Циклическое и линейное время

Два аспекта, касающиеся первобытной архетипической идеи времени, мы затронули выше в мифологических примерах: необратимо линейный характер времени и его циклический аспект. Последний, преобладающий в большинстве примитивных цивилизаций, базируется, скорее всего, на наблюдении за движением небесных тел и повторяющихся сезонных изменениях. Река Океанос и пожирающий свой хвост змей Зодиака демонстрируют эту идею. Кроноса-Хроноса часто непосредственно называли «круглым элементом» и «подателем мер». Макробий пишет: «Поскольку время есть устойчивая мера, оно происходит от обращения небес. Здесь начинает свой ход время и здесь же, по легенде, был рожден Кронос, что есть Хронос. Этот Кронос-Сатурн есть творец времени».

В Индии полностью преобладало циклическое представление о времени. Первичной единицей времени была юга или век (1 080 000 лет). Полный цикл или махаюга состоял из четырех таких юг, число четыре означало тотальность и совершенство. Первая юга каждого цикла была чем-то вроде Золотого Века и каждая последующая юга была хуже предыдущей, пока все творение не подходило к итоговому «великому растворению» и весь процесс не начинался снова. Названия юг были взяты от броска костей. Одна махаюга или великий год состояла из 12 000 «божественных лет», включавших в себя 360 обычных лет — всего 4 320 000 лет. Тысяча махаюг составляет кальпу, равную по продолжительности одному дню Брахмы. Здесь время представляется космическим ритмом, последовательным уничтожением и возрождением вселенной.

Для человека этот циклический аспект времени означает в негативном смысле сансару, вечно вращающееся колесо перерождений, жизни и смерти. Только просветленный йог или буддист, постигший Брахман в себе как «ослепительную вспышку истины», могут вырваться из цепи реинкарнаций, освободившись от перерождения. Такой человек становится выше любых оппозиций и память его растворяется в божественном.

Мирча Элиаде убедительно показал, что у многих цивилизаций существуют мифы о Вечном Возвращении, весьма незначительно отличающиеся друг от друга. Идея состоит в том, что в какой-то (вневременной) момент творения, который он называет illud tempus («то время»), начинают проявляться архетипические модели вещей и все человеческие деяния. Как бы там ни было, земные воплощения этих архетипов демонстрируют тенденцию к распадению. Повторяя мифы о творении и разыгрывая соответствующие ритуалы, человек тем самым заново вводил архетипические модели в свою жизнь. Аналогично, на Пасху празднуется не только воскресение Христа, но и тотальное обновление всего творения. В христианстве идея illud tempus приобрела отчасти внутренний смысл: рай или Царствие Небесное находится в нас самих и достичь мы его можем, когда захотим того, с помощью метанойи: фундаментального изменения отношения к миру.

Китайцы также узнали об изначальном времени (illud tempus), когда культурный герой устанавливал модели поведения и уклад жизни. Время они понимали и в циклическом и в линейном аспектах. В основании китайской идеи времени, как это показано в И Цзин, Книге Перемен, лежат две круглые временные мандалы. Одна называлась Порядок Первых Небес или Изначальный Порядок и представляла собой круг, состоящий из восьми Куас, базовых принципов бытия. Янь, Порождающее или Небеса, располагался на юге; Инь, Принимающее или Земля — на севере. Вся последовательность выглядела так, как показано здесь. Эта система была вневременной, хотя и не лишенной движения.

В Изначальном Порядке силы всегда действовали как пары противоположностей. Гром пробуждает прошлогодние семена. Ветер, противоположность его, растапливает лед, дождь омывает семена, солнце согревает их своим теплом. Потому и говорят: «Вода и огонь не борются друг с другом...»... Уход же за посевами сдерживает взаимное расширение.... Противоположность ее, Радость, приносит радость урожая. В итоге... Творение, демонстрирующее великий закон бытия, и Восприимчивое начало, воплощенное убежищем материнского лона, куда все возвращается, завершая круг жизни».

