Введение. Пасхальные повествования в евангелиях – одни из самых удивительных историй, когда–либо записанных

Пасхальные повествования в евангелиях – одни из самых удивительных историй, когда–либо записанных. На одном уровне они просты, кратки и ясны, на других – сложны и ставят в тупик. При их пристальном изучении исследователь сталкивается почти со всеми теми же проблемами, что перед ним ставят другие евангельские повествования, с некоторыми дополнительными сложностями в придачу.

Я откладывал эти повествования до настоящего момента, – можно сказать, подобно Бетховену, у которого в Девятой симфонии хор ждет три части, прежде чем запеть, – потому что история их изучения показывает, что если начать сразу с них, легко закопаться в подробностях, из которых потом не выбраться. В частности, как бы мы ни относились к этим историям, несомненно, их рассказывали и пересказывали, а затем, наконец, записали, и это происходило параллельно жизни ранней Церкви. Поэтому важно, что мы приступаем к ним, уже получив самое четкое, насколько это возможно, понимание веры ранней Церкви в воскресение вообще и в воскресение Иисуса, в частности. Вот зачем нам понадобилось такое пространное изучение в частях II и III. И вот, в ходе нашего исторического исследования, мы уже отвалили тяжелый камень и можем начать вглядываться в темноту этих самых таинственных историй.

В концу предыдущей части мы пришли к пониманию того, что жизнь первых христиан невозможно объяснить, если не принять во внимание тот факт, что буквально все они, – за исключением, разумеется, незначительного меньшинства, появившегося позднее и представленного текстами Наг–Хаммади (в той мере, в какой иные из них хотели бы называться христианами), – действительно верили, что Иисус из Назарета воскрес из мертвых телесно, но в теле преображенном, это не было просто оживлением того же самого тела, и что это событие было одновременно и предварительной фазой исполнения великой надежды Израиля, и также событием, к которому никто в то время еще не был готов. Эта вера объясняет, почему изначальное христианство было, по сути, движением «воскресения», и такая надежда стояла в центре, а не на периферии их представлений. Вот почему оно было мессианским движением, хотя их «Мессия» умер на кресте; вот почему оно осталось движением Царства Божьего, хотя это «царство» не наступило с точки зрения надежды любого иудея периода Второго Храма. Мы видели, что эта вера включала в себя пересказ, пространный или краткий, главных событий жизни Иисуса, его смерти и воскресения, как это показывают 1 Кор 15:3–7 и, в сокращенной форме, 1 Фес 4:14. И было бы очень странно, если бы в раннехристианской литературе не нашлось других версий этой истории.

И такие версии есть – а именно повествования канонических евангелий и еще один источник (Евангелие от Петра), связанный с ними. Только они и сами по себе удивляют: у нас есть пять историй, которые в чем–то сходятся, но притом обладают яркими уникальными чертами – не только расходятся в деталях, но и каждая по–своему расставляет акценты. Это выдвигает ряд вопросов: откуда эти истории произошли? Сформировались ли они под влиянием общин? Оставили ли на них свой отпечаток сами евангелисты, приведя существовавшие рассказы в соответствие со своим богословием и интересами, – и если это так, то в какой степени и каким образом?

Уже много лет как существует широкий консенсус ответов на эти вопросы среди многих исследователей различных школ[1916]. Конечно, тут всегда было и множество разногласий, но ниже наш обзор коснется многих наиболее значимых авторов.

Согласно современным представлениям, сначала появилась вера в возвышение Иисуса. Затем были созданы «пасхальные легенды» о явлениях и пустой гробнице. Повествование Марка, первое из написанных, было кратким и загадочным. Марк намеренно закончил на том, как женщины настолько перепугались, что никому ничего не сказали. Там нет ни настоящих явлений воскресшего Иисуса, ни вести о воскресении, которую бы женщины передали хотя бы ученикам. Все, что мы там видим, – это пустая гробница (не сразу вошедшая в традицию в качестве апологетического мотива, связанного с недавно созданными «пасхальными легендами») и ангел, который говорит, что ученики увидят Иисуса в Галилее. В рассказе Матфея, написанном по следам Марка, Иисус на короткий промежуток времени является женщинам, а затем, лишь на немного более длинный период, ученикам в Галилее, где его заключительные слова подводят итоги нескольким темам предшествующей части Евангелия от Матфея.

Затем современные ученые выдвигают гипотезу о дальнейшем развитии повествований. Когда I век подходил к концу, христиан беспокоили три проблемы. Во–первых, проблема, которой занимался Игнатий: был ли Иисус подлинно человеком или только «казался» (dokeo, отсюда докетизм) настоящим существом из плоти и крови? Это, по их предположению, послужило основой для более полных и более «телесных» повествований Луки и Иоанна о воскресшем Иисусе: он преломляет хлеб, толкует Писания, предлагает Фоме прикоснуться к нему, готовит завтрак на берегу. Во–вторых, разработанные «пасхальные легенды», включая рассказ о явлении и пустую гробницу, создавали проблему: как связать эти истории с верой в возвышение Иисуса? И тогда, в то же время и в тех же текстах, что и материал против докетизма, были созданы истории «вознесения», которые подтверждают и первоначальное телесное воскресение, и возвышение, которое теперь становится второй стадией. В–третьих, некоторые версии широкого консенсуса выделяют еще одну проблему первых христиан: соревнование за апостольский авторитет. Это породило истории, в которых один апостол возвышается над другими (мужчины над женщинами, Петр и Иоанн над остальными, а и те, и другие над Фомой и так далее). Хотя продолжаются многочисленные споры вокруг деталей, нынешний консенсус ученых предполагает: что бы ни случилось в первые дни после смерти Иисуса, повествования евангелий в их теперешнем виде, – быть может, за исключением Марка, – не слишком заняты описанием первого дня недели после распятия, но скорее посвящены богословию, экзегетике и политике ранней Церкви. Это обычный расклад для модернистской, а теперь уже и постмодернистской критики.

В современной науке недавно появился еще один важный момент, который нельзя обойти вниманием, – Евангелие от Петра. Большинство исследователей считали этот текст поздним, вторичным и отображающим нечто иное, чем канонические евангелия; один ученый, Дж. Д. Кроссан, утверждал, замечательно аргументируя, что оно содержит элементы, в том числе повествование о «воскресении», которые восходят к самым ранним пластам предания и фактически являлись важным источником для канонических историй. Этот вопрос теперь стоит рассмотреть в более широком контексте источников.