Условия МСИ

Так что же на самом деле излагается в статьях МСИ, и что они предвещают? Если бы фактам и проблемам было позволено выйти на публичную арену, то, что же мы обнаружили бы?

На такие вопросы не может быть определённого ответа. Даже если бы мы располагали полным текстом МСИ, подробным списком оговорок, внесённых теми, кто его подписал, и полными дословными протоколами заседаний, мы не узнали бы ответов. Причина в том, что ответы обусловливаются не словами, а властными отношениями, которые навязывают интерпретации слов. Два века назад в ведущей демократической стране своего времени Оливер Голдсмит заметил, что «законы перемалывают бедных, а богатые люди придумывают законы» – имеются в виду реально действующие законы, что бы ни говорилось в изящных словах. Этот принцип остаётся в силе и по сию пору [66].

Всё это опять-таки широко распространённые трюизмы. В Конституции США и поправках к ней мы не найдём ничего, что наделяло бы правами личности (свобода слова, свобода от обысков и конфискаций, право покупать выборы и т. д.) организации которые историки права называют «коллективными правовыми субъектами». Подобного рода «коллективные правовые субъекты» – это целостные единицы, обладающие правами «бессмертных личностей» – правами, каковые намного превосходят права реальных лиц, если мы будем учитывать их власть; и правами, теперь — как мы видели — расширяющимися до уровня государств. Мы тщетно будем рыться в Хартии ООН, чтобы найти основания для полномочий (на которые претендует Вашингтон) по использованию силы и насилия ради достижения «национальных интересов» в том виде, как их определяют бессмертные личности, которые наводят на общество тень под названием «политика», — если пользоваться навевающей воспоминания фразой Джона Дьюи. Уголовный Кодекс США определяет терроризм с большой отчётливостью, а законы США предусматривают суровые наказания за это преступление. Но никто не найдёт никакой формулировки, которая избавляла бы «архитекторов власти» от наказания за развязывание ими государственного террора, – не говоря уже об их чудовищных сателлитах (до тех пор, пока они пользуются благосклонностью Вашингтона), таких, как Сухарто, Саддам Хусейн, Мобуту, Норьега и прочих малых и великих.

Как из года в год указывают ведущие организации по правам человека, фактически вся помощь США зарубежным странам незаконна, – начиная от главного её получателя и далее по списку, так как закон запрещает помогать странам, «систематически применяющим пытки». Пусть это закон, но разве смысл его таков?

МСИ попадает в ту же категорию. Правильным анализом будет анализ «наихудшего дела», если «власть останется в потемках», а юристы корпораций, являющиеся наёмниками власти, окажутся способными провести собственное толкование нарочито извилистых и двусмысленных формулировок проекта договора. Существуют не столь угрожающие интерпретации, и они могут оказаться правильными, если «абсолютное оружие» не поддастся укрощению и проявится влияние демократических процедур. Среди этих возможных результатов – демонтаж всей структуры и незаконных организаций, на которых она зиждется. Но это уже вопрос не слов, а организации и действий народа.

Здесь можно было бы раскритиковать некоторых из критиков МСИ (в том числе и меня). Тексты соглашения касаются прав «инвесторов», а не граждан, — чьи права, соответственно, урезаются. Поэтому критики называют его «соглашением о правах инвесторов», что достаточно верно, но вводит в заблуждение. Ведь кто такие эти «инвесторы»?

В 1997 году половиной акционерного капитала владел 1% богатейших семей, и почти 90% принадлежало 1/10 богатейших семейств (концентрация ещё выше для облигаций и трестов, сравнимых по другим активам); планы по увеличению пенсий приведут лишь к слегка более равномерному распре-Делению богатств между верхней 1/5 семейств. Энтузиазм по поводу радикальной инфляции активов в последние годы понятен.

А эффективный контроль за корпорациями находится в руках весьма небольшого количества учреждений и лиц, и после целого века действий судебных органов закон их поддерживает [67].

Разговоры об инвесторах должны вызывать в воображении не портреты Джо Доукса в заводских цехах, а корпорацию «Катерпиллар», которой только что удалось справиться с крупной забастовкой, доверившись столь восхваляемым инвестициям за рубежом: воспользовавшись примечательным ростом прибыли, которой компания делится с другими «родными избирателями», ей удалось создать дополнительные производственные мощности за рубежом, чтобы подорвать попытки рабочего люда в Иллинойсе бороться с понижением заработной платы и ухудшением условий труда. Такое развитие событий происходит в немалой степени из-за финансовой либерализации, проведённой за последние двадцать пять лет, и МСИ лишь усилит эту либерализацию; ещё следует отметить, что эта эпоха финансовой либерализации стала периодом необыкновенно медленного роста промышленности (включая сегодняшний «бум», наихудшее восстановление мощностей за послевоенную историю), низких зарплат, высоких прибылей – и, между прочим, ограничений на торговлю, введённых богачами.

МСИ и аналогичные попытки лучше называть не соглашениями о правах инвесторов, а «соглашениями о правах корпораций».

Соответствующими «инвесторами» являлись коллективные правовые субъекты, а не личности, как их понимают здравый смысл и традиция, но это было до тех пор, пока деятельность современных судебных органов не создала современную корпоративную власть. Это приводит к критике иного рода. Противники МСИ часто утверждают, что подобные соглашения наделяют корпорации слишком многими правами. Но говорить о пожаловании слишком многих прав королю, или диктатору, или рабовладельцу означает отдавать слишком много территории. Эти мероприятия можно было бы называть не «соглашениями о правах корпораций», а точнее – «соглашениями о корпоративной власти», поскольку едва ли можно понять, почему такие организации вообще должны обладать какими-то правами.

Когда столетие назад формировалась корпоративная структура современного государственного капитализма, что отчасти было реакцией на крупные рыночные провалы, то консерваторы – племя, которое вряд ли теперь существует – выдвигало возражения против этих процессов, сформулированные в духе основополагающих принципов классического либерализма. И это было вполне справедливо. Можно вспомнить, как Адам Смит критиковал «акционерные компании» его эпохи, особенно если их руководство наделялось некоторой степенью самостоятельности. Можно вспомнить и его отношение к коррупции, неотъемлемо присущей частнособственнической власти: Адам Смит язвительно писал о том, что когда деловые люди встречаются на ленче, они, вероятно, составляют «заговор против общественности»; что уж говорить о том, что происходит, когда они образуют коллективные субъекты права и заключают между ними союзы, наделённые чрезвычайными полномочиями, поддержанными и усиленными государственной властью...

