Цена свободы

Алексей Юрьевич Пехов

Цена свободы

Ветер и искры –

Аннотация

Ты приговорен к смерти, но тебе предоставляют шанс, помоги эльфам найти убийцу их сородича, убитого во время секретных переговоров с людьми, и ты останешься жив.

Алексей Пехов

Цена свободы

Кнофер хорохорился до последнего. Говорил, что у него есть влиятельные друзья, и стражники во главе с комендантом будут ползать перед ним на коленях, вымаливая прощение. Мол, выпустят, никуда не денутся, а нет, так он живо научит скотов вежливости.

Обычная болтовня маленького человека. Быть может, у него и были могущественные покровители, но за те два дня, что я здесь находился, никто не вытащил старину Кнофера. Однако малый по-прежнему отказывался верить, что влип так же крепко, как и остальные. Так продолжалось до той поры, пока не заскрипела, отворяясь, решетка и в полутемный подвал не вошли вооруженные стражники.

— Подъем, висельники! Тощая вдова заждалась! — крикнул один из них.

Кнофер тут же рухнул на пол, завопив, что это ошибка, он не виноват, у него есть друзья, которые вот-вот вытащат его отсюда. Он рыдал, кашлял, размазывал по лицу сопли и слезы, а затем пополз в самый дальний угол. Встреча с Тощей вдовой не самое радостное событие в жизни.

— Вот и пришло наше времечко, — вздохнул Старый Олл.

— Что-то рано, — сказал я. — Обычно они так с утреца развлекаются.

— Хрен их поймешь. По мне, так закат ничуть не хуже рассвета.

— Не скажи, — подал голос здоровенный парень, имени которого я так и не удосужился узнать. — Могли бы пожить чуть-чуть дольше.

— А ну, заткнулись там! На выход, покойнички!

Спорить и сопротивляться — себе дороже. Пятеро заключенных против двадцати хорошо вооруженных солдат не имеют шансов на успех.

Все, кроме Кнофера, вышли в тюремный коридор.

— Эй! — крикнул стражник. — Вылезай, крыса! Слышишь?!

Несчастный рыдал и выл, без остановки повторяя, что никто не имеет права так поступать с людьми, и они все очень-очень пожалеют. Командир отряда потерял терпение, и больше с упрямцем никто не церемонился. Его выволокли из камеры за ноги, врезав по ходу дела по зубам, чтоб перестал брыкаться.

Нам связали руки за спиной, стянув веревку так, что я поморщился.

— Двинулись! И без глупостей у меня!

— А как насчет последнего желания? — поинтересовался Старый Олл.

— Вот попадешь в Счастливые Сады, там хоть обжелайся. Двинулись, я сказал!

Кнофер совсем ошалел от страха, и его пришлось тащить. Это обстоятельство настроения стражи не улучшило.

Мы прошли длинным коридором, дождались пока отомкнут внешнюю решетку, затем поднялись по широкой лестнице на первый ярус тюрьмы. Еще один переход: мимо караулки, мрачных солдат с алебардами, множества чадящих факелов, и — вот она, последняя дверь.

Тюремщик зазвенел ключами, отомкнул замок, и нас, щурящихся c непривычки от дневного света, вывели в небольшой тюремный двор. Здесь находились помощник коменданта, чиновники из городского совета, лекарь, писец, служитель Мелота, ну и палач с двумя помощниками.

Стоящая в центре двора виселица, казалось, смотрела на нас. Впечатление она производила неприятное — два вкопанных в землю столба с перекладиной. И четыре петли. Четыре. Не пять. Кому-то из нас придется ожидать своей очереди.

Увидев Тощую вдову, Кнофер обделался, кто-то из солдат грязно выругался. Один из чиновников брезгливо поморщился.

— Пошевеливайтесь, покойнички. Вас уже заждались.

Стражник подтолкнул меня вперед. Вот и пожил, забери меня Бездна. Я, сплюнув, последовал за Старым Оллом.

— Ты! Светловолосый! Стой. Чуч, Март, вначале этого. Пусть на веревке брыкается.

Кнофер попытался сопротивляться, но бедолагу быстренько утихомирили. Я смотрел, как его вместо меня тащат на виселицу. Не могу сказать, что очень уж сожалел, что уступил свое место другому. Скорее, наоборот.

— Повезло тебе, парень, — один из стражников усмехнулся по-доброму.

Я пожал плечами.

— Неужели не рад?

— Чему радоваться? Я от нее все равно не убегу. Рано или поздно буду висеть со всеми.

— Что? Не боишься умирать? — спросил другой.

— Привык.

Я, и вправду, не боялся. Когда из года в год отправляешься на прогулку по Сандону[1], да еще и четырежды встречаешься с рыжими Высокоублюдками из Дома Бабочки, то быстро привыкаешь к тому, что Смерть стоит за левым плечом. Умирать, конечно же, не хочется, но вот бояться… Разучился, наверное.

Сейчас учиться заново поздно. Хотя… можно умереть и не в петле. По крайней мере трое арбалетчиков не спускают с меня глаз. Бежать, а тем паче сопротивляться, бесполезно, но вот вынудить их стрелять можно запросто. Я прикинул варианты и отказался от этого поступка. Болт в животе гораздо неприятнее петли на шее.

Между тем, все было готово. Какой-то тип зачитал приговоры и обвинения, писец все прилежно занес в свитки, служитель Мелота[2]прочитал короткую молитву. Стоящие рядом со мной солдаты стали делать ставки, кто протанцует с Тощей вдовой больше других. Все считали, что Кнофер, уж слишком крепко цепляется за жизнь — ему и выигрывать. Из рук в руки стали переходить сорены.

Помощник коменданта отдал приказ, и палач прошел вдоль виселицы, выбивая из-под ног приговоренных опору. К вящему разочарованию игроков, дольше всех за жизнь цеплялся Старый Олл. Я усмехнулся. Мысленно ставил именно на старика. Он был крепким малым, так что полностью оправдал возложенное на него доверие. Интересно, сколько мне отпустит петля до того момента, как придется умереть?

Казненные мирно покачивались на веревках, солдаты разговаривали между собой, помощник коменданта мило беседовал с жирдяем горожанином, и я стал подумывать, что обо мне забыли. Но нет:

— Эй! Снимите крайнего, — распорядился командир. — У нас тут еще один висельник.

Помощники палача засуетились, пытаясь избавить петлю от тощей шеи Кнофера.

— Двигай.

Я мрачно посмотрел на стражника. Торопыга.

— Не вынуждай тащить тебя.

Я прошел половину дороги, когда через внешние ворота вбежал толстый запыхавшийся мужчина. Все присутствующие с удивлением воззрились на коменданта. У этого красномордого пожилого человека не было привычки бегать, куда бы то ни было. Скорее наоборот.

— Слава Мелоту. Успел, — отдышавшись, сказал он и посмотрел на меня так, словно я был его самым лучшим другом.

До сегодняшнего дня я не верил в чудеса и благоволение богов. Тем сильнее было мое удивление, когда, раздосадованные отменой казни, стражники разрезали веревки у меня на руках и повели следом за спешащим комендантом. Я бросил последний взгляд на виселицу. Избежать знакомства с Тощей вдовой удалось самым счастливым образом. Весь вопрос — надолго ли?

Топая под конвоем, я не переставал думать о причинах отсрочки казни. Раньше ребята с расправой не слишком мешкали и в подробности преступлений не вдавались. Раз виновен, то вперед, в петлю. Или на рудники. В пограничных городках нет времени заниматься ерундой, вроде выяснения причин того или иного убийства. Когда у тебя под боком Сандон, не до глупостей…

Что им могло от меня понадобиться?

Мы пересекли внешний тюремный двор, подошли к невысокому зданию. Комендант спешил так, словно от этого зависела его жизнь. Наконец он остановился перед дубовой дверью, поспешно распахнул ее.

— Милорд, тот человек, которого вы искали, здесь. Вам оставить охрану? Хорошо, если что, мы будем за дверью. Заходи!

В комнате находились двое. Первый был уже немолод, с густыми неопрятными усами и глубоко посаженными маленькими глазками. Лицо грубое, нос большой, но обращение «милорд», которым воспользовался комендант, заслуживало внимания. На этот раз со мной собирались говорить не имперские дознаватели. Большая шишка. Незнакомец восседал за столом и с мрачным интересом изучал мою физиономию. От таких людей ничего хорошего не жди.

