ЧАСТЬ 1 18 page

Не было ни признака дня (или) ночи.

Дышало не колебля воздуха, по своему закону Нечто Одно, И не было ничего другого, кроме него.

В мировоззрении древнего человека Вечно-космическое постоянно сливалось с Бренно-повседневным. Дикие - с точкизрения современного понимания - обычаи переплетались свозвышенными и вдохновенными знаниями о Вселенной, кодировалисьв устойчивых образах и символах для передачи от поколения кпоколению. В данном плане показательна судьба одной совершеннонетипичной для славянских традиций "людоедской песни",уцелевшей несмотря ни на какую политическую, идеологическую иморально-этическую цензуру и какими-то неисповедимыми путямидошедшей практически до нынешних времен. Записанная иопубликованная в середине прошлого века в Курской губернииписательницей Н.С.Кохановской, эта страшная песня повергла вшок читательскую публику, а развернувшаяся полемика обнаружиласреди прочего достаточную распространенность каннибалистскоготекста в разных областях России. В песне беспристрастно рассказывается про то, как жена вместе с подружками съела собственного мужа да еще попотчевала страшным угощением мужнину сестру, подзадоривая ее загадками:

Я из рук, из ног коровать смощу,

Из буйной головы яндову скую,

Из глаз его я чару солью,

Из мяса его пирогов напеку,

А из сала его я свечей налью.

Созову я беседу подружек своих,

Я подружек своих и сестрицу его,

Загадаю загадку неотгадливую.

Ой, и что таково: На милом я сижу,

На милова гляжу,

Я милым подношу,

Милым подчеваю,

Аи мил пер'до мной,

Что свечою горит?

Никто той загадки не отгадывает.

Отгадала загадку подружка одна,

Подружка одна, то сестрица его:

- "А я тебе, братец, говаривала:

Не ходи, братец, поздным-поздно,

Поздным-поздно, поздно вечером".

Никто не сомневался в глубокой архаичности женских причитаний, но никто не мог толком объяснить их истинного смысла. Крупнейший русский философ и поэт Алексей Степанович Хомяков (1804 - 1860), посвятивший данному вопросу специальную заметку, уловил в русской песне древнююкосмогоническую тайнопись по аналогии с древнеегипетскими, древнеиндийскими и древнескандинавскими мифами. Более того, он назвал странную песню "Голубиной книгой в ее окончании". Чем же руководствовался Хомяков и каков ход его рассуждений?

Мыслитель-славянофил напоминает, что северная мифология и космогония строила мир из разрушенного образа человеческого -из частей великана Имира, растерзанного детьми Первобога Бора.

В восточных мифологиях и космогониях Вселенная также строилась из мужского или женского исполинского образа - в зависимостиот того, кто был убийца-строитель - мужское Божество или женское. В ходе дальнейшего космогонического процесса костиповерженного великана делались горами, тело - землею, кровь - морями, глаза - светоносными чашами, месяцем и солнцем. В соответствии с канонами и традициями мифологической школы в фольклористике, Хомяков делает предположение, что та же схема действовала и в славяно-русской мифологии, что получило отражение и в Голубиной книге и "людоедской песне" (последняя- один из осколков древней мифологии, который при достаточном воображении можно сопрячь с некоторыми устойчивыми образамирусского фольклора). По Хомякову, мифологические рассказы при падении язычества теряли свой смысл и переходили либо в богатырскую сказку, либо в бытовые песни, либо в простые отрывочные выражения, которые сами по себе не представляют никакого смысла. Таково, например, знаменитое описание теремов, где отражается вся красота небесная, или описание красавицы, у которой во лбу солнце (звезда), а в косе месяц. Точно так же из ряда вон выходящая каннибалистская песня, резюмирует Хомяков, "есть, по-видимому, не что иное, как изломанная и изуродованная космогоническая повесть, в которой Богиня сидит на разбросанных членах убитого ею (также божественного) человекообразного принципа... Этим легко объясняется и широкое распространение самой песни, и ее нескладица, и это соединение тона глупо спокойного с предметом, по-видимому, ужасным и отвратительным"53.