Обратив внимание на эти оговорки, давайте вспомним о некоторых из запланированных черт МСИ, опираясь на информацию, дошедшую до заинтересованной публики благодаря «нечестивому союзу».

«Инвесторы» получают права свободно перемещать активы, включая производственное оборудование и финансовые активы, без «правительственного вмешательства» (имеются в виду голоса в защиту общественности). С помощью софистики, знакомой деловому миру и корпоративным юристам, права, жалуемые иностранным инвесторам, легко переносятся и на «родных» инвесторов. Среди демократических прав, которые тем самым могут быть нарушены, право выбирать: местного собственника, необходимость делиться технологией, местных менеджеров, корпоративную отчётность, зарплату на уровне прожиточного минимума, предпочтения (отдаваемые бедным регионам, меньшинствам, женщинам и т. д.), охрану труда, потребителя и окружающей среды, ограничения по выпуску ядовитых продуктов, защиту малого бизнеса, поддержку стратегических и новых отраслей промышленности, земельную реформу, контроль со стороны общин и рабочий контроль (то есть основы подлинной демократии), действия трудящихся (которые можно истолковать как незаконные угрозы порядку) и так далее.

«Инвесторам» разрешено затевать судебные дела против правительств на всех уровнях за наступление на жалованные им права. Тут нет взаимности граждане и правительства не могут преследовать«инвесторов» в судебном порядке.

Тяжбы «Этила» и «Металклада» служат разведывательными инициативами.

Никаких ограничений не накладывается на инвестиции в страны с нарушениями прав человека: в Южную Африку в эпоху «конструктивного обязательства», в сегодняшнюю Бирму. Разумеется, это следует понимать так, что Босса подобные неудобства не смутят. Власть имущие стоят над договорами и законами.

Снимаются препятствия для потоков капитала: к примеру, условия, которые навязало Чили, чтобы помешать притоку краткосрочного и обильно кредитуемого капитала, в какой-то степени изолировали Чили от разрушительного воздействия в высшей степени изменчивых финансовых рынков, подверженных непредсказуемой «стадной» иррациональности. Или же взять более далеко идущие меры, которые в состоянии упразднить пагубные последствия либерализации потоков капитала. Обсуждение серьёзных предложений для достижения этих целей откладывалось годами, но так и не попало в повестку дня «архитекторов власти». Как показывают имеющиеся данные, вполне возможно, что финансовая либерализация приносит экономике один только вред. Но это не столь важно по сравнению с преимуществами, достигавшимися благодаря либерализации финансовых потоков на протяжении четверти столетия по инициативе, в основном, правительств Соединенных Штатов и Великобритании. И преимущества эти существенны. Финансовая либерализация способствует концентрации богатств и даёт мощное оружие подрыва социальных программ.

Она помогает осуществить «значительные ограничения зарплаты» и «нетипичное ограничение роста компенсации, [которое] представляется преимущественно следствием возросшей ненадежности положения рабочих», столь воодушевляющие федерального казначея Алана Гринспена и администрацию Клинтона поддержкой «экономического чуда», внушающего благоговейный страх тем, кто получает от него выгоду, и обманутым наблюдателям, особенно за границей.

Сюрпризов здесь немного. Планировщики мировой экономической системы после Второй мировой войны выступали за свободу, но и за регулирование капитала; таковы были основные положения сложившейся в 1944 году бреттон-вудской системы, включая хартию МВФ. Одним (достаточно убедительным) основанием для этого было ожидание, что финансовая либерализация воспрепятствует свободе торговли. Другим – признание того, что она послужит мощным оружием против демократии и государства всеобщего благосостояния, пользовавшегося громадной поддержкой народа. Представитель США на переговорах Гарри Декстер Уайт – при согласии своего британского коллеги Джона Мейнарда Кейнса – подчёркивал, что регулирование капитала позволит правительствам провести в жизнь финансовую и налоговую политику и обеспечить полную занятость и социальные программы, не страшась бегства капиталов. Напротив того, свободный поток капитала создаст то, что некоторые специалисты по международной экономике называли «виртуальным сенатом», в котором обладающий высокой концентрацией капитал будет навязывать собственную социальную политику недовольному населению, наказывая отклоняющиеся от неё правительства бегством капиталов [68].

В 50-е и 60-е годы XX века бреттон-вудская система, как продолжение общественного договора, в значительной степени доминировала на протяжении «золотого века» развития высокоуровневых экономики и производительности труда. Эта система была демонтирована Ричардом Никсоном при поддержке Британии, а впоследствии – и других крупных держав. Новая ортодоксия институционализировалась как часть Вашингтонского консенсуса. Его результаты довольно хорошо соответствуют ожиданиям планировщиков бреттон-вудской системы.

Однако энтузиазм менеджеров всемирной экономики по отношению к «экономическим чудесам», созданным новой ортодоксией, пошёл на спад после того, как в результате либерализации финансовых потоков в 70-е годы XX века ускорение надвигающихся катастроф стало угрожать как «их родным избирателям», так и широкой публике. Главный экономист Всемирного банка Джозеф Стиглиц, редакторы лондонской «Файнэншл тайме» и прочие деятели, приближенные к центрам власти, стали требовать мер по урегулированию потоков капитала, следуя примеру таких бастионов респектабельности, как Банк по международным соглашениям. Всемирный банк тоже слегка изменил курс. Вашингтонский консенсус не только очень плохо понимал мировую экономику, но ещё и всё труднее становилось игнорировать и латать серьёзные «дыры». Могли произойти изменения, и в непредсказуемых направлениях [69].

Возвращаясь к МСИ: подписавшие договор обязуются «не изменять» его в течение двадцати лет. Таково «предложение правительства США», как сообщает представитель Канадской торговой палаты, одновременно являющийся старшим советником по инвестициям и торговле в IBM Canada, а также избранный, чтобы представлять Канаду в публичных дебатах [70].