Второй, невысокий и всего лишь на несколько лет старше меня, сложив руки на груди, стоял у окна. Этого я знал. Как-никак пять лет провел под его началом. Эгрен Туа, командир «Стрелков Майбурга». Точнее, мой бывший командир. В тот момент, когда я оказался за решеткой, меня сочли паршивой черной овцой и продали городским со всеми потрохами. В одно мгновение я стал чужим, точно и не было тех лет, боев и невзгод, что мы пережили вместе.

Бойцы своих не бросают. Я рассмеюсь в лицо тому, кто скажет это в следующий раз. Быть может, в других местах как-то иначе, но среди «Стрелков Майбурга» и у их вшивого капитанчика иные порядки. На мой взгляд, Эгрена не оправдывает даже то, что я, действительно, был виновен. Нельзя выбрасывать тех, кто плечом к плечу отражал с тобой набег Дома Бабочки. Я вновь почувствовал злость на этого хорька. С радостью бы двинул ему в зубы, но не уверен, что сейчас это будет разумным поступком.

— Это он? — спросил у Эгрена незнакомец.

— Да, милорд Ожон.

Усатый хмуро посмотрел на меня.

— Нет времени ходить вокруг да около. Я рассказываю, ты слушаешь. Потом говоришь, согласен или нет. Понятно?

— Понятно.

— Сегодня мы должны были подписать мирный договор с Высокородными. В самый последний момент, когда все уже было готово, одному из остроухих пробили шею стрелой. Эту неприятность… — он всем видом показал, что смерть эльфа неприятностью не считает, и тут я был полностью на его стороне, — удалось кое-как сгладить. Мы не порубили друг друга в капусту, но все договоренности оказались под угрозой. Наместнику, а тем более — Императору, это не понравится. Эльфы в бешенстве, но у них нет прямых доказательств, что убийство совершили люди. По мне, так какой-то из Домов решил воспользоваться ситуацией и замутить воду. Не все лесное племя поддерживает идею мира с Империей. В общем, так. Стрелка не нашли. Ни мы, ни они. Судя по следам, он ушел на восток. В Сандон. Или взял южнее, к отрогам Самшитовых гор. Высокоблудные отправили в погоню несколько отрядов, но этого мало. Во-первых, мы опасаемся, что убийство все еще могут повесить на нас. Это значит — новый этап войны. Ты успеваешь за моими мыслями или говорить медленнее?

— Успеваю.

— Чудесно. Во-вторых, эльфы поставили условие, что мы должны проявить свои добрые намерения и помочь им в поимке преступника. Его следует взять живым и притащить назад, пред светлые очи Наместника и эльфийского дельбе. Теперь, что касается тебя. Эгрен говорит, ты отлично знаешь места, куда отправился стрелок.

— Я не единственный из гулявших по Сандону, — было понятно, что мне предложат.

— Все, кто был, уже ушли с поисковыми отрядами.

— Простите, милорд, тогда я не понимаю, для чего вам понадобились мои услуги.

— К вечеру несколько… — он помедлил, — лиц пожелали принять участие в этом деле. Им потребовался опытный проводник. Ты — лучшее из худшего, что у нас есть. Искать других — нет времени.

— Я не следопыт.

— Ты нужен как проводник. И только если беглец ушел в горы. Как я слышал, ты хорошо знаешь те места. Эльфы, хоть земля и принадлежит им, камней не любят.

Я насторожился.

— Только горы? Не Сандон?

— В своем лесу Высокородные в проводниках не нуждаются.

Все стало на свои места.

— Вы предлагаете мне стать проводником у этих ублюдков?!

— Я предлагаю тебе помочь нам или отправиться на встречу с Тощей вдовой. Уверяю, во второй раз она тебя так просто не отпустит.

Обратно в петлю мне не хотелось гораздо больше, чем в эльфийскую компанию. Все же остроухие не самая страшная цена за свободу.

— Если я соглашусь…

— Наместник собственноручно подпишет тебе освобождение с полным прощением. Вали на все четыре стороны. Хоть в Альсгару[3], хоть еще куда. Ну, так как?

— Согласен.

— Я не сомневался.

— Могу я задать несколько вопросов?

— Спросишь, когда прискачем на место. У нас очень мало времени. А твои будущие спутники терпением не отличаются.

На место мы прибыли за два нара до рассвета. Оба берега неширокой реки оказались усыпаны огоньками костров. Здесь собралось несколько тысяч воинов. Несмотря на ночь, никто и не думал спать, эльфы в сотне ярдов от лагеря — плохое снотворное. Если им придет в голову напасть, узкая полоска воды вряд ли станет серьезным препятствием. Временное перемирие может закончиться точно так же, как и началось — в один момент. И это понимали даже самые непроходимые тупицы. Сон сейчас — недопустимая роскошь.

Мне оказали доверие и вернули лук, колчан с дюжиной стрел и метательный топорик. Но отчего-то «забыли» убрать пяток арбалетчиков, постоянно дышавших в затылок. Они отвязались только после того, как мы дошли до шатра, раскинутого недалеко от моста. Здесь я и встретился с остроухими. К моему удивлению, их оказалось всего лишь двое, а не три десятка, как я опасался. Видать, не слишком многие из семьи спешат отомстить за гибель соплеменника. Или все желающие давно отправились в погоню, а эти замешкались. И тем самым спасли мне жизнь.

Один из них был из Дома Искр — черноволосый, с глазами цвета голубого топаза, как и у всех в его клане. Высокородный оказался на полголовы выше меня и гораздо шире в плечах. Спесивая морда, острые уши со множеством золотых серег. На шее у него красовался страшный шрам. Внушительный парень, голыми руками такого не возьмешь. Увидев его одежду, я нахмурился — зеленая куртка с бахромой, торчащая из-под нее рубаха чуть более темного цвета, и точно такие же штаны. Форма Зеленого отряда. Я, по счастью, с этими ребятами никогда не сталкивался, но за годы службы наслушался о них предостаточно. Если такие друзья садились тебе на хвост где-нибудь в Сандоне, то уйти от них было практически невозможно. Это не говоря уже о том, что ублюдки никогда не считали нужным брать пленников.

Второй оказался невысоким и хрупким. Он был золотоволос и зеленоглаз. Гораздо старше, чем первый. Лицо изможденное, под глазами залегли тени, губы искусаны. Судя по всему, прошедшие сутки выдались для него нелегкими. В отличие от товарища, этот был одет неброско, так что я не смог понять, какой Дом он представляет.

Сейчас оба эльфа, не обращая внимания на присутствующих в шатре людей, тихо переговаривались между собой, а мои соплеменники подчеркнуто «не замечали» присутствия чужаков. Думаю, и для тех, и для других это было достаточно затруднительно. Когда столько лет ненавидишь, пускаешь кровь, а потом вот так — бок о бок — стоишь рядом с лютым врагом и не имеешь возможности схватиться за меч… Тяжело, непривычно и неуютно. Лично я встречал столь мирных остроухих только в виде покойников. Все остальные представители лесного народа, так или иначе, пытались отправить меня в Счастливые сады.

Не скажу, что я ненавидел Высокородных и воевал с ними за правое дело и Империю. Это не так. Поначалу мне, как и многим другим, платили, я выполнял свою работу и старался делать ее как можно лучше. Потом нам довелось увидеть деревню, в которую устроили молниеносный рейд мясники из Дома Бабочек. С тех пор кроме денег у меня появилась еще одна причина делать дело хорошо — осознание того, что если выпустить остроухих из лесов, то я нарвусь еще не на одну мертвую деревню, и следующие полгода мне снова будут сниться кошмары. Последние я не любил так же, как и эльфов. Поэтому старался уничтожать и одних, и других. Так что сейчас, как только увидел бывших врагов, рука сама собой потянулась к топорику. От Высокого не укрылся мой жест, и он соизволил насмешливо прищуриться. Впрочем, спустя уну, его лицо вновь превратилось в ничего не выражающую маску.

— Господа, — как видно, Ожону нелегко далось это слово, — я нашел для вас проводника.

Внимание обоих остроухих тут же оказалось направлено на меня. Золотоволосый едва заметно поморщился, словно ему предложили подгнивший фрукт. Черноволосый остался бесстрастен.

— Вы нам очень помогли, — сказал он. — Дельбе Васкэ будет вам благодарен.

