Сцена вторая

Перед закрытым занавесом прямо на глазах у зрителей расставляются столики для торговли. В сцене участвуют Поэт, Дунька, Гиви, Торговка и по возможности — массовка.

Гиви. (Торговке). Ну, шевелись, шевелись! Хозяйка при­дёт, а у тебя товар не разложен, всё помято! Ай-ай-ай, какая неряха!

Торговка. Это я-то неряха?! А зато ты — ряха! Ишь, отъелся около хозяйки! (Раскладывает товар и продолжает ворчать.)

Гиви. Зачем так говоришь? Зачем кричишь? Покупате­лей отпугнёшь! (Около них прохаживаются несколько покупате­лей, молча осматривают товар и ничего не берут.)

Гиви (Торговке). Что же ты молчишь, как истукан? Гово­рить надо!

Торговка. А чё говорить-то? Тебе надо — ты и говори!

Гиви. А тебе не надо? Тебе деньги не надо? Тебе есть, пить не надо? Детям твоим не надо?

Торговка. Ну, завёлся! Ты ещё бабушку мою вспомни!

Гиви. Бабушку вспомню! Дедушку вспомню! Хозяйка придёт — я тебе всё припомню! А то — ряха, ряха! (Ворчит.)

(Появляются Дунька и Поэт.)

Дунька. Ну, пришла я, пришла! Опять цапаетесь? Чем недовольны?

Торговка. Да вот, товар не распродаётся, а он меня во всём винит! Ворчит и ворчит — пень скрипучий!

Гиви (рассерженно). Кто пень? Я — пень?! Вай, женщи­на! (Видит возле Дуньки восторженно смотрящего на неё Поэта.) А это ещё кто такой?

Дунька. Да ладно, Гиви, не вращай глазами, не ревнуй! Я этого полоумного для пользы дела привела.

Гиви. Какой с него польза?! Ты погляди на него — его даже в Кащенковку не возьмут!

Торговка. А чё? Мне кажется, что он — ничё! (Смот­рит на Поэта.) А чё делать-то будет?

Дунька. Ну-ка, что там у тебя плохо идёт?

Торговка. Да всё плохо: колготки, кофты, босоножки, дублёнки!

Дунька. Ну, вот! Ты ему щас всё это покажи, а он тебе сочинит зазывалки для покупателей.

(На втором плане Торговка показывает Поэту товар. На первом плане Дунька беседует с Гиви. Садится.)

Дунька. (со вздохом). Ох! Устала я сегодня! Ну, как тут дела?

Гиви (возбуждённо). Дела как дела, слушай! Ты лучше скажи, гдэ была?

Дунька. Слушай, Гамлет недорезанный, кончай сцены ревности устраивать!

Гиви. Ревновал не Гамлет, а Отелла — я в кино видел. Слушай, а гдэ ты была?

Дунька. (передразнивает его акцент). Гдэ-гдэ! В дурдоме!

Гиви. Слушай, женщина! Не дразнись! В чьём доме ты была?

Дунька. (примирительно). Ну, ладно. Сама не знаю, где была — заблудилась я. Принеси лучше что-нибудь поесть — голодная с утра, как собака!

Гиви. Ну, посиди, погоди. (уходит и продолжает на ходу ворчать).

Дунька (Поэту). Эй, талант! Ну, давай, покажь свою работу! (Позевывает.)

Поэт. (у него в руках всегда листы бумаги и гусиное перо — начинает зачитывать то, что успел написать про товар. Читает с завыванием).

О, прекраснейшие тётки!

Предлагаем вам колготки!

Дунька. Ничё-ничё! Токо на «тёток» обидеться могут. Ну-ка пошевели своим талантом!

Поэт. (завывает ещё больше).

О, милые дамы, о вас говорю!

Придите, колготки я вам подарю!

Дунька. Ну-ну! Я те подарю! Ишь, про чужое-то добро легко сочиняется! Всё, что ли?

Поэт (робко). Нет-нет! Вот ещё! (Снова завывает.)

Для рыцарей смелых

Трусов много белых!

Дунька. Почему только белых? (Торговке.) Другие цве­та распродала, что ли?

Торговка (недоумённо). Да нет! Полно разных!

Дунька. (Поэту назидательно). Ты мне тут правду не ис­кажай! Ты про реализьму в искуйстве слыхал? Вот и гони мне реализьму про трусы всех цветов! А то ты меня по миру пус­тишь! Дальше гони!

Поэт. (завывает ещё старательнее).

О, прекрасные девчонки!

Облачайтеся в дублёнки!

О, прекрасные мальчонки!

Облачайтеся в дублёнки! (На этих словах входит с едой Гиви.)

О, прекрас... (Дунька его перебивает.)

Дунька. (начинает раскладывать еду). Ну, хватит-хватит про дублёнки! Ещё там у тебя что? (Берёт в руки кусок сала и начинает жевать. Гиви тоже садится и жуёт.)

Поэт. (разворачивает листы и собирается читать стихи про любовь). Это стихи для вас...

Дунька. Ну, понятно, понятно, что для меня! Про чё там дальше-то? (Жуёт.)

Поэт. Стихи о моём неземном чувстве... о моей незем­ной любви к вам! (Падает на колени.)

Гиви (вскакивает). Что?! Какой-такой любви?!

Дунька. (удерживает его. Поэту). Любовь (жуёт)... не­земная... (жуёт) подождёт. Дай-кося сюда! (Поэт протягивает ей листы бумаги со стихами.) Ну, вот! Как раз сало завернуть не во что! (Режет сало, остатки заворачивает в стихи.)

Гиви и Дунька. (жуют и смеются). Ну, вот — приго­дилась (жуют) любовь... (жуют) неземная... Ха-ха-ха!

Поэт. (в ужасе, заламывая руки). Сало — в стихи?! В сти­хи — сало?!! (Падает в обморок. Торговка, Гиви, Дунька хохочут над ним.)

Гиви (просмеявшись). Да, для нашего дела слабоват! (Жуёт.)

Дунька (жуёт). Отвези-ка ты его, Гиви, куда-нибудь на природу. Он там быстрее очухается. Деревенские люди жалостливые — подберут и убогого. Ну, я поехала — делов ещё куча! А вы тут не прохлаждайтесь! (Уходит, перешагивая через Поэта.)

Гиви. (Торговке, беря в то же время за ноги Поэта и выволакивая его со сцены). Ну, шевелись, неряха! (Уходит.)

Торговка. (вслед ему). Пошёл ты, ряха! (Зрителям.)

Эй, как вас там, тётки!

Налетайте на колготки! (Смеётся.) Не слышите, что ли? Вам говорю! Нет, не подарю! Не подарю! А продам для всяких дам! (Смеётся грубо.) Ха-ха-ха! Во дурдом! И во мне талант проснулся! Ха-ха-ха!