Противоположности, таким образом, не конфликтуя, дополняют друг друга, создавая необходимый баланс. Этот Изначальный Порядок соотносился с арифметической мандалой Хо-Ту:

Движение повторяется внутри этого порядка.

Согласно китайской традиции, Король Вэн и Герцог Чу, находясь в заключении у тирана Чу Сина (ок.1150 г. до н.э) открыли новую временную мандалу, названную Последними Небесами или Внутренним Мировым Порядком. Ин Ит Ли (Огонь) располагался на юге вместо Чень (Небес), Кан (Вода) — на севере вместо Кун (Принимающего начала). Триграммы больше не группировались в пары оппозиций, но изображались во временной прогрессии, в которой они проявляли себя в нашем мире через годичные циклы.

Все это демонстрирует «божественное вмешательство в природу». Первые Небеса означают Продолжительность, Последние — движение, но оба цикличны по своей форме. Последние Небеса также ассоциируются с числовой мандалой, так называемой Ло-Шу (узором реки Ло), включающей в себя базовую числовую схему вселенной.

Это магический квадрат, в котором все колонки, ряды и диагонали чисел в сумме дают 15. Такой квадрат считался в Китае базовой моделью вселенной, в соответствии с которой организуется музыка, архитектура, и даже составляется меню. Многие фигурки животных отличались от тех, что знаем мы; также наши знаки обозначают месяцы, а китайские — годы.

Календари майа и ацтеков обнаруживают поразительное сходство с китайскими астрологическими системами. Майа не только считали время высшим божеством, солнечным богом, но и каждый год, месяц, день и даже час соотносились с определенным числом, будучи одновременно и богом. Это же касается и ацтеков, которые тоже имели в своем распоряжении временную мандалу. Хотя время и существует в потенциальной форме с начала проявленного бытия как принцип, связанный с высшим Божеством Времени, в полной мере смогло оно проявиться только после сотворения четырех Тецкатлипока. После периода равновесия, аналогичного балансу оппозиций в китайском Порядке Первых Небес, каждый из этиц Тецкатлипока захотел стать солнцем. Таким путем пришли в мир борьба и перемены, что впоследствии привело к линейному воззрению на время, которое разворачивается в пяти последовательных эонах или Солнцах. Солнце «4 Тигра» длится 676 лет, после чего людей пожирают оцелоты и солнце гаснет. Затем начинается Солнце «4 Ветра», которое заканчивается тем, что все уносит ветер, а люди превращаются в обезьян. После этого начинается эпоха Солнца «4 Огня», в итоге все полыхает пламенем и люди становятся индейками. И наконец наступает наша эпоха, Солнце «4 Движения», в которой главенствуют голод и землетрясения, «и придет после этого конец всему», как гласит Leyenda de los Soles.

С точки зрения ацтеков дни «работают», когда движутся по небосводу. Боги времени так и изображаются: с грузом лет, месяцев и дней на спинах, следующие друг за другом в бесконечной циклической последовательности. (Интересно, что древнегреческий поэт Гесиод говорил о часах как о даймонах — богах).

Наша собственная астрологическая система тоже представляет собой ряд божественных образов. Впервые появилась она в Междуречье около 6 в. до н.э, также затем испытав позднеегипетское влияние. Зодиакальные знаки сначала сильно отличались: они были вполне земными и на небесные созвездия проецировались племенные боги, пока в Вавилоне не стали вести наблюдение за ходом звезд, получая числовые данные относительно их движения. Вавилоняне, таким образом, начали понимать устройство вселенной как установленного высшим законом порядка следования богов или архетипов друг за другом по небу. Порядок этот выражался числами, сам же Юнг определял число как осознанный упорядочивающий архетип. Божества времени майа и ацтеков также выражались числами, потому и не удивительно, что китайцы также соотносили звездный порядок с последовательностью чисел. Иероглиф, означавший «вычислять», изображался в виде двух верхних горизонтальных линий, обозначавших небо, и трех вертикальных, указывавших на влияние солнца, луны и звезд на землю. Вычисление было, следовательно, тесно связано и с предсказанием будущего. Новая вавилонская религия распространилась в Персии и Египте, где вавилонские божества частично приобрели черты местных божеств. Вавилоняне также верили в вечное бытие мира и в космическую судьбу Геймармене, устанавливавшую космический закон. Все, что происходило на земле, соотносилось с событиями небесными, и в течение огромного периода — 4 320 000 лет - небеса возвращались к своему изначальному состоянию, как гласит индийский миф о Вечном Возвращении.

