Глава 5. Блаженно и тепло

Этой ночью Виктор не спал. Он пытался, ворочался, лёг на один бок, потом на спину, потом задремал на животе, но после очнулся и встал. Зажёг свечу (он не любил ночью включать лампу), свеча была новая, большая. Она озарила и оставила в глазах тёмное пятно. Маленький язык пламени закрутился в тёмном, тяжёлом пространстве. От дыхания Виктора пламя дрожала, так Виктор знал, что он ещё дышит, живёт, может ещё думает. Виктор поначалу на себя злился, что перестал думать, потом гнев стал пассивным, а он стал безразличен ко всему. Однако Виктор пытается искать, но что искать? Да всё что угодно, что поможет ему снова загореться, как этой восковой свечке, получается, он ищет зажигалку, или спичку? Да наверно, ему бы хватило бы маленькой искорки… Он жил только тем, чему посвящал свои размышления, эти мысли были для него полноценной жизненной стихией, а теперь та идея-свеча потухла, а может, догорела? Нет он не верил, что она догорела, он считает, что она догорит только тогда когда осуществиться, а чтобы она осуществилась нужна искорка, а её нет.

Перед свечой он берёт одну книгу о физических явлениях, а там он уже после неё взялся за другую о механике, после принялся за другие, но всё одно и тоже. Те же проблемы, которые не позволяют ему разрешить задачу. Виктор как он себя считает «исследователь, искатель истин» попросту учёный-самоучка, хотя и серьёзно относиться к паранаукам, более того он пытается создать весьма незаурядную вещицу.

Однажды ещё в юношестве он наткнулся на работы великого психолога, так он захотел стать психологом, вскоре его стремления были сбиты физикой, которая также завладела его умом и душой. Дальше произошло невероятное: он поверил в оккультизм, астрологию, уфологию, чародейство в итоге всё то, что прозывается паранаукой, народным фольклором, выдумкой. Кто же теперь Виктор как не искатель истины, поверив во всё, он решает создать прибор, о котором мечтали многие… Прибор позволяющий видеть, влиять, чувствовать сны других людей. Задав себе непростую задачу, он даже не задумывался о крупных вложениях, о передовых технологиях, ведь он считал что всё гениальное просто, и не требует больших затрат к тому же все эти самодуры не верующие в явное, то есть как они прозвали это паранаукой, не смогут без неё докопаться до истины. «Принятой науке конец» таков был его вердикт. Он представлял себя отцом новой науки, но для того, чтобы это вышло, нужно было создать задуманное, но тут он впадал в отчаяние. Как-то всё не складывалось, не разрешалось.

Жил скудно, ведь денег так просто не раздобыть, а всё время необходимо посвящать науке. Однако выход был сразу ещё до того как он решил стать отцом «Новой науки». Этот выход была – пенсия, пенсия по потери кормильца, что-то пошло не так в государственном аппарате и так он уже давным-давно совершеннолетним получал свой, хоть и не большой, но заработок, несмотря на свой возраст двадцать семь лет. По существу он вечно бездельничал и страдал от бездельничества. В доме он поселился почти самым первым после Софьи Михайловны. И только потом набежали другие. Итак, Анатолий более общителен был с Виктором, потому что со старухой совсем можно было обезуметь, и как то даже не понятно получается, как это дикая женщина даёт уроки на дому начинающим художникам. Так Виктор первым прознал Анатолия, со старухой он также не связывался всё по той же причине. Больше всего времени Виктор пребывал в не прекращающем трансе, таким образом, слегка опьянённый он блуждал по дому и редко выбирался за её пределы, а когда выбирался летом на улицу голова его начинала испытывать не передаваемое счастье свежего ветра, которым как ему представлялся ветром с бушующего моря, где разрывая волны плывут паруса, там, на бортах стоят морщинистые моряки с белоснежной бородой и медленно крутят штурвал навстречу к берегу после дальнего плавания. Виктору хотелось бы побывать на море.

Но вернёмся к реальности, сейчас Виктор не было ни на море с моряком, ни на берегу, ждавшего этого бородатого моряка, сейчас он не мог уснуть в своей заваленной, тёмной комнате. Посреди сияла свеча, а он снова прилёг на живот, упираясь на руку, смотрел в пламя. Тут он вспомнил, что когда не можешь уснуть, нужно попить воды, так он и поступил. Везде было темно и тихо. На кухне он повстречался с Грачёвым. Грачёв не поздоровался, а только бросил на него тяжёлый взгляд, Виктор тоже не издал звука. Виктор никогда не здоровался первым, да и заговаривал только после человека обратившегося к нему. Так он налил воды и выпил, ему было интересно, почему Даниил Грачёв пьёт глубокой ночью чай с поникшим видом. Задать такой вопрос он не мог, Виктор пил дольше. Грачёв снова посмотрел на него и сказал:

- Знаешь…а я с Марией переспал.

