Исповедальня в Автокафе

— Уже почти пять месяцев Лексингтон Ларраби, дочь миллиардера-предпринимателя Ричарда Ларраби, выполняет различные низкооплачиваемые работы по всей южной Калифорнии, которые некоторые описывали как часть «программы по оздоровлению», разработанной и реализованной самим Ричардом Ларраби. Подробности соглашения до сих пор не до конца ясны, но мы знаем, что каждую неделю в течение года Лексингтон должна ходить на разную работу, если хочет получить доступ к своему трастовому фонду, размер которого эксперты оценивают в двадцать пять миллионов долларов. И хотя данная информация не подтверждена официальными представителями семейства Ларраби, считается, что решение Ричарда Ларраби записать свою позорно проблемную дочь в эту уникальную программу пришло сразу же после того, как она врезалась на машине в магазин на Бульваре Сансет, примерно четыре с половиной месяца тому назад.

— Наш список пока еще не готов, но в ходе нашего расследования обнаружилось, что среди прочего Лексингтон успела поработать горничной, официанткой, городским служащим, посудомойкой, продавцом по телефону и дежурным на автомойке.

— Новости об этом необычном интригующем соглашении привлекли внимание прессы по наводке неизвестного. Как Лексингтон Ларраби, так и Ричард Ларраби воздержались от комментариев, но сегодня в нашей студии находится психолог по работе с детьми. Он здесь, чтобы поговорить о...

Я выключаю телевизор и падаю на кровать. Больше не могу смотреть отснятый материал с моим участием в этой ужасной кейтеринговой униформе и собирающей с улицы мусор. Это унизительно.

И все те эксперты, с которыми они продолжают проводить интервью, сводят меня с ума. Психологи по работе с развитием детей. Специалисты по работе с подростками, злоупотребляющими алкоголем. Доктора. Психиатры. Социологи. Такое ощущение, будто они с цепи сорвались. Любой, у кого имелось мнение о жизни Лексингтон Ларраби, посещал студию и выказывал его в эфире.

А еще они говорили одно и то же. Они напевали фразы моего отца, после чего нападали на меня. Да здравствует Ричард Ларраби, раз принял активный, ответственный подход к воспитанию своей дочери, ради ее блага. Если бы только все родители уделяли столько внимания потребностям своих бунтующих детей-подростков, то наш мир был бы лучше.

Бла. Бла. Бла.

А вот с чем они накосячили, так это с упоминанием того, что, помимо дирижирования этого маленького усилия, мой отец больше никак не был вовлечен. По сути, был не вовлечен до такой степени, что на самом деле нанял официального надсмотрщика, который уделял бы мне внимание от его имени. Потому что был слишком занят и важен, чтобы самому этим заниматься.

И где похвала в мою сторону за то, что действительно собралась с силами и побывала на стольких работах? Это, вообще-то, именно я вкалываю, как папа Карло, каждую неделю в ресторанах быстрого питания, рыбных магазинах и фермах по производству молока;именно я проделываю всю работу. Но получаю ли я хотя бы каплю восхищения? Конечно нет. Она достается моему отцу. Герою рабочего класса. Выходцу из народа. А я просто разбалованная принцесса, которая достаточно наломала дров, чтобы попасть в такое затруднительное положение. Я неблагодарная богатенькая наследница, которая заслуживает, чтобы ей преподали урок.

Атмосфера в доме словно в федеральном бункере. От звонков телефон убрали с петель, Горацио пришлось отключить дверной звонок, и улица опять была заставлена новостными фургонами. У меня не было возможности выйти наружу с прошлого вечера, когда я добралась домой.

И что хуже всего, я понятия не имела, кто это со мной сделал.

По наводке неизвестного? Ага, конечно!

Среди нас предатель. И я намерена выяснить кто.

И убить его.

