Мой старый добрый враг

Надежда Федотова

Мой старый добрый враг

Вождей не выбирают – 2

Надежда ФЕДОТОВА

МОЙ СТАРЫЙ ДОБРЫЙ ВРАГ

* * *

Мороз и солнце, день… ужасный. Холодина, извиняюсь, совершенно жуткая. А под вечер еще и ветер ледяной поднялся, как всегда! Зима. Ничего не попишешь, не май месяц, конечно…

Скрипя подошвами ботинок по белой толще снега, я торопилась домой. Настроение было отвратительное — день не заладился прямо с утра. Еще с того момента, когда я, спросонья глянув на термометр за окном, обнаружила, что столбик ртути упал до минус пятнадцати. На лекцию опоздала, с деканом разругалась вдребезги, в столовой уронила на пол пирожок, купленный на последние деньги, и — в довершение моих злоключений — нарвалась на ректора нашего универа, когда курила под лестницей… Нет, а что они хотят — чтобы я на улице это делала, что ли?! В такой-то минус!.. И ведь что самое обидное — после семи вечера в нашем учебном заведении, кроме вахтера и уборщиц, никогда никого не остается!.. Кто же мог подумать, что этот известный лентяй, наш ректор, обычно сваливающий после обеда, забудет в кабинете «дипломат»?! Да еще и в субботу! Тьфу! Что его вообще в выходной день в университет принесло?

В общем, не мой сегодня день — однозначно.

Топая, как бегемот, я вошла в подъезд. Замечательно. Опять кто-то выкрутил лампочку. Хулиганье! Поймаю — уши отвинчу! И без того холодно, а теперь еще и спотыкаться придется в темноте аж до третьего этажа. Я сердито передернула плечами и пошла вверх по лестнице, вслепую, держась одной рукой за стену, другой — за шаткие перила. Мокрые от растаявшего снега подошвы скользили по обкатанным ступеням. Сердитая на весь мир, моя светлость уже приготовилась преодолеть последний пролет, когда чьи-то крадущиеся шаги заставили меня остановиться. Обернулась — ни черта не видно. Прислушалась — тихо. Наверное, эхо. Я покачала головой и зашагала дальше. Моя подозрительность порой начинает мешать даже мне самой. Ну вот. Пришли. Я сунула руку в карман за ключами.

— Отдай! — раздался сзади глухой голос. Я взвизгнула от неожиданности и шарахнулась в сторону. Кто-то большой и темный метнулся следом за мной.

— Отдай ключ! — рычал этот кто-то. — Отдай!

— А-а-а! — отчаянно заголосила я, вжимаясь в угол. — Помогите-э!! Грабят!!!

— Ключ!.. — не отставал голос.

Глаза, немного привыкшие к темноте, различили надвигающуюся на меня громоздкую фигуру с непропорционально большой головой. Я чуть-чуть пригнулась. Ключ ему!.. Сейчас, как же! Самой надо. Фигура наклонила голову и бросилась на меня. Я присела и, легко проскочив у грабителя под рукой, от души пнула его ногой по антифасаду. Он удивленно фыркнул и, потеряв равновесие, скатился вниз по лестнице. Я выхватила ключ от квартиры и, прислушиваясь к тому, как неразборчиво ругается снизу ворюга, дрожащей рукой вставила его в замок. Щелк! Есть. Когда грабитель, очухавшись, снова взбежал по лестнице, дверь моей квартиры захлопнулась перед самым его носом. Я, стоя в прихожей, обессиленно прислонилась спиной к косяку. Ф-фу-х. Напугалась.

— Отдай ключ! — С той стороны по двери грохнули чем-то тяжелым. — Отдай!

— Мужик, ты совсем того?! — опешила я. — Вали отсюда! Сейчас милицию вызову! И не ломись в дверь, она железная.

— Клю-юч!

— Не дам!!

— Тогда не уйду!

— Ну и дурак! — Я пожала плечами, прислушиваясь к веселому гомону за стенкой соседней квартиры. — У Андрюхи сегодня день рождения.

— А мне-то что?! — заревел обнаглевший вор. — Отдай ключ, девчонка!

— Ты что, не из нашего района? — догадалась я. — Андрюху не знаешь?..

— Какую еще Андрюху? Не заговаривай мне зубы.

— Пока они у тебя еще есть, шел бы ты отсюда! — посоветовала я.

— Отдай ключ!

— Вот заладил… Сказала же, русским по белому — нет! И не беси меня!

Он с усердием замолотил по двери, по-видимому кулаками. Я пожала плечами:

— Ну, смотри, сам виноват. Только чур потом не плакаться, что тебя не предупреждали.

Я сняла телефонную трубку и набрала номер.

— Але? — ответил веселый мужской голос. В трубке гремела музыка и шумели голоса.

— Андрюша? — медовым голоском спросила я. — Привет, это Стася. С днем рождения, кстати! Как отмечается?

— Ништяк! — заверил он довольным голосом. — А ты что не зашла? Лень два шага сделать? Соседка, тоже мне. Если дома, давай, подваливай! Мне Колян караоке приволок, так что веселье только начинается! Придешь?

— Я бы с удовольствием… — протянула коварная я, — только понимаешь, Андрюш, мне из квартиры не выйти! Тут какой-то бугай уже десять минут в дверь ломится.

— Кто такой? — посуровел именинник.

— Не знаю! Он еще в подъезде на меня с ножом кидался, — не смущаясь, соврала я.

— Так, — сказал Андрюша. — Сиди дома, мы сейчас.

— Спасибо.

— Фигня! Разберемся. Кстати! У тебя есть штопор?!

— Само собой!

— Прихвати, Вован только что мой вывел из строя, а тут еще пить и пить. — Он положил трубку.

Я ухмыльнулась и сняла пуховик. С лестничной площадки донеслось щелканье замка и громкие мужские голоса. Голоса плавно переросли в выкрики и топот. Я сняла ботинки и спокойно прошлепала на кухню. Выдвинула ящик стола, достала штопор. Мой незваный гость основательно влип. Если я не ошибаюсь, в данный момент Андрюша и его гости активно объясняют ему, что он был, мягко говоря, не прав. И если грабитель попытается с этим утверждением не согласиться — то он просто не знает Андрюшу. Кстати, если вы ненароком решили, что мой сосед — бандит, то это абсолютно зря! Андрюша не бандит. Андрюша — омоновец. А это, граждане, гo-ораздо хуже! Особенно если учесть, что к себе на день рождения он пригласил всю команду. Мне на какую-то секунду даже жалко стало непутевого воришку. Впрочем, это быстро прошло. А нечего так себя вести! Сейчас в сугробе полежит — поумнеет. Андрюша не зверь, до смерти не убьет, но здоровье у мужика будет уже не то!

В дверь позвонили.

— Кто там? — прижав к груди штопор, опасливо спросила я.

— Мы, Стась! — раздался голос именинника. — Не бойся, всё пучком! Можешь открывать.

Я открыла дверь. Растрепанный, с фингалом под глазом и в камуфляже (он в этой форме родился, по-моему) Андрюха весело сказал:

— Отметелили так, что любо-дорого! Собирайся.

— У меня подарка нет.

— Ой, забей! — отмахнулся он. — Дверь только получше закрой, а то, не ровен час, вернется этот му… извиняюсь!

— Дурка по парню плачет, — сказал стоящий за именинником Вован, Вовка Хуторской, они с Андрюшкой не разлей вода. — Лежит, встать не может, а всё не затыкается! На фига ему твои ключи? Вы ж вроде не Рокфеллеры.

— Ты откуда знаешь?.. — фыркнула я, надевая тапочки и выходя на лестницу. — Может, у нас под половицей кубышка на черный день припрятана?!

Они разулыбались. Я закрыла свою дверь и вплыла в соседнюю квартиру, сопровождаемая толпой защитников. День начался не очень, но, судя по всему, завершиться должен весело. И вкусно. Мама с папой по случаю юбилея (двадцать лет совместной жизни — это вам не хухры-мухры!) на десять дней уехали в Таиланд по путевке, и кормить меня некому. А на пельмени из морозилки я уже просто смотреть не могу!

С Андрюшкой мы знакомы около года, с тех пор, как он в соседнюю квартиру переехал. Совершенно компанейский парень! По крайней мере с ним никогда не скучно. И польза от него есть, опять же! Кроме этого, сегодняшнего, ненормального грабителя из подъезда, остальная местная шатия-братия наш дом за километр обходит. У Андрюхи разговор короткий… хотя в домашних, так сказать, условиях, он совершенно безобидный, белый и пушистый. И друзей я всех его знаю поименно, тем более что добрая половина из них с ним же и работает. И пусть не катят бочку на ОМОН! Они совсем не такие, как в современных анекдотах.