В договоре содержится неотъемлемый от него эффект «храповика» – следствие условий, ведущих к «торможению» и «откату». «Торможение» означает, что не разрешается принимать новое законодательство, которое интерпретировалось бы как «не соответствующее» МСИ. «Откат» же – что от правительств ожидается, что они отменят уже действующее законодательство, если его истолкуют как «несоответствующее». Толковать его в любом случае будет «известно кто». Цель МСИ – «привязать страны» к его положениям, которые с течением времени будут постепенно сужать публичную сферу, наделяя властью «одобряемых» «родных избирателей» и их международные структуры. Последние включают в себя большое количество корпоративных союзов, руководящих производством и торговлей и опирающихся на могущественные государства, которые должны поддерживать систему посредством социализации расходов и рисков для (в основе своей национальных) транснациональных корпораций — согласно недавним техническим исследованиям, фактически для всех ТНК.

Запланированной датой подписания МСИ было 27 апреля 1998 года, но по мере его приближения становилось ясно, что вероятны проволочки из-за растущего народного протеста и дискуссий в самом «клубе».

По слухам, просочившимся через органы власти (преимущественно в зарубежную деловую прессу), дискуссии касаются усилий Евросоюза и Соединенных Штатов, имеющих целью дать некоторые права странам-сателлитам; попыток Евросоюза построить нечто вроде обширного внутреннего рынка, подобного имеющемуся у корпораций, базирующихся в США; оговорок, предусмотренных Францией и Канадой с целью обеспечить некоторый контроль над их культурной индустрией (для малых стран здесь куда большая угроза), и возражений европейцев по поводу таких форм крайнего и надменного вмешательства американцев в рыночную систему, как акт Хелмса-Бертона.

«Экономист» сообщает о дальнейших проблемах. Вопросы труда и окружающей среды, «поначалу почти не упоминавшиеся», становится все труднее замалчивать. Становится все труднее не обращать внимания на параноиков и упрямцев, «которые хотят, чтобы были указаны высокие стандарты отношения к рабочим и охраны окружающей среды со стороны зарубежных инвесторов», а «их яростные удары, распространившиеся через веб-сайты Интернета, оставили переговорщиков в нерешительности относительно их дальнейшего поведения». Одна из возможностей — обратить внимание на то, чего хочет публика. Но этот выбор не упоминается: он исключается по принципиальным мотивам, поскольку может подорвать самую суть соглашения.

Как информирует «Экономист» своих клиентов, даже если сроки не будут выполнены и от попытки придётся отказаться, это не будет означать, что «всё было ни к чему». Прогресс был достигнут, и «если повезет, то части МСИ могут послужить наметками для глобального соглашения МСИ по инвестициям», а непокорные «развивающиеся страны» могут проявить больше охоты принять его — после нескольких лет разорения с помощью рыночной иррациональности, ещё одного наказания, налагаемого на жертвы правителями мира, — и когда растёт уверенность элементов элиты в том, что они смогут приобщиться к концентрированным привилегиям, если будут помогать распространять доктрины власть имущих, сколь бы мошенническими эти доктрины ни были и как бы ни жили другие.

Мы можем ожидать того, что «части МСИ» оформятся еще где-нибудь, вероятно, в МВФ, который, как подобает, хранит молчание [71].

С другой точки зрения, дальнейшие проволочки дали «толпам черни» больше возможностей разорвать завесу секретности.

Для широкого населения важно распознать, что именно им уготовано. Попытки правительств и СМИ всё окутывать тайной, открывая её лишь их официально признанным «родным избирателям», конечно же, понятны. Но такие барьеры преодолевались с помощью энергичных публичных действий прежде и снова могут быть преодолены.

Первоначально опубликовано в Z, май 1998, под заглавием «Родные избиратели».

VII. «ОРДЫ БДИТЕЛЬНЫХ»

Глава VI отправилась в печать за несколько недель до запланированной даты подписания МСИ странами ОЭСР в апреле 1998 года. В то время было вполне понятно, что соглашения достигнуть невозможно, и оно не было подписано – важное событие, которое следует тщательно рассмотреть в качестве урока: чего можно достичь с помощью «абсолютного оружия», заключающегося в организации народа и инициативе, идущей снизу, даже при чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах.

Отчасти провал объясняется внутренними разногласиями – например, возражениями европейцев на федеральную систему США и экстерриториальное действие американских законов, заботами о сохранении определённой степени культурной автономии и тому подобным. Но обозначилась и более существенная проблема: мощное противодействие по всему миру. Становилось все труднее обеспечивать условия, чтобы правила мирового порядка продолжали «писаться юристами и бизнесменами, рассчитывающими получить от этого выгоду», а также «правительствами, получающими советы и руководящие указания от этих юристов и бизнесменов», тогда как «голос широкой общественности неизменно блистал своим отсутствием» — таково точное описание переговоров по МСИ, а также продолжающихся попыток «выдумать правила» «глобальной деятельности» в других сферах без вмешательства публики.

Короче говоря, всё труднее становилось ограничивать осведомленность и вовлечённость публики в секторах, охарактеризованных администрацией Клинтона с необычной и непреднамеренной ясностью как ее «родные избиратели»: это Совет Соединенных Штатов по международному бизнесу, который «содействует глобальным интересам американского бизнеса как в США, так и за рубежом», и вообще концентрированные образования частнособственнической власти, — но, что является определяющим, не Конгресс (каковой, в нарушение требований конституции, не был проинформирован) и не широкая публика, чьи голоса заглушались с помощью «завесы секретности», которую не снимали в течение трех лет напряженных переговоров, проявляя впечатляющую дисциплинированность [72].

Пока приближалась дата подписания, лондонский «Экономист» указывал на одну проблему. Информация просачивалась через группы публичных интересов и организации «обывателей», и становилось всё труднее не обращать внимания на тех, кто «хочет, чтобы были указаны высокие стандарты отношения к рабочим и охраны окружающей среды», — проблемы, которые «почти не упоминались», пока в обсуждении участвовали только «родные избиратели» из демократических государств [73].

Как и ожидалось, страны ОЭСР не пришли к соглашению 27 апреля 1998 года, и мы продвигаемся к следующей фазе. Одним из полезных последствий этих событий оказалось то, что национальная пресса отказалась от своего (фактического) молчания.