Поначалу я подозревала Люка. Но после того как прошлой ночью я около часа посыпала его проклятиями, ему наконец-то удалось убедить меня, что это не он. Что он никогда не предаст вот так доверие моего отца. И он прав. Не предаст. Уж слишком он большой жополиз, чтобы совершить нечто подобное.

Затем под подозрение попал Брюс, но он тоже отрицал свое участие, бессмысленно говоря о какой-то адвокатской тайне дел клиента, о том, что мог бы отправиться за решетку и потерять свою лицензию, если бы надумал разгласить прессе секреты моего отца.

Я знаю, что это не Джиа и не Ти. Они бы никогда меня так не предали. Всему персоналу пришлось подписать соглашение о конфиденциальности в день найма. А мои братья с головой ушли в собственные жизни, чтобы даже заморачиваться над чем-то подобным.

Так кто тогда остается?

Я рассмотрела почти всех, кто в курсе.

Я сажусь на кровати и смотрю в свою пустую комнату. Раздается стук в дверь и в комнату заходит Кармен с корзиной сложенного белья. Не говоря ни слова, она исчезает в моем шкафу, чтобы разложить вещи.

Я продолжаю мучить свой мозг, пытаясь прикинуть, кто мог бы это сделать.

— Мисс Лексингтон. Куда вы хотите, чтобы я это положила? — Голос Кармен притягивает мое внимание, я подымаю глаза, и они фокусируются прямиком на вещице, накинутой на ее руке. На поношенном старом худи черного цвета.

На подарке друга. Очень дорогого друга. Друга, который знал, кем я была, но, как ни странно, ничего не хотел от меня.

Вел ли он себя так, потому что знал, что сможет заработать больше в другом месте? Например, в «Us Weekly» или журнале «Tattle»?

Мысли путаются, пока я тупо встаю на ноги, подхожу туда, где стоит Кармен, и забираю с ее рук худи.

Как только берусь за нее, сразу же надеваю через голову и потуже затягиваю шнурки капюшона под подбородком.

— Кингстон! — кричу я, спускаясь по лестнице.

Как только я достигаю нижней ступени, он уже на месте.

— Да, мисс Ларраби.

— Мне нужна твоя машина.

Он вежливо кивает.

— Конечно, мисс. Вы предпочитаете «Рэнж Ровер»? Или, быть может, «Ягуар»?

— Нет. — Я хватаю его за руку. — Мне нужна твоя личная машина.

— Но, — говорит он, — мисс Ларраби. Я вожу «Форд Фокус». Моя машина...

— Идеальна, — прерываю я его. — Еще мне нужно, чтобы ты подбросил меня к концу улицы.

Выглядит он так, будто собирается возразить. Я сжимаю его руку и яростно смотрю ему глаза.

— Конечно, мисс, — наконец соглашается он.

Я прячусь между передним и задним сиденьями, и Кингстон накрывает меня пляжным полотенцем, которое находит в багажнике. Он везет меня мимо толпы из прессы, которая вообще не замечает в его машине ничего примечательного, и останавливается в конце улицы.

— Спасибо, — искренне говорю я ему, когда вскакиваю сзади и сажусь за руль. — Я правда очень благодарна. И извини, что обратно тебе придется пойти пешком.

Он смотрит на меня с нежной улыбкой.

— Все в порядке, мисс Ларраби. Я весь день разъезжаю на машине. Физическое упражнение мне не помешает.

Я закрываю дверь и направляюсь в сторону Сансет.

Тридцать минут спустя я с визгом шин заезжаю в автокафе «Тако Дона Жуана», опускаю окно и жду.

— Добро пожаловать в «Дон Жуан». Меня зовут Роландо. Чем я могу помочь вам сегодня?

Я наклоняюсь к открытому окну, чтобы оказаться у встроенного микрофона так близко, насколько возможно, и кричу:

— Можешь сказать мне, почему ты предал меня, придурок!

Следует неловкая пауза, и затем он пробует еще раз.

— Алло?

