав благополучно приземлился на заснеженную клумбу и побежал к парадному входу. С крайней осторожностью он нажал на дверную ручку и юркнул внутрь. Дверь бесшумно затворилась, и молодой человек на цыпочках побежал вверх по лестнице в свою комнату.

– Исав? Это ты? – раздался из гостиной голос Энн.

– Да, мама, – отозвался Исав. – Я.

– Не зайдешь на минутку?

Исаву пришлось спуститься вниз и пройти в гостиную; дорогой он пытался привести в порядок одежду и выровнять дыхание. Войдя в комнату, он увидел, что мать сидит у окна. На ней было ярко‑желтое, но при этом вполне пристойное платье (в одежде артистический вкус Энн проявлялся только в цвете). Подле нее на хрупком изящном столике лежала раскрытая Библия. По другую сторону столика стоял свободный стул. Этот уютный уголок ассоциировался у Исава с тетей Присциллой. Здесь она любила вести долгие беседы с Энн.

– Ты знаешь Библию лучше меня, – мягко начала мать. – Не поможешь мне с этим отрывком?

Исав наконец‑то утишил дыхание, улыбнулся и шагнул к Энн. Критическое отношение матери к себе всегда вызывало у него веселое недоумение. Для женщины, которая ни дня не провела в университетской аудитории, Энн знала Библию великолепно – во всяком случае, намного лучше большинства священников.

– Вот эти строки, – тонкий пальчик указал на стих. Мать откинулась на спинку стула так, чтобы Исав смог прочитать текст. – Иоанн 1:47, – сказала она, когда он склонился над Библией, – Филипп только что нашел своего брата и повел его к Иисусу.

Исав прочел вслух:

«Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства».

Молодой человек кивнул.

– Хорошо, мама. Что тебя интересует?

Энн знаком указала сыну на стул. Исав молча сел.

– Видишь ли, мне пришло на ум, что в этом случае слово «лукавство» имеет несколько значений. Но это все, что я помню. Не поможешь мне?

– Приманка для рыбы! – ответил Исав. – Это слово означает «приманка». А еще: «обман», «хитрость», «предательство». Иисус говорит, что Нафанаил был честным человеком.

Энн положила пальчик на книгу, посмотрела на текст и повторила вслух: «Приманка для рыбы!»

Исав кивнул. Он был доволен тем, что смог помочь матери.

– Спасибо, сынок. Приятно сознавать, что годы учебы не прошли для тебя даром.

Молодой человек встал и шагнул к двери.

– И еще кое‑что… – приглушенно сказала Энн.

Исав остановился.

– Это ты пробежал мимо моего окна несколько минут назад? Я полагала, ты уже наверху.

– Ну, – протянул молодой человек, судорожно пытаясь что‑то придумать, – вообще‑то, я уходил на несколько минут…

Энн спокойно сидела в своем кресле и с самым невинным видом внимала его незатейливой выдумке. Однако палец матери – и это привлекло внимание Исава – все еще лежал на Библии и указывал на слово, означающее «приманку для рыбы».

Молодой человек запнулся на полуслове.

– Мама, – неожиданно спросил он, – и давно ты здесь сидишь?

– Дай‑ка подумать, – протянула она и внезапно ответила вопросом на вопрос: – Когда ты пробежал мимо моего окна?

Исав вернулся к своему стулу.

– Что ты пытаешься мне сказать?

– О, ничего, дорогой. Я подумала, пусть Слово Божье скажет за меня.

– По‑твоему, я совершаю что‑то постыдное?

– Я твоя мать, а не судья. И я молю Создателя, чтобы ты нашел счастье, которое Он уготовил тебе. Ты хороший человек, и, если я что‑либо за свою жизнь узнала о Нем, то это одно: Он награждает верность и никогда злобу, зависть и обман.

На одну долгую минуту Исав уткнулся взглядом в пол. Он думал о Джейкобе и Мерси. Джейкоб получил жену обманным путем. Почему‑то ложь помогла брату. Однако Исав знал: этот аргумент не подействует на мать, а потому предпочел промолчать. Избегая ее взгляда, он медленно поднялся.

– Я видела тебя и Мерси в саду той ночью, – отчеканила Энн.

Это признание ошеломило Исава.

– И я видела, как ты смотрел на нее тогда за обедом. Ты ведь все еще любишь ее?

Молодой человек не ответил.

– Исав, она замужем! Оставь ее. Уверена: у Создателя есть для тебя женщина, но Он не в силах помочь тебе обрести ее, пока ты одержим Мерси.

«Одержим». Это слово отозвалось в Исаве болью. Он любил Мерси. Любовь, а не одержимость двигала им. И если обратиться к Библии – источнику, из которого черпала мудрость мать, – то разве не она учит, что любовь никогда не сдается?

– Хорошо, – сказала Энн, – вижу, мне не удалось до тебя достучаться. Просто обещай подумать над моими словами. – Она посмотрела на шрамы и черные отметины на руках сына. – Знаю, ты борец. И я молю Господа: пусть Он одарит тебя мудростью знания, когда бороться, а когда – отступать.

Воспользовавшись последними словами матери, Исав поспешил сменить тему разговора.

– Кстати об отступлении… Что бы ты сказала, узнав, – спросил он, – что я всерьез подумываю перебраться в Англию?

Теперь настала очередь Энн опустить глаза.