На деловых страницах в «Нью-Йорк таймс» корреспондент по экономическим делам Луис Учитель сообщал, что дата подписания МСИ под давлением публики отодвигалась шесть месяцев. Договоры по торговле и инвестированию обычно «привлекают мало внимания публики» (почему?); и если «труд и окружающая среда не исключены из повестки дня, – объяснял директор Национальной ассоциации производителей, – то они не находятся в центре» забот торговых дипломатов и Всемирной торговой организации. Но «эти аутсайдеры шумно протестуют, стремясь к тому, чтобы их взгляды дошли до участников переговоров по заключению договора, который будет назван многосторонним соглашением по инвестициям» – комментировал Учитель (как я полагаю, с намеренной иронией), и шума оказалось достаточно, чтобы вызвать проволочку.

Администрация Клинтона, «признавая давление», стремилась представить дело в правильном свете. Её представитель на переговорах по МСИ сказал: «Имеется мощная поддержка предусмотренных в договоре мер, которые будут способствовать охране окружающей среды и нашей повестке дня по международным трудовым нормам». Итак, шумные аутсайдеры ломятся в открытую дверь: они должны успокоиться, обнаружив, что Вашингтон был в высшей степени страстным защитником их дела.

«Вашингтон пост» также сообщила о проволочке в финансовой части договора, возложив вину за неё, в основном, на «французскую интеллигенцию», которая «ухватилась за идею», что устав МСИ «представляет угрозу французской культуре», а к французам присоединились и канадцы.

«А клинтоновская администрация проявила небольшой интерес к борьбе за соглашение, особенно учитывая пылкое противодействие ему со стороны множества тех же американских защитников окружающей среды и групп трудящихся, что боролись против [НАФТА]» и каким-то образом не поняли, что их борьба направлена не на то, поскольку именно администрация Клинтона сплошь и рядом настаивала на выполнении «целей охраны окружающей среды» и «международных норм труда», — что не является откровенной ложью, поскольку и цели, и нормы остались подходящим образом расплывчатыми [74].

То, что трудящиеся «сражались с НАФТА», – характерный способ выражения того факта, что рабочее движение требовало такого варианта соглашения, который служил бы интересам не только инвесторов, но и народов заключивших его трех стран, – а также того, что их детальная критика и предложения не были допущены в СМИ (как не попали туда и аналогичные анализы и предложения Бюро Конгресса по технологической оценке).

«Тайм» сообщила, что МСИ не было подписано в срок «не в последнюю очередь из-за действий, имевших место в Сан-Хосе», штат Калифорния, имея в виду демонстрацию защитников окружающей среды. «Обвинение МСИ в том, что оно выхолостит национальные правила охраны окружающей среды, превратило технико-экономическое соглашение в cause celebre» [75]. Это замечание ещё громче прозвучало в канадской прессе, каковая единственная в западном мире приступила к серьезному разбору темы (при интенсивном давлении со стороны публичных организаций и активистов) после всего лишь двух лет молчания.

«Торонто глоб энд мейл» заметила, что правительства стран ОЭСР «не сумели справиться... со всемирной сетью организаций «обывателей», которые, обладая всего лишь компьютерами и доступом к Интернету, способствовали крушению сделки» [76].

Та же тема с оттенком отчаяния, если не ужаса, прозвучала в ведущем деловом еженедельнике мира, лондонском «Файнэншл таймс». В статье под заглавием «Партизанские войны в Сети» сообщалось, что «страх и замешательство охватили правительства индустриальных стран» после того, как «они оцепенели» из-за того, что их усилия тайком навязать МСИ «натолкнулись на орду бдительных, чьи мотивы и методы в большинстве национальных столиц поддаются лишь смутному пониманию», – что вполне естественно: они не принадлежат к «родным избирателям», поэтому как же ожидать, что правительства поймут их? Газета продолжает: «На этой неделе орда заявила о своём первом успехе», о блокаде соглашения по МСИ, «и некоторые думают, что она сможет фундаментальным образом изменить способы, какими ведутся переговоры по международным экономическим соглашениям».

У этих орд устрашающий вид: «они включают в себя профсоюзных деятелей, лоббистов по окружающей среде и правам человека, а также противостоящие глобализации группы давления» – имеется в виду конкретная форма глобализации, за которую выступают «родные избиратели». Буйствующая орда сокрушила жалкие и беспомощные структуры власти богатых индустриальных обществ. В ней верховодят «маргинальные движения, занимающие экстремальные позиции» и обладающие «хорошей организацией и солидными финансами», что позволяет им «оказывать большое влияние на СМИ и членов национальных парламентов».

В Соединенных Штатах «большое влияние» на СМИ фактически равнялось нулю, а в Британии, едва ли отличавшейся от США, оно достигло таких «высот», что министр внутренних дел правительства лейбористов Джек Стро признался, что он вообще не слышал об МСИ. Но ведь надо понимать, что даже малейшая брешь в конформизме представляет собой страшную опасность.

В дальнейшем газета призывает «бить в барабаны ради поддержки деловых кругов», чтобы отбить натиск орд. До сих пор бизнес не признавал серьёзность угрозы. А угроза на самом деле серьёзная. «Ветераны торговой дипломатии» предупреждают, что «при растущих требованиях большей открытости и отчётности» становится «труднее для переговорщиков заключать сделки за закрытыми дверьми и предоставлять их тексты парламентам ради проставления печати». «Вместо этого переговорщикам приходится прибегать к давлению, чтобы обрести более широкую законность собственных действий в глазах народа, публично объясняя и отстаивая их», – нелегкая задача, когда орды тревожатся за «общественную и экономическую безопасность», а воздействие торговых соглашений «на жизнь простых людей... может вызвать негодование народа» и «повышенную восприимчивость к вопросам вроде норм по окружающей среде и продовольственной безопасности». Может даже стать невозможным «сопротивляться выдвигаемым группами по лоббированию требованиям непосредственного участия в решениях ВТО, которые нарушат один из центральных принципов этого органа»: ведь «это место, где правительства приватно заключают тайные сговоры против групп давления из их стран», – заявил один бывший сотрудник ВТО.

