Итог: стремление к социально признанному достижению 8 page

Фридрих много сделал для процветания Саксонии. Он требовал от всех сословий бережливости, боролся с пьянством, покровительствовал гума­нистам и художникам. В 1489 году при дворе Фридриха III появляется восем­надцатилетний Дюрер, и затем он часто и подолгу работает в Веймарской Саксонии. Лукас Кранах с 1505 г. творит при дворе Фридриха III, а Петер Фишер Младший отлил бронзовый бюст и гробницу Фридриха. Кранах на­писал, а Дюрер нарисовал много портретов Саксонского курфюрста. С ним были тесно связаны Эразм Роттердамский и Виллибальд Пиркхеймер.

По распоряжению и при поддержке Фридриха в Виттенберге в 1502 г. был открыт университет, куда в 1509 г. был приглашен Лютер. В 1521 г. чис­ло студентов в университете перевалило за 1000. Отношение Фридриха к Лю­теру имело, пожалуй, всемирно-историческое значение. То, что Лютер не был схвачен сразу же после своих первых выступлений, то, что он продолжал гласно проповедовать, и наконец, даже то, что Лютер мог отстаивать свои взгляды на Вормском рейхстаге (1521), а оформлять осуждение Лютера этим рейхстагом пришлось мошеннически, задним числом, якобы 8 мая, тогда как в действительности подписи были собраны лишь к 25 мая, уже после того, как рейхстаг разъехался, и в результате это «осуждение» можно было объя­вить недействительным – все это в очень большой мере было результатом осторожно-настойчивой тактики Фридриха III. Мало того, он организовал шумное нападение на коляску Лютера – напавшие всадники тайком доста­вили Лютера в Вартбург, а все дальнейшие попытки вытребовать Лютера раз­бились об упорный саботаж Фридриха, которому безуспешно угрожали ли­шением звания курфюрста. Фридрих III не выдал Лютера, несмотря на пап­скую буллу. Виттенбергский университет не отверг Лютера, и к нему присое­динились другие университеты, а Лютер публично бросил буллу в огонь. В результате, как сообщил папский легат, «вся Германия охвачена восстанием, у девяти десятых боевой клич – «Лютер!», а у той десятой доли, которой Лю­тер безразличен, боевой клич – «Смерть римскому двору».

Фридрих воздержался от нападения на восставших крестьян, но и они не тронули его владения. На почти всем севере Германии ересь победила, несмотря на поражение крестьян под Франкенгаузеном 15 мая 1525 года, но это уже было после смерти курфюрста.

Тайно и чрезвычайно действенно поддерживая великого реформатора, сам Фридрих принял лютеранство только перед самой смертью. Он умер 5 мая 1525 года. Посмертную проповедь читали Меланхтон и Лютер.

Курфюрст Саксонии тяжело болел: «подагра и каменная болезнь му­чили больного» (Borkowsky E.,1929).

Эразм Роттердамский (1480-1536)

Эразм очень рано проявил замечательный ум и попал в число юно­шей, от которых следует ждать необычайных успехов и дел. Он первым начал работать над объединением Европы и установлением в ней мира. В 1499 г., побывав в Париже и Лондоне, Эразм подружился с Томасом Мором. Его друьями были Дюрер, Гольбейн, Рейхлин. Эразм заново перевел Евангелие с греческого на латинский, перевел медицинские трактаты Галена, написал дворник поговорок «Agadia», коллоквий (1519), обрисовав множество характеров. Но больше всего известна «Похвала глупости», написанная им во время приступа почечно-каменной болезни, от которой, как и от подагры, он очень страдал.

Его эпистолярная деятельность была очень интенсивной. Иногда Эразм писал до 40 писем в день. Между 1484 и 1536 годами зарегистрировано 3140 его писем.

Этот подагрик бесспорно входит в первый десяток мыслителей Ре­формации.