Необычное превращение в русской "людоедской" песне образа-символа Вселенского великана - лишь одно из многих егорасщеплений в мировой мифологии после выделения самостоятельныхнародов, языков и культур из единого в прошлом Праэтноса.

Так, древнекитайский Первопредок-исполин Пань-гу, родившийся из Космического яйца, считается творцом Неба и Земли. 18 тысяч лет он, подобно эллинскому Атланту, продержал небо на своих плечах, вырастая ежедневно на 1 чжан, то есть около 3 метров (подсчитано, что за все время жизни он вырос до размера в 90 тысяч ли, то есть примерно 45 тысяч километров). Но главные космические превращения начались после смерти Пань-гу. В полном соответствии с древнейшими общемировыми представлениями, из частей его тела образова-лось все богатство поднебесного и наднебесного мира. Последний вздох Вселенского исполина сделался ветром и облаками, голос - громом, левыйглаз - Солнцем, правый - Луною, туловище с руками и ногами -четырьмя стра-нами света с пятью знаменитыми горами, кровь -реками, жилы - дорогами, плоть - почвою, волосы на голове иусы - звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле -травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг -металлами, камнями и минералами, пот - дождем и росою54.

В знаменитой древнеегипетской Книге мертвых части тела усопшего, перенесенного в загробный мир, идентифицируются с определенным Богом, а, если взять еще глубже, - с конкретнымтотемом, так как в животноподобии многих египетских Боговнаглядно закрепилось их тотемное происхождение. Вот небольшаяхарактерная иллюстрация такого распределения тела по Богам,взятая из 42-й главы Книги мертвых (в оригинале текстсопровождается виньетками с изображением Богов): "...Лицо мое - это лицо Диска [Ра-Солнце. - В.Д.]. Глаза мои - это глаза Хатор [Небесная Корова]. Уши мои - этоуши Ап-уата [Бог с головой шакала - коррелят Осириса]. Нос мой- это нос Кхенти-кхаса [Бог - покровитель и владыка города Летополиса]. Губы мои - это губы Анпу [Анубис с головой шакала- Владыка загробного царства]. Зубы мои - это зубы Серкет [Богиня-Скорпион]. Шея моя - это шея Богини Исиды. Ладони мои- это ладони Ба-неб-Татту [Властитель Татту с головой барана- коррелят Осириса]. Руки мои - это руки Неиты, госпожи Саиса [Богиня охоты и ткачества]. Мой позвоночник - это позвоночник Сути [Бог-"чужестранец" Сет - брат Осириса и его убийца]. Фаллос мой - это фаллос Осириса. Почки мои - это почки Повелителей Кхер-аха. Грудь моя - это грудь Могущественного Бога Ужаса. Живот мой и спина - это живот и спина Секхет [Богиня Сохмет - "Могучая", покровительница фараонов и медицины - с головой львицы]. Ягодицы мои - это ягодицы Глаза Гора [Хор-Солнце]. Бедра мои - это бедра и ноги Нут [Небо - олицетворение Космоса]. Ступни мои - это ступни Птаха [Бог земли и плодородия]. Пальцы мои и кости ног - это пальцы и кости ног Живых Богов. Нет ни одной части моего тела, которая не была бы частью тела того или иного Бога. Бог Тот [Гермес] защищает мое тело со всех сторон, и я есть Ра [Солнце] день за днем"55.

Сходные аналогии проводятся и в других источниках: например, в древнеегипетских же Текстах пирамид и в одном из Лейденских папирусов. Но не только у египтян был распространен древний сюжет. В устных талмудических сказаниях (неканонических ветхозаветных преданиях евреев) знакомое космическое клише перенесено на Первочеловека Адама, который первоначально имел вселенские размеры, заполняя собою весь мир, и лишь после грехопадения Бог уменьшил размеры Праотца рода людского. Когда Адам лежал, рассказывается в фольклорном предании, голова его находилась на крайнем Востоке, а ноги - на Западе; когда же онвстал, созданный по образу и подобию Божьему, то все тварипосчитали его творцом, равным Богу. Ангелы сказали: "В миредвоевластие", и тогда Бог уменьшил размеры тела Адама56.

