О несовершенстве слов

§ 1. Ф и л а л е т. Мы говорили уже о двояком употреблении слов. Первое заключается в закреплении наших собственных мыслей, для того чтобы помочь нашей памяти, благодаря чему мы в состоянии говорить сами с собой; другое употребление заключается в сообщении наших мыслей другим с помощью слов. Оба этих употребления дают нам возможность познать совершенство или несовершенство слов.

§ 2. Когда мы говорим только с собой, то безразлично, какие слова употребляются при этом, лишь бы помнить их смысл и не изменять его.

§ 3. Но что касается употребления слов для сообщения, то оно тоже бывает двояким: гражданским и философским.

Гражданское употребление слов заключается в пользовании ими в обычных разговорах в обиходе гражданской жизни. Философское употребление слов - это такое употребление, которое служит для сообщения точных понятий и для выражения в общих предложениях достоверных истин.

Т е о ф и л. Отлично, слова - отметки (notae) для нас (чем могли бы быть и цифры или алгебраические символы) и знаки для других; слова употребляются в качестве знаков как для того, чтобы применить общие правила к жизненному обиходу или к индивидам, так и для того, чтобы найти или проверить эти правила; первое употребление знаков есть гражданское, второе - философское.

§ 5. Ф и л а л е т. Но особенно трудно усвоить и удержать в памяти идею, замещаемую каждым словом,

==340

в следующих случаях: 1) когда эти идеи очень сложны; 2) когда эти идеи, образующие новую идею, не находятся с ней в естественной связи, так что в природе не существует какого-нибудь устойчивого мерила или образца, по которому можно было бы проверять и исправлять их; 3) когда с образцом нелегко познакомиться; 4)когда значение слова и реальная сущность вещи не вполне тождественны. Наименования модусов более подвержены сомнительности и несовершенству вследствие двух первых из указанных причин, а наименования субстанций вследствие двух последних.

§ 6. Когда идеи модусов очень сложны, как, например, идеи большинства нравственных терминов, то они редко имеют вполне тождественное значение у двух различных лиц.

§ 7. Кроме того, отсутствие образцов делает эти слова двусмысленными. Кто первый ввел слово "brusquer" [круто обращаться], тот понимал его по собственному усмотрению; при этом те, кто вслед за ним воспользовались этим словом, не узнали у него, что он точно хотел сказать, а он не показал им какого-нибудь постоянного образца этого слова.

§ 8. Обычное употребление достаточно хорошо устанавливает значение слов для повседневного разговора, но тут нет никакой точности, и постоянно спорят о том, какое значение наиболее соответствует свойствам языка. Многие говорят о славе, но лишь очень немногие понимают ее вполне тождественно.

§ 9. Такие слова не более как простые звуки в устах большинства людей, или во всяком случае значения их остаются очень неопределенными. И в рассуждении или в беседе, где говорится о чести, вере, благодати, религии, церкви, и в особенности в спорах прежде всего бросается в глаза различное понимание людьми одних и тех же слов.

§ 10. И если трудно понять значение слов у наших современников, то тем более трудно это в отношении авторов древних книг. Хорошо, что можно обойтись без них, за исключением случаев, когда они содержат в себе указания на то, чему мы должны верить или что мы должны делать.

Т е о ф и л. Эти замечания правильны; но что касается Древних книг, то, так как нам в особенности необходимо понимать Священное писание и так как римские законы еще в большом ходу в значительной части Европы, нам приходится в силу этого привлекать множество других Древних книг: труды раввинов, отцов церкви и даже светских историков. Впрочем, древние врачи тоже стоят