Иоганн Кальвин (1509-1564)

Если лютеровская ересь заразила весь север Германии, то кальвинизм распространился преимущественно во Франции, Нидерландах, Швейцарии, Англии, и из Англии проник в Канаду и США. К настоящему времени насчитывается около 40 миллионов его приверженцев. По Кальвину, все предопределено Богом, но человек, не зная своего предопределения, должен верить в свое спасение и доказать это нравственной жизнью и деловитостью. Обязывая к скромному, бережливому образу жизни, к неустанному труду, к упрощению церковного культа, и отрицая роскошь, учение Кальвина как нельзя лучше соответствовало возможностям небогатых дворян, горожан и крестьян. Но это учение, кроме всего, было воинствующим. Кальвин ввел в Женеве деспотизм, не уступавший инквизиторскому.

Кальвин обладал совершенно исключительной силой воли, трудолюбием, целеустремленностью и фанатичностью. Он был блестящим оратором. 1559 г. он организовал Женевскую академию, подготавливающую проповедников для всей Западной Европы. В типографиях Женевы печатался перевод Библии на французский язык. «Эпидемия» кальвинизма быстро распространилась и на Британию, в результате чего про «железнобоких» солдат Кромвеля впоследствии писали, что они могут «правой рукой стрелять, рубить, проламывать черепа, а в левой руке держать Библию» (Т. Фонтане).

«Кальвинизм» – широко распространенное вероучение, ради которого сотни тысяч людей пошли на пытки и смерть, еще многие сотни тысяч – на разорение и изгнание. Историческое значение деяний Кальвина, его ума, железной воли, проповеднического дарования переоценить невозможно. Хорошо известно, что этот протестантский Савонарола железной рукой правил Женевой, что он запятнал свое имя казнью Сервета.

Здесь нам необходимо только документировать его подагру, о которой пишет А.Кабанес (Cabanes A.,1903) в третьей серии своих «Нескромностей истории».

Седьмого октября 1561 года Кальвин писал: «Мои особые боли удо­вольствия не дают… Я не имел отдыха, потому что в течение двух дней я испытывал самые острые боли в правой ноге. Боль успокоилась позавчера, но моя нога осталась скованной»… Через два дня Кальвин называет свою бо­лезнь: «Если Богу угодно присоединить подагру к другим моим болезням, следует терпеливо переносить это отеческое наказание». Еще ссылка на письмо Кальвина: «Уже двадцать лет назад ученые доктора возымели вашу вчерашнюю идею: они пожелали меня вылечить. Но в это время меня не тер­зали ни подагра, ни камни, ни песок, ни колики, ни геморрой, ни внутрен­ние кровоизлияния. Все эти болезни свалились на меня, как орда врагов… С тех пор вышло много камней и страдания моих нервов немножко успокои­лись». Кабанес сообщает, что еще за два месяца до смерти в его мочевом пу­зыре имелся очень объемистый камень. Следует помнить, что камни не все­гда являются мочекислыми или содержат мочекислую основу. Однако камни в почках или мочевом пузыре у подагриков (а Кальвин бесспорный подагрик) свидетельствуют о тяжелой степени болезни.

Император Карл V (1500-1558)

Пока рыцарствовал император Максимилиан, король испанский Карл V при помощи золота Фуггеров добывал себе императорскую корону, улажи­вал династические дела, воевал с Францией. Реформация широко распро­странилась в Германии, и примкнувшие к ней князья и города в ответ на уг­розы Аугсбургского сейма организовали в течение последующего десятилетия Шмалькальденский союз, усиливший присоединение к протестантству новых князей, городов, курфюрстов. В это время с юга и востока самой Вене угро­жала турецкая армия, а с Францией начинались все новые и новые войны. Пришлось согласиться на религиозное перемирие.

Благодаря своим дипломатическим талантам Карлу V удалось изоли­ровать Шмалькальденский союз от помощи извне, внести в него раскол, за­ключить мир с турками и в результате войска союза были разбиты при Мюльберге.

