В) Бог живых

Это приводит нас к положительному аргументу за воскресение, выдвинутому Иисусом. Здесь Лука следует Матфею и Марку лишь с одним значимым отличием. Именно тут современные западные представления сбивают нас с толку больше всего. Кажущееся самым «естественным» прочтение этого отрывка звучит так: Авраам, Исаак и Иаков давно умерли; но Моисей пишет, что Бог говорит о них как о живых; вот что подразумевает слово «воскресение». Такое прочтение вместе с чересчур поспешным и неточным толкованием слов «как ангелы» в предыдущей части отрывка ведет к заключению, которое сделали многие ученые, что это «духовное воскресение, а не телесное – не такое, какое имели в виду саддукеи или Ирод»[1355], или что «воскресение, которое здесь не доказывается, но просто молча предполагается, включает в себя творческую силу Бога, преображающую жизнь человека и придающую ей сверхматериальную форму, подобную жизни ангелов»[1356].

Так можно превратно понять доводы, которые мы обсуждаем[1357]. Если изучить споры в Талмуде на ту же самую тему, можно понять, о чем тут идет речь на самом деле. Кратко вспомним, что мы выяснили в главе 4: представления о воскресении фарисеев и раввинов всегда включали в себя две ступени: промежуточную ступень, где умершие так или иначе остаются живыми, и конечную ступень, когда они обретают новую телесную жизнь. И поскольку немногие из евреев, похоже, верили, что бестелесное бессмертие – это и есть окончательное состояние человека, наступающее сразу после смерти, основной спорный вопрос, с точки зрения фарисеев, касался различия между их представлением о двух ступенях и представлением саддукеев без всяких ступеней, согласно которому люди прекращали существование сразу после смерти[1358]. Более того, каждому было понятно, что «воскресения», в их обычном понимании, еще не произошло. Вопрос: «Что ты скажешь о воскресении?» – всегда был вопросом о будущем.

Если спор состоял именно в этом и если обе стороны это знали, тогда, как показывают споры в Талмуде, не всегда было необходимо разворачивать аргументы до логического завершения. Подобно шахматистам, которые наверняка знают за двенадцать ходов вперед, что партия выиграна или проиграна, раввины – участники спора – часто опускали заключительные ходы дискуссии: это было бы что–то вроде как объяснять шутку. Так, например, в Вавилонском Талмуде из Числ 18:28 в качестве доказательства воскресения приводится тот факт, что после смерти Аарона израильтяне платят ему десятину. Это косвенно показывает, что Аарон все–таки жив и воскреснет в будущем; однако этот вывод, самый существенный в данном споре, не сформулирован[1359]. Множество политических споров, древних и современных, происходят по подобной схеме.

Именно с этим мы сталкиваемся в настоящем евангельском отрывке. Бог, говоря с Моисеем, называет себя «Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова» (Исх 3:6). Иисус выводит из этого предварительное заключение, что патриархи по–прежнему живы, раз Бог не есть Бог мертвых, но живых. Но это еще не конец доказательства. Если мы поместим этот спор в контекст подобного рода раввинистических дебатов, станет ясно, что настоящий кульминационный момент (как мы себе его представляем) тут опущен. Если они живы в присутствии ГОСПОДА, тогда они будут воскрешены в будущем. Никто, в конце концов, не предполагал, что Авраам, Исаак и Иаков уже воздвигнуты из мертвых. Упоминание о тексте, который показывает, что они живы каким–то бесплотным образом, если считать это последним аргументом, просто не имеет отношения к предмету спора. В этом смысле Эванс прав, когда говорит, что цитата из Исх 3 скорее доказывает обратное воскресению: что мертвые не воскресли, но только живут в бестелесном состоянии после смерти. Это не могло быть ответом на вопрос саддукеев, или, скорее, это бы звучало примерно так: «Я на самом деле согласен с Филоном, молодым александрийским философом, но я не хочу отказываться от слова "воскресение", и вот я буду употреблять его отныне по–новому, дабы обозначить представление, подобное тому, что исповедует Филон». Это настолько знакомый ход якобы христианского богословия XX века, так что слишком легко прийти к выводу, что Иисус говорил примерно о том же[1360]. Однако доказательство действует не таким образом. Патриархи живы, и, следовательно, будут воскрешены в будущем. Если доказано первое, значит (в рамках мировоззрения, принятого обеими сторонами спора, а также слушателями из фарисеев), тогда доказано и второе.

У Луки тут наблюдается незначительное отличие: чтобы дополнить объяснение, он добавляет: «ибо у Него все живы», т. е. у Бога Израиля. Умершие (а что они умершие – в этом нет сомнения) патриархи «живы у Бога». Эта фраза, однако, может иметь два смысла, и, разумеется, ее не следует считать техническим термином иудаизма I века, обозначающим какое–то особое состояние бытия. Автор Четвертой книги Маккавейской последовательно переделывает ясное учение о воскресении из Второй книги Маккавейской на учение о победе разума над страстями и обетование благословенного бессмертия[1361]. Те, кто управляет плотскими страстями (звучит некоторой натяжкой, если так говорить о мучениках, но автор решил усилить именно этот момент), верят, «что в Боге они не умирают, как не умерли наши патриархи Авраам, Исаак и Иаков, но что они живут в Боге» (4 Макк 7:19). Мать семерых убитых в бою братьев ободряла их решимость лучше умереть, чем ослушаться повеления Бога, «зная, что умершие в Боге живы у Бога, как Авраам, Исаак, Иаков и все патриархи» (4 Макк 16:25). Здесь фраза «живы у Бога», похоже, употреблена для того, чтобы описать конечное состояние благословенного развоплощения. Однако в Рим 6:10–11 та же фраза употреблена для описания той жизни, которой теперь наделен сам Иисус, которая, как нам совершенно ясно из других мест этого Послания, есть новое существование тела, и для того чтобы настоять на этой основополагающей «жизни у Бога» христианской Церкви в настоящем[1362].

Эти отрывки указывают на то, что не существовало никакого общепринятого значения данного выражения, которое в любом случае маловероятно, учитывая его общий характер. Кажется, Лука использует его, имея в виду временное состояние бестелесности, когда «у Бога все живы» в ожидании своего воскресения; в двух других отрывках также невозможно найти иного смысла.

Ответ Иисуса саддукеям на самом деле указывает на перемену фокуса надежды воскресения, которое должно произойти уже позднее, в значительной степени благодаря трудам Павла. Этот ответ говорит об ином качестве жизни, жизни, которую смерть не может более коснуться, то есть жизни, где обычные измерения смертной (то есть связанной смертью) жизни, включая брак для продолжения рода, уже неуместны. Он говорит о промежуточном состоянии продолжающейся жизни, в котором пребывают все умершие праведники, в ожидании воскресения, которое, как было хорошо известно и фарисеям, и саддукеям, еще не настало. Он говорит о словах ГОСПОДА, обращенных к Моисею, дабы указать на сегодняшнюю реальность (патриархи живы), чтобы таким образом подтвердить грядущее упование (они воскреснут к новой жизни в теле).