Подобные же мотивы обнаруживаются и в мусульманских легендах, изложенных, к примеру, в поэме великого суфийского мыслителя Джалаледдина Руми (1207 - 1273) "Масневи", написанной на основе ближневосточного фольклора. У Руми Бог творит Адама изпраха, а Дьявол проникает через раскрытый рот внутрь Первочеловека и обнаруживает там "Малый мир", подобный "Большому миру". Голова Адама - небо о семи сферах, тело его- земля, волосы - деревья, кости и жилы - горы и реки. Как в природном Мире - четыре времени года, так и в Адаме - жар, холод, влага и сушь, заключенные в черной и желтой желчи, флегме и крови. А связанный со сменой времен года кругооборот природы подобен кругообращению пищи в теле Адама. И т.п.

Впоследствии популярный сюжет общемирового фольклора проник в русские "отреченные книги" - апокрифы и стал известенпод названием "Вопросы, от скольких частей создан был Адам".

Здесь Первочеловек рисуется по аналогии с Голубиной книгой, но как бы с обратным знаком: тело - от земли, кости - от камней,очи - от моря, мысли - от ангельского полета, дыхание - от ветра, разум - от облака небесного (Небо - синоним Космоса),кровь - от солнечной росы57. Впрочем, с точки зрения единства Макро- и Микрокосма - центральной идеи всего русского космизма- направленность вектора "Человек - Вселенная" не имеет принципиального значения.

Вселенский Первочеловек-исполин - одна из устойчивых мифологем мирового фольклора и человеческой предыстории - запечатлен во множестве древних изображений. Выразительныерисунки на скалах сохранились, к примеру, на традиционных путяхдревнейших миграций на территории современного Казахстана -близ Алма-Аты (рис. 120) и в Прикаспии (рис. 121). На обоихпетроглифах (вообще же известно множество вариантов) изображено Космическое существо, окруженное светилами; такие же космические символы и внутри его головы, образованной небесными сводами. По-видимому, существовал некоторый единый шаблон для изображения Вселенского Праотца или Праматери (у китайцев это- супружеская пара первопредков - Фу-си и Нюй-ва). Классический Вселенский первочеловек индоариев - Пуруша - также представлялся и мужчиной и женщиной (рис. 122). Известныи протославянские изображения Пуруши (рис. 123). Сказанное удивительно подтверждается, если сравнить первобытные наскальные рисунки Казахстана с космическими мотивами русских вышивок, где также изображено Вселенское существо (мужского или женского рода) в обрамлении небесных светил (рис. 124). При этом звезды выглядят вполне натурально, а часть из них, как и на центральноазиатских петроглифах, образуют лицо Первочеловека. Ромбовидная звездоликость, тождественная ромбовидному орнаменту, распространенному во многих культурах, свидетельствует о небесно-космической сущности ромбической символики, вопреки мнению некоторых маститых исследователей, усматривающих в ней засеянное поле или засаженный огород.

Безусловно, в общем и целом космическое мировоззрение русского народа в его исконно-древнем выражении неотделимо от тех общеарийских и доарийских представлений, которые образовали дух мировых цивилизаций. Отзвуки былых космических воззрений русского человека сохранились и в мистических стихах сектантов старообрядцев. Достаточно вчитаться в некоторые из одном имении помещицы Шидловской (Харьковская губ.) безжалостно что в их основе лежит не какая-то умозрительная христианская символика, а что ни на есть живое и полнокровное древнее миропредставление, сродни индоарийским огнепоклонникам. Вот образец такого духовного стиха из дореволюционного архива Соловецкого монастыря: У нас было на сырой земле, Претворилися такие чудеса, Растворилися седьмые небеса, Сокатилися златые колеса, Золотые, еще огненные.

Уж на той колеснице огненной

Над пророками пророк сударь гремит,

Наш батюшка покатывает.

Утверждает он святой Божий закон.

Под ним белый храбрый конь.

Хорошо его конь убран,

Золотыми подковами подкован,

Уж и этот конь не прост,

У добра коня жемчужный хвост,

А гривушка позолоченная,

Крупным жемчугом унизанная;

Во очах его камень-маргарит,

Изо уст его огонь-пламень горит...58

Во всех этих огненно-золотых и конно-колесничных образах закодировано знание, восходящее еще ко временам индоевропейской этнической общности евразийских народов. Знания эти хранились в народной памяти, передавались от поколения к поколению и впоследствии были переосмыслены в тайной мистической поэзии русских сектантов.