С современной точки зрения Карл V с его империей, в которой «не заходило солнце», с его борьбой против Реформации, осуждением Лютера, – является «реакционером». Но мы не должны морализировать – нам следует рассмотреть личность Карла V в ее, так сказать, энергетическом плане, без знаков плюс или минус.

Карл V, король Испании, владетель огромных заокеанских земель, Нидерландов, Неаполитанского королевства и Сицилии, располагавший не­виданными средствами на подкуп курфюрстов, стал императором Германии, претендующим в качестве наследника Карла Смелого еще и на Бургундию. Поражение главного противника Карла V – Франциска – при Павии и взя­тие его в плен (1525 г.) вознесло Карла V на вершину могущества. Во вспых­нувшей войне, в которой против Карла V выступил папа Климент, Франция и Англия, войска воинствующего католика Карла взяли штурмом Рим и страшно разграбили его. Война кончилась признанием Карла властелином Милана и королем Ломбардии с уступкой Бургундии Франции.

Однако победа Карла V оказалась недолговечной. У него возник оче­редной тягчайший приступ подагры, а под руководством курфюрста Морица Саксонского вновь возник союз протестантов. Франции за помощь были пе­реданы ряд важнейших крепостей. Ясно выявились две исторические силы: протестантский север Германии и невозможность объединиться под властью одного человека двум государствам – Германии и Испании. Сверхзадача, по­ставленная перед собой Карлом V – объединение этих стран и создание уни­версальной монархии – оказалась невозможной. Карл V был надломлен по­дагрой, от которой ему предстояло умереть через полтора года. Уходя в мона­стырь, он говорит своему сыну Филиппу слова, дающие представление об изумительной энергии этого властелина, великого политика, полководца, ме­цената: «Чтобы дать Вам представление о том, чем была моя жизнь, доста­точно напомнить Вам, какие владения собраны в настоящее время под скипетром нашего дома. Империя, Фландрия, Бургундия… Королевство Испа­нии объединяет в одно целое Неаполь, Милан, Сардинию… Вашим браком с королевой Марией я присоединил к этому громадному владению Англию. Мой флаг развевается над крепостями Африки, и необъятный континент Но­вой Индии повинуется моим законам. Чтобы держать в руках, укреплять, пускать в движение столь огромный механизм, моя жизнь была постоянным путешествием. Я девять раз бывал в Германии, шесть раз в моих испанских владениях, четыре раза во Франции, семь раз в Италии, десять раз в Нидер­ландах, два раза в Англии, столько же раз в Африке и одиннадцать раз мои суда переносили меня через моря, менее, впрочем, бурные, чем потоки бес­конечных дел, за которыми я должен был непрерывно наблюдать… Когда я принял руководство народами (история должна Вам это показать), все было в беспорядке, и обычаи, законы, привилегии, бесчисленные прерогативы распространяли свою анархию в христианских землях. Знатные приказывали, горожане не подчинялись, крестьяне – даже крестьяне! – в своих деревнях говорили, высказывали и поддерживали свои мнения. Италия… говорила о правде, о справедливости, о свободе и угрожала даже самой Церкви. Но Германия, более грубая, более упорная чем, ее испорченная блестящая сестра, опередила ее… Она приготовила чудовищность лютеранства… Папство само отвернулось от веры… Я поднял меч империи против пастырского посоха. Я взял Рим, я поставил господина во Флоренции, я изгнал навсегда французов из Милана и, наконец, я убил Италию… Работа поглотит Ваши дни, как поглотила мои». (Ж.А.Гобино, «Век Возрождения»).