В результате домой я вернулась в третьем часу ночи. Андрей проводил меня до двери и, потоптавшись на пороге, явно напрашиваясь на чай, но не получив желаемого, независимо удалился. Он славный. Я, вздохнув, поплелась в свою комнату. Надо уже выбросить дурь из головы и заняться наконец личной жизнью! Какой парень пропадает!.. Всем хорош — фигура, фактура, юмором Бог не обделил, друг замечательный… блин. Идеальный какой-то. Всё, решено! С завтрашнего дня прекращаю воротить нос от такого сокровища. В кино с ним пойду. Он давно приглашал, кстати…

Я вошла в комнату и щелкнула выключателем. Ой, бардак! Папа недавно обозвал мою обитель «казармой без старшины». Святая правда. Надо будет завтра прибраться. Всенепременно. Для очистки совести.

Я переоделась в домашний халат и, не глядя, включила телевизор. Там показывали какой-то боевик. Я прошла на кухню и, поставив на огонь чайник, полезла в шкафчик: где-то тут у меня заначка. От мамы, в виде пачки шоколадного печенья…

— Мыш!

На полке зашевелились коробки с крупой и сахаром, и на меня удивленно уставились черные глаза-бусинки моего декоративного крыса. Он демонстративно зевнул и попытался незаметно отодвинуть в сторону шуршащий пакет. Из него посыпались шоколадные крошки.

— Слопал?! — гневно спросила я, сведя брови на переносице. — Ворье! Это же НЗ!..

Он фыркнул и принялся чистить усы, игнорируя мою возмущенную персону. Вот всегда так, ничего без присмотра оставить нельзя — найдет и съест! А я так люблю шоколадное печенье.

С осуждающим вздохом я выбросила пустой пакет в мусорное ведро, налила себе большую кружку чаю, выключила на кухне свет и, вернувшись в комнату, удобно развалилась на диване, вполглаза созерцая очередной «шедевр» Голливуда. На диван вскарабкался Мыш. Побегал с деловым видом по спинке и, наконец, примирительно ткнул меня носом. Я обиженно отпихнула его локтем в сторону. Будет знать, как в одно лицо уничтожать хозяйские запасы! Дармоед! Нет, мой крыс, конечно, самый лучший крыс в мире, но это уже просто некрасиво… Я зевнула, и переключила канал. Ого!.. Кака-ая неприличность, господа!.. Ночная программа для взрослых, «XXL» называется. Какая там Камасутра, не смешите меня! По сравнению с тем, что шевелилось на экране, это просто художественная гимнастика, не более того… Я сморщила нос и выключила ящик совсем.. Глаза слипались.

…Жарко. Ух, как жарко! Кругом огонь. Такое ощущение, что я — это огонь и есть. Странно. Да, я — костер. Я в большом помещении. Пещера какая-то, стены неровные… высокий трон с черепом на спинке… человек в черной короне с тремя лицами… два мускулистых хвостатых монстра, увешанные тяжелым оружием, подобострастно склонили головы-морды перед Повелителем.

— Он здесь? — Мертвый голос трехликого поплыл по пещере.

— Здесь, Повелитель! — дружно рыкнули чудовища, толкая что-то вперед и отступая в сторону.

Перед троном на земле сидел человек. Черные волосы, помятые и исцарапанные доспехи, бледное лицо… Он?.. Снова он, каждый день снится.

— Ты ничего не сможешь сделать, отец, — хрипловатый, до боли знакомый голос зеленоглазого рыцаря нарушил тишину. — И убить меня не сможешь.

— Смогу. — Бескровные губы Властителя Подземелий изогнулись в глумливой ухмылке. — Ты думал, что у тебя хватит сил остановить меня?! — захохотал он.

Надо проснуться… плохой сон… почему я никак не могу проснуться?

— Мальчишка! Ты осмелился восстать против моей силы, частью которой сам же и являешься? Ты своими руками поставил крест на своем будущем! Ты мог бы стать новым Властителем, тебе поклонился бы Демон Подземных глубин, от звука твоего имени содрогались бы державы!.. И из-за какой-то мелочи, пустышки… Одумайся, Деймер!

— Я уже одумался, отец, — спокойно ответил рыцарь. — И ты знаешь мое решение.

— Значит, нет? — Глаза трехликого вспыхнули красной злобой.

— Нет.

— Ты сам подписал свой смертный приговор…

— Я бессмертен. Ты не…

— Ошибаешься, — гнусно ощерился Властитель Подземелий, вынимая из складок балахона небольшую каменную плитку. — Вот оно, твое бессмертие!

Рыцарь резко вскинул голову.

— Я мог бы убить тебя, — продолжал Повелитель, — но у меня есть идея получше… Тебя разорвут на части те, ради кого ты меня предал! Твоей девчонки больше нет, и их никто не остановит!

Рыцарь сжал зубы и дернулся вперед, но его удержали верные слуги трехликого, который захохотал и швырнул плитку на каменный пол пещеры. Плитка раскололась. Зеленоглазый рыцарь рухнул как подкошенный. Огонь вспыхнул. Нет! Я не хочу на это смотреть! Я хочу проснуться! Проснуться немедленно, сейчас.

Я резко села. Комната. Телевизор. Кружка с остывшим чаем, в которую я вцепилась мертвой хваткой. На кухне остатками печенья хрустел крыс. Это был сон. Очередной страшный сон, один из тысячи за это время… Правда, какой-то настоящий! Я повертела на пальце черное кольцо. Оно было горячим, наверное, от моих вспотевших рук. Бр-р… хоть на аминазин садись!.. Чего только не приснится! А он там был как живой. До последней черточки… Всё! Хватит! Я больше об этом не думаю! Я поставила чашку на журнальный столик, взяла с подоконника сигареты и вышла на балкон. Он у нас застекленный, но всё равно прохладно… курим быстренько, чтобы ОРЗ не подхватить, и — спать! А то утро скоро…

Я поднесла к сигарете желтый огонек зажигалки и застыла. Внизу, под балконом, в свете фонаря стоял мой давешний грабитель. Я его узнала по немыслимым габаритам и почти квадратной голове. Он стоять может?! Глазам не верю, обычно после Андрюшиного вмешательства кладут в больницу! Грабитель поднял голову и посмотрел прямо на мой балкон. Меховой капюшон упал с его головы, и я выронила сигарету… Это был не человек. Что-то непонятное, с тяжелыми челюстями, четырьмя глазами и плоским приплюснутым носом. По краям угловатой, как тумбочка, головы топорщились острые уши. Над ними — небольшие изогнутые рога… Преследователь поежился под холодными порывами ветра и когтистыми лапами снова натянул капюшон. Судя по позе, уходить он не собирался…

Я влетела в комнату и захлопнула за собой дверь. Ужас! Что это было?! Дрожа как осиновый лист, моя светлость выключила свет по всей квартире и снова прокралась на балкон, едва ли не ползком. Ме-едленно, осторожно выглянула из-за старого шкафа с папиными инструментами… Под балконом никого не было! Одинокий фонарь бросал мягкий розоватый свет на непритоптанный снег. Я, кажется, сплю и вижу очередной кошмар. Я ущипнула себя за руку. Больно — значит, я не сплю.

— Всё… — обреченно вырвалось у меня. — Начались галлюцинации…

Я подошла к телефону и дрожащей рукой сняла трубку. Набрала «03». Это, конечно, будет ударом для мамы, но иметь дома дочь-шизофреничку — такого счастья никому не пожелаешь!.. Где моя уютная палата и милые санитары со смирительной рубашкой?!

— Стаська, ты что делаешь?

— Звоню в психушку… Але! Девушка, соедините меня… а-а-а!!

— С вами всё в порядке? — поинтересовался озадаченный голос из трубки. — Алло! Вы слышите меня?

Я нажала на рычаг.

— Чего вопишь?.. — недовольно сказал Мыш, заглядывая мне в лицо.

Я почувствовала, что ноги отказываются меня держать… Глюки расширили диапазон.

— Мы-мы-мыш…

— Что? — Крыс замер. — Мать! Ты понимаешь меня?!

— У-у-у…

— Я снова могу говорить! — заверещал крыс. — Могу! Могу-у!! Стаська! Ты в порядке?

— Нет, — выдавила я.

— А что так?

— Ничего! — Я вскочила со стула, на который было опустилась. — У меня крышняк съехал, а он — «что»?! Страхозавры на каждом шагу мерещатся, крысы опять заговорили… как ты думаешь, что всё это может означать?! Только сумасшествие…

— А у меня другая догадка… Еще не поняла какая? — пристально глядя на меня, спросил длиннохвостый.

Я закрыла рот и плюхнулась на стул.