Никакого религиозного содержания - ни старого, ни нового, ни ортодоксального, ни еретического - нет также в зачине хлыстовского песнопения, пронизанного народным космизмом искорее всего целиком заимствованного из фольклора.

Красно солнышко восходит на сырую землю И тьму ночи рассевая, а день предвещая Лучами своими озаряет, все оживотворяет, Всем живущим возвещает, светом освещает, Теплотою согревает, на твердь поспешает, На небесном своде будет, всех земных разбудит.59

Стойкий интерес к небесно-космической проблематике постоянно держался у русских людей на протяжении тысячелетий. Во все времена тянулся русский народ к космическому знанию, черпая его из любых источников, в том числе - изаимствованных. В данной связи весьма показателен и поучителенодин эпизод из русской истории, мало освещенный по тем или инымпричинам в современной литературе. Он касается того всплескаинтереса к переводной астрономической и астрологическойлитературе, случившийся в XV веке и неотделимый от техцентростремительных тенденций, которые характеризовалиобщественную и духовную жизнь России при создании единогогосударства во главе с Москвой. Раньше основным каналомпроникновения ученой книжности на Русь была Византия, но послевзятия Константинополя турками в 1453 году и падения Византийской империи в традиционных центрах русской книжности и культуры стали появляться и переводиться многие из популярных на Западе и Востоке сочинений не только научной, но и околонаучной тематики - астрологических, предсказательных,гадательных и прочих книг.

Не в последнюю очередь данный интерес был стимулирован и тем серьезным идеологическим потрясением, которое пережила православная Русь в конце XV века, когда в Новгороде, а затем и в Москве, подобно заразе, распространилась так называемая ересь "жидовствующих", охватившая самые различные слоирусского люда. Борьба с ересью потребовала мобилизации всехдуховных сил лучших представителей православной церкви, чтобыло особенно трудно, так как поначалу на закордонную пустышкуклюнул и отнесся к ней не без благосклонности сам Великий князь Московский Иван III. По счастию, Государь всея Руси был быстро образумлен и направлен на путь истинный главным ниспровергателем ереси "жидовствующих" Иосифом Волоцким (1439/40 - 1515).

А начиналось все просто и невинно. Находясь под непрекращающимся давлением Москвы и изнемогая от внутренних противоречий, одна из антимосковских группировок, ориентировавшихся на Литву, пригласила в 1470 г. в Новгород литовского князя Михаила Олельковича. В его свите прибыл и ученый-астролог, иудей-караим, уроженец Кафы (ныне Феодосия) по имени Схария (Захарий Скара). Князь Михаил вскоре возвратился домой, а Схария не только остался, но и пригласил из Литвы еще двух ученых евреев. Вместе они-то и развернули в Новгороде тайную еретическую пропаганду - сначала среди православногодуховенства, а затем и среди мирян, загипнотизировав всехсвоими пророчествами и посулами.

Отчего же вдруг возник такой повальный психоз и православные люди враз клюнули на иудаистическую казуистику? Причин тут много, но воздействовали они комплексно. Первая причина - политическая: боязнь московской экспансии инеприятие всего московского (отсюда - постоянные заигрывания снеправославными соседями, в том числе с Речью Посполитою, Ливонией и Швецией). Вторая причина - гуманистическая: русские всегда тянулись к новому знанию, а ученые иудеи привезли в Новгород последние достижения европейской науки и множество доселе неизвестных на Руси книг по астрономии, астрологии, логике, гадательной практике и т.п. Наконец, третья причина, обусловившая массовый интерес к пропаганде Схарии и его приверженцев, - эсхатологическая, связанная с ожиданием в скором времени Конца света и Страшного суда.

По христианскому летосчислению в 1492 году наступала 7-я тысяча лет от библейского сотворения мира (5508 лет до рождества Христова + 1492 года после Рождества Христова = 7000 лет). Мистическая, идущая от язычества вера в тайный смысл цифры 7 привела христианский мир к выводу: близится день Страшного суда, мир движется к своему концу. В православных пасхалиях исчисление празднования Пасхи - Воскресения Христовадоводилось только до 1491 года, а применительно к роковому 1492году делались приписки: "горе, горе достигшим до конца веков"или "зде страх, зде скорбь, аки в распятии Христове сей кругбысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирноетвое пришествие".