— Я всего лишь исполняю приказ, — сухо ответил Ожон и, не попрощавшись, вышел из шатра.

Какое-то время они молчали. Маленький с явной враждебностью продолжал сверлить взглядом мою физиономию, затем заинтересовался расцветкой оперения стрел в колчане. Красные. Знающему Высокородному это говорило о многом. Поймай они меня в лесу с такими стрелами, и я бы вначале лишился больших пальцев на обеих руках, затем глаз, а потом кожи. Нашего брата в Сандоне любили разве что комары да пиявки.

— «Стрелки Майбурга».

Высокий не спрашивал. Утверждал.

— Уже нет, — коротко ответил я, и тут же почувствовал злость на Эгрена и самого себя.

Высокородный нахмурился.

— Мы встречались?

Я должен был задать этот вопрос.

— Возможно. Рашэ из Дома Искры.

Я дал понять Черноволосому, что это имя мне ничего не говорит.

— Я был с Хрустальными росинками. Подкова Маж.

А вот это уже говорило о многом. Два года назад мы успешно пробрались в Сандон, сделали свое дело и уже возвращались домой, когда нам на хвост упали жаждущие мести Высокородные. Тридцать стрелков и четыре десятка отчаянных рубак из пограничных гарнизонов против двух сотен остроухих. Справиться с ублюдками среди деревьев мы не смогли бы при всем желании. Нас бы вырезали поодиночке. Оставалось только бегство. Но ни уйти к горам, ни вырваться из проклятых лесов не получилось. Мы просто не успели это сделать. Мелот миловал, один из пограничников привел нас к небольшому мелкому озерцу, посреди которого красовался крохотный, поросший чахлыми осинами островок. Та самая Подкова Маж, в тот момент показавшаяся нам самым прекрасным местом в мире. За нар мы превратили его в голую пустыню, использовав все, что росло, для создания хоть какого-то подобия невысокого частокола. Остроухие жаждали крови и поперли на нас прямо с марша. То ли присутствие лучников они не восприняли всерьез, то ли просто о нас не знали, но в тот день стрелы с красным оперением собрали богатую жатву. Тридцать опытных стрелков при поддержке мечников не только отбили две атаки, в первой из которых не ожидавшие столь яростного отпора Высокоублюдки лишились почти сотни душ, но и пробились через заслоны, угробив еще пять десятков сынов леса. Сорок из семидесяти смогли вырваться из Сандона. Среди этих людей был и я.

Потом, где-то через год, мы узнали, что у Подковы Маж столкнулись с Хрустальными росинками из Дома Искр. Теми тварями, что в один из не самых радостных для Империи дней вышли из своих лесов на восемьдесят лиг и штурмом взяли летний императорский замок. По счастью, Императора в нем не было, но никто из тех, кто в этот момент находился в твердыне, теперь не может похвалиться своими ушами, по причине отсутствия оных.

Что же. Значит, Рашэ тоже воевал у Подковы. Я не знал, что с Росинками был кто-то из Зеленого отряда.

— Мы встречались, — подтвердил я, и он коротко кивнул, показывая, что учел этот факт.

— Как называть тебя?

— Нэсс.

— Прозвище есть? — спросил Золотоволосый.

Этот гад возненавидел меня с первой уны нашего знакомства. Я посмотрел в его зеленые глаза и нагло ухмыльнулся.

— Думаю, вам хватит и моего имени. Могу я узнать, кто ты?

Не собираюсь обращаться к Высокородному на «вы», пускай он будет даже из правящей семьи.

— Керэ из Дома Лотоса.

Вот ведь связала судьба с Высокоблудными! Не отвяжешься. Или иди с ними, рискуй шкурой, ожидай, что они в любой момент перережут тебе горло, или — бравым шагом в объятья Тощей вдовы. Я бы смылся, да далеко вряд ли убегу. Если и делать ноги, то не сейчас. Позже. Быть может, мне подвернется шанс выкрутиться.

— Когда вы желаете выступить?

— Иди за нами, — Керэ легко встал, взял лежащий на столе плащ и вышел из шатра.

На освещенной кострами поляне все еще топтались знакомые арбалетчики. В этот раз они не последовали за мной, а лишь проводили цепкими взглядами и, убедившись, что я прошел с эльфами через усиленный караул и ступил на мост, отправились восвояси.

На этом берегу караулы были ничуть не слабее, чем на том. Высокоблудные доверяли нам точно так же, как мы — им. Серьезные ребята: в травяного цвета одежке, со своими знаменитыми копьями. Зеленый отряд. Не удивлюсь, если еще и стрелков вдоль реки поставили, да во мраке каких-нибудь Алых слив и Лунных мотыльков спрятали.

Караульные пропустили нас без всяких вопросов. Видно, не только ждали, но и хорошо знали двух моих спутников. Теперь я старался держаться к ним поближе. Так спокойнее, а то чем Бездна не шутит, отойдешь в сторону, и какая-нибудь Ночная лилия всадит стрелу в печень. Конечно же, по ошибке.

Керэ остановился у раскидистого дуба, и Рашэ оказался у меня за спиной. Мне не понравилась подобная постановка вопроса, поэтому я отшагнул вбок и положил руку на рукоять топорика. Намек Черноволосый понял и больше попыток дышать в затылок не делал.

— Мне сказали, ты неплохо знаешь наши горы, — негромко сказал Керэ.

Насчет права остроухих владеть горами у меня было собственное мнение, но я не стал его высказывать. Коротышка мог серьезно обидеться, а ссориться с ним сейчас не резон.

— Верно.

— А вот мне, к сожалению, не удалось там побывать. Старики говорили, что места красивейшие. Особенно одно. Если повернуть к закату после Двухглавой гряды, то через день можно дойти до широкой долины, где есть озеро с целебным белым илом.

Распелся, как соловей.

— Боюсь, ваши старики ошиблись. В дне от Двухглавой гряды нет никаких долин. И озер тоже. Там только одна дорога — на перевал.

— Очень жаль, — вздохнул Керэ.

— Жаль чего? Что нет озер или что я вам подхожу? — не выдержал я. — Сколько еще ты будешь меня проверять?

— Теперь мы можем отправляться в дорогу, — проигнорировал мои вопросы Рашэ.

— Ночью?

— До рассвета ждать слишком долго. Мы и так потеряли много времени.

— Когда произошло убийство?

Мне сочли возможным ответить.

— Рано утром.

Плохо. Придется попотеть. Стрелок опережает нас едва ли не на сутки. Если он хорошо знает местность, то догнать его будет крайне сложно.

— Ты следопыт? — обратился я к Рашэ.

— Да.

— Нашли место, откуда стреляли?

— Да.

— Я хочу посмотреть.

— У нас нет времени, — процедил Керэ.

— Вы ничего не теряете.

— А что приобретаем?

— Я хочу знать, с кем предстоит столкнуться.

Золотоволосый эльф задумался, затем неохотно кивнул.

— Хорошо. Покажи ему.

Я пошел следом за Рашэ. По дороге к нам присоединились еще два эльфа с факелами. Пройдя по берегу, мы добрались до кромки леса. Здесь она ближе всего подступала к реке, выдаваясь вперед, словно огромный язык.

— Стрелок был в лесу?

— Нет. В тростнике.

Когда я оказался на месте засады, то невольно восхитился. Скрыться в роще после выстрела было очень легко. Днем мост отлично просматривался (сейчас были видны лишь горящие на нем шесты с факелами), а вот лучника в высоких зарослях — разглядеть практически невозможно. Отсюда идеально можно исчезнуть, пока жаждущие мести Высокоблудные пытаются понять, что произошло и откуда стреляли.

— Что говорят следы? — спросил я.

Эльфы переглянулись, но Рашэ все же ответил.

— Он был один. Выстрелил, а потом ушел в чащу.

— Он? — уточнил я.

— Да.

Я кожей чувствовал их презрение. Эльфы считают недостойным мужчины занятием браться за лук. Это оружие используют их женщины. Так что надо ли говорить, что наши стрелки на порядок превосходят эльфийских, хотя бы потому, что ни одна баба не способна нормально натянуть трехсотфунтовку? Легкие эльфийские луки, которые используют Черные лилии, не идут ни в какое сравнение с человеческими.

Словом «он» Рашэ дал мне понять не только то, что стрелял мужчина, но и то, что это сделал человек, а не Высокородный. Иначе была бы не стрела, а арбалетный болт. Отчего-то использовать это оружие остроухие не считали зазорным и с легкостью переняли его у нас.