Остается добавить: две войны в Африке со взятием Туниса и неудачей с Алжиром, война в Германии, четыре войны с Францией, отражение нашествия турок, завоевание Перу, подкупы и войны, на которые ушли все сокровища, добытые в Америке. Император Карл V, правивший после своей матери, был одним из величайших монархов Европы. Он был в своей молодости человеком большой физической силы и активности, исключительной проницательности, умственной силы и разносторонности интеллекта. Почти непрерывно занятый войнами и крупными предприятиями, он был испытан и счастьем, и злосчастьем. Он очень любил вкусно поесть, пил много вина и тя­жело страдал подагрой, которая началась у него в тридцатилетнем возрасте. Его добровольное отречение в 56 лет, хотя и было совершенно экстраорди­нарным поступком, ни в коем случае не было неразумным. Оно было вызвано, главным образом, плохим здоровьем.

Было бы очень любопытно проследить, от кого унаследовал Карл V свою подагру, развившуюся к тридцати годам. Навряд ли лишь его любовь к обильной пище и вину могли определить его столь раннюю болезнь, предпо­лагавшую гиперурикемию уже годам к 20-25 или даже раньше. Его отец, Филипп Красивый, умер очень рано. Мать, Иоанна Безумная, могла передать предрасположение к подагре, не будучи сама больной. Четыре деда и бабки, все замечательные… С одной стороны, император Максимилиан, «последний рыцарь», который характерологически и отдаленно не походит на подагрика, хотя его жена Мария Бургундская, дочь герцога Карла Смелого, могла быть передатчицей гиперурикемии с некоторой степенью вероятности. С другой стороны, Изабелла Католическая и умный, жестокий, расчетливый, целеуст­ремленный, волевой испанский король Фердинанд Католик, который вполне подходит на роль передатчика гиперурикемического стимула.

Наследственный характер подагры Карла V подтверждается подагрой потомков. После Карла остается династия подагриков: Филипп II Испан­ский, подагрическая внебрачная дочь Маргарита Пармская – замечательная правительница Нидерландов в начале бури, ее сын подагрик Александр Фарнезе Пармский. Остается еще один сын – Дон Жуан Австрийский, будущий победитель при Лепанто. Сам Карл V, отрекшись от престола, живым ложит­ся в гроб в монастыре святого Юста в Испании. Все потомки Карла будут служить одной невыполнимой задаче: повернуть колесо истории вспять, от­нять свободу у народов, навязать им католицизм.

Исследования этой семьи могут натолкнуть на идею о том, что пода­гра являлась фактором социального подъема знати. Знатный честолюбивый подагрик с социально определенными ценностными критериями – все для подъема! – пойдет действительно на все, на любое злодейство, чтобы под­няться еще выше по ступенькам могущества. Но пока это остается лишь очень зыбкой гипотезой.

Филипп II (1527-1598)

Филипп II, по словам современников, путь от улыбки до кинжала проходил очень быстро. Он был чрезвычайно умерен в пище, опасаясь отцов­ской подагры, приписываемой обжорству. Но и он не избежал этой болезни, первый приступ которой он испытал в 1563 году. Затем приступы участились, а под конец жизни он даже еле подписывался под документами. Филипп II очень медленно принимал решения, проявлял железное самообладание.

Отрицательные стороны характера Филиппа II достаточно хорошо из­вестны благодаря роману Шарля де Костера «Тиль Уленшпигель». Но его ра­ботоспособность, целеустремленность, невероятное упорство не подлежат со­мнению. Духовники короля утверждали, что подагра ниспослана ему как кара за то, что он допустил распространение протестантства в своих владениях. Филипп стал одной из самьк ненавистных личностей в истории Европы. Но испанский народ любил его, сохранилась даже поговорка «Нету второго Фи­липпа Второго»…

История краха «универсальной монархии», гибели Великой Армады, освобождения Нидерландов, побед Генриха IV – общеизвестна. Но долгое время казалось, что испанские армии, флот и золото непобедимы.