Я, кажется, начинала понимать, на что он намекает… Только один раз за всю мою жизнь мой крыс разговаривал. Полтора года назад, летом, когда приключилась вся эта история со старинной книгой, перенесшей нас обоих в Мелиор, страну, которой нет ни на одной карте мира… нашего мира. Мелиор… тот, другой, сказочный мир, где мне было так хорошо! Где нет этой бестолковой городской суеты, телевизоров и телефонов, грохочущих трамваев и прочих реалий нашего века информационных технологий. Там я была счастлива. Правда. А теперь, когда меня вернули домой… скучно жить, господа! Иногда мне кажется, что всё это мне приснилось, что ничего и не было. Но стоит только подумать об этом — и становится так тоскливо!.. Первые месяцы после возвращения я всё здесь видеть не могла. Хотела обратно — туда, где меня любят, туда, где я что-то значу… Прошло время, и я привыкла. Ко всему привыкают, знаете ли!

Я механически погладила пальцем черное кольцо в форме свернувшейся змеи и вздохнула. Ничего мне не приснилось. И это, наверное, хуже всего: знать, что где-то есть кто-то, без кого даже дышать трудно, но кого ты больше никогда не увидишь…

Хотя… почему никогда?! Мы с Мышелем внимательно посмотрели друг на друга.

— Значит, мы снова в деле? — ухмыльнулся он.

— Похоже на то! Ты… видел того глазастика под балконом?

— Не хуже тебя, — кивнул крыс. — И, сдается мне, он пришел по наши души.

— Так что делать будем? Выйти и спросить, чего ему надо?

— Ну, это, пожалуй, лишнее… — задумчиво протянул серый приятель. — Мне его внешность доверия как-то не внушает.

— Тогда что же — ждать?.. Знаешь, в тот раз было проще…

— Зря ты книжку в музей сдала.

— Зря… надо поскорее до нее добраться!

— Ночью?.. — Он покрутил пальцем у виска. — Кто тебя туда пустит?!

— Я что-нибудь придумаю…

— Ну-ну!.. Удачи!.. И не забывай, кстати, что снаружи тебя кой-кто поджидает…

— Да… об этом я не подумала… Хотя… постой-ка! Есть идея!

— Ой, не нравится мне твоя улыбочка!

— Умолкни и бледней! — величественным жестом отмахнулась я. — Я знаю, кто нам поможет!

… Сонный Андрюха, в майке и тренировочных штанах, удивленно почесал в затылке:

— Зачем тебе это?

— Очень надо! — Я умоляюще сложила руки на груди. — Будь другом! Дело жизни и смерти!

— Украсть из музея историческую ценность?

— Она всё равно моя! Это не грабеж!

— А выглядит именно так. И ты еще хочешь, чтобы я…

— Ну пожалуйста! Как представитель охраны правопорядка. Тебя пропустят… Кроме того, я не собираюсь даже выносить книгу из музея, мне нужно кое-что там найти…

— А почему бы это не сделать утром?! — непонимающе развел он руками. — К чему такая спешка?

— Я… не могу тебе объяснить… Но это важно! И чем скорее, тем лучше!

— Начальство меня за это по головке не погладит…

— Ты согласен?..

Он помолчал, обдумывая мою просьбу. Потом пожал плечами:

— Ну, хорошо. Надеюсь, что это действительно важно… Но имей в виду, с тебя пиво! А если я по твоей милости еще и на ковер завтра залечу…

— Тогда — ящик!! — торжественно поклялась я. — Крест на пузе — химическим карандашом!

— Смотри, я тебя за язык не тянул… — ухмыльнулся сосед, видимо абсолютно уверенный в будущих проблемах. — Лады. Через пять минут буду.

Я закрыла за ним дверь и удовлетворенно потерла руки:

— Ну, видел?.. А ты говоришь…

— Парнишка к тебе чуйства питает, романтического характера, а ты его используешь, — заметил крыс. — Ни стыда, ни совести! Хоть поцеловала бы, что ли, в качестве благодарности…

— Поцелую, поцелую… потом. — Я натянула джинсы, свитер, сунула в карман пачку сигарет и, зашнуровав ботинки, сняла с вешалки пуховик.

— Ты, часом, ничего не забыла? — поинтересовался питомец.

— Вроде нет…

— А я?! Меня что, дома оставишь?!

— Мыш…

— Фигушки! — Он решительно вскарабкался по моим штанам и юркнул во внутренний карман куртки. — Я — с тобой! И без разговоров!..

В дверь позвонили.

— Андрюха, ты?..

— Я…

Я выключила в прихожей свет и открыла дверь. На лестничной площадке стоял мой сосед. Рядом с ним, позевывая, топтался Вовка Хуторской.

— А ты зачем?.. — изумилась я.

— А ему не спится, — ответил Андрей. Я оглядела две внушительные фигуры в камуфляже и пожала плечами:

— Ну, ладно… пошли…

Сказать, что дедушка-сторож удивился, увидев на пороге нашу троицу, это значит не сказать ничего. Пенсионер, сонно хлопая подслеповатыми старческими глазами, смотрел на наши преувеличенно бодрые физиономии и, по всей видимости, пытался понять, какого рожна родному ОМОНу понадобилось в забытом богом историческом музее в ночь на воскресенье, в метель, да еще и в четыре утра?!

— Что случилось-то?.. — наконец выговорил сторож, когда перенасыщенная нашими фальшивыми улыбочками пауза порядком затянулась. Андрюха, спрятав руку за спину, показал мне кулак и, прокашлявшись, шагнул вперед.

— Поступил сигнал! — сурово отчеканил он. — Сколько у вас сегодня было посетителей?!

— А… и… да я уже и не упомню всех-то!.. — стушевался дедуля.

— Плохо! — укоризненно покачал головой мой сосед. — А скажите-ка, уважаемый, не было ли среди них случайно гражданина в черном пальто и с портфелем?!

— Дык… оно, может, и был… — задумался сторож.

— Думайте, дедушка, думайте! — поднажал Андрюха. Я удивленно посмотрела на него. Что это он несет?.. Какой посетитель? Какой портфель?!

— А ведь вроде был!.. — кивнул старик. — И с усами?.. А?..

— Так точно, с усами! — торжествующим тоном проговорил Андрей. — Экспонаты рассматривал?

— Не без этого… — прищурился сторож. — Уж не упер ли чего, прости Господи?.. Или теракт какой?!

— Спокойно, дедуля! — Омоновец деликатно отодвинул его в сторону и вошел в небольшой темный холл музея. — Всё под контролем. Наша оперативная группа здесь для того, чтобы вы, уважаемый, могли спать спокойно!..

Дедушка явно смутился… Андрюша махнул нам с Вовкой рукой:

— За мной!.. Дед, где у вас… Э! — прикрикнул он, видя, как сторож тянется к телефону. — Это еще зачем?!

— Так ведь… вас всего-то трое!

— Мал золотник, да дорог! — назидательно поднял палец Андрей. — А аппаратик не трогайте — он, может быть, заминирован!.. Один звоночек — и ау!.. Валенки на крышу улетят…

Сторож схватился за сердце и, покачнувшись, начал оседать на пол. Я, бросившись вперед, успела поймать впечатлительного пенсионера и, усадив его на потертый диванчик в углу, напустилась на озадаченно чешущего в затылке соседа:

— Рехнулся, что ли?!

— А что?..

— Ничего!.. Он же старенький! А ты ему — про валенки… тебе бы такую картинку нарисовали, я б на тебя посмотрела!

Из куртки донеслось сдавленное хихиканье.

— Ага… мал воротник, да давит!.. — заливался Мышель. Андрюха выпучил глаза:

— Это что?!

— Где?.. — Хлопая ресницами, я воззрилась на него этаким ангелочком. — Что?..

— Кто сейчас сказал?..

— Никто. — Я с размаху прижала руку к груди, намертво спрессовав в кармане снова закатившегося хвостатого. Нашел время веселиться, обалдуй!.. Сейчас вся маскировка накроется!

— Ну ладно… — недоверчиво косясь на меня, пробормотал Андрей. — Пошли. Вовчик!..

— А?! — Хуторской, кажется, просто уснул стоя…

— Ты тут с дедушкой посиди. На всякий случай…

— Не вопрос! — Омоновец плюхнулся рядом со сторожем на диван и жизнерадостно поинтересовался: — Дед! Может, тебе корвалолу капнуть?.. Или чего посущественней?!

— Ась?.. — Дед бросил разыгрывать инфаркт и с интересом приоткрыл левый глаз.

— Спирт потребляешь? — деловито поинтересовался Вовка, выуживая из недр ватника металлическую фляжку.

— Технический, нябось?.. — придирчиво сощурился сторож.

— Наговариваешь, батя!.. — обиженно фыркнул Хуторской. — Медицинский! Жена у меня медсестра, в больнице работает! Будет она собственному мужу всякую дрянь таскать!..

— Ну, не скажи… жены — они разные бывают!.. — многоопытно вздохнул дедушка.