— Пора идти. Ты узнал все, что хотел, человек?

— Не все, — я прищурился, на глаз оценивая расстояние до моста.

Ярдов двести сорок — двести пятьдесят. Прилично. Очень прилично. Лучник был опытным малым? Или была? Хотя не очень я верю в то, что из их слабеньких хворостинок можно послать стрелу на двести пятьдесят шагов. Да еще так точно.

— Какая с утра была погода?

— Если ты о ветре, то он дул от моста в нашу сторону.

— Сильный?

— Иногда.

— Кого убили?

Возникла долгая пауза.

— Не твое дело, — процедил Рашэ.

— Он стоял на мосту один? — Я продолжал задавать вопросы, как ни в чем не бывало.

— Нет. — Вновь молчание. Затем Высокородный снизошел до объяснения: — Там много кто был.

— Много? — насторожился я. — Двое? Пятеро? Десяток?

— Это так важно?! — его начало раздражать мое любопытство.

— Да, если Керэ хочет поймать убийцу.

— Там было больше сорока эльфов, включая и дельбе. Теперь мы можем идти?

— Да. — Я узнал о лучнике все, что хотел.

Как ни спешили остроухие, выступить в дорогу мы смогли не раньше рассвета.

В тот момент, когда небо уже достаточно посветлело, и по густой низкой траве пополз первый туман, Рашэ вручил мне один из трех лежавших на земле походных мешков.

— Этот твой.

Я взвесил груз в руке, затем, ничего не спрашивая, воспользовался тем, что Керэ разговаривает с неизвестным мне эльфом, и проверил содержимое подарка. В мешке было все необходимое для длительного похода по лесу и горам. При всей моей нелюбви к лесному племени, в скрупулезности им не откажешь.

В Сандоне я оказывался не впервые, но из раза в раз эти леса заставляли меня внутренне трепетать. Это был мир Высокородных, их страна, их дом. От него веяло молчаливой угрозой и ожиданием, когда ты допустишь ошибку. Входящий сюда человек не должен был забывать, что пока он под сенью дубов, за его шкуру не дадут и обрезанного сорена.

Несмотря на присутствие и покровительство эльфов, чувствовал я себя все равно неуютно. По старой привычке начал вслушиваться в звуки просыпающегося леса: пока еще робкие переклички утренних птах, шум ветра в кронах деревьев. Я ждал неприятностей в любой момент, и стоило огромного труда сдержаться и не взяться за лук. С ним я бы чувствовал себя куда более уверенно.

Высокородные сразу же взяли зверский темп, перли по знакомым им едва видимым тропинкам, и приходилось не отставать. Не скажу, что это было тяжело, мне здесь частенько приходилось бегать.

Впереди шел Рашэ, он оказался тем самым следопытом, о котором упоминал Ожон. Пока остроухий ни разу не остановился, словно прекрасно видел на нетронутом лиственном ковре чужие следы. Может, так оно и было, но я ничего особенного не замечал. Земля как земля.

Мне выпало идти вторым. Не буду утверждать, что это безумно радовало, но спорить с Керэ не имело смысла. Он сразу дал понять, что не оставит меня у себя за спиной. Сейчас недомерок шел в десяти шагах позади, казалось, не обращая на меня никакого внимания. Во всяком случае, такое могло создаться впечатление у тех, кто незнаком с эльфами. На мой взгляд, ошибочно надеяться, что остроухий о тебе забыл. Память у ребят длинная и хорошая. Точно такая же, как у людей — в этом мы с ними очень похожи. Есть еще несколько подобных сходств, например коварство и желание любой ценой достичь победы. Порой я начинаю думать, что мы не так уж чужды друг другу, как считаем.

Оба Высокоблудных вооружились излюбленным оружием своей расы — короткими копьями с широким листовидным клинком-наконечником. При должном умении подобное оружие ничуть не хуже людских мечей, а может, и лучше. Кроме того, за спиной Рашэ висел арбалет, а Керэ нес на поясе короткий массивный жезл. После недолгого изучения и обдумывания я решил, что эта штука никак не может быть оружием. Слишком красива и дорога. Небось, какой-нибудь изысканный наследный знак, позволяющий одному Дому отличить представителя правящей семьи другого. Отчего-то я ни на минку не сомневался, что возненавидевший меня с первого взгляда Керэ — Очень Большая Шишка.

Как я и предполагал, эльфов в приграничной части Сандона оказалось как тараканов на кухне грязного трактира. Едва ли не через каждые полнара мы натыкались на патрули остроухих. Зуб даю, что Высокородных в округе гораздо больше, просто половина из них не сочла нужным показаться мне на глаза. Лишь к ночи мы прошли через выставленные кордоны и остались в полном одиночестве.

Рашэ уверенно шел по следу. Судя по солнцу, он не менял направления и пер на юго-восток. Если так будет продолжаться и завтра, то к вечеру следующего дня мы выйдем к отрогам Самшитовых гор.

Кем бы ни был этот стрелок, он точно знал, куда ему надо. В скалах можно с легкостью спрятаться от мести разъяренных мстителей — эльфы среди камней чувствуют себя как выброшенные на берег рыбы. Вряд ли убийца рассчитывал на то, что гордое племя сможет договориться со своими извечными врагами — людьми, и действовать сообща.

За весь день спутники не сказали мне ни слова. Рашэ был занят только следами, Керэ мрачно хранил молчание. Правда, и я не спешил начинать разговор. Находиться рядом с ними для меня было столь же неприятно, как и для них — со мной. Мы, так сказать, заключили негласный договор — как можно дольше не обращать друг на друга внимания.

Трижды останавливались на краткий отдых, который, опять же, проходил в полном молчании. Когда окончательно стемнело, Рашэ и не подумал, что надо бы лечь спать. Скорость продвижения по Сандону снизилась, теперь мы шли лишь благодаря свету полной луны. Я даже забеспокоился, что нам придется шагать всю ночь, и под утро у меня попросту отвалятся ноги. Но, по счастью, опасение не оправдалось.

— Хватит на сегодня, — негромко сказал Керэ, и следопыт тут же остановился. — Встанем здесь.

— Костер можем разжечь? — спросил я.

— Разжигай, — неохотно кивнул золотоволосый.

Пока пламя весело пожирало ветки, я подготовил себе место для ночлега. Затем утолил голод лежавшей в вещевом мешке едой. Мои новые друзья также перекусили, а затем начали обсуждать что-то на своем языке. Говорили тихо, но могли бы и орать во весь голос — к сожалению, я эльфийского не понимаю.

— Ложись спать, человек, — Керэ наконец-то соизволил обратить на меня внимание.

— У меня есть имя.

Он с досадой поморщился, отвернулся и больше не предлагал отправиться на боковую. Парни продолжили разговор, я тупо хлопал глазами да между делом побрасывал огню новой пищи.

Наконец Рашэ встал, взял копье и скрылся в лесном мраке. Керэ принялся расстилать походное одеяло.

— Мы хоть немного его нагнали? — не выдержал я.

— Немного.

— Понимаю, что я тебе не симпатичен, эльф, но сейчас мы делаем одно дело. Хватит кривить нос!

— У меня есть имя, — эта сволочь ответила моими же словами.

— Я не люблю твой народ точно так же, как ты мой, Керэ. И я к вам в спутники не навязывался, вы сами попросили о проводнике. Так что, будь добр, отвечай хотя бы тогда, когда мои вопросы касаются наших общих интересов.

— Это не твой интерес. Это мой интерес. Ты всего лишь делаешь то, что тебе приказали. Хотя даже не так. Ты делаешь это, чтобы спасти свою жалкую шкуру. Поэтому впредь оставь свой тон для дружков-висельников.

Мое лицо не дрогнуло, хотя было бы интересно узнать, кто успел рассказать ему, что я едва не оказался в объятьях Тощей вдовы. Вот ведь судьба-злодейка! Скажи кто неделей раньше, что я окажусь в стране лесов наедине с остроухими, и я бы только покрутил пальцем у виска. Теперь же мне суждено терпеть присутствие двух паскуд, в любой момент ожидая, что они решат от меня избавиться. Я даже на краткое мгновенье пожалел, что ввязался в эту историю.

Керэ, между тем, вознамерился спать. Возвратился Рашэ после обхода. Он расстелил одеяло между корней могучего бука, положил рядом копье и улегся. Затем привстал на локте, посмотрел на меня:

— Спи.