— Я знаю, что это был ты! — кричу я, приближаясь к микрофону до такой степени, что нахожусь в опасности выпасть прямиком из автомобиля. — Я знаю, что ты был тем неизвестным, который слил обо мне прессе!

— Лекси? — выдавливает он догадку после очередного затишья.

— А кто еще! — кричу я в ответ.

— Лекси, о чем ты говоришь?

Я вздыхаю. Мое терпение по отношению к его немного невинному поведению на исходе. В конце концов, это то самое глупое поведение, благодаря которому я начала доверять ему. Какой же идиоткой я была!

— О прессе! — выпаливаю я. — Ты рассказал прессе о том, что Лексингтон Ларраби работала под прикрытием в «Тако Дона Жуана» и в еще пятьдесят одном другом месте. Ты сдал меня с потрохами!

— Лекси, — говорит он предостерегающе. — Кажется, ты только что сама себя сдала.

— Что?

— Ты забыла о том, что здесь каждый носит наушники? Прямо сейчас тебя может слышать весь персонал.

Черт.

Хотя не то чтобы это имело значение. Меня уже разоблачили. Они увидят это по новостям, если уже не успели.

— Почему бы тебе не отъехать назад, а я тогда выйду и поговорю с тобой, — предлагает Роландо.

Я опускаюсь по спинке сиденья.

— Ладно.

Но Роландо объявляется не один. Из двери вываливается весь персонал, чуть не залезая другу другу на голову, чтобы увидеть происходящее. Из машины я могу расслышать их любопытный шепот. Как визжит Дженна в свой телефон:

— Я так и знала, что это она! Точнее, я думала, что она на нее похожа, но это действительно оказалась она!

Роландо стучит по стеклу с пассажирской стороны, я тянусь к дверце и открываю ее. Он забирается внутрь и несколько минут мы сидим молча. Теперь я намного спокойнее. Почти вся злость выветрилась, оставляя после себя только горькое сожаление.

— Я доверяла тебе, — сетую я, прилагая усилия, чтобы не сорвался голос. — Я считала тебя своим другом. Зачем ты так поступил?

— Я этого не делал, — говорит он тихо.

— Я тебе не верю! — огрызаюсь я в ответ.

— Лекси, зачем мне это делать?

В порыве волнения я вскидываю руки.

— Я не знаю! Ради денег! Гласности! Известности!

— Ну, тот, кто оставляет анонимную наводку, не ищет известности.

— Ладно. Тогда ради денег.

Он указывает на свою запачканную сальсой футболку горчичного цвета.

— Стал бы я до сих пор работать здесь, если бы продал твою историю за деньги?

Я размышляю над этим. Он прав.

Я вздыхаю и сутулюсь на месте. Кажется, я вернулась к тому, с чего начинала.

— Если это не ты, то кто тогда? — шепчу я.

— Не знаю, — слова Роландо не помогают. — Я бы подумал на того, кто получил бы большую выгоду от твоего разоблачения.

— В том-то и дело. Я понятия не имею!

— Ладно, тогда кто больше всех выиграет от твоего разоблачения?

Я стону.

— Уж точно не я. Моя жизнь разрушена. Только мой отец в действительности выставляется в хорошем свете... — Я замолкаю и затем: — О Боже мой! — визжу я. — Мой отец! Предстоящее слияние компаний. Ему нужно, чтобы акционеры проголосовали «за». Ему нужно уверить их. Это все для оказания стимуляции его деловой активности.

Роладно, кажется, не догоняет:

— Значит, твой отец сам намекнул прессе?

На это я смеюсь, пока пристегиваю ремень безопасности.

— Нет, конечно, — говорю я ему. — Мой отец ничего не делает сам. Он нанимает людей.

Он смотрит скептически.

— Так он нанял кого-то просто для того, чтобы оставить анонимную наводку?

— В этом не было необходимости, — поясняю я. — Она и так уже на него работает.