— Дед! — насупился Вовчик. — Так ты будешь или как?!

— А то?!

Мы с Андрюхой переглянулись и прошли в темный зал. Судя по довольному кхеканью, доносящемуся из вестибюля, сторожу в ближайшие пятнадцать минут будет уж точно не до нас…

В выставочном зале свет на ночь выключали, горели лишь лампочки внутри стеклянных витрин с экспонатами. Так как музей в данный момент готовил выставку древней письменности, экспозиция состояла в основном из книг. Всякие дощечки и плитки не в счет… Я лихорадочно заметалась от одной витрины к другой, выискивая знакомую кожаную обложку. Ага, вот она…

— Андрюх! — позвала я. — Витрина на замке. Надо у сторожа ключ попросить.

— Делать нечего — туда-сюда бегать, — ухмыльнулся омоновец. Он опытным взглядом окинул замок, порылся в кармане и извлек гнутую скрепку. — Тэ-эк… Опа!

Замок открылся. Я присвистнула:

— Вас этому что, в школе милиции учат?..

— И не только этому! — подмигнул он. Я открыла стеклянную дверцу и вынула книгу. Руки слегка дрожали от волнения… Кто бы знал, как я ждала этого момента! И вот сейчас… Я наугад раскрыла фолиант на середине.

— И что?.. — недоуменно спросил из-за моего плеча Андрюха. Я, не зная, что и думать, молча глазела на истлевшие страницы. Книга была в том же плачевном состоянии, что и тогда, когда я отдала ее в музей. Сохранилась только обложка. Ничего не понимаю! Но ведь Мыш же разговаривал!

Я задумчиво подняла голову от бесполезных страниц и, упершись взглядом в окно, остолбенела. С той стороны, прижавшись мордой к решетке и вцепившись лапами в прутья, на меня пялился исчезнувший было грабитель! Так… Это тоже глюк, или…

— Андрюша.

— Что?

— В окошко посмотри.

— Да чего я там не… Е-е-е!! — Ага! Значит, не глюк!!

— Чего тут у вас?.. — высунулся из пуховика крыс. — А ты, мать, в следующий раз аккуратнее! Саданула со всей дури, чуть коньки не откинул…

Андрей, вытаращив глаза, молча хватал ртом воздух. Бедолага. Столько всего сразу… Ну, ничего, в ОМОН людей со слабой психикой не берут, оклемается!

Мышель, узрев зверюгу за стеклом, юркнул обратно в карман.

— Давай быстрее, Стаська! — велел он. — Мордастый, кажись, решительно настроен!..

— Книга не работает! — в отчаянии сказала я, наблюдая, как грабитель, свирепо скалясь, раздвигает в стороны толстые прутья решетки.

— Как — не работает?! — охнул крыс.

— Так!.. Я не… А-а-а!! — заверещала я под аккомпанемент бьющегося стекла. Круша выставочные витрины, грабитель кубарем скатился на пол. Я шарахнулась, к дверям в вестибюль, выронив книгу. Мыш в кармане надсадно верещал. Монстр поднялся и, оскалив клыки, угрожающе двинулся в мою сторону. Стоявший столбом Андрей наконец пришел в себя.

— Это… кто?! — выдохнул он

— Не знаю, он не представился… — Я рванула на себя ручку двери — и нос к носу столкнулась с Вовчиком.

— Что за ботва?.. — удивленно начал он и, узрев за моей спиной «ночного гостя», моргнул. — Едрить твою налево!.. Это что за бабуин?!

«Бабуин» Вовчиком не заинтересовался. Все его четыре глаза уставились на меня.

— Отдай ключ! — взревел он. — Отдай!..

— Стася, бегите отсюда, я прикрою! — нахмурился мой сосед, преграждая зверюге путь и становясь в боевую стойку «Ниндзя под балконом».

Я сделала неуверенный шаг к дверям. Андрей, конечно, не слабачок, но…

— Держись, Дрюха! — воинственно выкрикнул Вовка, кидаясь другу на выручку.

Я слегка приободрилась, что, впрочем, отнюдь не помешало мне спрятаться за дверь… Из-за спинки дивана опасливо выглядывал сторож.

— Что это там шандарахнуло, а?.. — осторожно поинтересовался он.

— Полтора кило тротила!.. — припугнула я, тихо высовывая нос в зал, откуда доносился несусветный грохот вперемешку с трехэтажным матом. — Сидите тихо, гражданин, всё под контролем… Вот черт!!

Квадратноголовый агрессор закатал в лоб Андрею и, пульнув им, как футбольным мячиком, в стенку, принялся за Вовчика. Тот продержался немногим дольше. Глядя на бравых омоновцев, расслабленно отдыхаюших по разным углам в позе умирающих гладиаторов, я попятилась. Кажется, пришла моя очередь…

— Ключ! — взревел злодей, наступая на меня.

— Да на кой он тебе сдался?!

— Клюю-уч!!

— На, подавись! — Я швырнула в морду чудовищу связкой ключей. Он посмотрел на них и отшвырнул в сторону:

— Не тот!

— Да нету у меня других! — выкрикнула я, спиной натыкаясь на стену. Рогатая сволочь загнала меня в угол. — Нету!! Отвяжись, страхолюдина!..

Нависнув надо мной, монстр ухватил меня за руку.

— Ключ… — обрадованно просвистел он, сдирая с пальца черное кольцо.

— Эй, ты! — завопила моя светлость. — А ну положь на место, баран! Глаза выцарапаю!..

— Попробуй… — ухмыльнулся тот, отталкивая меня и распахивая входную дверь. В вестибюль ворвалась метель.

— А ну стой, гад! — взвизгнула я, кидаясь за ним следом.

— Держи-ко!.. — Незаметно материализовавшийся из-за дивана сторож сунул мне в руки берданку. — Авось, достанешь…

— Спасибо!.. — Я схватила винтовку за ствол и выбежала на улицу.

— А ну, стой! — я вскинула на плечо свое «грозное оружие». — Стрелять буду!!

Монстр обернулся и захохотал:

— Поздно, Бешеная!.. Поздно! Анафэм, канахэм, зи-бермэн доуэл!!

Вокруг него закружились белые снежные вихри…

— Стреляй! — завопил Мышель.

Мой палец, лежащий на курке, дернулся. Берданка сухо щелкнула… и грохнул выстрел! Злобный ворюга поперхнулся и, замерев, рухнул. Отшвырнув винтовку, я подскочила к нему и, прыгнув на спину, вцепилась в загривок.

— Отдавай кольцо, гад ползучий!..

Он не ответил. Метель вокруг нас, словно сорвавшийся с цепи пес, глухо завыла. Мне в лицо хлестнуло холодной снежной крошкой… На какое-то мгновение подняв голову, я увидела, как в густеющем от снега воздухе мелькнули встревоженные лица пришедших в себя омоновцев, которые бежали к нам от дверей музея.

Потом вьюга швырнула мне прямо в лицо горсть снега, залепившего глаза и уши, и перед моим взором повис белый туман…

Нос мерзнет… Руки — тоже. А вокруг всё белое, как молоко. Уж не померла ли я, часом?.. Нет, это вряд ли — в раю, наверное, не так холодно!

— Стаська, ты живая?..

— Подозреваю, что да… — пошевелилась я.

— А мы где? Не видно ни черта… — Мыш зашебуршился во внутреннем кармане. Я попыталась сесть.

— Опять же, подозреваю, что нас слегка снегом засыпало… — пара судорожных копательных движений — и моя голова оказалась на поверхности сугроба. — Ё-ёперный театр! Мыш!

— Ну?

— Гну! Ты посмотри на это!

Он осторожно высунул нос из моего пуховика. Несколько секунд было слышно только сосредоточенное сопение… Потом длиннохвостый почесал лапой розовый нос:

— А ты чего хотела?..

Я пожала плечами, обозревая раскинувшуюся, куда ни бросишь взгляд, сияющую под лучами холодного солнца ослепительную снежную равнину. Вдалеке сверкали белые горные пики. Само собой, никакого намека на питерскую улицу и знакомый музей… Значит, книга была в этот раз ни при чем. А-а, припоминаю, глазастый любитель чужого имущества бормотал что-то непонятное, когда его сразила бандитская пуля из дедулиного дробовика!.. Стало быть, таким вот макаром мы все здесь и оказались… стоп! А вот все ли?!