— Кто будет стоять на часах?

Мой вопрос его удивил:

— Зачем? Кто нападет на Высокородного в его же лесу? Спи.

Но я еще долго не мог последовать его совету. Было слишком непривычно чувствовать себя в Сандоне в безопасности. Еще непривычнее — рядом с заклятыми врагами. Умом я понимал, что еще нужен им, и у них, в общем-то, пока нет причины отправлять меня в Счастливые сады. Но врожденная осторожность давала о себе знать, и я напряженно вслушивался в шум ночного леса и дыхание спящих. В отличие от меня, Высокородные не беспокоились ни о чем и дрыхли без задних ног. Однако не верилось, что они мне настолько доверяют. Я вот полагался на них не слишком и считал, что ребята искусно притворяются. Поэтому каждую уну ждал от остроухих какой-нибудь каверзы. Но минки сменялись минками, а ничего не происходило. Усталость брала свое, я уже не мог ей сопротивляться. В какой-то момент поймал себя на ободряющей мысли, что если «друзья» прикончат меня во сне, то эта смерть будет ничуть не хуже виселицы.

И уснул.

Открыв глаза, несколько минок я лежал, не шевелясь, сжимая рукоять топорика. Небо посветлело и заставило потускнеть проглядывающие сквозь древесные кроны звезды. Скоро рассвет. Костер давно угас, не прогоревшие угли едва мерцали. Керэ и Рашэ все еще спали, завернувшись в плащи.

Стараясь не шуметь, я сел, повертел головой, пытаясь ослабить боль в затекшей шее. Про себя усмехнулся. Удивительно. Пережить ночь в компании несвязанных эльфов — мало кто из моих дружков-приятелей мог этим похвастаться. Меня не только не прикончили, но даже оставили целыми уши и пальцы. До сих пор не верится, что продрых рядом с Высокородными и остался цел.

Мне понадобилось немного времени, чтобы собраться. Скатав одеяло, я убрал его в мешок, забросил колчан за спину, подхватил лук. Вновь посмотрел на укутанные фигуры остроухих. Сейчас они казались беззащитными. Все, что надо, это натянуть тетиву. Я был уверен, что прикончу обоих прежде, чем они выпутаются из плащей. Надо всего лишь решиться. Достав из кожаного мешочка новую тетиву, я уже наложил ее на один из рогов лука, бросил взгляд на эльфов и разочарованно вздохнул.

Убить-то их можно запросто, но что потом? Свобода станет не более чем призраком. Об обратной дороге придется забыть. Проскочить через заслоны остроухих сейчас вряд ли возможно. В связи с подписанием договора приграничные территории ими просто кишат. Да если мне и удастся проскользнуть незамеченным, на юге Империи делать нечего. Свои поймают, и все повторится по новой. Тюряга, затем веревка. Значит, дорога на север для меня закрыта. Идти на юг, к горам, а затем пытаться добраться до Врат Шести Башен? Безумие. Даже если никого не встречу по пути, идти больше сотни лиг через не самые приветливые земли — слишком опасно. Не уверен, что смогу осилить подобный переход. И если чудо все же случится — я дойду, нет никакой уверенности, что затем мне удастся добраться до Альсгары.

Я с сожалением снял тетиву с лука. Не время.

— Мудрый поступок, — прозвучал у меня за спиной насмешливый голос.

Я резко развернулся, выхватывая из-за пояса топорик и собираясь пустить его в дело. В пяти шагах от меня застыл Рашэ с арбалетом. Чуть дальше, прислонившись к древесному стволу и держа копье так, чтобы его в любой момент можно было бросить, хмурился Керэ.

— Очень умно, — сказал я, стараясь не спускать с них глаз.

Пока я видел сны, ребята завернули в свои плащи ветки и решили посмотреть, что предпримет человек, когда проснется. Думаю, как только одна из стрел угодила бы в подготовленные для меня обманки, я тут же схлопотал болт в шею или копье в спину.

Они смотрели на меня и молчали. Оставалось только гадать, какие выводы сделали Высокородные из моего поступка. Я отчаянно думал, каковы шансы выкрутиться из неприятной ситуации. Если остроухие решат меня прикончить, то они, скорее всего, это сделают. Зуб даю, что успею метнуть топорик в Керэ. Он стоит неудобно и не сможет уклониться. Но Рашэ меня прикончит. От болта я увернуться не смогу. Слишком маленькое расстояние между нами.

Золотоволосый эльф пошевелился, поменял хват на копье:

— Пора в дорогу. Собирайтесь.

Рашэ кивнул, с невозмутимым видом убрал арбалет. Керэ прошел мимо, едва не задев меня плечом. Я отшагнул вбок, повернувшись так, чтобы не получить болт в спину, если это была уловка. Но остроухие занялись сбором вещей и подчеркнуто не обращали на меня внимания. Поколебавшись, я убрал топорик и взялся за свой мешок. От пота спина была неприятно мокрой, и рубаха липла к телу.

Вновь началась погоня. Рашэ, точно императорская гончая, шел по только ему видимому следу. Керэ сверлил взглядом мой затылок. Ненавижу гордецов. Ненавижу эльфов. Ненавижу золотоволосого ублюдка. Ненавижу этот лес. Была бы моя воля, отправил бы их в Бездну. Всех до единого. Чтобы только отстали.

Местность, между тем, изменилась. На место дубов и буков пришли сосны, появилось множество балок, оврагов и прудов. К полудню мы только и делали, что взбирались на очередной, покрытый золотистым сосняком, холм, затем спускались, перебирались через ручьи, разлившиеся после дождей, прошедших в горах, и вновь штурмовали очередную вершину. Мы все дальше и дальше забирались на юго-восток. Казалось, что сам воздух изменился. Горы вот-вот должны были появиться на горизонте.

Откуда-то из-за кустов раздался крик неизвестной пичуги. Рашэ остановился, как вкопанный, и я едва в него не врезался. Следопыт поднес руки ко рту, и по роще разнесся еще один птичий крик. Тут же до нас долетел ответ, теперь уже гораздо ближе.

— Не дергайся, — предупредил меня Керэ.

Я кивнул, но тетиву на лук все же натянул, за что заработал полный презрения взгляд. Кустарник на противоположном конце рощицы заколыхался. Среди деревьев появилось десять Высокоблудных, облаченных в куртки Зеленого отряда и вооруженных копьями, а также четверо моих соплеменников. Я едва рот не открыл, затем вспомнил — Ожон говорил, что кроме нас в Сандон отправилось еще несколько поисковых отрядов.

Остроухие заговорили на своем языке, делясь новостями. Я подошел к людям. Те кивнули мне, как старому знакомому, кто-то протянул полупустую флягу с вином.

— Тоже решил поохотиться? — спросил меня парень без двух передних зубов.

— Нужда заставила, — сказал я, возвращая флягу.

Самый пожилой хохотнул, посчитав, что это шутка.

— Я тебя вроде среди «Стрелков Майбурга» видел, — продолжил словоохотливый паренек.

— Угу. Поймали?

— Куда там! — он выругался и сплюнул. — След через четверть лиги уходит прямехонько на восток, по самой границе леса. Там сплошные ручьи да речушки с гор. Потеряли. Весь день пролазили, да так ничего и не нашли. Два отряда пошли дальше, наш решили вернуть назад.

Я благодарно кивнул за новости. Убийца оказался не промах. Запутать ребят из Зеленого отряда — это не по шишкам стрелять. Это надо суметь.

— Дальше пойдете? — старик, стянув с левой ноги сапог, перематывал портянки.

— Я птичка подневольная. Если скажут, пойду.

Люди едва слышно заворчали.

— Была бы моя воля, всех бы прямо сейчас порубил, — очень тихо сказал усатый мужик. — Виданное ли дело, ходить с уродами рука об руку!

— Привыкай, — беззубый вновь сплюнул. — Теперь это наши лучшие друзья.

— Таких друзей надо вырезать целыми Домами. Мало мы, что ли, от них за века натерпелись?

— Заткнись, дурак! Неровен нар, услышат, — зашипел на него старик. — Я хочу из Сандона выбраться и внуков увидеть.

— Нэсс, идем, — окликнул меня Рашэ.

Мои спутники уже успели переговорить с сородичами.

— Ладно, бывайте, братцы.

— Удачи, парень. Гляди в оба, — за всех сказал беззубый.