Эти идеи оказывали влияние на греков еще со времен Фалеса Милетского, также имев большое значение для формирования платоновской космологической идеи времени: Идеи, существующие за пределами мыслимой вселенной, складываясь в единое целое понятия Блага. Но когда бог-творец Демиург создал мир, он не перенес эту модель на нашу преходящую реальность:

Так как эта модель Живого Бытия мыслилась вечно сущей, Он стремился сотворить всю вселенную в соответствии с ней. Живое Бытие было вечным по природе своей, но оказалось невозможным применить эти черты в полной мере ко всем вещам. Но Oн замыслил создать некое движимое подобие вечности и тогда же, когда Oн упорядочивал Небеса, Oн сотворил из вечности, пребывающей в единстве, бессмертное подобие, согласно определенному порядку чисел — тех, которых мы позднее наделили именем «Время» (Эон).

«Эон» в данном случае означает «эоническое» время, существующее между вневременным миром идей и обусловленным временными рамками нашим бренным миром; оно состоит из многих исторических эонов. Эон - это вечное бытие, небесная сфера неподвижных и вечных звезд, не подверженных каким-либо изменениям. Движутся они в вечном цикле. Лишь в хрупком, полном тщеты «подлунном» мире, начинается царствие Хроноса.

Идея циклического времени все еще дискутируется в физике в виде так называемой эргодической теоремы, согласно положениям которой «не имеет значения, в каком состоянии конечная вселенная пребывает в данный момент времени, она все равно должна будет пройти через все возможные стадии данной последовательности, вернувшись в итоге к исходному состоянию». Как бы там ни было, современные теории происхождения вселенной весьма разнообразны, начиная от наиболее распространенной идеи «большого взрыва» и расширения до финальной точки «тепловой смерти вселенной». Другие ученые больше склоняются к теории стационарной вселенной, в которой вещество бесконечно создается и разрушается, не имея ни начальной, ни конечной точки.

Исходя определенно не из рациональных побуждений, а скорее из архетипического понимания циклического времени (отличного от потокового), мы изобрели часы именно круглой формы, ведь циферблат часов все еще выглядит как подобие небесного круга. К старейшим формам часов относятся гномон и солнечные часы, которые, пользуясь видимым движением солнца по небосводу, измеряли время длиной тени от столбика или небольшой колонны, отслеживая перемены в ее положении. Гномон, скорее всего, изобрели греки в начале шестого века до н.э. и одним из его больших недостатков была способность измерять только местное время, а также трудности, связанные с наблюдением движения солнца вокруг земли. Однако позднее с этим справились, наклоняя столбик часов в соответствии с предполагаемым положением земной оси, упростив, таким образом, задачу. Теперь направление тени совпадало с часами в определенном месте, невзирая на то, какой был день; продолжала меняться лишь длина тени. Такие солнечные часы мы находим в Египте начиная с тринадцатого века до н.э. и далее, хотя вполне вероятно, что вавилоняне узнали о них первыми. Что любопытно, вплоть до семнадцатого века подобные солнечные часы были точнее многих механических.