Если бы удалось проломить стены, ВТО и аналогичные секретные организации могли бы превратиться в «веселые охотничьи угодья для тех, у кого особый интерес»: для рабочих, фермеров, людей, обеспокоенных общественной и экономической безопасностью, продовольственной безопасностью и судьбой будущих поколений, а также для прочих экстремистских и маргинальных элементов, которые не понимают, что пользование ресурсами будет эффективным лишь тогда, когда оно будет ориентировано на краткосрочные выгоды для частнособственнической власти, обслуживаемой правительствами, «приватно заключающими тайные сговоры», чтобы сохранить и усилить свою власть [77].

Излишне добавлять, что лобби и группы давления, вызывающие такой испуг и оцепенение, — не Американский совет по международному бизнесу, не «юристы и бизнесмены», которые «составляют правила мирового порядка», не их собратья, а «неизменно отсутствующий» голос общественности.

Разумеется, «приватные тайные сговоры» выходят далеко за рамки торговых соглашений. Ответственность общественности, которой придется взять на себя связанные с этим издержки и риск, известна (или должна быть известна) обозревателям того, что приспешники любят называть «капиталистической экономикой свободного предпринимательства».

В процитированной статье Учитель сообщает, что компания «Катерпиллар», недавно рассчитывавшая на то, что благодаря избыточным производственным мощностям за рубежом она справится с крупной забастовкой, перевезла 25% своих мощностей за границу и планирует к 2010 году увеличить объём продаж из-за границы на 50%, но с помощью американских налогоплательщиков: «Export-Import Bank играет значительную роль в стратегии [«Катерпиллара»]», а «низкие кредитные ставки» должны облегчить операцию. Кредиты этого банка уже обеспечивают около 2% годовой прибыли «Катерпиллара», составляющей 19 млрд. долларов, и возрастут в связи с новыми проектами, запланированными в Китае. Такова стандартная оперативная процедура: в ключевых вопросах многонациональные корпорации, как правило, полагаются на собственное государство [78]. «На действительно крутых, очень рискованных и дающих большие возможности рынках – объясняет сотрудник компании «Катерпиллар» — вам кто-то должен тайно покровительствовать», а у правительств – и особенно у могущественных – всегда «будет больше рычагов», чем у банков, и больше охоты предоставлять низкопроцентные займы – благодаря щедротам ни о чём не подозревающих налогоплательщиков.

Руководство компаний должно остаться в США, и потому люди, идущие в счёт, будут близки к защитникам, тайно им покровительствующим, и будут наслаждаться достойным стилем жизни, да и ландшафт улучшится: лачуги для иностранной рабочей силы пейзажа не испортят. Помимо прибылей, эта операция предоставляет полезное оружие против рабочих, осмеливающихся поднять головы (что иллюстрирует недавняя забастовка) и приходящих на выручку компаниям, платя за потерю своей работы и за усовершенствованное оружие классовой борьбы. Более того, все это способствует оздоровлению «сказочной экономики», которая, как объясняют специалисты, рассчитывает на «увеличение нестабильности положения рабочих».

В конфликте по поводу МСИ враждующие стороны обозначились как нельзя более отчётливо. С одной стороны, это индустриальные демократии и их «родные избиратели». С другой – «орды бдительных», «группы особых интересов» и «маргинальные экстремисты», требующие открытости и отчетности и выражающие недовольство, когда парламенты просто проставляют печати на тайных сделках, заключаемых властью государственно-частнособственнического союза. «Орды бдительных» столкнулись с наибольшей концентрацией власти в мире, а то и в мировой истории: с правительствами богатых и могущественных государств, с международными финансовыми организациями и с концентрированными финансовыми и производственными секторами, в том числе с корпоративными СМИ. И народный элемент победил – вопреки столь ничтожным ресурсам и столь слабой организованности, что лишь паранойя тех, кто домогается абсолютной власти, способствовала восприятию результатов в только что названных выражениях. Это замечательное достижение.

И это не единственная победа за те же несколько месяцев. Другая была одержана осенью 1997 года, когда администрацию вынудили отказаться от предложенного ею законодательства «Fast Track». Вспомним, что речь тут шла не о «свободной торговле», как обычно утверждается, а о демократии: орды требовали «большей гласности и отчётности». Администрация Клинтона возражала – и правильно, – что она не просит ничего нового: всё тех же полномочий, какими пользовались её предшественники, – заключать «сделки за закрытыми дверьми», а затем «отправлять в парламенты для проштамповки».

Но времена меняются. Как признала деловая пресса, когда «Fast Track» столкнулся с нежданным сопротивлением общественности, у противников старого режима имеется «абсолютное оружие», а именно, широкие массы населения, которое уже не удовлетворяется отведённой ему ролью наблюдателя за важной работой вышестоящих лиц. Сетования деловой прессы звучат эхом жалоб либеральных интернационалистов из трёхсторонней комиссии, раздававшихся двадцать пять лет назад, – жалоб на попытки «групп специальных интересов» организоваться и выйти на политическую арену. Их вульгарные причуды подорвали цивилизованные договоренности, господствовавшие перед тем, как разразился «кризис демократии», когда «Трумэн был способен управлять страной, сотрудничая с относительно небольшим числом юристов и банкиров Уолл-стрита», - как объяснял гарвардский питомец Сэмюэль Хантингтон, которому вскоре предстояло стать профессором науки управления. А теперь незваные гости вламываются в ещё более священные палаты.

Таковы важные изменения. Власти ОЭСР и их «родные избиратели», разумеется, не собираются смиряться с поражением. Они организуют более действенные PR-кампании, чтобы внушить ордам, что лучше бы они занимались своими личными делами, пока мировой бизнес будет тайком обделывать свои; власти ОЭСР будут искать путей осуществления МСИ в рамках ОЭСР или чего-нибудь ещё [79].

Уже предпринимаются попытки изменить Хартию МВФ, чтобы заставить принять положения в духе МСИ в качестве условий для кредитов, силой навязывая новые, и в конечном счёте, особые правила слабым. Власть имущие будут следовать собственным правилам, как это произошло, когда администрация Клинтона прервала страстные речи в защиту свободной торговли, чтобы ввести запретительные тарифы на японские суперкомпьютеры, импорт которых сбивал цены американским производителям (называемым «частными», несмотря на сплошную зависимость от государственных субсидий и правительственной поддержки) [80].