Пыхтя, я принялась торопливо разбрасывать снег. Где-то через пару метров мои поиски увенчались успехом — грабитель лежал мордой вниз, не подавая никаких признаков жизни. И на ощупь был чуть теплее, чем эскимо…

— Готов! — констатировал Мышель, спрыгивая ему на спину и прикладывая ухо к плащу. — Ну, мать, ты просто снайпер!.. Никогда бы не подумал…

— Самой не верится. — Я на всякий случай пнула монстра в бок. Реакции не последовало. Ну вот и славненько!.. Обойдемся без свидетелей… Я с трудом разжала волосатый кулак — на лопатообразной ладони лежало черное кольцо. С довольной улыбкой я надела его обратно на безымянный палец. Мое!.. И отдам я его только тому, кто сам мне его дал!.. И, чувствую, отдам скоро…

Засыпав тело покойного монстра снегом, я, отряхиваясь, вылезла из сугроба. Сдвинула шапку на затылок и оглядела окрестности. М-да… Я, конечно, порой думала, что снова окажусь в Мелиоре, во дворце Его Величества. Ну, в степи, на худой конец!.. А Северный полюс в мои планы как-то совершенно не входил! Сунув в зубы сигарету, я натянула перчатки:

— Мындер! Ты как считаешь, нам в какую сторону?.. — Крыс высунулся из кармана:

— Спросила у больного о здоровье! Разве ж тут поймешь?..

Он завертел головой, принюхиваясь, и развел лапами:

— Извиняй, сестренка!.. Нюху не хватает. Единственное, что могу посоветовать, двигать в горы. Сколько помню, там, где горы, там юг!..

Я пожала плечами и бодрым шагом затопала в указанном направлении, по колено увязая в снегу.

— Слушай! — помолчав, сказал Мышель. — А ты как думаешь, кто этого мохнатого к нам подослал?

— На ум приходит только один человек. Если его, конечно, можно так назвать…

Мы посмотрели друг на друга.

— Властитель Подземелий?.. — уточнил крыс.

— Точно — он, спинным мозгом чую! И эта зверюга четырехглазая назвала меня Бешеной. Тоже не просто так…

— Он знал, кого искать… Только на фига ему твое кольцо?!

— А я откуда знаю?.. — Потухший окурок полетел в снег. — Ты слышал, кстати, как он его называл?

— Ключ. Но почему?

— Без понятия.

— А когда твой красавчик тебе его дарил, он ничего такого не сказал?..

— Нет… — вздохнула я. — Только то, что, пока оно у меня, всё будет хорошо.

— Знаешь, — подумав, с тревогой сообщил хвостатый, — кажется, не очень у них там хорошо!.. В тот раз в наш мир всякую рогатую пакость не забрасывало!..

— Но кольцо-то у меня!

— Это пока…

— Не дави на психику! — Я почувствовала легкий приступ паники. — И без тебя всё не слава богу!..

— Да ладно тебе! — самонадеянно фыркнул крыс. — Разберемся!.. И не такое бывало, а?..

— Ох, не знаю, не знаю… — Я поплелась дальше…

Долгая ходьба очень располагает к размышлениям. Особенно когда еще идти и идти… Хорошо, от Мыша-то я отбрыкалась, а от собственных тревожных предчувствий так просто не избавишься! Что произошло, раз трехликий Властитель обнаглел до такой степени, что подсылает в наш мир своих страшил?.. Неужели он таки выбрался из развалин Темницы и снова принялся за старое?.. Впрочем, чему тут удивляться, он же бессмертный! Да еще и зловредный до невозможности. Риган меня предупреждал… При мысли о зеленоглазом рыцаре мое сердце забилось чаще. Неужели… неужели я скоро его увижу?! Полтора года ожидания и надежд, которые с каждым днем становились всё призрачнее… ну нет. В этот раз я его уже никуда не отпущу! Ни за что!!

Однако вечереет. И холода-ает… А эти горы, кажется, ни на метр не приблизились! Час уже, наверное, седьмой шкандыбаем по ледяной пустыне, и хоть бы кто живой навстречу попался! Сигаретами, знаете ли, сыт не будешь…

— Погода шепчет: займи, но выпей!.. — сердито пробормотала моя слегка коченеющая светлость, натягивая вязаную лыжную шапочку почти до подбородка. Из недр куртки донеслось:

— Долго еще?..

— Боюсь, что слово «долго» в данном случае не слишком верно отражает ситуацию…

— Что, так всё плохо? — Мышель высунулся наружу. — М-да-с!..

— Вот именно…

На снежный дол как-то незаметно и быстро упали синие сумерки. Ноги наливались свинцовой тяжестью, нос превратился в ледышку.

— Ба-лин… — проклацала зубами я, поплотнее засовывая руки в карманы пуховика. — Сейчас инеем покроюсь…

— Не унывай, сестренка! — раздался жизнерадостный голос из-за пазухи. — Аутотренинг, аутотренинг!..

— Чего-чего?..

— Ну, вот, например… — Крыс задумчиво поцокал зубом и радостно возвестил: — Во! Значит, так. Представь себе, что снега — нет!..

— У меня не такое богатое воображение…

— А ты напрягись!.. Ну, представила?

— Гм… ладно. Допустим. И что?

— Ну, вот. Значит, снега нет, а вокруг — песок. Жара — плюс семьдесят по Цельсию, солнце в глаза, пустыня раскалена до предела!.. — увлекся хвостатый. — Тебе жарко. Очень. Просто кровь закипает!.. Голову напекло!.. Ты, в полном изнеможении, падаешь на обжигающе горячий песок и…

— Замерза-а-аю!.. — тоскливо провыла я.

— Тьфу ты! — в сердцах дернулся Мышель. — Никакой внутренней организации!..

— Легко тебе говорить! — разозлилась я. — Сидишь себе в тепле, нога за ногу, как у Христа за пазухой!..

— Ну у тебя и самомнение…

— Щас пешком пойдешь!

— Ой, да ладно… — Он притих.

Я, нахохлившись, сделала еще несколько шагов и остановилась:

— Всё!

— Что — всё?

— Дальше — всё! — я заприметила в паре метров от нас большой сугроб. — Вот. На ночь тут окопаемся.

— В снегу, что ли? — Крыс высунул нос.

— А больше негде. — Я решительно влезла на снежный бугор и топнула ногой. — Прива… а-а-а!!

Толща снега подо мной захрустела и провалилась. Вопя, как резаная, я бухнулась куда-то вниз…

А ведь тут тепло, граждане!.. То есть не Африка, конечно, но жить можно… Убрав с глаз припорошенный снегом край шапки, я потрясла головой:

— Уф-ф..

— Всё в норме? — осторожно поинтересовались из кармана.

— Вроде… — подняла я голову.

Прямо передо мной стояло нечто волосатое, метра под два ростом, грязно-белого цвета. Судя по всему, «нечто» пребывало в некоторой растерянности…

— А-а-а!! — шарахнувшись, снова заголосила я. Существо отпрыгнуло в сторону и тоже завопило со страху. Объем легких у него, судя по резонансу, был ничего себе…

— Чего такое-то?! — вылез Мышель и присвистнул. — Ого! Шоб я так жил!.. Снежный человек!

Обитатель ледяной пещерки, носящий это грозное название, забившись в угол, затравленно косился в нашу сторону. Я перестала орать. Пару минут мы изучали друг друга настороженными взглядами.

— Эй!.. — Набравшись смелости, я протянула руку. Существо испуганно вжалось в стенку:

— Не подходи!

— Да ладно, я же не кусаюсь…

— А кто тебя знает?.. — поежился снежный человек. — Ходят тут всякие…

— Мы мирные!.. — разулыбался крыс. — Не боись!.. Ты чего тут делаешь?

— Чего, чего… Живу я здесь! — буркнул хозяин, робко поднимаясь с пола. — А вы кто?

— Мы-то?.. — переглянулись мы с Мышом…

…От небольшого костерка шло приятное тепло. Протянув руки к огню, моя отогревшаяся светлость вовсю приставала с разговорами к коренному жителю снежной пустыни:

— А ничего у тебя тут!.. Симпатично. Только тебе одному не скучно?..

— Да я привык, — пожал он плечами. — Хотя нас тут несколько, если честно. Только остальные больно далеко живут! В гости не находишься… Мы, вообще-то, одиночки по натуре.

— Зря! — высказался длиннохвостый, сидящий у меня на коленке. — Когда нас много, мы — сила!.. Кстати, у тебя, случаем, поесть ничего не найдется?

М-да, кто о чем, а вшивый — о бане!.. Я, конечно, тоже есть хочу, но уж так прямолинейно… одно слово — Мыш!..

— Так вы голодные?.. — привстал мохнатый. — Чего ж не сказали?! Я сейчас, вот только дыру заделаю…

Он захлопотал. Я расстегнула пуховик: в пещере стало даже жарко.

— Слушай! А зовут-то тебя как? — запоздало вспомнила я.

Снежный человек обернулся:

— Гинко.

— Очень приятно. Я — Стася. А это — Мыш.

Мы церемонно пожали друг другу руки… или лапы? При здравом размышлении, руки как таковые — здесь были только у меня… Снежный человек дернул за ледяную ручку, и в стене открылась прямоугольная дверца.