П.Дэйл (Dale P.M.,1952), который не уделяет подагре особого внима­ния и опускает ее при описании болезней некоторых несомненных подагри­ков и даже отвергает ее наличие у Колумба, замечает по поводу Филиппа II Испанского: «В течение следующих тридцати пяти лет после его первого приступа подагры история болезни Филиппа концентрируется на этой болез­ни».

Александр Фарнезе Пармский (1545-1592)

Великий полководец Александр Фарнезе – внук талантливейшего Карла, сын его подагрической внебрачной дочери, знаменитой своей энерги­ей и умом правительницы Нидерландов Маргариты Пармской и сводный брат подагрика Филиппа.

Отличившись энергией и храбростью в битве при Лепанто, когда под командованием Дона Жуана Австрийского был разгромлен огромный турецкий флот (и потерял руку Сервантес), Александр Фарнезе в самом начале войны в Нидерландах прославился блестящей победой под Жемблу, когда с передовым отрядом кавалерии с молниеносной решимостью и энергией атаковал и уничтожил или разогнал 20-тысячную армию гезов. После смерти Жуана Австрийского Александр Фарнезе стал главнокомандующим испанскими войсками в Нидерландах – стране, доведенной до ожесточенного отчаяния зверствами инквизиции и герцога Альбы, бесчинствами испанской солдатни и совершенно разорительными налогами. В пятитомном труде, посвященном Александру Фарнезе, ван дер Эссен (Essen L. van Der, 1934) писал: «В тридцатилетнем возрасте дала себя почувствовать тяжелая наследственность: подагра, которая терзала Карла, принесла большие муки Маргарите Пармской, и которой болели также его родные по отцовской линии, прояви­сь очень рано и у него».

Мы не считаем возможным описывать бесчисленные походы, победы и успешные осады, которыми Александр Фарнезе прославился в Нидерландах. Мало того, со слабыми силами ему пришлось дважды совершать походы Францию, чтобы спасать католическую лигу от гугенотов и католиков, объединившихся вокруг Генриха IV. Его часто оставлял вовсе без средств завистливый король Филипп II. Тем не менее, благодаря своему военному и дипломатическому искусству, ему удалось вбить клин между семью северными, преимущественно протестантскими провинциями и южными, преимущевенно католическими, первоначально спаянными непримиримой ненавистью к Испании. Он сохранил за Испанией примерно нынешнюю Бельгию. Фарнезе отличался крайней воздержанностью: «Чтобы избежать по­дагры, от которой сильно страдали его дед и мать…, и легкие приступы которой он и сам уже испытал, он не пил ничего кроме воды, запретив себе пить вино. Одиннадцатого мая он покинул Брюссель в закрытых носилках, которые несли восемь человек, и после тяжелого путешествия прибыл в Спа столь исхудалым и изможденным, что его могли счесть умирающим» (Essen L. van Der, 1934). Замечателен его последний поход во Францию, когда у него оставалось 15–17 тысяч человек, когда в его армии царили голод и дезертирство, и тем не менее он почти на глазах у Генриха навел двухкилометровый мост через Сену, провел через него свои войска и снабдил продовольствием осажденный Руан. На обратном пути Александр Фарнезе умер… Замечательны его последние слова: «Довольно, – сказал Фарнезе, измученный лихорадкой и вносимыми муками, – для того, чтобы сражаться с королем Наварры, нужны живые люди, а не обескровленные трупы, как я» (Terrier-Sentans,1898).

Генрих VII Тюдор, граф Ричмонд (1456-1509)

Войны Алой и Белой Розы вконец истощили Англию. Вся страна была разорена. Но граф Ричмонд, решительно никаких наследственных, да и воообще-то каких-либо прав не имевший, собрал небольшую армию во Франции и попробовал высадиться в Британии. Однако его флот был развеян бурей (1483 г.). Ричмонд не успокоился, вторично собрал армию и флот, и все же высадился.