Светопреставления ждали со страхом и трепетом, оно казалось неотвратимым, была даже объявлена точная дата - вночь на 25 марта 1492 года. И вот в этой обстановке полнойобреченности и безнадежности вдруг появляются три ученых еврея,которые, опираясь на Тору и Талмуд, заявляют: поиудаистическому летосчислению от сотворения мира и до Рождества Иисуса из Назарета, объявленного впоследствии Христом, прошло вовсе не 5508 лет, а всего лишь 3761 год. Следовательно, до конца мира еще очень и очень далеко, и как тут не посмеяться над "пужанием" православных священников и монахов и не усомниться в истинности христианских догматов.

И православные новгородцы, а вслед за ними и москвичи, досель слыхом не слыхавшие ни о какой талмудической или каббалистической премудрости, с ходу отказывались от символа веры и догмата Святой Троицы (по иудаистическим канонам признается только Бог-отец - Яхве; Христос же был простымсмертным, поделом распятым, истлевшим и никогда невоскресавшим; ну а Святой Дух - всего лишь "сотрясениевоздуха", то есть дыхание). Это только один из шестнадцатиеретических тезисов, отстаиваемых "жидовствующими", которыебыли подвергнуты беспощадной богословской критике Иосифом Волоцким в его известнейшем и обширнейшем сочинении, получившем название "Просветитель".

Некоторые из "жидовствующих" дошли до того, что начали настоятельно требовать совершить над ними обряд обрезания, чему, однако, воспрепятствовали их еврейские наставники, опасаясь возможных репрессий. Последние не заставили себя ждать. Ересь была изобличена, осуждена высшим церковным судом и люто подавлена: еретиков хватали, зверски пытали и в большинстве своем сжигали на костре. Судьба самого Схарии неизвестна: по одним сведениям он был сожжен с группой новгородцев, по другим - ученому смутьяну удалось бежать в Крым60.

Ересь искоренили, но книги, завезенные схарианцами в Россию, с тех пор получили здесь постоянную прописку, содействуя расширению кругозора русских людей61. И в первую очередь это относится к литературе космитско-астрологического содержания. К собственно литературе "жидовствующих" относятся переводные трактаты: "Космография", "Логика", "Тайнаятайных", "Лунник" и знаменитый "Шестокрыл". Но сюда жепримыкают и другие переводные книги того же жанра, внесенные вправославный индекс запрещенной литературы, именуемый "Списоккниг истинных и ложных": "Мартолой" (иначе: "Астролог", "Астрономия"), "Звездочтец 12 звезд", "Альманах", "Аристотелевыврата", "Луцидариус", "Лопаточник", "Рафли" (здесь жефигурируют: "Громник", "Молниянник", "Колядник", "Месяцокружится", "Сонник", "Зелейник", "Чаровник и др.).

В средневековой Руси имело хождение несколько переводов книг с одним и тем же традиционным названием "Космография", среди них - по меньшей мере 4 авторской принадлежности,связанные с именами западноевропейских ученых докоперниковскогопериода - Бельского, Ботера, Ортелиуса и Меркатора.

"Космография", которую пропагандировали "жидовствующие",несколько отличается от других книг с тем же наименованием: онаболее "космична", в то время как ее одноименницы более "географичны". Тем не менее все они опираются на одну и ту жетеоретическую базу - Птоломееву систему мира.

