Повторение пунктуации в сложном предложении. Диктанты 1счастлив тот народ, который в трудные и опасные ми- нуты умеет найти надёжное руководство и вверить ему свою судьбу

Диктанты 1 Счастлив тот народ, который в трудные и опасные ми- нуты умеет найти надёжное руководство и вверить ему свою судьбу! В 1812 году русский народ нашёл Кутузова. Всем бы- ло известно, что Кутузов — любимый ученик Суворова; знали, что Кутузов одарён спокойной храбростью, дохо- дящей до героизма; помнили о блистательном поведении его при штурме крепости Измаил и о тяжёлых ранениях, полученных их в разное время. Солдаты любили его, зва- ли «дедушкой» и твёрдо верили в его военный гений. Знали его и за границей. Даже Наполеон по поводу вы- годного для России мира с Турцией, заключённого Куту- зовым, не мог воздержаться от лестного, хотя грубого мнения, назвав Кутузова «старой русской лисой». И вот, когда разнеслась весть о гибели Смоленска, когда французская шестисоттысячная армия неудержи- мо устремилась к древней русской столице, взоры всех с надеждой обратились на великого полководца. И как ни противодействовало правительство, пришлось всё-та- ки ему уступить общественному мнению и назначить Ку- тузова главнокомандующим русской армии. И народ не ошибся в своём выборе. В самом деле, высокоодарённый полководец, изуми- тельно тонкий дипломат, государственный человек, про- ницательный политик — в ком другом, кроме Кутузова, могли счастливо сочетаться столь редкие и ценные каче- ства? Сверх того (и это главное), Кутузов был русским патриотом в самом полном, в самом возвышенном смыс- ле этого слова. Россия, её интересы, её честь и слава, её историческое прошлое и её политическое будущее — вот что всегда жило в его душе, вот что возбуждало его мысль, управляло его чувствами, направляло его волю. (По Е. В. Тарле.)

2. Лёд трогается аккуратно каждую весну, но тем не менее ледоход всегда составляет событие и злобу дня. Заслышав крики, вы бежите к мосту, причём на лице у вас такое серьёзное выражение, как будто бы на мосту совер- шается убийство или дневной грабёж. Свесившись через перила, вы глядите на реку и — ка- кое разочарование! Вы ожидали треска и грохота, но ни- чего не слышите, кроме глухого, однозначного шума, по- хожего на очень отдалённый гром. Вместо чудовищной ломки, столкновений и дружного натиска вы видите без- мятежно лежащие, неподвижные груды изломанного льда, наполняющего всю реку от берега до берега. По- верхность реки изрыта и взбудоражена, точно по ней прошёлся великан пахарь и тронул её своим громадным плугом. Воды не видно ни капли, а только лёд, лёд и лёд... Ледяные холмы стоят неподвижно, но у вас кружится голова, и кажется, что мост вместе с публикой куда-то уходит. Вот одна большая льдина, упёршись о бык, долго не пускает мост бежать от неё; но вдруг, как живая, на- чинает ползти по быку прямо к вашему лицу, словно хо- чет проститься с вами, но, не выдержав своей тяжести, ломается на два куска и бессильно падает. Вид у льдин грустный, унылый. Они как будто сознают, что их го- нят из родных мест куда-то далеко, в страшную Волгу, где, насмотревшись ужасов, они умрут, обратятся в ничто. (По А. П. Чехову.)

3. Донецкая дорога. Невесёлая станица, одиноко белею- щая в степи, тихая, со стенами, горячими от зноя, без единой тени и, кажется, без людей. Поезд уже ушёл, по- кинув вас здесь, и шум его слышится чуть-чуть и зами- рает наконец. Около станции пустынно и нет других лошадей, кро- ме ваших. Вы садитесь в коляску (это так приятно после вагона), катите по степной дороге, и перед вами ма- ло-помалу открываются громадные, бесконечные своим однообразием картины. Степь, степь и больше ничего, лишь виднеется вдали старый курган. Птицы в одиночку низко носятся над равниной, и мёртвое движение их крыльев нагоняет дремоту. Жарко. Прошёл час, другой, а всё степь, степь и всё курган вдали. Ваш кучер расска- зывает что-то, часто указывая кнутом в сторону, что-то длинное и ненужное, и душой овладевает спокойствие, о прошлом не хочется думать. Степь, степь... Лошади бе- гут, солнце всё выше, и кажется, что тогда, в детстве, степь не бывала в июле такой богатой, такой пышной: травы в цвету, зелёные, жёлтые, лиловые, белые, и от них и от нагретой земли идёт аромат... А на душе спокой- но, сладко, и, кажется, согласился бы всю жизнь ехать так и смотреть на степь, бесконечную, однообразную, но манящую и чарующую. Вдруг неожиданно глубокий овраг, поросший моло- дым дубом и ольхой. Потянуло влагой: должно быть, ру- чей внизу. У самого края оврага вспорхнула с шумом стая куропаток. Вы вспоминаете, что когда-то к этому оврагу ходили по вечерам гулять... Да, это, конечно, тот же овраг, значит, усадьба близко. Вдали уже виднеются тополя, в стороне чёрный дым. (По А. П. Чехову.)