Любопытно, что Ричард III смог выставить всего 5–6 тысяч бойцов, и это как нельзя лучше характеризует тогдашнее положение в Англии. При Босворте Генрих Тюдор разбил Ричарда III и короновался, после чего только и закрепил свои права на престол браком, объединившим лагеря обеих Роз.

Успех Генриха VII Тюдора в сражении при Босворте в значительной мере объясняется его стремительным движением вперед, из-за которого ко­роль не смог противопоставить его пятитысячной армии армию, немногим бо­лее многочисленную. К тому же сторонники Ричарда не доверяли друг другу. Известно, что Ричард врубился в ряды армии Генриха и лично убил его зна­меносца, сэра Ричарда Брэндона, но атака была вяло поддержана войском. Ричард III был убит. Надо полагать, что едва ли хромоногому горбуну было под силу победить в единоборстве знаменосца, а следовательно отвратитель­ная внешность Ричарда III – скорее всего, продукт последующих легенд.

В Англии нужда была чрезвычайная, вспыхнуло опасное восстание Перкина Уорбека, но король стал энергично поправлять финансы, учредил знаменитую Звездную палату, быстро наполнившую казну конфискованным имуществом казненных. То, что не успел сделать мнимый изверг Ричард, все же совершил необычайно решительный, деятельный подагрик Генрих. Как позднее стало известно из Салтыкова-Щедрина, если народ не дергать, он очень быстро начинает обрастать жирком и шерстью (в смысле благоденст­вия). В безопасной стране быстро пробуждалась инициатива. Бандиты и по­лубандиты баронского и низкого звания также быстро поняли, что им остает­ся либо менять профессию, либо эмигрировать; в виду отсутствия спроса за рубежом, пришлось умиротвориться. Нежелающих быстренько перевешали.

А измученный долгими смутами народ, как только установился поря­док, начал оживать. Начали отстраиваться торговля и флот. Жестокие законы против бродяжничества заставили даже вовсе отчаявшихся людей заняться трудом. Смутное время кончилось, грабежи прекратились, появились нелег­кие налоги, но безопасность и порядок были всеобщей мечтой.

Странствуя изгнанником по Франции, граф Ричмонд хорошо понял преимущества централизованного сильного правительства. Он поддерживал в Англии законы, и нарушал их только для обогащения казны. Став королем, он сначала короновался и был утвержден в качестве короля парламентом, и лишь после этого вступил в брак с Елизаветой Йоркской, хотя этот брак и давал ему легальное право на престол. Как король, он проявил необычайную работоспособность и всеми силами стремился поднять благосостояние стра­ны.

За первые семь лет правления он освободил казну от долгов, а умирая, оставил после себя больше миллиона фунтов стерлингов. Он избегал войн, но в достижении намеченного проявлял железную волю.

Мы делаем акцент на железной воле Генриха Тюдора. Но нам не сле­дует недооценивать так называемые «проблематические» и вовсе не слишком волевые натуры, которые тоже способны делать историю. Охотно забывают, что Гамлет пребывает в нерешительности только до выяснения истины. Но после её выяснения он начинает разить направо и налево! Последователь тончайшего эстета, поэта Стефана Георги, граф Штауффенберг, изувеченный в африканских сражениях, оказался именно тем человеком, который 20 июля 1944 года подложил бомбу замедленного действия к ногам Гитлера и помчался на самолете в Берлин, чтобы поднять восстание. Только то, что портфель случайно отодвинули до истечения роковых минут, продлило на 9 месяцев войну.

Г.Вьеро (1910) отмечает, что Генрих VII Тюдор многие годы страдал от тяжелых подагрических приступов, обычно настигавших его каждую весну.