— Только этим и занимаюсь, — буркнул я.

Встреченный нами отряд направился своей дорогой, а мы — своей.

Люди были правы. Спустя четверть мили, взобравшись на очередной, на этот раз свободный от деревьев холм, мы увидели, что лес тянется еще ярдов на двести, а затем сразу начинаются горы. У самых отрогов, возле широкого стремительного ручья, Рашэ потерял след. Я не спешил выступать и пока просто следовал за Высокородными, ожидая, когда им надоест заниматься ерундой.

— Слишком много отпечатков, — сказал черноволосый через нар. — Если здесь что-то и было, то охотники все затоптали.

Низкорослый эльф выругался, причем использовал для этого человеческие словечки. Наверное, чтобы мне было понятнее.

— Ищи, брат.

Весь вид Керэ говорил о том, что он не уйдет отсюда, пока не поймает стрелка. Маска невозмутимости мгновенно сползла с его лица, он плевался, точно рассерженный кот, проклиная убийцу, своих богов и меня заодно. Я на его злость лишь криво ухмылялся. Если он надеется выместить свое раздражение на мне, то зря старается.

До самого вечера мы шли вдоль лесной кромки в тщетной надежде обнаружить пропажу. Когда начало темнеть мне это порядком надоело.

— Есть! — неожиданно сказал Рашэ и ткнул пальцем в едва видимую ямку возле очередного ручейка. — Точно такой же каблук, как и в тростнике у реки! Он, должно быть, оступился и наследил.

Керэ жадно уставился на находку родича, словно надеялся взглядом дотянуться до убийцы.

— Куда отправился?

— На северо-восток. Решил не соваться в горы.

— Тем хуже для него. До ночи еще есть время, мы успеем пройти немного.

— Хватит валять дурака! — наконец не выдержал я. — Вы не видите, что вас водят за нос?!

Они уставились на меня, все еще не веря, что человек посмел раскрыть рот. Уже успели привыкнуть к моему молчанию.

— Объяснись, — холодно бросил Керэ.

— Это обманка. Ловушка. Ложный след. Если мы пойдем по нему, то никого не догоним.

— След говорит обратное. — Рашэ был смертельно оскорблен тем, что я усомнился в его способностях. Того и гляди, пустит в ход копье.

— И те, кто ему поверят, пойдут дальше. Я не удивляюсь, что остальные отряды так и поступили. Еще раз повторяю — это обманка, которую оставили специально. Для тех, кому лень думать.

— Люди думать, конечно же, умеют! — фыркнул Керэ.

— Вы слишком горды, чтобы признать мою правоту, не так ли? — Я едва сдерживался, чтобы не заорать на этих чванливых тупиц. — Если хотите отправиться в долгую прогулку по Сандону, я не против. Мне, в общем-то, все равно, поймаете вы стрелка или нет. Но, повторяю, решив идти дальше по следу, готовьтесь к тому, что убийца уйдет от вас. Мы потеряли его три с лишним нара назад. Он был столь осторожен и аккуратен, что опытный следопыт не смог ничего обнаружить! Думай, Рашэ! Думай! Парень словно по воздуху летел, а потом столь досадная ошибка! И он ее не исправил. Даже жабе понятно, что отпечаток оставлен специально, чтобы нас запутать, направить на неверный путь. Там, — я ткнул пальцем в сторону гор, — десятки долин, сотни пещер, множество тайных троп и перевалов. В этих горах можно спрятать целую армию, и сам Мелот ее там не найдет, даже если потратит на это целый век! Так какого, спрашивается, хрена ему лезть в леса, где полно эльфов, и его можно легко найти?!

— Люди любят совершать глупые поступки.

Я стиснул зубы и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы не прибить золотоволосую мразь. Кровавая пелена бешенства, упавшая на глаза, постепенно пропадала.

— А! Идите в Бездну! Делайте, что хотите. Но в полулиге отсюда начинается тропа в Красные ущелья, и я готов ручаться головой, что убийца, кем бы он ни был, эльфом или человеком, направился именно туда, предварительно посмеявшись над такими болванами, как вы!

Ноздри Рашэ гневно раздувались. Керэ, между тем, был удивительно спокоен. Он слушал меня с таким видом, словно на его глазах заговорила собака.

— Очень интересно. Если ты расстроился, что не стал проводником, то не волнуйся. Ты мне, конечно, противен, но я чту перемирие и не собираюсь от тебя избавляться. Мы идем по следу.

У меня больше не было сил им что-то объяснять, и я обречено махнул рукой. Пускай хоть с обрыва прыгают. Плакать не стану.

След исчез на следующее утро точно так же, как и появился. Все поиски оказались тщетными. Я открыто усмехался, наблюдая, как Рашэ разводит руками, и как бесится Керэ. Наконец, когда этим дуракам стало понятно, что их, действительно, обвели вокруг пальца, мессир Золотоволосая Надменность схватил копье и выместил зло на ближайшем кустарнике.

Я в это время расположился на травке и с аппетитом перекусил. Ужасно хотелось сказать какую-нибудь гадость, но было ясно, что лучше держать язык за зубами — сейчас настроение у моих спутников не самое лучшее.

У Рашэ был такой вид, как будто он только что проглотил кинжал. Горе-следопыт все никак не мог поверить, что так опростоволосился. Парень подвел влиятельного спутника и тем самым уронил честь и выставил свою семью не в самом выгодном свете. Говорят, раньше в подобных случаях эльфы бросались на собственное копье. Я был бы не прочь увидеть подобное сумасшествие. Хоть какая-то потеха. Быть может, подсказать Рашэ, как ему следует поступить? Надо чтить законы предков. Буду только рад, если кто-то из этой парочки отправится к праотцам.

Наконец, Керэ вырубил ни в чем неповинные кусты под корень и, отшвырнув копье в сторону, сел на землю. Уставившись в одну точку, он стал напряженно думать, как выбраться из той ямы, в которую угодил, благодаря собственному упрямству и непомерной гордыне. На мой взгляд, выход был только один, и не надо быть умником, чтобы понять какой.

Керэ, конечно же, знал, как следует поступить, но ему было ужасно тяжело признать, что я оказался прав, а он — нет. Чванливый заносчивый ублюдок. Рашэ не выдержал, обратился к нему на эльфийском, тот с неохотой ответил и ненавидяще посмотрел на меня:

— Мы возвращаемся.

Я пожал плечами. Нашел, чем удивить. В отличие от него, знал, что придется возвращаться, еще с прошлого вечера.

— Мы потеряли много времени. Убийца далеко ушел.

— Значит, мы должны поторопиться, — отрезал он. — В горах тебе придется показать, на что ты способен.

— Скажи «пожалуйста», — мерзко улыбнулся я.

— Что?! — ему показалось, что он ослышался.

— «Пожалуйста». Это такое слово. Вежливое. Хочу тебя ему научить, если ты и дальше намерен общаться с людьми. Нужна моя помощь? Попроси об этом.

— Не зарывайся, человек.

— Учись быть вежливым с тем, кто помогает тебе, эльф.

— Ты помогаешь не мне, а себе, — фыркнул он. — Не собираюсь тебя ни о чем просить и, тем более, говорить «пожалуйста». Понял?

Я вновь усмехнулся, а затем послал его далеко и надолго. Рашэ зашипел, словно змея, на которую ненароком наступили, и схватился за копье. В два прыжка он оказался рядом со мной, а я был готов бросить топорик.

— Прекратить! Оба! — громогласно рявкнул Керэ.

Мы с Рашэ прожигали друг друга взглядами. С радостью бы пробил выкормышу Зеленого отряда черепушку, да, думаю, и он не отказался бы от того, чтобы проткнуть мой живот.

— Воин! Я приказал!

Черноволосый заворчал, как собака, у которой отбирают ее законную кость, но отошел. У меня руки чесались ударить его промеж лопаток.

— Бездна с тобой, эльф, — сдался я. — Идем.

Узкая тропа виляла, словно перепившая змея. Она то подползала к самому берегу гремящей горной реки, то прижималась к красным скалам. Заходящее солнце окрасило горы, и казалось, что ущелье утопает в крови. Не самое приветливое место.

Эльфам оно не нравилось гораздо больше, чем мне. Ребята вообще не любили эти земли, хотя те принадлежали им с зари времен. Проклятые упрямцы! Столько лет воевать за то, что тебе совершенно не нужно, и в итоге все равно уступить людям. Сколько крови и жизней потеряно, и все из-за их тупого упрямства и гордости.