"Космография" "жидовствующих" состоит из 4-х глав и описывает 9 небесных кругов. "Книга сия делится на 4 главизны: 1. что есть круг, что есть тычка (точка) круговая, что есть снур, что есть пятка, а колко кругов небесных, а каков образ земский; 2. о крузех судна сего, его же съокружаем на подобие небесное; 3. о восходе и зъходе о зодейском и о розни дневной и нощной и о иклемех земских; 4. о качестве и (?) образа небесного, и о бегу седми планит, и о приводе солнечном и лунной гибели ["гибель" - "затмение". - В.Д.]. "Круговже небесных 9: тот, што нет у нем звезд,...а седм планит, каждаа у своем небе. 1. планита Крон (Сатурн); под тою же Зевес (Юпитер); а под тою Аррис (Марс); под тою Солнце; а под тою Авъфродис (Венера); а под тою Ермис (Меркурий); а под тою Луна; она меньше усех... Земля бо у самой середине неба, а не выходит николиже из местьца своего. Верху же ея вода, а покрыла ей мало не две доли; а из верху ея ветр; и он же имает трое прирождение. Перво же сее, што от земли, волгко и тепло. Облаки же усходят от земли коль высоко, как морская глубина. Огнь же коль [или: коло? - В.Д.] ветру, волны до самого неба.

Усие же небеса один ув одном, как цибуля" 62. Такова была теоретическая основа докоперниковских Космографий, имевших достаточное распространение среди русских книгочеев.

Нельзя не согласиться с Д.О.Святским, что если "Космография" была как бы теорией "звездозрительнойпрелести" (или "бесобоязни"), как именовали астрономиюпротивники "жидовствующих" и других еретиков, - топрактикумом по тем же вопросам служил легендарный итаинственный "Шестокрыл". Собственно, загадочного в этомнебольшом трактате, представляющем шесть лунных таблиц (отсюдаи название - Шестокрыл), не так уж и много. Таблицы эти, или "крылья", имеющие, вне всякого сомнения, древнейшеепроисхождение, были сведены воедино в XIV веке итальянскимевреем Иммануэлем бен Якобом. С древнееврейского же трактатспустя век был переведен на русский (в русском переводесохранилась еврейская терминология, в частности - в названияхдвух знаков Зодиака).

Таблицы "Шестокрыла" чем-то напоминают кроссворд (рис. 124-а) и позволяют путем элементарных математических приемов, а также вождением пальца по горизонтали и вертикали точно вычислять фазы Луны и предстоящие лунные затмения. В тексте так и сказано: "заведи палцами от ширины страници и от должины страници, штоб ся на одной строце споткали". Как действоватьдальше - видно хотя бы на примере 1-го "крыла". "Крило первое.

Аще хощеши ведати поновлениа [новолуния] ровное [точное] или противление [= противостояние, то есть полнолуние] ровное, которому месяцю коли схочешь, поиди собе к левому крилу <...> а всякий круг <...> держит 19 год, а тый 19год словеть круг лунный <...> Возьми тую строку всю, аеще возьми числа против лета (года), <...> а еще возьмисобе числа против того месяца, што ты ищешь ему поновлениа или противлениа, простым против простых, прибыточным против прибыточных да пиши собе дробли против дробли [минуты дуги], ступли против ступли [градусы], зодии против зодии, да протягни под тыми чертку, да избери их [подведи черту и сложи] <...> После яко заберешь всех числ и подпишешь подчертою, выйдет тебе окомигненья поновление или противление ровное" ["окомигнение" - "во мгновение ока". - В.Д.].63

Вся ересь "Шестокрыла" заключалась в том, что расчеты в нем даны в соответствии с иудейским летоисчислением, а не византийским, принятым на Руси: разница в 1748 лет и позволяла отодвинуть светопреставление аж в 4-е тысячелетие от Рождества Христова. Значение же "Шестокрыла" в духовной жизни русского народа не ограничивалось приобщением его к достижениям научной мысли Запада и Востока на уровне XV века. Корни "Шестокрыла" уходят в самые глубины человеческой культуры и истории. Лунное "звездопрельщение" напрямую замыкается на тысячелетние герметические традиции, а наименование Шестокрыл - случайноили нет - сливается с образом шестикрылого Лунного Бога Гермеса-Тота (два крыла на знаменитом "колпаке" и по два на каждой сандалии). 19-летний лунный цикл, зафиксированный и рассматриваемый в "Шестокрыле", заставляет вспомнить о священном числе Аполлона: именно через каждые 19 лет индоарийский и славяно-эллинский Солнцебог возвращался в Гиперборею. Мистическая символика "Шестокрыла" совпала и с иудаистическо-христианскими представлениями о шестикрылых серафимах. Мистическо-предсказательная насыщенность древнего космистского учения привела к тому, что память о "Шестокрыле" и знания о нем надолго сохранились в устных преданиях русских старообрядцев: именно так узнал о таинственной книге еще в детстве Николай Клюев.