Генрих VIII Тюдор (1491-1546)

Сын Генриха VII, Генрих VIII, в десять лет поразил своим умом Эразма Роттердамского. Первые тяжелые симптомы наследственной подагры не регистрировались до 1537 года, когда у него появилась «больная нога, ко­торой бы не позавидовал самый несчастный человек». Это была язва или occluded sinus, вызванный кристаллами «биората натрия», осаждающимися в тканях тела. Эти кристаллы были причиной опухоли около сустава и выте­кали, вызывая агонию» (Hackett F.,1931). «Действие наследственной подагры, усиленной обильной едой – потому что он был Тюдором-Гаргантюа – это убило его…»

Ф.Хаккет далее пишет: «Наряду с подъемами давления (он жаловался на головные боли) и поражением почек, подагрическое заболевание обуслов­ливало в позднем среднем возрасте превращение молодого принца в завистливого, подозрительного, одинокого старого деспота. Не надо изобретать страшную умственную и моральную дегенерацию, для которой нет ни капли доказательств, и привлекать для объяснения позднее нервное проявление си­филиса…

Генрих был инстинктивно гораздо более тонким и эмпиричным, более связанным чувствами со страной, нежели безжалостный карьерист Уолси, великий принц космополитической церкви, или выдвинувшийся самостоя­тельно административный гений – Томас Кромвель, в конечном счете – раб своего хозяина».

Генрих VIII уничтожил папскую власть над Англией, создал англий­ский флот. Он был жестоким реалистом, поразительно умным, безжалост­ным, обладающим железной волей. Его дочь Елизавета сказала: «Может быть, я не лев, но я дитя льва и имею сердце льва»… Как пишет доктор Роуз (Rose A.L.,1945), Генрих обычно имел на своей стороне джентри, горожан и народ, даже если они не всегда смотрели на дела, им творимые, его глазами. Но к 1530 году, казнив кардинала Уолси и растратив на континен­тальную политику сокровища, накопленные его отцом, Генрих оказался обездвиженным из-за распространения на обеих ногах хронических язв, не зажи­вавших до самой его смерти.

На место подагрика Уолси лордом канцлером король назначил уже знаменитого Томаса Мора (тоже подагрика).

По-видимому, сам король написал в 1521 году антилютеранскую Книгу в защиту «семи священств», ставшую своеобразным бестселлером сво­его времени и доставившую Генриху VIII от папы титул «защитника веры». Но отказ папы санкционировать его развод привел к решающему повороту. Церковь в Англии владела более чем третью всей земли, и любой аббат имел доход, больший, чем доход лорда. Доля личного дохода граждан выплачива­лась местному священнику, приходилось платить за все: за завещание и за похороны, за брачные договоры и за споры по завещанию. Церковный суд решал все дела между служителями церкви и частными лицами.

Личное озлобление короля против папской церкви совпало в 1530 го­ду с требованиями времени и народа. Уже в 1523 г. Генрих VIII имел беседу с Э.Шапюи, послом Карла V, по поводу папских и церковных злоупотребле­ний, и в этом же году нижний парламент направил королю длинную пети­цию по поводу церковных злоупотреблений. Было сформулировано три бил­ля, не доставивших никакой радости епископату, который, однако, ничего не мог поделать из-за невмешательства короля и общего настроения.

Малоизвестный молодой человек Томас Кранмер ухитрился довести до сведения короля идею, что по поводу развода с Екатериной Арагонской следовало бы запросить мнение всех европейских университетов. Король за­метил, что Кранмер «схватил нужную свинью за уши», призвал его ко двору и менее чем через четыре года довел этого бедного домашнего учителя до зва­ния архиепископа Кентерберийского. Эта мера не помогла из-за быстрого вмешательства папы, но зато отыскался неясный, растяжимый закон XIV ве­ка о церковнослужителях, обращающихся в Рим во вред их верности королю. В 1531 году церковные деятели Англии были призваны на суд, признали себя виновными и заплатили штраф в 100 000 фунтов стерлингов.

Р.Лейси (Lacey R.,1972): «Одним из его решений после восшествия на трои было объявление войны Людовику XII, чья отягченная подагрой дрях­лость в такой же мере раздражала Генриха, как позднее возбуждали в нем за­висть юность и успехи Франциска I, племянника и наследника Людовика. Поход закончился «битвой шпор», в котором отряд французской конницы стал удирать, неожиданно наткнувшись на армию Генриха VIII, и взятием Камбре».