— Ущелье подходит к концу, — Рашэ нарушил долгое молчание.

— Да, скоро выберемся в долину.

— До сих пор никаких следов.

Я счел нужным пожать плечами. Ничего удивительного. Мы идем по горам всего лишь два дня, дорога здесь одна, и если убийца столь осторожен, как я думаю, он не будет пачкать землю еще сутки, на тот случай, если кто-то все же догадается проверить окрестные долины. Так что, если Рашэ и найдет след, то не раньше завтрашнего дня.

— Мы идем правильной дорогой? — спросил золотоволосый.

— Она здесь единственная. По скалам может забраться только мангуст. Он шел здесь.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Я бы поступил именно так.

— Не слишком обнадеживающий ответ.

— Если ты считаешь, что мы тратим время впустую, почему тогда пошел за мной? — Керэ начинал меня раздражать.

— У меня нет выбора.

— У вас всегда нет выбора, — тихонько буркнул я, но он услышал.

— Ты о чем, человек?

— У твоего народа никогда нет выбора, Керэ. При любых обстоятельствах и условиях вы не делаете другим никаких уступок. Никакой жалости, никаких договоров, никаких послаблений, никаких слабостей. Даже, если не правы. Даже, если знаете, что так более выгодно. Упрямая гордость Высокородных, считающих, что они лучше всех. Уверен, если бы на пути нам встретился секач, вы никогда бы не отошли в сторону и не дали ему спокойно пройти.

— А ты бы, конечно, отступил, — в его голосе мне послышалась издевка.

Рашэ пока стоически молчал.

— Отступил. Я не такой дурак, чтобы зря рисковать своей жизнью из-за такой глупости, как дорога.

— О, да! Но вот только я отчего-то уверен, что потом ты бы ударил кабану в спину. Коварство людей — точно такое же, как коварство эльфов. Вы бьете в спину не меньше нашего.

— На Гемской дуге мы сражались честно, и если бы не ваша подлая атака…

— Много честности привести с собой озверевший лес! Вы получили то, что заслуживали! — Я повернулся к нему.

— Заслуживали? Почему? Потому что вы никак не можете признать, что Высокородные лучше вас!

— Лучше? Чем лучше, эльф?! Ну, чем?

Он стоял в опасной близости от меня, но не пытался отойти. Рашэ, повинуясь его гневному жесту, остановился в пяти ярдах и теперь мрачно наблюдал за перепалкой.

— Почему вы столько лет не можете признаться даже не нам, самим себе, что вы точно такие же, как мы? Ничуть не хуже и ничуть не лучше. Самые что ни на есть обычные! Почему вы несколько веков с презрением отвергали протянутую вам руку мира, и решили пойти на уступки только когда до вас, наконец-то, дошло, что у вас нет шансов победить?! Но даже теперь вы кичитесь своим ложным превосходством и пытаетесь обставить все так, словно делаете нам большое одолжение, хотя первыми приползли просить мира! Неужели ты думаешь, что людям нужны подачки, Керэ из Дома Лотоса!

— Думаю, да. Вам всегда что-нибудь нужно, и, будь я дельбе, вы никогда бы не получили этих гор!

— Что проку держаться за то, что не нужно?! Что проку сидеть запертыми в своих лесах?! Что проку терять собственных детей из-за того, что у вас нет самых простых лекарств?! Это глупая гордость!

— Это не гордость, человек. Это достоинство. Тебе не понять.

— Забери меня Бездна! Вы не готовы слушать никого, кроме себя! Забились в свои леса и отчего-то считаете, что другие должны падать перед вами ниц!

— Не понимаю, как мой народ может быть на равных с теми, кто заведомо ниже?! С теми, кто приходит в наш дом с огнем и мечом, уничтожая всех, включая детей! С теми, кто так жесток?!

Я оглушительно расхохотался.

— Скажи это своим братьям! Напомнить тебе, как рыжеволосые скоты вырезают наши деревни и города?! Напомнить, как вы выпускали пленным кишки, выкалывали глаза, вспарывали животы беременным женщинам и живьем сдирали с них кожу, Высокородные?! Или, быть может, ты про это не знаешь? Или предпочитаешь не вспоминать, стыдливо прикрываясь сраной честью говенного Дома?!

Его уставшее лицо исказилось от гнева, и не успел я опомниться, как он отвесил мне звонкую оплеуху, да такую, что в голове загудело. Рыча от бешенства, я в ответ врезал ему по зубам. Костяшки пальцев обожгло болью, а эльф отлетел назад и, не устояв, рухнул на камни. Я бросился на него, краем глаза заметив, что все еще повинующийся приказу Рашэ остается на месте. Тем лучше. Значит, у меня есть прекрасная возможность поговорить с золотоволосым по душам, и никто нас не прервет.

Я прыгнул вперед, рухнул на остроухого, заехав коленом ему в живот так, что тот вскрикнул от неожиданности, а затем заработал кулаками. Прежде чем он опомнился, мне удалось попасть ему в скулу и в глаз, но тут в мою грудь точно цепом саданули. В глазах потемнело, на краткий миг я потерял сознание. В чувство меня привел удар спиной о землю — ребра болели так, что невозможно было нормально дышать, рот наполнился кровью, из носа хлестало.

Я ошеломленно потряс головой, пытаясь понять, что же произошло. Перед глазами все плыло. Попытался встать, но что-то навалилось на грудь с такой силой, что я не мог пошевелиться. Еще немного, и меня просто раздавит. Я перестал бороться, и давление тут же ослабло. Зрение прояснилось настолько, что я смог увидеть ухмыляющегося Рашэ. Он находился на том же месте, где ему приказал оставаться Керэ. Странно, я думал, что это именно следопыт меня так крепко приложил.

Я скосил глаза на свои руки и с отстраненным интересом заключил, что ситуация еще хуже, чем казалось минкой раньше. Бледно-зеленое, цвета молодой листвы, сияние наподобие кандалов охватывало мои запястья и растекалось по груди.

Вся морда Керэ в крови, губы разбиты, по подбородку течет кровь, глаз начал заплывать. Жаль, что не получилось сломать его заносчивый нос!

Один краткий миг он смотрел на меня, затем отвернулся и принял помощь Рашэ, протянувшего ему чистую тряпку. Сияние погасло, и тяжесть мгновенно исчезла. Удивляясь, что все еще жив, я осторожно сел.

— Еще раз посмеешь меня ударить — умрешь, — сплюнув кровь, процедил Керэ.

Судьба преподнесла очередной сюрприз. Мой золотоволосый «друг» оказался магом.

Красные ущелья давно остались позади, но мы продолжали двигаться вдоль безымянной реки, все дальше и дальше забираясь на юг. Горы здесь были выше, лес исчез с их вершин, уступив место зеленым проплешинам залитых солнечным светом лугов. К следующему вечеру, преодолев легкий перевал, я привел эльфов в очередную долину. Нам пришлось потратить большую часть светлого времени суток, чтобы пересечь ее. Я знал, что дальше она разделяется на два ущелья, одно из которых уходит точно на юг, к подпирающим небо ледяным пикам, другое — поворачивает на северо-восток. Река также раздваивалась. Точнее, мы оказались возле двух ее притоков, стремительно несущихся из разных ущелий и сливающихся друг с другом в бурлящем котле водоворотов. Южный приток, начинавший свой путь с ледников, был похож на зеленовато-голубую змею. Северный — на грязного земляного червяка. Судя по коричневому цвету воды, в горах шли дожди.

— Ты знал об этом распутье?

— Да.

— И какую дорогу мы должны выбрать? — Керэ смотрел не на меня, а на белые вершины, что и понятно. Высокородные редко выбираются в горы.

Под глазом у мага красовался здоровый синяк, еще один появился под правой скулой. Губы все так и не зажили. Когда он пытался ехидно улыбаться, они кровоточили. Что ни говори, а я его хорошо отделал. Впрочем, и самому досталось — ребра все еще ныли.

— Северо-восток, — подумав, ответил я.

— Почему не юг? Ты ведь сам говорил, что там можно спрятаться и затеряться. А предложенный тобой путь вновь приведет к Сандону.

— Да. Только лигах в сорока от того места, где сейчас ищут стрелка.

— Объяснись, — нахмурился Рашэ.