Виктору не было до конца понятно, зачем он произнёс это и с каким-то неоднозначным тоном он это сделал. Грачёв сказал это с видом издёвки, шутки в то же время серьёзно ждал, как отреагирует на это Виктор. Виктор не знал, что ответить. Ему до ныне никто с таким не делился.

- С этой? Сверху? – Виктору лучше не чего не пришло, как уточнить про ту ли речь. На этом вопросе Грачёв замялся, он терпел до последнего, и вот он выпалил, но лучше не стало, только хуже, а теперь смолчать не выйдет.

- Ага

На этом у обоих началась сложная минута, Грачёв жалел и ждал, что ответить Виктор, а Виктор в то время не знал, что ответить. Виктор присел на стул, отпил снова воды и открыл рот «сам он по себе не работает» подумал Виктор про свой рот. Виктор сжал губы в размышлениях. Тут он подумал, что ему, не достаёт фактов и произнёс многозначно «И?».

- Что «И?» - подрожал Грачёв – не знаю, я так просто тебе сказал.

- Но зачем ты так с ними? – Виктор очнулся и задал самый дельный вопрос, теперь он осуждал его, и в то же время ему нравилась появившиеся дружеская близость между ними. Он был польщён его открытием, но в то же он знал хорошо и Людмилу, и Марию, и ему было их жаль как женщин, попавших под власть этого эгоиста.

- С ними?

- Да с ними

- А им чем плохо?

- А с чего хорошо? – Виктор оживился от собственной роли в открытой для него интриги, теперь он чувствовал, что может на что-то точно существенно повлиять – Пожарник, а губишь людей.

- Гублю?! Хочет, может пойти куда захочет, я не виноват, а пожарник … пожарником я людей из домов доставал, я, что же их поджигаю?

- Да поджигаешь, как не понять!

- Лучше не встревай ты, забудь, ни кому слово. И вообще это не так плохо, как ты видишь.

Грачёву не было ни стыдно, ни плохо, просто теперь он поделился с этим с Виктором и здесь, что-то пошло не так, теперь и вовсе ему хотелось здесь просидеть до утра, а главное держать рядом собой Виктора, который теперь всё знает. А так же он хотел прогнать Виктора из дому, и, пожалуй, это ему хотелось больше всего. Сказать кому-нибудь и прогнать, чтобы никто больше его не видел, скажем, он думал о том, как сильно он плюнул в колодец, где он пьёт и хотел дальше пить.

Виктор улыбнулся на последней фразе «не так всё плохо» встал и ушёл с кухни, но не в комнату, ведь теперь он точно не смог бы уснуть он отправился в котельную. Что-то ему намекало, что дед Пётр не спит, а если спит, то ему удаться повнимательнее его разглядеть.

Нечего с прошлого визита не изменилась. Та же комната с чёрными стенами, а ближе к дверному проёму блистает пламя из печи. По спине прошёлся лёгкий холодок и Виктору захотелось побыстрее приткнутся к огню и сидеть, сидеть, сидеть… Он зашёл в маленькую комнату, которая было вся в копоти, у стены был стол у другой стены кровать, где бездыханно лежало тело. Виктор сел на стул. Тот голос, каким обладал это дед Пётр никак не подходило к его маленькому, сжатому телу. К стене было прижато одеяло, старик спал в одежде, свернувшись в эмбрион, словно заснув во время побоев, закрываясь, как мог. Не было видно даже, как тихо поднимается его грудь, только тёмное тело у дальней стены.

На столе были какие-то журналы и только. «Так вот он какой, мелкий жук, немощный старик с грозным голосом» думал Виктор. Печь его обогревала, она его приняла в сонные, сладкие объятья. Теперь он чувствовал покой, он хотел спать и сон ему теперь виделся выходом из всех проблем, обителей «Тихой долины, про которую слышали все, которая находиться где-то там, в горах, где тихо и хорошо, спокойно и блаженно». Виктор видел собственную «Тихую долину», он засыпал сидя на стуле возле бурно трескавшей печи.