Рю де Шаронн, Одиннадцатый квартал, Париж, 23 апреля, 15:10

Том зашел в спальню Сесиль Леви и остановился; из‑за закрытой двери ванной доносился шум воды и просачивались тонкие струйки пара. Платье лежало на полу, там, где его сбросили. На незаправленной кровати лежал журнал, с обложки которого загадочно улыбалась «Мона Лиза».

Открытая дверца гардероба демонстрировала две полки сумочек, каждая была бережно спрятана в защитный чехол. Под ними друг на друге стояли коробки с обувью с прикрепленными полароидными снимками содержимого. Выше находилась одежда Сесиль, в упаковках, предоставляемых химчистками.

В отличие от порядка в шкафу возле кровати царил хаос: вперемешку валялись сигареты, солнечные очки, ключи, губная помада, мобильный телефон, полупустая бутылка джина и небольшая пляжная фотография маленькой Сесиль с родителями.

Том задумался, что лучше отражало внутренний мир Леви – холодная военная аккуратность гардероба или эмоциональный беспорядок вещей на прикроватной тумбочке? Возможно, и то и другое. Сигареты и алкоголь, наверное, позволяли ей построить мост между двумя состояниями или, что более вероятно, быстро переключаться с одного на другое.

Том положил мобильный телефон сотрудницы Лувра в карман, чтобы Леви не попыталась им воспользоваться, подошел к двери в ванную и медленно открыл ее. Постепенно пар рассеялся, и Том смог разглядеть женский силуэт по другую сторону занавески. Он вошел внутрь и закрутил кран с горячей водой. Через несколько мгновений Леви выругалась и быстро выключила душ. Отдернув шторку, она потянулась за полотенцами и закричала, увидев Тома, протягивавшего ей одно из них. Сесиль в ужасе прикрылась занавеской.

– Вылезай, – приказал Том, бросив ей полотенце. – Нужно поговорить.

Через несколько минут Леви, заметно нервничая, вошла в гостиную, где ее ждали Том и Дженнифер. Она была одета в платье, которое Том видел на полу в спальне, блестящие волосы были откинуты со лба солнцезащитными очками. Том почувствовал: Леви комфортнее при мысли, что в любой момент она может закрыть ими глаза.

– Что вам нужно? – Прижавшись спиной к стене, она бросала полные надежды взгляды на входную дверь. Сигареты Леви взяла с собой, прикурила, ее пальцы заметно дрожали во время первой долгой затяжки. Отсутствие макияжа делало лицо женщины каким‑то блеклым.

– Помните агента Брауни? – Том кивнул в сторону Дженнифер.

– Значит, Ферра был прав. – Улыбка Леви была натянутой, почти горькой. – Вы обдурили нас.

– Это меня обдурили, – поправила ее Дженнифер, покосившись на Тома.

– Спрашивать, как и почему, будем потом, – твердо сказал Том. – Сейчас нам нужна кое‑какая информация.

– Какого рода? – спросила Леви мрачным голосом.

– «МонаЛиза». О том, что на самом деле известно Лувру.

– Ферра нам ничего не сказал.

– Я говорю не о краже, а о том, что картина оказалась подделкой. Я хочу знать, каким образом все эти годы Лувр мог выдавать копию девятнадцатого века за оригинал, принадлежавший кисти да Винчи?

– О чем вы? – Дрожащей рукой Леви прикурила еще одну сигарету от полувыкуренной предыдущей.

– Мы провели анализ. Мы знаем.

– Это что, очередная уловка? – рассмеялась она, но Том заметил в ее голосе истеричные нотки.

– Берлинская лазурь на картине пятнадцатого века? – пошел в наступление Том. – Неплохая уловка, правда?

– Плохая работа реставраторов, – пожала плечами Леви, чуть высунув язык, словно пыталась избавиться от попавшего в рот волоска. – Люди не всегда работали так осторожно, как сейчас.

– О, я не сомневаюсь, что сейчас вы предельно осторожны. Ведь никто не должен подобраться к картине настолько близко, чтобы иметь возможность тщательно ее осмотреть.

– Не говорите ерунду, – бросила Леви, открывая окно, выходящее на узкий балкон. Она сделала глубокий вдох, ее розовые ноздри слегка побелели.

– Неужели? Я придумал результаты анализа «Моны Лизы», опубликованные Лувром в 1914 году? Или те, что мы получили вчера и на которых не обнаружили нижнего слоя?

Леви ничего не ответила, стоя спиной к Тому и Дженнифер и лицом к открытому окну, закусив нижнюю губу. Сигарета чуть подрагивала в ее пальцах.

– Думаю, Лувр все это время знал, что «Мона Лиза» – подделка, – продолжал Том, сделав шаг вперед. – Но не мог признаться в этом. Какой кошмар для большого количества очень важных людей, не так ли?