==341

того, чтобы ими занимались. Медицинская практика греков дошла через арабов до нас; вода греческого источника была замутнена в арабских ручейках и очищена во многих отношениях, когда начали вновь обращаться к греческим оригиналам. Однако эти арабы были не бесполезны, и утверждают, например, что Ибн-аль-Бейтар, списывавший в своих книгах о целебных травах с Диоскорида 305, часто полезен для разъяснения последнего. Я думаю также, что после религии и истории традиция древних, сохраненна благодаря письменности, может быть полезна прежде всего в медицине, поскольку она эмпирична, как и вообще здесь полезны наблюдения других. Вот почему я всегда очень ценил врачей, которые были вместе с тем знатоками древности, и мне было очень жаль, что выдающийся и в том и в другом отношении Рейнезий зов занялся больше выяснением обрядов и истории древних, чем восстановлением части их знаний о природе, где, как он показал, мог бы добиться чудесных успехов. Когда, наконец, исчерпаны будут творения римлян, греков, евреев и арабов, наступит очередь китайцев с их древними книгами, и они дадут материал для любознательности наших критиков. Я уже не говорю о некоторых древних книгах персов, армян, коптов и браминов, которые со временем извлекут из забвения, чтобы не оставить без внимания никакого знания, которое может дать древность с помощью традиции доктрин и истории фактов. А когда не останется больше древних книг для исследования, то место книг займут языки, эти самые древние памятники человеческого рода. Со временем будут записаны все языки вселенной и составлены словари их и грамматики и будет произведено сравнение всех языков; это будет иметь очень важное значение как для знания вещей, так как названи очень часто соответствуют свойствам вещей (как это видно, например, на названиях растений у различных народов), так и для познания нашего духа и чудесного разнообрази его деятельности. Я уже не говорю о происхождении народов, которое можно будет узнать при помощи основательных этимологии, лучше всего достигаемых сравнением языков. Но я уже говорил об этом 307. Все это показывает полезность и значение критики, малоучитываемой некоторыми в общем очень знающими философами, позволяющими себе с презрением отзываться о раввинологии и филологии вообще. Очевидно также, что критики еще долгое время будут находить материал для плодотворной

==342

работы и что они хорошо сделают, если не будут слишком останавливаться на мелочах, имея так много более достойных исследования объектов, хотя я отлично знаю, что и мелочи очень часто необходимы критикам дл открытия более важных знаний. Так как критика касаетс преимущественно значения слов и истолкования авторов, в особенности древних, то это наше обсуждение вопроса о словах и связанное с ним Ваше замечание о древних побудили меня коснуться этого крайне важного пункта. Но, возвращаясь к Вашим четырем недостаткам наименований, скажу Вам, что все они могут быть устранены, в особенности с тех пор, как изобретена письменность, и существуют они лишь вследствие нашей небрежности. В самом деле, от нас зависит установить значения слов хотя бы в каком-нибудь одном научном языке и прийти к соглашению относительно них, для того чтобы эта вавилонская башн была разрушена. Но есть два недостатка, которые труднее устранить и которые заключаются: первый - в нашем сомнении в том, совместимы ли между собой идеи, когда опыт не дает их нам связанными в одном и том же предмете: второй - в необходимости давать предварительные определения чувственных вещей, когда нет еще достаточного опыта, чтобы дать более адекватные определения их; но о том и о другом недостатке я говорил уже неоднократно.

Ф и л а л е т. Я перехожу теперь к указаниям, которые помогут некоторым образом уяснить отмеченные Вами недостатки. Третий из указанных мной недостатков является, как мне кажется, причиной предварительности этих определении, а именно когда мы недостаточно знаем наши чувственные образы, т. е. субстанциальные вещи телесной природы. Вследствие этого же недостатка мы не знаем, можно ли сочетать такие чувственные качества, которых не сочетала природа, так как не до конца их понимаем. Но если значения слов, обозначающих смешанные модусы, сомнительны вследствие отсутствия образцов, у которых можно было бы увидеть такое же строение, то значения названий субстанций сомнительны вследствие совершенно противоположной причины, потому что они должны означать то, что, как предполагается, соответствует действительным вещам и относится к образцам, созданным природой 308.

Т е о ф и л. Я указывал уже не раз в наших предыдущих беседах, что это несущественно для идей субстанций, но

==343

я признаю, что идеи, составленные в согласии с природой, самые достоверные и самые полезные.

§ 12. Ф и л а л е т. Итак, если следуют образцам, сделанным полностью природой, так что воображению приходится только сохранять представление о них, то названия субстанции в своем обычном употреблении имеют, как я показал, двоякое соотнесение. Первое заключается в том, что они обозначают внутреннее и реальное строение вещей, но образец этот не может стать известным, и, следовательно, по нему нельзя установить значений слов.

Т е о ф и л. Дело сейчас не в этом, так как мы говорим об идеях, образцы которых у нас есть; внутренняя сущность находится в вещи, но все согласны, что она не могла бы служить образцом.