Изобретение последнего возвращает нас к одному очень существенному шагу: появлению еще во времена Архимеда зубчатого колеса, которое, возможно, представляет собой также циклическую модель. Крайне мало известно было об этом до девятого века, когда в арабских странах зубчатое колесо начало применяться в сложных астрономических механизмах, «своеобразных предках современных часовых механизмов».

Начиная с этого момента, механические часы начали медленно, но верно эволюционировать. Несмотря на разнообразие конструкций, они все состоят из четырех базовых элементов, не все из которых были открыты одновременно: мотор, первоначально в форме грузика (позднее ключа); регулятор колебаний (маятник либо современный электромагнит), уравновешивающий разницу температур, давление и удар; регулятор хода, трениями компенсирующий недостаток энергии; и наконец циферблат, показывающий часы, минуты и секунды.

В дополнение ко всем вышеупомянутым проявлениям циклического времени мы также имеем существующую с самого начала идею линейного необратимого хода времени, вполне вероятно, основанную на наблюдении за старением всех живых существ и постоянных переменах, диктуемых историческими событиями. Несмотря на собственные циклические воззрения касаемо времени, китайцы, к примеру, накопили огромный массив исторических фактов за период порядка трех тысяч лет. Делали они это для того, чтобы понять, «как правильно вести себя в настоящем и будущем, как любовь и справедливость приводят к благим результатам, а зло к неблагоприятному для общества исходу. Резюмируя, можно сказать, что они верят в моральное совершенствование и социальную эволюцию».

Аналогично этому доктрина пяти солнц у ацтеков несет в себе также и линейную историю, ведущую, правда, не к эволюции социального сознания, а к финальному уничтожению всего сущего. Задолго до того, как человек понял причину старения (потому что определенные клетки нашего тела незаменимы, а другие сменяются крайне медленно), время во многих мифологических системах мыслилось причиной распада, смерти и даже зла вообще. Эон, как мы знаем, был также и Кроносом, богом, пожирающим собственных детей, прежде верховным божеством, оттесненным сыном Зевсом. Фигура такого всепожирающего времени сохранилась даже с приходом христианства в символическом образе Отца - Времени, объединившем в себе черты Кроноса-Сатурна и смерти. Шестнадцатый и семнадцатый века буквально упивались этим мрачным, разрушительным аспектом времени.

Иудео-христианская традиция верила, прежде всего, в линейную модель времени, существующую благодаря высшему Божественному Провидению. Бог, по словам богословов, ведет каждого человека по пути самосовершенствования и финального уничтожения мира. Как бы там ни было, раннехристианское понятие времени было очень далеко от чисто математических выкладок. Оно включало в себя и циклические элементы, такие, например, как идея Божественного устройства вселенной — телеологической линейности времени- периоды которой совпадали с семью днями творения. В Ветхом Завете упоминаются typoi — образы или прообразы вещей или событий, раскрытых позднее в Новом Завете. Древо Познания из Книги Бытия это то самое дерево, из которого был сделан жезл Моисея, служивший также одной из перекладин Храма Соломона и крестом распятого Иисуса. Таким образом, вечная форма взаимодействует с линейным ходом истории.

Помимо утверждения, что Иисус умер на кресте единожды и навечно, некоторые Отцы Церкви, убежденные в астральных влияниях, частично принимали циклическое видение истории. Такие, часто полярные, точки зрения сосуществовали бок о бок вплоть до семнадцатого столетия. Вневременная модель illud tempus имет место и в христианстве в виде unus mundus, плана, согласно которому Бог собирался творить все бытие. Этот план также назывался Sapientia Dei, персонифицированной Мудростью Божией. Определенные первичные формы, идеи, прототипы составляют собой archetypus mundus или «образец» вселенной в Божественном разуме. Математический порядок этого «образца» тесно связан с идеей Троицы: число принадлежит Сыну, мера Отцу, а вес Святому Духу. Unus mundus считался бесконечной сферой подобно самому Богу. Несмотря на повторяющееся проявление typoi, они следуют линейным путем эволюции, тем самым помогая проявиться Творцу и Его Замыслу: «То, что лишь воссияло в Ветхом Завете, излучает Новый Завет».