Хотя власти вместе с привилегированными слоями общества, конечно же, не успокоятся, всё-таки победы должны ободрять. Они дают уроки того, чего можно достичь даже тогда, когда противостоящие силы столь диковинным образом не сбалансированы, как в конфронтации по поводу МСИ. Правда, цель таких побед – оборона. Они предотвращают или как минимум откладывают на будущее меры по дальнейшему подрыву демократии и по передаче ещё большей власти в руки стремительно концентрирующихся частнособственнических тираний, которые стремятся к управлению рынками и к формированию «виртуального сената», располагающего многими способами блокировки народных усилий, стремящихся к использованию демократических форм ради общей выгоды: они угрожают бегством капиталов, перевозят производственные мощности, контролируют СМИ и т. д. Следует внимательно вглядеться в страх и отчаяние власть имущих. Они прекрасно понимают потенциальную дальнобойность «абсолютного оружия» и уповают лишь на то, что сторонники более свободного и справедливого мира не обретут того же понимания и не начнут его действенно использовать.

НОАМ ХОМСКИЙ родился 7 декабря 1928 года в Филадельфии, штат Пенсильвания. Студенческие и аспирантские годы провел в Пенсильванском университете, где в 1955 году получил докторскую степень (Ph. D.) по лингвистике. С 1951 по 1955 годы Хомский был Junior Fellow, то есть младшим членом гарвардского университетского общества Fellows. Будучи Junior Fellow, он закончил докторскую диссертацию, озаглавленную «Трансформационный анализ». Основные теоретические положения этой диссертации представлены в его монографии «Синтаксические структуры», которая была опубликована в 1957 году. Она стала частью более объемистого труда «Логическая структура лингвистической теории», отпечатанного на мимеографе в 1955 и опубликованного в 1975 году.

Хомский стал сотрудником Массачусетского технологического института в 1955 году, а в 1961 назначен ординарным профессором факультета новых языков и лингвистики (ныне факультет лингвистики и философии). С 1966 по 1976 год он получал профессорский грант Феррари П. Уорда по новым языкам и лингвистике. В 1976 году он был назначен профессором института.

В 1958-59 годах Хомский живёт при Институте высших исследований, Принстон, штат Нью-Джерси — честь, предоставляемая наиболее выдающимся учёным мира. Среди множества других лекций весной 1969 года он читал цикл лекций имени Джона Локка в Оксфорде, в январе 1970 года прочёл мемориальную лекцию в честь Бертрана Рассела в Нью-Дели, в 1977 году – лекцию в честь Йохана Хёйзинги в Лейдене.

Профессор Хомский получил степени почётного доктора в Лондонском университете, Чикагском университете, Свартморском колледже, Делийском университете, Массачусетском университете, Амхерстском колледже, Кембриджском университете и университете Буэнос-Айреса. Он состоит членом Американской академии искусств и наук, а также Национальной академии наук. Кроме того, он является членом других профессиональных и ученых обществ в Соединенных Штатах и за их пределами, а также лауреатом Премии за выдающийся вклад в науку Американской психологической ассоциации, Киотской премии по основным наукам, медали Гельмгольца и т. д.

Хомский написал множество трудов и прочел много лекций по лингвистике, философии, интеллектуальной истории, современным проблемам, международным делам и международной политике США. Среди его последних работ: «Власти и перепективы» (Powers and Prospects); «Мировой порядок, старый и новый» (World Orders, Old and New); «Устрашающая демократия» (Deterring Democracy); «Как фабрикуется согласие» (Manufacturing Consent, совместно с Э. С. Херманом); «Год 501: покорение продолжается» (Year 501: The Conquest Continues); «Новый военный гуманизм: уроки Косова и Восточного Тимора» (New Military Humanism). Усилия Хомского по усовершенствованию демократии признаются движениями за мир и социальную справедливость во всем мире. Он является одним из признанных интеллектуальных лидеров ширящегося в настоящее время движения протеста против империалистической корпоративной глобализации.

[1] Хомский Н. Прибыль на людях / Пер. с англ. Б. М. Скуратова. – М.: Праксис, 2002. – 256 с.

[2] Превыше всего.

[3] Основанного на принципе свободного предпринимательства.

[4] Индийские брамины. Здесь иронически: «ученые мужи».

[5] Создание постоянных европейских поселений или кварталов в некоторых странах Востока.

[6] Имеется в виду Ньют Гингрич, ультраправый республиканец, победивший в 1994 году на выборах в Конгресс; о нем см. следующую статью. — Прим. пер.

[7] Чистая доска.

[8] David Sanger, NYT, February 17, 1997; Youssef Ibrahim, NYT, December 13, 1996; Harvey Cox, World Policy Review, Spring; Martin Nolan, Boston Globe, March 5, 1997; John Buell, Progressive, March 1997.

[9] Shafiqul Islam, Foreign Affairs, America and the World, 1989 - 90.

[10] Patrick Low, Trading Free (Twentieth Century Fund, 1993).

[11] Observer (London), January 19, January 12, 1997, а также Noam Chomsky, Powers and Prospects (South End, 1996), 18; Independent, November 24, 25, 1996; Guardian Weekly, January 5, 1997. Financial Times, January 17, 1997.

[12] Gary Silverman and Shada Islam, Far Eastern Economic Review, February 27, 1997.

[13] Reuters, February 1,1996, процитировано в Andrew Grove, Only the Paranoid Survive (Doubleday, 1996), 201, 172—3. 0 перспективах см. Robert McChesney, Corporate Media and the Threat to Democracy (Open Media Pamphlet Series/Seven Stories Press, 1997); Edward Herman and Robert McChesney, The Global Media (Cassell, 1997).

[14] Jornal do Brasil, March 10, 19, 1997; Revista Atencdo, March 1997, перепечатано в Sem Terra, February 1997; Carlos Tautz, Latinamerica Press, March 13, 1997.

[15] Deborah Hargreaves, Financial Times (London), February III 1996.

[16] Editorial, NYT, February 17, 1997; Peter Morici, Current History, February 1997.

[17] Editorial, NYT, February 17, 1997; NYT, November 13, 1996; Wayne Smith, In These Times, December 9, 1996; Anthony Kirkpatrick, Lancet 358, no. 9040, November 30, 1996, перепечатано в Cuba Update, Winter 1997; David Sanger, NYT, February 1997.