— Ух ты! — выпучил глаза крыс. — Холодильник!..

— Нравится? — польщенно улыбнулся Гинко. — Я придумал! Удобная штука, а?

Мы потрясенно кивнули. Хозяин пещеры вынул из ниши за дверцей замороженную тушку зайца:

— Вы пока грейтесь, я быстро! — пообещал он, разделывая будущее жаркое острым ножом.

Я подняла бровь:

— А это откуда? Тоже сам сделал?..

— Не… — зарделся Гинко, опуская глазки. — Я его… ну… это самое…

— Позаимствовал? — прозорливо ухмыльнулся хвостатый.

— Ну, вроде этого… удобная штука!.. — бесхитростно развел лапами Гинко. — Людям что, у них много, не обеднеют…

— Людям?! — подскочили мы.

— Угу… А что?

— Здесь люди есть?!

— А как же! — Он неопределенно махнул зажатой в лапе заячьей тушкой. — Там, внизу, в долине, есть селение. Там люди и живут.

Снежный человек нанизал куски зайчатины на длинный вертел и пристроил его над огнем.

— Проводишь нас к деревне? — спросила я.

— Путь покажу… — замялся он. — А вот проводить — не проси. Люди, они, знаешь… Как меня увидят, так — у-у!..

— Кричат и убегают? — предположил длиннохвостый.

— Если бы!.. — грустно вздохнул мохнатый. — За копья хватаются! Я им даже объяснить не успеваю, что я добрый. Ну не питаюсь я человечиной!.. Так ведь не слушают…

— Но ведь ножик ты как-то уволок?.. — прищурился крыс.

— Так то ночью, в метель!.. Когда никто из дому и носа не высунет… А чтобы так, среди бела дня?! Не-ет уж…

— Дык… зачем нам день?! — подмигнув мне, вкрадчиво проговорил хвостатый. — А, Стась?..

— Так оно даже и удобнее… — согласилась я. — Гинко! Как насчет прогулки после ужина? Для здоровья чрезвычайно…

— …пользительно! — добавил крыс. Гинко, подумав, кивнул:

— Ну, если ночью… тогда, пожалуй, можно!..

Мы довольно заулыбались. С вертела запахло печеной зайчатиной. Я потянулась за сигаретами. Вот уж свезло!.. И замерзнуть не дали, и с голоду помереть… Есть всё-таки на свете добрые люди… то есть, не только люди… В общем, какая разница?!

Гинко озабоченно копался в груде всяческого хлама, наваленного в углу пещерки. Мы с Мышом, сытые на сутки вперед, терпеливо ждали, когда он закончит сборы.

— Вот уж не знаю, — с сомнением сказал мохнатый. — Лыжи-то у меня есть. Но только одна пара.

— А что, так не дойдем? — удивилась я.

— Дойдем… к следующему вечеру. На лыжах быстро. И легко. Иначе в снегу увязнем…

— А санки какие-нить?.. — предположил серый приятель.

— Нету у меня, — огорченно развел лапами хозяин пещеры. — У людей есть, только все руки не доходят… а вообще, конечно…

— …штука удобная!. — хором закончили мы с Мышелем. Гинко смущенно заулыбался.

— Смотри, не увлекайся! — дружески предостерег крыс. — Поймают — по ушам надают!..

— Это если догонят, — ухмыльнулся Гинко. — Но я быстро бегаю! Очень-очень! А собаки меня боятся…

— Ну, если так…

— Подождите-ка! — пригляделась я. — А это у тебя что?..

— Где? — повернулся он. — Этот большой ящик?..

— Ага. Ну-ка, ну-ка… — я с энтузиазмом принялась копаться в рухляди. Отодвинула в сторону колченогий стул, выбросила гнутую поварешку… и остолбенела:

— Блин! Гинко!.. Это же гроб!

— В нем там, случаем, никого не завалялось?… — Мыш свесился из кармана моего пуховика. — Ну, старик, ты даешь!.. Где нарыл?

— В деревне. У стенки стояло… — недоуменно пожал плечами тот. — Я подумал — ничей… а что такое — «гроб»? Что в него кладут?..

— Э-э… — глубокомысленно промычала моя светлость, глядя в наивные глаза снежного человека. — В основном… людей…

— Зачем?

— За ненадобностью! — хихикнул хвостатый. Я шикнула:

— Тихо ты! Он же дите дитем!.. Слушай, Гинко, забудь! Гроб — это просто хороший вместительный ящик… Очень хороший… и очень вмести… ага-а!!

— Чего вопишь в самое ухо?! — шуганулся крыс. — Оглохнешь с тобой!..

— Идея!

Мышель перестал трясти головой и с подозрением покосился в мою сторону:

— Меня терзают смутные сомненья…

— Зато меня — нет!.. Гинко! Кидай ящик на загривок — и за мной!.. И выбрось на фиг свои лыжи, это вчерашний день! Есть в этой жизни кое-что получше…

Не буду врать, что это моя оригинальная идея. Видала в одной компьютерной игрушке… Гроб летел с пологого склона, как ракета! Какие там сани, я вас умоляю!.. Снег в разные стороны, в животе екает, сердце замирает… ух! Люди, это новый, совершенно уникальный вид спорта! Называется — гробслей… оч-чень рекомендую!..

— Эге-гей!.. — верещал Мыш, вцепившись лапами в мой шарф.

— Ого-го-о! — вопила я, вцепившись в мохнатую спину снежного человека.

— У-у-у!! — пожарной сиреной ревел Гинко, вцепившись лапами в борт гроба… Сто к одному — если он до этого не знал, что такое гонки по бездорожью, теперь однозначно — в курсе!

Занесенные снегом приземистые домики в низине, издали казавшиеся прянично-мультяшными, стремительно приближались… Наши «сани», сделав изящный крюк и слегка сбавив скорость, налетели на камень метрах в трехстах от деревни и перевернулись. Мы, хохоча, повалились головами в сугроб.

— Ветер в харю, а я шпарю!.. — в буйном восторге завопил Мышель, прыгая по снегу. — Блин, Стаська, давай еще разок!

— Аж дух захватило!.. — согласно отозвался из сугроба Гинко, отряхиваясь, как медведь под дождем. — Айда заново! Что-то я не прочувствовал…

— Легко!.. — Увлеченная общим припадком веселья, я уже закинула ногу за борт гроба. — Стоп! Сушите весла, ребята. Мы здесь всё-таки вроде как по делу…

— Ой, да ну его, дело это! — скуксился крыс.

— Цыц! Разгулялся… — поднялась я. — Гинко, спасибо.

— Уже уходите? — погрустнел снежный человек. — А может?..

Он кинул красноречивый взгляд на деревянный ящик. Я с трудом взяла себя в руки:

— Нет. Идти надо!

— Вредина… — обиделся Мыш. — Ну подумаешь, еще полчасика бы покатались!.. Жалко тебе, что ли?!

— Жалко! — Я подняла его с земли и сунула под куртку. — Молчи, подстрекатель… Гинко, ты классный чел, но…

— Понимаю.

— Не расстраивайся. — Я, встав на цыпочки, похлопала верзилу по плечу. — Мы, может быть, еще вернемся!..

— Правда?.. — с надеждой спросил он, глядя на меня сверху вниз своим детским взглядом.

Ну, и что мне оставалось?!

— Правда! — решительно сказала я. — Стопудово! Дела сделаем, и на зимние каникулы — в твои Гималаи!.. Обещаю. Веришь?..

— Угу… — печально улыбнулся Гинко, беря под мышку гроб. — Не забудете?

— Никогда!.. Чтоб у Мыша хвост отвалился, если я вру! — поклялась моя светлость. Мышель в кармане подпрыгнул аж до воротника…

— Офигела?! Я чуть язык не прикусил!.. — высунулся он наружу. — Ну, ладно, приятель… раз такое дело, сам понимаешь — еще встретимся!..

— Счастливо! — Я двумя руками пожала лохматую ладонь.

— До встречи!.. — Гинко снова вздохнул и понуро поплелся в гору.

Мы с длиннохвостым провожали его глазами.

— Наш человек, — сказал Мыш.

Я кивнула и повернулась лицом к деревне:

— Ну что, брателло, двинули?..

— Двигай!..

— Лентяй…

…Вы не поверите — нам даже дверь никто не открыл! И это — хваленое северное гостеприимство?! Битых двадцать минут я ломилась в наглухо закрытые ставни, уверяя, что, ей-богу, ничего им не сделаю, а результата — как рогов у зебры!.. Где у них совесть, ночь же на дворе?! После того как меня в очередной раз вежливо послали, я, в бессильной злости пнув глиняную стену, плюхнулась на чье-то крыльцо.

— И что делать? До утра ждать, что ли?..

— Околеем, — здраво рассудил крыс.