– Я буду скучать, – призналась она. – И хотя эта мысль никогда не приходила мне в голову, я не удивлена. Пылкая преданность Англии делает твое положение уязвимым и опасным. Говоря откровенно, мне трудно представить себя не англичанкой. – Она остановилась, глубоко вздохнула и, глядя сыну в глаза, спросила: – Ты уже сказал отцу?

– Нет.

– Думаю, это лучше сделать сейчас, до его отъезда. – Она поднялась и оправила платье. – Одному Богу известно, когда вам вновь доведется свидеться. Могу я поехать с тобой?

Исав улыбнулся.

– Я был бы счастлив.

Энн потянулась к сыну и дотронулась до его руки.

– И, пожалуйста, обещай подумать над моими словами. Не отказывайся от Бога, сынок, – Он от тебя не отказался.

Лицо Исава осветила широкая улыбка, и он ласково похлопал мать по руке. Однако от обещаний воздержался.

В ту самую минуту, когда Энн и Исав вошли в комнату, саквояж Джареда с грохотом опустился на пол.

– Собрался, дорогой?

Старый капитан буркнул что‑то невразумительное. Он только что в третий раз затянул на саквояже ремни. Энн предоставила Исаву самому вести разговор.

– Отец, я должен тебе кое‑что сказать, – начал молодой человек.

– И лучше поскорее, а то корабль выйдет в море без меня, – пошутил Джаред, – если только поездку опять не отложат.

– Я думаю перебраться в Англию. Навсегда.

Джаред выпрямился, глянул на сына и тотчас повернулся к платяному шкафу. Нырнув в него с головой, он заговорил:

– Не будь дураком, – казалось, слова доносятся со дна колодца. – В Англии тебе делать нечего.

– Мне нечего делать в Америке! – вскипел Исав.

Джаред отошел от шкафа и принялся рассматривать башмаки, которые только что извлек из ящика, затем швырнул их обратно.

– Все, что тебе нужно, находится здесь, в Америке! – сердито возразил он. – Твоя семья, твое дело. Хватит быть эгоистом, подумай хотя бы раз в жизни о других.

Исав изо всех сил сдерживал клокочущую в нем ярость.

– А я и думаю о семье, – произнес он ровным голосом. – О будущем нашей семьи. Если беспорядки продолжатся, парламент Англии будет вынужден применить силу и в колониях установят военное положение. Если мы перейдем на сторону мятежников, можем обанкротиться! В этом случае, доказав свою преданность Англии, я смогу спасти хотя бы часть нашего имущества.

– Поздно что‑то менять, – ответил Джаред. – Жребий брошен. Наши предки покинули Англию, потому что не желали мириться с притеснениями; они жизнь свою положили за это. Пришло время бороться за то, что по праву принадлежит нам. Политическим путем – если возможно, оружием – если необходимо.

– Не могу поверить, что ты позволил задурить себе голову этой чушью, – взорвался Исав.

– Это наша земля! – возвысил голос Джаред. – Будущее Морганов в Америке, не в Англии. И всякий Морган, отказавшийся бороться за свою страну, хуже дезертира! Я ясно выражаюсь?

В эту минуту с треском распахнулась дверь, голоса Мерси и Джейкоба вырвались в коридор. Джаред схватил саквояж и быстрым шагом вышел из спальни, Энн и Исав устремились за ним.

Мерси:

– Уезжай! И если, вернувшись, не найдешь меня дома – забудь про меня!

Джейкоб:

– Никуда ты не денешься. Хватит спорить.

Джаред Исаву:

– Мы обсудим это, когда я вернусь.

Исав:

– А если будет слишком поздно?

Джаред:

– Это что – угроза?

Энн:

– Джаред, не будь таким агрессивным. Поспеши, ты опоздаешь на корабль.

Мерси:

– Мне не следовало выходить за тебя замуж!

Джейкоб:

– Как это похоже на тебя. Полагаешь, любой мужчина мечтает заполучить тебя в жены?

Энн:

– Джейкоб, ты что – тоже уезжаешь?

Мерси:

– Да, он уезжает… Он оставляет меня одну и…

Исав, обращаясь к Мерси:

– Хочешь, я буду навещать вас с мамой?

Джейкоб:

– Навещай мать, но держись подальше от моей жены!

Энн:

– Он не имел в виду ничего дурного, Джейкоб.

Мерси:

– Хоть кто‑то за меня переживает.

Джаред:

– Не пора ли нам уходить? Я опоздаю на корабль!

Джейкоб:

– Сдается мне, с тобой все в порядке, ты даже не хромаешь! Посмотрите! Чудо! Или ты не все мне сказала, мисс актриса?

Мерси, рыдая:

– Поверить не могу – ты думаешь, будто мне не больно! В таком случае не смей ко мне приближаться!

Джаред:

– Могу я все‑таки отправиться на корабль?

Вскоре коридор опустел. Мерси лежала у себя в комнате и рыдала. Исав уехал в Кембридж, Джаред в порт, Джейкоб в Лексингтон. Энн вернулась в гостиную. Ей никак не удавалось избавиться от непонятной, тупой боли в сердце. Как и в день званого обеда, на нее нахлынула волна ужаса. И тогда Энн попыталась справиться с паникой с помощью единственного известного ей средства – молитвы.

«Господи, я слаба, Ты, Господи, силен…»