Повисла долгая пауза. Леви подалась вперед и затушила сигарету о пепельницу на кабинетном рояле. Лепестки стоявших в вазе лилий покрывали зеркальную поверхность инструмента, словно осенние листья – гладь пруда.

– Я всегда говорила, что однажды это всплывет. – В тихом голосе звучало отчаяние, в глазах стояли слезы.

– Как давно это известно Лувру?

– С 1913 года. С момента обнаружения картины после кражи Вальфьерно.

Леви быстро обшарила глазами комнату, и Том решил, что она ищет джин, бутылку он видел возле кровати. При первой встрече Леви показалась ему надломленным человеком; но, видимо, ее нервы были расшатаны еще сильнее, чем он мог себе представить.

– Сначала предполагали, что воры заменили оригинал одной из копий Шадрона, – продолжала Леви, – но потом поняли, что это та самая картина, которую украли из музея. Просто ее никогда по‑настоящему не исследовали до того случая. Видимо, в какой‑то момент оригинал подменили копией.

– Когда? – снова задала вопрос Дженнифер.

– Где‑то между революцией и Реставрацией, – пожала плечами Леви; слова очень быстро срывались с ее побледневших губ. Странно, но Том чувствовал, что этот разговор приносил Леви какое‑то облегчение, словно снимал груз с ее плеч. – Время было смутное, предметы искусства подменяли, записи уничтожали.

– А когда вы узнали об этом? – поинтересовался Том.

– Через год после того, как стала куратором отдела живописи. Как только они удостоверились, что я не проболтаюсь. – Она болезненно улыбнулась своим воспоминаниям.

– Кто еще знает об этом, кроме вас?

– Руководство и сотрудники Лувра.

– И никто в правительстве? – удивилась Дженнифер.

– Никто. – Леви глухо рассмеялась. – Если хотите сохранить что бы то ни было в тайне – никогда не говорите этого политику.

– Но вы собирались отправить картину на экспертизу, – нахмурился Том. – Не раскрыло бы это вашего секрета?

– Мы всегда сопротивлялись попыткам подвергнуть ее полному анализу. Но когда заметили деформацию покрытия, министерство культуры настояло на этом. Мы не могли не подчиниться.

– Зная что обнаружится правда?

– Вы не понимаете, да? – грустно рассмеялась Леви. – Экспертизу не должны были проводить наверху! В этом весь смысл.

– Смысл чего? – уточнила Дженнифер.

Леви резко покачала головой, снова отвернувшись к открытому окну.

– Я и так сказала слишком много.

– Пожалуйста! – настаивала Дженнифер. – Мы должны знать.

– Зачем? – Леви смотрела на крыши домов безжизненным взглядом. – Если вы оставите картину себе, все будут считать, что вы ее украли. А если вы ее вернете, Лувр будет утверждать, что вы подсунули подделку вместо оригинала. Слишком поздно для вас. Слишком поздно для нас всех.

– Не поздно, если мы сможем раскрыть, что происходит на самом деле.

– Это похоже на ужасное проклятие… – Голос Леви звучал отстраненно, она не обращалась ни к кому конкретно. – Бремя, передающееся из поколения в поколение; ложь, растущая с каждым годом, с каждым новым человеком, вступившим в круг обмана.

Она вышла на балкон. Черные волосы струились по щекам, солнечные очки блестели, как пара огромных глаз.

– Я последняя. Все упадет на меня. Скажут, что это моя вина. Весь мир будет смотреть. Обвинять. Клеймить.

Она повернулась лицом к Тому и Дженнифер, спиной к перилам балкона, и медленно опустила налицо солнечные очки.

– Я им этого не позволю, – вызывающе сказала она. – Не доставлю такого удовольствия.

Сесиль Леви отклонилась назад и, прежде чем они осознали, что происходит, бросилась вниз.

Мгновение парализующей тишины сменилось криком и визгом шин, донесшихся с улицы. Том и Дженнифер кинулись на балкон, в ужасе выглянули вниз. Леви упала на спину, левая нога была заломлена, стопа оказалась почти у плеча – словно куклу бросили на землю. Рядом с разбитой головой растекалась лужа крови. Первые зеваки останавливались и поднимали головы.

Том с бледным лицом отпрянул от окна, увлекая за собой Дженнифер. Она дрожала, дыхание было сбившимся и прерывистым.

– Ты в порядке?

– Почему она хотела… – наконец пробормотала Дженнифер.

– Она не хотела.

– Мы подтолкнули ее к этому. Мы могли ее остановить. – Она с обидой посмотрела на балкон, словно он был виноват в том, что не схватил хозяйку за лодыжки, когда та решила броситься вниз.

– Мы не виноваты, – настойчиво произнес Том, хотя у него внезапно возникло щемящее ощущение, что в словах Дженнифер был смысл. Куратор отдела живописи Лувра была на грани. Неужели они надавили слишком сильно? Том чувствовал мерзкий привкус коктейля из шока, отвращения и чувства вины.