Одним из самых известных авторов идеи Божественного Провидения был аббат Гуаччино да Фиори (двенадцатый век), который объявил, что история была поделена на три великих эпохи: период Ветхого Завета, то есть время Отца, в котором доминировал изначальный закон; первое христианское тысячелетие, то есть время Сына, в котором преобладали послушание церковным канонам и мудрость; и наконец наша эпоха Святого Духа, когда духовный человек будет жить в бедности, но полноценно свободным, следуя голосу Святого Духа. Идея того, что Бог несет в Своем разуме некую схему, которую Он собирается воплотить в материи, в какой-то момент смешалась с так называемым сакральным видением истории в христианстве; это было связано с платоновской концепцией развития вещей из Идей или изначальных архетипов. Как пишет Габер, в пятнадцатом веке часы стали рассматривать как модель такого божественного плана. В 1453 году Николай Кузанский в Божественной мудрости писал: «Пусть затем часы воплощают собой саму вечность; движение же их означает преемственность. Вечность есть развернутая и окружающая нас преемственность, так как идея часов как вечности сама подобна разворачиванию бытия вокруг нас». Постепенно эта идея вселенной как часов была десакрализована — в восемнадцатом веке часы стали автоматом, лишенным всякой связи с Богом.

В физике мостик к чисто математической идее линейного времени перебросил Ньютон, использовавший геометрическую линию для описания измеримого времени; однако главенствующую роль в физике она реально получила с открытием Второго Закона Термодинамики, сформулированного Карно и Больцманном. Эта теорема гласит, что в любом физическом процессе какая-то часть энергии оказывается невосполнимо потеряна в виде тепла и что дальнейшая утрата упорядоченности — известная как энтропия — приведет к гибели нашей вселенной. Впоследствии это привело к физической идее «стрелы времени», то есть необратимой направленности.

Тем не менее, некоторые физики считают, что разум, в отличие от материи, это негэнтропийный фактор: другими словами, он способен создавать порядок из хаоса и выстраивать системы высшего энергетического уровня. Это подвело де Борегара к концепции космической души или infrapsychisme, сосуществующей с эйнштейновской блок-вселенной в качестве космического источника негэнтропии. Однако сейчас в физике все еще доминирует идея «стрелы времени».

Несмотря на развитие этих физических идей, теория Чарльза Дарвина еще больше усилила западную склонность к линейному восприятию времени. Дарвин настаивал, что все формы жизни на Земле возникли механически и исключительно благодаря счастливой случайности. Время поэтому стало полностью математическим феноменом, для отображения которого было достаточно одной линии. Хотя некоторые «жизненные» мыслители и продолжали возражать против этой идеи, она все же заняла превалирующее положение в современной науке. В конце концов, неоспоримые и субъективные психологические изменения, которые переживает человек на протяжении своей жизни, тоже поддерживают идею линейного времени.

Были предприняты многочисленные попытки примирить циклическую и линейную модели времени. Например, точка зрения Блаженного Августина на время и вечность совмещает в себе обе позиции, также как и в другой форме китайская идея циклического времени трактует моральную эволюцию человека через исторический опыт. Изобразить такую комбинацию можно в виде спирали. Юнг, в частности, пытался исследовать такие «спиральные» процессы внутри Самости, Божественного образа в человеке. По мере развития этого Богообраза Самость сначала проявляет себя как божественная фигура Адама, а затем как низшая фигура земного Адама (после грехопадения).