[18] Ian Williams, Middle East International, March 21, 1997. по поводу стандартного причудливого толкования документов см- Noam Chomsky, Deterring Democracy (Verso 1991), Chapter 6; Letters from Lexington (Common Courage, 1993), Chapters 8, 9.

[19] Abraham Sofaer, The United States and the World Court, U, S- Dept. of State, Bureau of Public Affairs, Current Policy Series, no. 769, December 1985.

[20] Jules Kagian, Middle East International, October 21,1994.

[21] В их отсутствие (лат.). — Прим. пер.

[22] Frances Williams and Nancy Dunne, Financial Times, November 21, 1996.

[23] Wall Street Journal, March 25, 1997.

[24] Ruth Leacock, Requiem for Revolution (Kent State, 1990), 33.

[25] David Sanger, NYT, February 21, 1997.

[26] Arthur Schlesinger, letter, NYT, February 26, 1997.

[27] Foreign Relations of the United States, 1961-63, vol. XII, American Republics, 13f., 33, 9. (Government Printing Office, Washington, DC 1997).

[28] Tim Weiner and Miyera Navarro, NYT, February 26, 1997; также сообщается, что американская разведка заявила, что нарушил кубинское воздушное пространство по меньшей мере, один из самолетов, а возможно, и все три, и что перед тем они получили предупреждения от службы контроля за воздушным Движением в Гаване. О недавних террористических нападениях см. Cuba Update, March/April 1996. Angus Shaw, АР, February 27; Donna Bryson, AP, February 20; Lionel Martin, Reuters, March 26, 1996 (служба San Jose Mercury News). Boston Globe, March 24, 1996.

[29] Michael Stuehrenberg, Die Zeit; World Press Review, December 1988.

[30] Barrie Dunsmore, "Live from the Battlefield", discussion Paper, January 8, 1996.

[31] Piero Gleijeses, "Ships in the Night: The CIA, The White Use and the Bay of Pigs", Journal of Latin American Studies > no. i(February 1995, 1—42; Jules Benjamin, The United States and the Origins of the Cuban Revolution (Princeton Universit Press, 1990).

[32] Miami Herald, Spanish Edition, December 18,1994; Магва Lopez Vigil, Envno (Jesuit University of Central America, fyja. nagua), June 1995.

[33] Kirkpatrick, op. cit. Joanna Cameron, "The Cuban Dem0. cracy Act of 1992: The International Complications", Fletcher F0. rum (Winter/Spring 1996). См. Noam Chomsky, Year 501 (South End, 1993), Chapter 6 о фоне событий и источниках.

[34] Cameron, "Cuban Democracy Act", American Association for World Health, Denial of Food and Medicine: the Impact of the U. S. Embargo on Health and Nutrition in Cuba, March I997. Victoria Brittain, Guardian Weekly, March 16, 1997.

[35] NYT, April 17, 1996.

[36] David Sanger, NYT, October 12, 1996. Годом позже администрация Клинтона навязала сверхвысокие тарифы на японские суперкомпьютеры. См. ниже, гл. VII.

[37] Thomas Ferguson, Mother Jones, November/December 1996; Business Week, August 12, 1996.

[38] UNICEF, The State of the World's Children 1997 (Oxford University Press, 1997); UNICEF, The Progress of Nations 1996 (UNICEF House, 1996).

[39] Thomas Freedman, NYT, June 2, 1992; советник по национальной безопасности Anthony Lake, NYT, September 26, 1993; историк David Fromkin, NYT Book Review, May 4, 1997, подведение итогов недавних работ.

[40] Общую картину ситуации и ее исторические корни см., среди прочего, в классическом исследовании Фредерика Клермонта (Frederic Clairmont), The Rise and Fall of Economic Liberalism (Asia Publishing House, 1960), новое дополненное издание (Penang and Goa: Third World Network, 1996), а также Michel Chossudovsky, The Globalisation of Poverty (Penang: Third World Network, 1997). Клермонт много лет работал экономистом в УНКТАД, Хосудовский является профессором университета Оттавы.

[41] John Cassidy, New Yorker, October 16, 1995. Относительно следующих цитат см. главу 3, примечание 1. Выборка цитат — от либеральных до левых, в некоторых случаях — вполне критических. В остальных же частях спектра анализ почти одинаков: как правило, он эвфоричен.

[42] Richard Cockett, "The Party, Publicity, and the Media", in Anthony Seldon and Stuart Ball, eds., Conservative Century: The Conservative Party since 1900 (Oxford University Press, 1994); Harold Lasswell, "Propaganda", in Encyclopaedia of the Social Sciences, vol. 12 (Macmillan, 1933). Относительно цитат и дискуссии см. "Intellectuals and the State" (1977), перепечатано в Noam Chomsky, Towards a New Cold War (Pantheon, 1982). Также, наконец, стали доступными некоторые из первых работ на эти темы Алекса Кэри (Alex Carey), собранные в его Taking the Risk out of Democracy (University of New South Wales Press, 1995, а также University of Illinois Press, 1997).

[43] Ibid., and Elizabeth Fones-Wolf, Selling Free Enterprise: the Business Assault on Labor and Liberalism, 1945—1960 (University of Illinois Press, 1995). А также Stewart Ewen, PR1: A Social History of SPIN (Basic Books, 1996). В более широком контексте см. Noam Chomsky, "Intellectuals and the State" и "Force and Opinion", пперепечатано в Deterring Democracy (Verso, 1991).

[44] Sanford Lakoff, Democracy: History, Theory, Practice (West-view, 1996), 262f.

[45] J. Toye, J. Harrigan, and P. Mosley, Aid and Power (Rout-ledge, 1991), vol. 1,16. О сравнении с ленинизмом см. мои эссе, процитированные в примечании 7 и в For Reasons of State (Pantheon, 1973), Introduction.

[46] Survey of Current Business, U. S. Dept. of Commerce, Vol. -7Й no. 12 (December 1966).

