Имей в виду: если ты когда-нибудь захочешь скрыться от смерти за стенами этого города, тебе не придется платить деньги

Спасибо, - улыбнулся я. - Но мне говорили, что Вершителям не светит такая разновидность бессмертия.

Скорее всего, тебя обманывали, - спокойно возразил Хранитель. - Вершители не так уж отличаются от прочих людей, что бы ни думали на сей счет суровые угуландские колдуны... А теперь уезжай. Харумба сейчас взволнована, как живое существо, как женщина, встретившая мужчину своей мечты. Не стоит испытывать ее терпение: еще решит, чего доброго, поторопить события...

Зачарованные города Уандука ко мне почему-то неравнодушны, - проворчал я, поспешно забираясь в корзину летающего пузыря. - Так и норовят навеки запереть меня в лабиринтах своих переулков!

В древности, когда наши предки закладывали новый город, они старались поймать перелетную птицу и живьем замуровать ее в фундаменте городской стены, - неожиданно откликнулся Хранитель. - Считалось, что вместе с птицей в городе навсегда поселится вольный ветер, поэтому его жители не будут страдать ни от дурных снов, ни от пыли, ни от недостатка перемен. Но зачарованные города строили не люди... во всяком случае, не обыкновенные люди, да и следовали они совсем иным традициям, а посему не приносили в жертву своим созданиям птичью жизнь. А ты немного похож на такую перелетную птицу: ты уже давно забыл, где твой дом, у тебя круглые глаза, всегда открытые для чудес, и обрывки лихого ветра спрятаны в твоих рукавах... а поэтому держись подальше от зачарованных городов, мой тебе совет! Ну а когда устанешь бегать от смерти - добро пожаловать в Харумбу. Мы никогда не отменяем своих обещаний.

Ладно, буду иметь в виду, - растерянно согласился я. И велел летающему пузырю Буурахри подниматься в небо - чем скорее, тем лучше!

Записку Нуфлина я развернул, только когда расстояние между дном корзины и землей достигло нескольких дюжин метров. Его почерк оказался очень мелким, с ярко выраженным наклоном влево и почти неразборчивым из-за обилия завитушек, уместных скорее в учебных работах начинающего каллиграфа, чем в письме самого могущественного человека в Соединенном Королевстве.

Quot;Доброе утро, сэр Макс! - так начиналось его послание. - Как ни странно, - писал Нуфлин, - сладкие обещания Хранителей Харумбы отнюдь не оказались лживыми, а ведь я до последней минуты изрядно опасался, что эти господа просто нашли ловкий способ отнимать деньги у чудаков, размечтавшихся о легком бессмертии. Тем не менее два часа назад я проснулся в своем новом дворце, где все устроено в полном соответствии с моими пожеланиями, и должен отметить, что уже много лет не чувствовал себя настолько здоровым и бодрым, даже поясница, которая всегда была моим самым слабым местом, не дает о себе знать, а что касается аппетита - можно подумать, что я вернулся в дни своего детства, когда был готов жрать любую дрянь с жадностью оголодавшего волчонка... Впрочем, все эти мои старческие восторги по поводу здоровья и аппетита вряд ли тебе интересны. Памятуя о твоем любопытстве (тебе ведь наверняка не терпится узнать, как тут у них все устроено), замечу, что мне уже довелось испытать не только голод, но и желание посетить отхожее место, моя кожа по-прежнему чувствует тепло солнечных лучей и прохладу утреннего ветра, так что мои ощущения ничем не отличаются от обычных - разве что неприятных заметно поубавилось, как я уже отметил выше. Хранители этого места (как ты понимаешь, я еще не успел завести других знакомств) утверждают, что обитатели Харумбы не чураются даже радостей плотской любви, и признаться, меня весьма забавляет мысль о том, что теперь, на старости лет, после долгих столетий аскетического подвига, я вполне могу позволить себе пуститься во все тяжкие. Что ж, по крайней мере, будет чем заполнить ночи: меня как раз предупредили, что единственное неудобство, связанное с моим новым существованием, заключается в том, что спят здесь редко, понемногу и никогда не видят снов, зато и от усталости не страдают, так что я не считаю, будто бессонница - такая уж высокая плата за бессмертие.