— Вот именно. — Я посмотрела на заложенную засовом дверь стоящего рядом сарая. — Предлагаю заночевать вон там. А утром…

— Намылить шеи!

— Согласна целиком и полностью. — Обиженная на весь род людской, моя светлость подошла к сараю и, поднатужившись, сняла засов. Из темноты раздалось вопросительно-недоуменное тявканье. Я заглянула внутрь.

— Ага…

— Что?

— Собаки!

— И что?.. — не понял хвостатый. Я ухмыльнулась:

— Ну их к бую, этих затворников! Без них обойдемся!..

— А собаки-то при чем здесь?!

— Балбес!.. Они ж не простые, а ездовые! Тут, по ходу, целая упряжка…

— А ты управлять ими умеешь?..

— Ага, у меня и диплом есть… Чего там уметь?! Авось и так справлюсь… — Я подошла к привставшему на лежалой соломе псу. Остальные разглядывали мою персону без особенного интереса. По крайней мере, они хоть не злые… наверное…

Да. Они были незлые. То есть — абсолютно… Да им вообще всё было до лампочки!! Я перед ними, как клоун, прыгаю, а они только зевают, морды зубастые!.. Сначала пыталась ласково, с почесыванием за ушами и умильным сюсюканьем — по фигу! Попробовала орать и топать ногами — обратно по фигу!.. Как с ними хозяева управляются?! Блин… каков поп, таков и приход! Однозначно!

— Слов нет!.. — Выдохшись окончательно, я упала на сани. — Одни буквы…

— А ты им косточку дай, — посоветовал Мыш, вылезая из пуховика. — Чем черт не шутит, вдруг да и купятся?..

— Где я тебе ее возьму?.. Не под окнами же клянчить… хотя у этих нелюдимов не то что косточку, зимой снега не выпросишь!.. Тьфу, блин!

— Без нервов, мать. — Крыс принюхался. — Ща я тут пошмонаю по углам, глядишь, чего найду…

Он спрыгнул на пол. Вожак собачьей своры навострил уши.

— Так, тут пусто… — бормотал себе под нос хвостатый, роясь в старой соломе. — Хоть шаром покати!..

Пес облизнулся и встал. Остальные, с интересом втягивая носами воздух, зашевелились. В собачьих глазах зажглись голодные огоньки…

— Мыш.

— А?..

— Замри.

— Че?.. — обернулся он. И нос к носу столкнулся с вожаком. Судя по всему, выражение янтарных глаз пса крысу понравилось еще меньше, чем мне… В принципе, вполне объяснимо — кому приятно, когда в тебе видят неплохую закуску?.. Меня в прошлый раз тоже «ели», я знаю…

— Спасите-е! — отчаянно пища, хвостатый удачно сиганул мне в руки, успев до того, как щелкнули собачьи челюсти… Мгновение — и вся упряжка, позабыв прежние аморфные настроения, с исступленным лаем вилась у моих колен, взвизгивая и подпрыгивая.

— Господи… — Серый в полуобморочном состоянии свисал с моей вытянутой кверху руки. — Вся жизнь перед глазами промелькнула… Инфаркт миокарда, инсульт миосульда!.. Они их что, в принципе не кормят?!

— Спокойно… — Я внимательно оглядела умильные собачьи морды и что-то прикинула в уме. — У меня идея…

— Опять?

— Ага… Придется тебе, Мындер, послужить Родине.

— Я? Мне?.. — забарахтался крыс. — Пошла на фиг! Не хочу!!

— Надо, Федя… Надо!..

Когда-то, в далекой моей юности, а точнее — в детсадовском розовом детстве, мне подарили проектор для диафильмов. И был там один фильмец, серия приключений «Трое из Простоквашино»… Так вот, был у небезызвестного дяди Федора трактор, если мне память не изменяет, по имени Тр-р-Митя. Трактор был особенный: он питался супом и котлетами. А ездили на нем исключительно сидя на крыше с удочкой, на крючок которой была насажена сосиска. Трактор видел перед собой цель и поэтому ехал, куда следовало… Возвращаясь к нашим баранам — сосиски у меня не было. У меня была только средней упитанности серая декоративная крыса…

Упряжка, высунув языки, неслась по скрипящему снегу в сторону гор. Теперь они уже не казались такими недосягаемыми… В полуметре от морды вожака, на длинной хворостине (удочек, сами понимаете, в деревне не держали), раскачивался в моей перчатке дико вопящий качественным русским матом Мышель. Чего я только от него не наслушалась!.. Про себя-то молчу, но мои ближайшие родственники по материнской линии икать будут как минимум еще лет пятнадцать…

— Мындер, не разоряйся. Всё равно не сниму, пока до места не доберемся…

— У, дочь ехидны и обезьяны! — орал хвостатый, грозя мне кулачком. — Ты мне еще за это ответишь!.. Ты со мной за это ничем не расплатишься!

— Даже сыром?..

— Да!!

— Тремя килограммами?..

— Да хоть пятью!.. — уже не так уверенно ответил он.

— Ну, не знаю… — задумчиво посмотрела я на небо, — если уж даже пять кило французского рокфора в оригинальной упаковке от производителя не катит…

Он на минуту замолк. Потом недоверчиво взглянул на меня:

— Пять?..

— Ну.

— Рокфора?..

— Его самого.

— Прямо из Парижу?!

— Можно устроить… — пожала я плечами. — Но если ты не хочешь, то…

— Щас! — подпрыгнул Мышель, чуть не вывалившись из перчатки. — Хочу! А ты не врешь?..

— И в мыслях не было!

— Да? Ну, тогда ладно… — он успокоено примолк и спросил: — Слушай, горы — это хорошо, конечно… но альпинистским снаряжением мы как-то не запаслись!

— Так полезем.

— Ой, не нравится мне всё это…

— Да ладно! — махнула я рукой. — Что-нибудь придумаю.

— Тогда давай уже, начинай! Собачки, я смотрю, шустрые, скоро там будем…

— Угу, — изобразила я на лице бурную работу мысли. Даже глаза прикрыла для более полной картины грандиозной умственной деятельности. И… почувствовала, что засыпаю! Ну а что вы хотели — считай, сутки не спавши!.. Между прочим, Дмитрию Ивановичу Менделееву недостающие элементы знаменитой таблицы именно приснились! Имеет смысл попробовать тоже… это, конечно, просто отмазка перед совестью, но… глаза слипаются, а скользящий бег собачьей упряжки по ровному насту так убаюкивает…

…Ба-бах!!!

— Стаська-а-а!!

— А?! — Я, ничего не понимая, заозиралась по сторонам, сбрасывая с тяжелых век прилипший сон. И обнаружила, что… сижу на снегу! А упряжка, воя, стремительно уносится в сторону родной деревни, волоча за собой перевернутые сани. Рядом со мной, утопая в снегу почти наполовину, лежал здоровенный камень…

Ба-бах!!

Рядом с первым, едва не задев меня, грохнулся второй. Я вскочила на ноги:

— Мыш!

— Тут!.. — Ко мне в перчатке, как спортсмен в мешке, подпрыгал крыс. Я быстро схватила серого приятеля на руки:

— Что это было?!

Ба-бах! Ба-бах!! Хрясь!..

Какой-то шибко умный артиллерист зафигачил по нам еще одну «очередь». Я заскакала по снегу, уворачиваясь от булыжников.

— Они… там… совсем… крякнулись?.. — в такт моим прыжкам проикал не на шутку струхнувший крыс. — Или… тут… в горах… какой-нить блокпост?!

— Умный в гору не пойдет, — вслух заметила я, потея от интенсивной пробежки, — умный гору обойдет!.. Ай!.. Блин! Кто это там такой меткий?!

Я остановилась и, растопырив руки в стороны, прокричала как можно громче:

— Эге-гей!.. Прекратить артобстрел! Очумели вы, что ли?!

— Почему «очумели»?.. — ответил мне сверху мужской голос.

— А какого фига камнями швыряетесь?!

— Людям в горы вход запрещен! — просветили оттуда.

— Почему?..

— Деретесь!

— Я не буду. Честно!..

— Все вы так говорите… зачем ты пришел, человек?..

— Надо!

— Это не ответ…

— Перестань придираться! — Я перешла на «ты», это сближает. — Я сама не из местных, они мне тоже не понравились…

— Ага, конечно! — недоверчиво сказал голос. — А собаки?..

— Увела, — ухмыльнулась я. — Слушай, ты хоть покажись, что ли!.. А то как с эхом разговариваю…

— Ты знаешь Эха?! — изумился невидимый собеседник. — Так что же сразу не сказала?!

Из расщелины в скале показалась физиономия, щедро украшенная большим голубым глазом. Одним. На переносице. Чтоб мне прикладную химию пересдавать за прошлый семестр… циклоп?!

У Мыша, высунувшего голову из кармана, отвалилась челюсть.