§ 13. Ф и л а л е т. Второе соотнесение заключаетс в том, что имена субстанциальных вещей относятся непосредственно к простым идеям, существующим одновременно в субстанции. Но так как этих идей, объединенных в одном и том же предмете, очень много, то люди, говоря об одном и том же предмете, составляют себе очень различные идеи его как благодаря различию производимых нами сочетаний простых идей, так и потому, что качества тел это большей частью силы, способные сами производить изменения в других телах и подвергаться изменениям, производимым другими телами; свидетельством этого могут служить изменения, которые способен испытать один из самых неблагородных металлов от применения огня; еще большее число изменений претерпевает он в руках химика под влиянием разных других тел. Точно так же дл распознания золота один довольствуется весом и цветом, другой включает также плавкость и огнеупорность, а третий принимает еще во внимание, что его можно растворить в царской водке.

§ 14. Кроме того, так как вещи часто похожи друг на друга, то трудно указать иногда точные различия их.

Т е о ф и л. Действительно, так как тела могут подвергаться изменениям, превращениям, фальсификациям и подделкам, то немаловажное дело - уметь их различить и распознать. Золото находится в скрытом виде в растворе, но его можно получить опять из него как путем осаждения, так и путем дистилляции воды; поддельное, или фальшивое, золото узнается или очищается благодар искусству пробирщиков, и так как оно не всем известно, то

==344

нет ничего удивительного, что идея золота не у всех людей одна и та же. Обыкновенно лишь знатоки имеют достаточно правильные идеи вещей.

§ 15. Ф и л а л е т. Эти различия не вызывают, однако, таких больших трудностей в обычных сношениях граждан между собой, как в философских исследованиях.

Т е о ф и л. Они были бы более терпимы, если бы не оказывали никакого влияния на практическую жизнь, где часто очень важно, чтобы не произошло какое-нибудь недоразумение, и где нужно, следовательно, знать отличительные признаки вещей или иметь под рукой знающих людей. Это в особенности важно в отношении лекарств и драгоценных вещей, которые могут понадобитьс в важных случаях. Философские трудности обнаруживаютс скорее в употреблении более общих терминов.

§ 18. Ф и л а л е т. Названия простых идей менее двусмысленны, и люди редко ошибаются в употреблении слов "белый", "горький" и т. д.

Т е о ф и л. Это верно, но слова эти не совсем лишены неопределенности, и я указывал уже на пример смежных цветов, которые лежат на границе двух основных цветов и цвет которых сомнителен.

§ 19. Ф и л а л е т. После названий простых идей наименее сомнительны названия простых модусов, как, например, модусов фигур и чисел.

§ 20. Но главное затруднение вызывают названи сложных модусов и субстанций.

§ 21. Скажут, пожалуй, что вместо того, чтобы приписывать это несовершенство словам, его скорее надо приписать нашему разуму; на это я отвечу, что слова так часто становятся между нашим разумом и истиной вещей, что их можно сравнить со средой, через которую проходят лучи видимых предметов и которая нередко окутывает туманом наши глаза; и я склонен думать, что если бы были тщательнее изучены несовершенства Языка, то большая часть споров прекратилась бы сама собой, а путь к знанию и, может быть, к миру стал бы гораздо более открытым для людей.

Т е о ф и л. Я полагаю, что в письменных дискуссиях с этим можно было бы покончить уже в настоящее время, если бы люди захотели прийти к соглашению относительно определенных правил и тщательно соблюдать их. Но чтобы быть точным в живой устной беседе, надо было бы произвести некоторые изменения в языке. Впрочем, я уже занимался этим вопросом в другом месте 309.

==345

§ 22. В ожидании этой реформы языка, котора произойдет нескоро, мы должны были бы в связи с этой; неопределенностью слов проявлять умеренность, в особенности когда дело идет о навязывании другим смысла, приписываемого нами древним авторам; ведь у греческих авторов почти у каждого свой собственный язык.

Т е о ф и л. Я был, наоборот, поражен тем, что греческие авторы самых различных эпох и мест, как, например, Гомер, Геродот, Страбон, Плутарх, Лукиан, Евсевий, Прокоп и Фотий 310, так близки между собой, между тем как римские так сильно отличаются друг от друга, а немецкие, французские и английские - еще сильнее. Но это потому, что греки со времени Гомера и затем со времени расцвета Афин имели прекрасных авторов, ставших образцами для потомства, по крайней мере в области стиля. Ведь народный греческий язык несомненно должен был претерпеть сильные изменения уже в эпоху владычества римлян. По этой же причине итальянский язык не так сильно изменился, как французский, так как итальянцы, имевшие писателей с долговечной славой, подражали (да и в настоящее время еще ценят) Данте, Петрарке, Боккаччо и другим авторам эпохи, когда у французов уже не было писателей, сохраняющих свое значение.