Но главные заслуги Генриха заключаются вовсе не в победах, а в том, что он полностью освободил английскую церковь из-под власти римских пап, подчинил ее королевской власти, положил начало сильному английскому во­енному флоту, упрочил династию Тюдоров и стал отцом Елизаветы (мать ко­торой он, впрочем, казнил после того, как с величайшими трудами женился на ней). Кстати, папским кардиналом-легатом, посланным в Англию, чтобы помешать разводу Генриха с Екатериной Арагонской, оказался также подаг­рик кардинал Кампеджио (на что есть ссылка у Лейси).

Подагричность Генриха считается достоверной (Hackett F.,1931), а нам она становится еще более очевидной при упоминании о «кристаллах биората натрия», выходивших из язв на его ноге.

Кардинал Уолси (1471-1530)

Генрих VIII как-то во время утреннего приема поручил доверенному капеллану провести важные переговоры с императором Максимилианом. Че­рез день король увидел священника на утреннем приеме и удивленно спро­сил, почему он еще не уехал. Тот ответил, что уже вернулся, и передал коро­лю договор, подписанный императором. Для того, чтобы выполнить поруче­ние короля, священник проскакал за день до Дувра, ночью переплыл на ко­рабле Па-де-Кале, рано утром доскакал до императорского двора, добился приема и договоренности, потратил сутки на обратный путь. Так гласит ле­генда.

Впоследствии этот священник, сын ипсвичского мясника и ското­торговца, блестящий, неутомимый, во все вникающий администратор и орга­низатор, чрезвычайно тщательно, до мелочей организовал как пустопорожний поход Генриха во Францию, так и снаряжение английской армии, которая разгромила при Флоддене шотландскую армию во главе с шотландским королем, павшим в бою с большей частью шотландской знати и десятью тысячами войска. Необычайно работоспособный, расчетливый и умный Уолси впервые по-настоящему и умело позаботился о том, чтобы английская армия была всегда сыта, здорова, дисциплинирована. Он впервые поставил почти на заводскую ногу подготовку мастерских, вооружения, артиллерии, обоза. Кардинал Уолси был, пожалуй, первым политическим деятелем, понявшим, что подготовка к войне является основной проблемой национальной экономики. Как пишет Ф.Хаккет (Hackett F., 1931), «он создал общенациональную мастерскую, он собрал и истратил шестьдесят миллионов долларов, из-за нехватки ветряных мельниц он пустил в ход водяные и изготовил запас сухарей. Он управлял пекарнями, пивными заводами, литейными, дубильнями, кузнями, планировал подготовку рулевых и хирургов, казарм и доков, заготовлял сушеную и соленую рыбу, мясо и бекон. Он стал попечителем Тринити-хауза и колледжа врачей. Он лично подписывал контракты на все: от двадцати тысяч откормленных быков для засола мяса до найма четырна­дцати лошадей для кулеврины». Уолси работал как одержимый, яростно, даже за едой. Он продолжал быть деятельнейшим помощником Генриха VIII, покуда не замаячила перед ним папская тиара. Конфликт между этой надеждой и требованиями борьбы вверг его в немилость.

Честолюбивый, жадный, но невероятно работоспособный, плотояд­ный, экстравертный, безжалостный и неразборчивый в выборе средств свя­щенник был по духу родственен Генриху и они вдвоем правили Англией в полном согласии. Оба были исключительно умны и энергичны, хотя король 6ольше предпочитал охоту, спорт, игру, пиршества, представительство, а ка­пеллан (вскоре епископ и королевский раздатчик милостыни) брал на себя все большую и большую часть огромной административной, организационной и секретарской работы. Король получал краткий отчет о проделанном…