Декабрь 1594

Королева любила свой Гринвичский дворец больше других. Она родилась в одной из палат этой пригородной резиденции английских королей, названной потом палатой Святой Девы как раз в честь того самого дня, в который родилась Елизавета, дня рождества Пресвятой Богородицы, 7 сентября 1533 года. Дворец находился в стороне от лондонской суеты, в живописной излучине Темзы. Пребывание здесь всегда ассоциировалось у Елизаветы с отдыхом, развлечениями, театральными постановками, выступлением музыкантов, карнавалами и балами. Музыкантов для этих развлечений приглашали из Италии, а актеров – из Франции. Однако и своих артистов тоже жаловали. У королевы была даже придворная детская труппа, которая, правда, ставила совсем не детские спектакли, а бывало, и кровавые драмы, в которых убийств было подчас даже больше, чем актеров. Но эти пьесы пользовались у зрителей огромным успехом, а юноши, выходцы из королевской труппы, были нарасхват во всех лондонских театрах – на роль девушек и женщин. Еще королева любила приглашать ко двору труппу слуг лорда‑камергера, недавно образованное товарищество лондонских актеров. Они становились все более популярными среди столичных зрителей, так изголодавшихся по хорошим постановкам за последние полтора года, когда из‑за эпидемии чумы все театры были закрыты.

Но вот чума отступила, и накануне Рождества Елизавета задумала устроить грандиозный праздник. На костюмированный бал были приглашены сорок итальянских музыкантов, невиданные фейерверки должны были поразить своим великолепием послов иностранных держав, а на десерт после бала гостям было приготовлено выступление актеров. Слуги лорда‑камергера должны были показать новый спектакль. Комедия «Бесплодные усилия любви» два месяца тщательно репетировалась специально для ее величества.

Такого ответственного выступления у них еще никогда не было. Вопреки волнениям премьера прошла с невиданным успехом. Каждая шутка сопровождалась не только взрывом хохота, но и аплодисментами, так что актерам приходилось делать паузы и ждать, пока зрители успокоятся. После спектакля овации долго не утихали. Актеров вызывали на сцену несколько раз, и даже сама королева под конец встала со своего кресла.

В комнате, которую отвели для артистов в качестве костюмерной и гримерной, стояло радостное оживление. Все восторженно обсуждали премьеру и теплый прием, устроенный зрителями.

– Вот что значит знатные господа!

– Так нас еще нигде не принимали!

– Они оценили каждую шутку!

– А ты видал? Королева просто заходилась от смеха.

– Ага! Хохот стихал, лишь когда Ее Величество поднимала свой веер!

Потом все переоделись и стали собираться. Уильям с Диком Бербеджем немного задержались. Остальные актеры уже спустились вниз грузить костюмы и реквизит в повозку. Уильям складывал свой костюм, а Дик сидел перед зеркалом и тщательно стирал с лица грим. Вдруг дверь распахнулась и вошел важный слуга:

– Господа, вас желает видеть сам барон Берли, лорд Сесил. Следуйте за мной.

Лорд Сесил прохаживался за кулисами по импровизированной сцене. Уильям с Ричардом подошли и почтительно склонили головы.

– Господа, от имени Ее Величества я хотел бы выразить вам благодарность, засвидетельствовать свое почтение и передать вот это скромное вознаграждение. – Барон протянул Ричарду туго набитый кошелек. – Королева и все ее гости в восторге от вашего мастерства. Пьеса не только остроумна, но и прекрасно исполнена. Мы все изрядно повеселились.

Лорд Сесил уделил актерам ровно столько времени, сколько было положено этикетом, и ни секундой больше. Он и так считал просьбу королевы – она захотела, чтобы он лично вручил кошелек актерам, – лишь ее капризом. Подумаешь, господ а какие! Сам могущественный барон Уильям Сесил Берли театр не любил, актерства ему и в жизни хватало, причем гораздо более тонкого, чем на подмостках. К тому же не слишком любить именно этот спектакль у него были свои причины.

Как только всесильный Берли ушел, Бербедж развязал кошелек и принялся пересчитывать деньги, полученные за представление.

– Уилл, представляешь! Мы заработали тридцать фунтов! Поистине королевская награда! Да здравствует королева!

Уильям в задумчивости подошел к окну и стал смотреть, как перед дворцом слуги готовили все для фейерверка.