Русская и славянская мифология, более-менее сохранившаяся в устном народном творчестве, которое начало записываться и научно анализироваться сравнительно недавно, обнаруживает несколько слоев и архетипов (в представлении современного читателя совершенно перемешанных), что соответствует не просто разноудаленности во времени, но прежде всего разным формационным и цивилизационным реалиям. Можно выделить шесть таких мифологических архетипов, причем по мере языковой и этнической эволюции каждый предшествующий уровень не отбрасывался, а сохранялся, вписываясь в новую систему миропонимания.

1. Эпоха Космического яйца 2. Эпоха Космического колеса (Солнца) 3. Эпоха Космического древа 4. Эпоха Космической коровы (быка) 5. Эпоха Космического коня 6. Эпоха Космизированной земли (Матери Сырой Земли). Формационно-экономически перечисленным эпохамсоответствуют разные хозяйственные уклады: охота и собирательство; пастушество и скотоводство; коневодство; земледелие. Почти все эти уклады связаны с оседлым или переселенческим образом жизни; в свою очередь миграция может быть ограниченной или непрерывной, пешей или колесной. Охотники и земледельцы ведут сравнительно оседлый образ жизни, мигрируя только после истощения угодий. Скотоводы и коневоды менее привязаны к постоянному месту жизни, хотя в конечном итоге предпочтение отдается стойловому животноводству. Лишь в эпохи великих переселений народов (а нас здесь интересуют арийские и доарийские времена) огромные массы людей и животных устремлялись в избранном направлении, на много десятилетий превращаясь в скитальцев и кочевников.

Предложенная ниже классификация сугубо приблизительна и заведомо неполна. Не упомянут, к примеру, такой важнейший вид первобытной деятельности, как рыболовство, и связанная с ним целая система мифологических сюжетов и образов. Правда, в русской фольклорной и околофольклорной традиции они сохранились в сильно измененной форме, превратившись в волшебные образы-символы исполнителей любых пожеланий главного героя: чудесной щуки (сказка "По щучьему велению") или золотой рыбки (сюжет, наиболее известный в стихотворном переложении Пушкина, хотя существуют записи его финских вариантов). Между тем корни легенд о рыбе, исполняющей любые желания (первоначально -маленькой рыбки, но по ходу действия вырастающей в большуюрыбу), уходят в самые глубины индоевропейской идоиндоевропейской культуры. По крайней мере уже в Яджурведесодержится рассказ о пойманной маленькой рыбке, котораяобязалась исполнять все желания Прародителя людей - Ману, акогда он выкормил ее и превратил в большую рыбу, она в знакблагодарности спасла Первочеловека от потопа.

В виде развернутой стихотворной и вставной повести о рыбе- исполнительнице желаний - та же история передается в Махабхарате (Книга третья. Лесная). Кстати, уже здесьвстречается такое устойчивое словосочетание, как "водная царица", которая у Пушкина превратилась в пресловутую "владычицу морскую". Аналогичным образом обстоит дело и с другой исполнительницей желаний - Царевной-лягушкой. Впредысторических глубинах она смыкается с классической космогонической лягушкой, сотворившей мир (мифология коми), Солнце (алтайская мифология) или Луну (знаменитая трехлапая китайская жаба).

В русской мифологии также сохранились предания, если же не полностью космогонические, то во всяком случае имеющие прямое отношение к земным катаклизмам и к происхождению рода людского. По повериям русских крестьян, "Лягушки - это бывшие люди,затопленные всемирным потопом; у них, как и у людей, по пятипальцах на руках и ногах - четыре долгих и один коротенький;придет время, и они снова станут людьми, а мы, ныне живущие,обратимся в лягушек". Известна и христианизированная версияэтой, несомненно, доарийской легенды. Еще сравнительно недавнокостромские крестьяне рассказывали, что лягушки - это "детки Адама и Евы", которые в раю "наделали много детей". Но когда Бог спросил их: "Сколько?" - испугались сказать правду ипоказали ему лишь "малое количество", а об остальных умолчали. "Эти-то скрытые перед Богом дети и обратились в лягушек".