Если мы найдем эту цепочку в спирали, то получим диаграмму, показанную выше (надо думать, что верхняя точка rotundum символизирует уровень сознания чуть выше, чем у первого Антропоса). Эта модель, как пишет Юнг, соответствует историческому развитию наших представлений о Боге. Нижняя, противоположная точка - это змей, приведший Адама к грехопадению. Все это также соотносится с «первоматерией» и основными идеями алхимии. Проработанное через призму четырех первоэлементов, оно становится Философским Камнем, еще одним символом Богочеловека. Философский Камень всегда считался «круглой вещью», rotundum, базовой структурой вселенной. Посередине расположены четыре центра и четыре времени, образующие верхнюю и нижнюю брачные четверицы, ассоциирующиеся также с четырьмя реками Рая и четырьмя элементами. Эти четверицы раскрывали структуру каждого центра.

Изначальный человек был подобен ребенку, зависимому от духовной (материнской) сферы. Целостности этой сферы угрожал Сатана, темная сторона реальности, и собственные человеческие инстинкты (то есть его тень). Христос уничтожил врата ада, однако не вернулся, как обещал. Идеи четверицы и Философского Камня вообще совпадают с зарождением естественных наук. Алхимические опыты открыли четыре агрегатные состояния вещества, четырехмерную модель времени-пространства, приведя в итоге к различным современным концепциям четырехмерного субатомного мира. Этот цикл завершает rotundum, архетипический образ вращения (выходящий за рамки статической четверичной модели), что опять же возвращает нас к пневматическому Антропосу.

Формулу Самости в виде уравнения можно представить так: А принадлежит изначальному состоянию (в данном случае Антропосу), Ai — конечному, а B,C и D — промежуточным состояниям. Отколовшиеся от них части обозначены в каждом случае маленькими буквами. В отношении структуры формулы мы должны помнить, что имеем дело с длительным процессом трансформации одного и того же вещества. Это вещество в соответствующем состоянии всегда будет производить собственное подобие, следовательно, A будет порождать a, B- b и наоборот: b будет создавать B, с-С. Также предполагается, что a следует за b и что формулу следует читать слева направо. Эти допущения верны и для психологической формулы...

Формула лишь намекает на некий высокий уровень, которого можно достичь путем процесса трансформации....Изменение затрагивает разворачивающуюся тотальность четырех времен-частей, означающих начало их осознания.

Юнг сравнивает этот спиральный процесс, происходящий в Самости, с самовосстановлением углеродного ядра в углеродно-азотном цикле, когда углеродное ядро захватывает четыре протона и снова их выпускает в виде альфа-частиц в итоге цикла для того, чтобы вернуться к исходному состоянию.

Не следует думать, что такие отступления в физику излишни, ведь символическая схема демонстрирует нисхождение в материю, раскрывая идентичность внешнего и внутреннего. Душа кардинально не отлична от материи, иначе как бы смогла она влиять на материю? Также и материя не чужда душе, иначе как бы смогла она созидать душу? Душа и материя существуют одномоментно и каждая включает в себя часть другой, обеспечивая возможность взаимодействия. Если исследования в этой области продвинутся достаточно далеко, мы сможем прийти к успешному соглашению между физическими и психологическими концепциями. Попытки, предпринимаемые нами сейчас, могут показаться чересчур смелыми, но я убеждена, что мы на верном пути. В математике, например, уже не раз было доказано, что ее предполагаемые, чисто логические конструкции, впоследствии всегда совпадали с ходом вещей. Это, также как и синхронистичные события, указывает на глубокое родство и гармонию между всеми формами бытия.

Такая символическая модель Юнга демонстрирует фундаментальную структуру физической и психической жизни. Довольно любопытно, кстати, что меланезийский институт брака, стремящийся продлить поток жизни путем брачного обмена между двумя кланами (одного матрилинейного, другого патрилинейного) также приводит в итоге к образованию двух типов спирали: закрытой спирали, то есть матрилинейного порядка, и прерванной спирали, означающей мужскую оплодотворяющую силу.

Не последнюю роль здесь также играет генетическое вещество в виде двойной спирали, открытое Уотсоном, Криком и Уилкинсом. Возможно, что эта модель является биологической аналогией архетипической идеи времени как спирали, примиряющей линейный и циклический аспекты времени.