— Да тут нечего объяснять. Если он пойдет в том направлении, — я махнул рукой в сторону Белых клыков, — то вряд ли выиграет хоть что-то. Там цепь перевалов. Один за другим. Их больше тридцати. Места опасные, дороги плохие, холод на высоте, к тому же — риск столкнуться с ледяными демонами или горными племенами довольно высок. Знающий в такое место не полезет.

— А он знающий?

— Не сомневаюсь. Стрелок уже не раз показал, что отлично знаком с этими землями и прекрасно заметает следы. Он не тупица. Не будет подставлять шею под топор, когда есть более простой выход. Может добраться по ущельям до Сандона. В той части леса его никто не будет искать. Слишком далеко от мест, где потеряли след. Или же попробует достичь Восточных земель, рискнув и потратив на это четыре месяца. В любом случае, сейчас его дорога — на северо-восток.

Это было самое доходчивое из объяснений. Второе, которое пришло мне в голову, как только мне показали место, с которого стреляли, я решил не высказывать, а то Керэ точно захочет переть на юг. Просто из-за своего упрямства и желания доказать мою неправоту.

На этот раз они не стали пренебрежительно фыркать и задумались. То ли стали мне больше доверять, то ли и сами понимали, сколь опасно гулять у Белых клыков. Остроухие заговорили на своем языке, так что мне оставалось лишь ждать их окончательного решения. Разговор затягивался. Ребята не спорили, как видно, они просто взвешивали все варианты «за» и «против».

— Хорошо, — наконец обратился ко мне маг. — Идем на северо-восток.

— Тогда надо спуститься вниз по течению, чтобы не пересекать сразу две реки.

Как только мы сделали это и прошли совсем немного, случилось то, что должно было случиться.

— Есть! — Рашэ рухнул на четвереньки и расправил примятую траву. Рожа у него была счастливая до невозможности, что и понятно. Высокородные уже и не надеялись обнаружить следы нашего неизвестного. Но, судя по тому, как запрыгал воин Зеленого отряда, я оказался прав и выбрал верную дорогу.

— Это он! Его отпечатки. Здесь еще следы! — удивленно воскликнул Рашэ. — Трое! Нет, четверо!

Мы с Керэ наблюдали, как следопыт изучает находку.

— Да. Все верно. Он пришел так же, как и мы, из-за реки. А здесь его уже ждали. Дальше они отправились вместе.

Маг выглядел озадаченным:

— Выходит, ему помогали. Чему ты улыбаешься?

Последние слова были обращены ко мне.

— Ничему. — У меня были причины для ухмылок, но я в ближайшее время не собирался их озвучивать. Мне вряд ли поверят.

Я заработал подозрительный взгляд, но Керэ сейчас был слишком взволнован, чтобы разбираться со мной.

— Как давно они были здесь?

— Сутки, в самом худшем случае — двое, — как следует изучив землю, сказал воин Зеленого отряда.

— Тяжело будет нагнать, — влез я.

— Нагоним. Раз он показался, значит, не ждет, что за ним будет погоня. Здесь есть дорога?

— Нет. Только звериные тропы. Пойдем вдоль берега. Будет тяжело.

Они кивнули. Я видел, как у Керэ горят глаза и раздуваются ноздри. Мысленно он уже выдавливал убийце глаза.

Прыть и выносливость, которую показала эта парочка, заслуживали уважения. Высокородные, до этого ни разу не ходившие по горам, перли, словно по любимому Сандону, а не по забытыми всеми богами плато и ущельям. Сил у них оказалось достаточно, чтобы одним махом миновать не самый легкий участок пути. Я дивился упорству остроухих, пробиравшихся через пенные валы узких притоков или непролазные колючие заросли ежевики. Но они, к моему удивлению, плевать хотели на преграды и порой даже не шли, а бежали, и я едва за ними поспевал.

След, единожды обнаруженный, больше не пытался исчезнуть и с каждым наром становился все свежее и свежее. С утра мы наткнулись на стоянку. Пепел костра давно остыл, но остроухих это обстоятельство лишь вдохновило на дальнейшее преследование.

Керэ решил остановиться на привал, когда минуло чуть больше трех наров после полудня. Речной берег избавился от растительности, на ее место пришло множество обтесанных за столетия круглых камней самого разного размера и цвета. Полежав на солнце, они источали тепло.

— Давайте пройдем вперед, там и передохнем, — предложил я. — Минках в двадцати отсюда есть целебный источник, к тому же в тени деревьев лучше, чем на солнцепеке.

И не встретив никаких возражений, провел их вдоль берега до приметной еловой рощи, одним краем заползавшей на гору. В тени деревьев, ярдах в ста сорока от воды, находился один из множества целебных источников долины.

Он выбивался из земли и ручейком устремлялся в сторону реки. Вода на поверхности постоянно бурлила от рвущихся из недр пузырьков. Чаша, в которой накапливалась вода, как и дно ручья, была огненно-рыжей.

— Ты уверен, что это можно пить? — В голосе Рашэ мне послышалась опаска.

Я едва не рассмеялся.

— Вы что, никогда не видели ключей здоровья? В Сандоне такого нет?

Керэ покачал головой и опустился на корточки перед странной водой. Втянул носом воздух, поморщился.

— Воняет протухшими яйцами.

— Ты не нюхай, а пей, — посоветовал я и показал пример, черпанув ладонями. Вкус был необычный, но приятный. Пузырьки щекотали язык и небо.

Маг на меня даже не посмотрел, все его внимание было приковано к Рашэ. Тот не сводил взгляда с мрачной стены елей. И когда только Высокородный успел взвести арбалет?

Я встал с колен, уйдя эльфу за спину. Уперев нижний рог лука в землю, надавил на верхний и, задержав дыхание, с усилием натянул тетиву. Сотворить такое на двухсотфунтовке не так просто, как кажется. Из этого чудовища можно было без труда пробить дубовую доску, находящуюся на расстоянии двухсот пятидесяти ярдов.

— Не стоит! — бросил Рашэ, когда я потянулся за стрелой.

Забавно, он даже не счел нужным обернуться, чтобы посмотреть, что я делаю. И так знал. Может, и правду говорит молва, что у эльфов глаза на затылке?

Следопыт свистнул, подражая малиновке. В ответ из-за елей донесся точно такой же свист, и я вздрогнул. Этого просто не могло быть, забери их Бездна! Еще одна трель лесной птички, теперь гораздо ближе, и из-за деревьев появились облаченные в серое фигуры. Пять, десять, двенадцать. И все как один с огненно-рыжими волосами! Я зашипел сквозь стиснутые зубы и вцепился в лук так, словно он был моим последним спасением. Керэ, опасаясь неприятностей, предусмотрительно встал между мной и рыжеволосыми. То ли защищая меня, что вряд ли, то ли их.

Высокородные взяли нас в неполное кольцо и медленно приближались. Они не выказывали агрессии, но все равно спина в одно мгновение стала мокрой.

Рыжий цвет волос говорил о многом. Ребята принадлежали к Дому Бабочки, самому ненавистному для людей за страшную жестокость и нежелание вступать ни в какие переговоры с человеческим племенем. Нас рыжие ублюдки не считали даже животными, и главным их желанием было вырезать всех людей под корень. Любыми возможными способами. Мы старались отвечать им тем же. Если представителей других Домов убивали сразу или брали в плен, то рыжий был обречен на долгую мучительную смерть в назидание своим собратьям. Некоторые ребята из пограничных полков становились настоящими мастерами в подобных «разговорах».

Я понимал, что все еще жив только потому, что пришел вместе с Керэ и Рашэ. Именно поэтому «бабочки» не спешили пустить в ход копья. Поначалу решили разобраться, что к чему, и только Мелот знает, что случится потом. Скажу честно, несмотря на то, что я был проводником, на удачный поворот дела рассчитывать не приходилось.

Рыжие остановились. Вперед вышел невысокий эльф с густой гривой распущенных волос. Кивнув Керэ, словно старому знакомому, он заговорил на своем языке. Маг выслушал, коротко ответил. Завязалась беседа, в которой я, к своему глубочайшему разочарованию, ничего не понял. Пока они говорили, я сто раз успел пожалеть, что в свое время не стал учить напевную речь.

Сыпались вопросы, давались ответы, некоторые рыжие с ненавистью поглядывали в мою сторону. Надеюсь, Керэ не придет в голову светлая мысль продать меня со всеми потрохами этим мясникам.