— …И привел Моисей народ иудейский к морю… — пробормотал крыс, — и ударил посохом в землю… и расступились воды морские, и сказал Моисей — АХ-ХРЕ-НЕТЬ!

— Да уж…

Тем временем голубоглазый горным козликом спрыгнул на снег и подошел к нашей «скульптурной группе».

— Про Эха надо было сразу!.. — виновато улыбаясь, сказал он. Росточком циклоп был метра три. Я задрала голову:

— Так ты тут знаков опознавательных не выставил! С места в карьер — кидаться…

— Не убил же! — беспечно разулыбался он.

— Как там Эх поживает?.. — поинтересовалась я, радужно улыбаясь и пытаясь сообразить, что делать, если вдруг этот самый Эх сейчас из-за угла выйдет?..

— Мне очень жаль… — погрустнел одноглазый. — Но вы с ним больше не увидитесь… Он нас покинул!..

— В каком смысле?

— Ушел в Великие Снега!..

— Помер, что ли? — догадалась я.

— Увы…

— Слава богу! — выдохнула моя светлость и, опомнившись, схватилась за сердце. — …Слава богу, что его друзья по ту сторону гор не знают об этом! Это было бы для них таким уда…

— По ту сторону гор?! — обалдел циклоп. — Но Эх был хромой от рождения! Он и за пределы дома-то редко отлучался!..

— Мы общались на космическом уровне! — лихо отовралась я. — Психокинез! Слыхал про такое?..

— Нет… — растерялся он.

— Вот! А паришь мне мозги всякой ерундой… Друг! Раз уж с Эхом такая беда — может, ты мне поможешь?..

— Всем, чем смогу!

— Вот спасибо! — обрадовалась я. — Мне, видишь ли, через горы надо. И чем скорее, тем лучше…

— Запросто! — с готовностью кивнул наивный глазастик. — Кстати, меня зовут Ух!.. А тебя?

— Станислава, — важно поклонилась я.

— Какое длинное имя!

— Дык… от большого ума дадено…

— А я — Мыш! — вылез на мое плечо хвостатый.

— Мых?..

— Мыш! — с нажимом повторил мой приятель. — И никак иначе! Усек?..

— Такие вы странные… — циклоп добродушно улыбнулся. — Но через горы я вас проведу. Только утром.

— А почему не сейчас?

Он посмотрел на кружащийся в воздухе снег.

— Метель скоро начнется. Небезопасно… Пойдемте к нам! У нас дома тепло и сухо. Мама вам даст горячего грогу… Пойдемте?..

Мы с Мындером посмотрели друг на друга. Потом — на одноглазого.

— Тепло, говоришь?.. — протянул крыс.

— Ага.

— И грог?.. — Я развела руками. — Ну, это серьезный аргумент… Пошли!

Сквозь ту самую расщелину в скале мы прошли внутрь горы. Наш провожатый уверенно вел нас по каменным коридорам, треща без умолку:

— То-то все удивятся! У нас гости редко бывают, а из людей, почитай, ни разу еще не было никого!.. Мы-то что, мы бы и рады, да только они злые больно!

— Да уж, наслышана… — кивнула я. — Мне Гинко рассказывал. Климат на них, что ли, так неблагоприятно действует?..

— А-а, так ты и Гинко знаешь?.. — радостно обернулся циклоп. — Он славный. Часто забегает. Мама его очень любит… Вот в прошлый раз шаль ей связал — теплую! У ней радикулит…

— Он еще и вяжет?!

— А то как же! Когда линяет — особенно. Знаете, какая у него шерсть густая?..

— Видели… — отозвался Мышель. — А вы, как я погляжу, все тут между собой дружите?

— Без этого нельзя, — серьезно проговорил Ух, сворачивая вправо. — Это, может, человек человеку волк, а у нас всё по-другому!..

Я только вздохнула. Да уж… в этом смысле человеческие взаимоотношения оставляют желать лучшего!.. А жаль, граждане. Очень жаль.

Коридор неожиданно кончился. Мы вышли наружу.

— Вот, — сказал циклоп. — Наш поселок!

Перед нами оказалась довольно просторная почти круглая площадка, засыпанная утрамбованным снегом и со всех сторон окруженная скалистой стеной гор. Стена была вся испещрена отверстиями пещер. Слышались голоса, детский смех и позвякивание посуды. Несмотря на ночь, кажется, никто не спал. Мы спустились по каменной тропинке на плац. Я с интересом осмотрелась и удивленно подняла глаза на провожатого:

— Ух! А что это у вас?..

Прямо посередине, деля площадку на две равные части, стоял невысокий каменный частокол.

— Граница, — пояснил циклоп.

— Зачем?

— Видишь ли… это другая часть племени. Мы уже третий год не разговариваем!

— Почему? — Мышель вылез из кармана и вскарабкался на мое плечо.

— Разногласия у нас… — Ух затопал к третьей пещере слева. — Внутренние…

— Серьезные?

— Даже до драк доходило!

— Ого!.. — покачал головой крыс. Одноглазый откинул меховой полог и вошел внутрь.

Я, на всякий случай держась за его спиной, шагнула следом.

— Мама! — улыбаясь, сказал голубоглазик. — У нас сегодня гости!

— Гости?.. — Мешающая огромной ложкой в котле женщина обернулась.

У нее был большой карий глаз с пушистыми ресницами и длинные пышные волосы. Я робко вышла из тени:

— Добрый день! То есть ночь…

— Человек?! — ахнула женщина. — Ух!.. Ты в своем уме?!

— Мам, да ты не бойся! — успокоил ее циклоп, присаживаясь на камень у входа и снимая меховые унты. — Она не из деревни. И она знала Эха!..

— Правда?.. — с легким беспокойством посмотрела на меня женщина. Я заулыбалась так, будто мои уголки губ к ушам привязали… Нет, они, может, и безобидные, но мало ли что?.. Люди, я смотрю, у них не в чести. И в этом, положа руку на сердце, нет ничего удивительного!..

Посмотреть на добрую и хорошую меня заявилась вся одноглазая общественность. Мама Уха, проникшись к нашим злоключениям, расстаралась вовсю — нас отогрели, накормили (невзирая на невнятные протесты типа «да мы не голодные…») и напоили… горячий грог — это весчь!.. Никогда до этого не пробовала — и зря, между прочим… Нас с Мышом усадили во главе гигантского стола (на лавку пришлось подложить гору подушек, потому что мебель в доме была рассчитана не на мои «метр в прыжке со стремянкой», а на высокорослых циклопов) и пичкали вкусностями до тех пор, пока у меня чуть из ушей не полезло. По их меркам, конечно, я и съела-то всего ничего, но для меня лично четырехлитровый тазик под скромным названием «тарелочка» — задача практически непосильная! Зато нехилое ведерко грога оказалось весьма кстати… Поэтому, когда меня попросили рассказать, каким ветром нас с хвостатым занесло в эти края, моя не слишком уже трезвая светлость, бурно жестикулируя, понеслась во все тяжкие!.. Сами подумайте — полтора года я ни одной живой душе в Питере не могла и слова сказать о своих мелиорских приключениях! А тут — такие перспективы!! Не-ет, такую возможность упускать было просто преступной халатностью… Циклопы с открытыми ртами внимали моему изобилующему яркими подробностями повествованию. Включившийся Мышель, скача по столу, изображал отдельные моменты в лицах… в общем, мы имели бешеный успех!

Когда тема была полностью исчерпана, я, тяпнув еще грогу и утершись рукавом, спросила у сидящего рядом Уха:

— Дружище, так всё-таки — что у вас за разногласия?..

— Какие?

— Ну, эти… внутренние!..

— А-а!.. Так это… видишь ли… в общем, наши мудрецы как-то заспорили, что сначала идет — день за ночью или ночь за днем? Один одно говорит, другой — другое… спорили, спорили, весь день спорили, переругались между собой в пух и прах и пошли к народу. А народ, как стал думать, так и сам запутался! В результате всё племя надвое разделилось — одни кричат, что сначала ночь, потом — день, другие — что наоборот… Вот и… — он развел руками, — так три года решить и не можем. Наши говорят: день впереди…

— Ну, правильно…

— Вот. А они — что ночь.

— Тоже верно… Ничего не понимаю! — недоуменно фыркнула я. — Так ведь без разницы!

— Как это?!

— Ну, в смысле… — Я задумалась. — Как объяснить-то?.. Мыш!

— Ась?.. — сонно моргнул крыс, объевшийся до состояния нестояния.

— Слыхал, в чем у них непонятка?..

— Ну?

— День с ночью поделить не могут — что за чем идет!

— И всё?..

— Ага!

— Вот делать нечего!.. Я обалдеваю — в мире бардак, холодина жуткая, нефть дорожает, смертность растет на душу населения и вообщ