[47] Michael Sandel, Democracy's Discontent (Harvard University Press, 1996), Chapter 6. Его интерпретация в терминах республиканизма и гражданской доблести, на мой взгляд, слишком узка, ибо не учитывает более глубокие корни этого явления в эпоху Просвещения и ранее. Его взгляды подвергнуты критике, напр., в Noam Chomsky, Problems of Knowledge and freedom (Pantheon, 1971), Chapter 1, а некоторые эссе перепечатаны в James Peck, ed., The Chomsky Reader (Pantheon, 1987) а также Noam Chomsky, Powers and Prospects, Chapter 4.

[48] Исследование ОЭСР за 1992 г., цитируемое бывшим главным экономическим советником Клинтона Лорой Тайсон в Who's Bashing Whom? (Institute for International Economics, 1992).

[49] Буквально: быстрая прокрутка магнитофонной ленты (англ.). — Прим. пер.

[50] См. мои статьи в Z того времени; обзоры в Noam Chomsky, World Orders, Old and New (Columbia University Press), а также главы IV и V выше. Glenn Burins, "Labor Fights Against Fast-Track Trade Measures", Wall Street Journal, September 16, 1997.

[51] Bob Davis, Wall Street Journal, October 3, 1997.

[52] Bruce Clark, "Pentagon Strategists Cultivate Defense Ties with Indonesia", Financial Times, March 23, 1998. 1965, см. No am Chomsky, Yearuth End, 1993), Chapter 4. JFK/Colombia, см. Michael McClintock, in Alexander George, ed., Western State Terrorism (Polity, 1991), а также Instruments of Statecraft (Pan theon, 1992on, 1992). Куба: Nancy Dunne, Financial Times, March 24, 1998.

[53] Jane Bussey, "New Rules Could Guide International Investment", Miami Herald, July 20, 1997.

[54] Anthony Mason, "Are Our Sovereign Rights at Risk?" The Age, March 4, 1998.

[55] Economist, March 21, 1998.

[56] См. ниже, примечание 9.

[57] Имеются противоречащие этому жалобы относительно доступности проекта договора в более недавний период: David Forman, Australian, January 14; Tim Colebatch, "Inquiry Call over "Veil of Secrecy"", Age, March 4, 1998; editorials, Australian, March 9, 12, 1998; editorial, Age, March 14, 1998.

[58] Laura Eggertson, "Treaty to Trim Ottawa's Power", Toronto Globe and Mail, April 3, 1997; Macleans, April 28, September 1, 1997; CBC, October 30, December 10, 1997; CBC, October 30, December 10, 1997. См. Monetary Reform (Shanty Bay, Ontario), no. 7 (Winter 1997—1998). О ВТО см. Martin Khor, "Trade and Investment: Fighting over Investors' Rights at WTO", Third World Economics (Penang), February 15, 1997. Текст проекта МСИ: OECD, Multilateral Agreement on Investment: Consolidated Texts and Commentary (OLIS January 9, 1997; DAFFE/MAI/97; Confidential); доступен в Центре публичной политики «Преамбула» (1737 21st St. NW, Washington, D. С. 20009). Проекты с более поздними датами подписания также цитировались, напр., Martin Khor, Third World Economics, February 1—15, 1998, с цитатами из OECD, October 1, 1997. См. Scott Nova and Michelle Sforza-Roderick из «Преамбулы», "M.I.A. Culpa", Nation, January, 13, 1997, а также другие сообщения в независимой («альтернативной») прессе. Дальнейшую информацию см. в: Maude Barlow and Tony Clarke, MAI and the Threat to American Freedom (New York: Stoddart, 1998); Международный форум по глобализации (1555 Pacific Avenue, San Francisco, CA 94109); Публично-гражданский контроль мировой торговли (215 Pennsylvania Avenue SE, Washington, D. C. 20003); Центр «Преамбула»; Глобальное народное действие ([email protected]. de).

[59] Samuel Huntington, American Politics: The Promise of Disharmony (Harvard University Press, 1981); процитировано в: Sidney Plotkin and William Scheurmann, Private Interests, Public Spending (South End, 1994), 223. Huntington, "Vietnam Reappraised", International Security, Summer 1981.

[60] House letter on MAI, to President Clinton, November 5, 1997.

[61] Laura Eggertson, "Ethyl Suits Canada over MMT Law", G&M, April 15, 1997; Third World Economics, June 30, 1997; Briefing Paper: Ethyl Corporation v. Government of Canada, Preamble Center for Public Policy, n. d.; Joel Millman, Wall Street Journal, October 14, 1997. С технической точки зрения, новый закон запрещает лишь импорт ММТ и торговлю им между провинциями, но это действительно запрет, поскольку один лишь «Этил» производит и продает ММТ. Впоследствии Канада капитулировала и отменила запрет, не желая иметь дело с дорогостоящей тяжбой. John Urquhart, Wall Street Journal, July 21, 1998. Теперь Канада столкнулась с новыми обвинениями в «экспроприации» у американской компании по переработке ядовитых отходов «С. Д. Майерс», опять-таки по законам НАФТА; Канада же сослалась на канадский запрет на экспорт высокотоксичных РСВ. Scott Morrison and Edward Alden, Financial Times, September 2, 1998.

[62] Недавний пример — тяжба, начатая сетью частных лечебниц «Беверли энтерпрайзез» против Кейт Бронфенбреннер, историка рабочего движения из Корнельского университета, которая свидетельствовала о его порядках на городском митинге, будучи приглашенной членами делегации конгрессменов от Пенсильвании (личное сообщение; также Steven Greenhouse, NYT, April 1, 1998; Deirdre McFadyen, In These Times, April 5, 1998). Для «Беверли» результат оказался в значительной степени неуместным, поскольку представленные документы требуют сурово наказать только профессора Бронфенбреннер и ее университет, но могут возыметь расхолаживающее воздействие на других исследователей и на другие учебные заведения.

[63] Письмо из Белого Дома от 20 января 1998 г. Благодарю служащих Конгресса, особенно — офис члена Палаты представителей Берни Сэндерса (Bernie Sanders).

[64] Jane Bussey, "New Rules Could Guide International Investment", Miami Herald, July 20, 1997; R. С Longworth, "New Rules for Global Economy", Chicago Tribune, December 4, 1997. См. также Jim Simon, Seattle Times, "Environmentalists Suspicious of Foreign-Investor-Rights Plan", Seattle Times, November 22, 1997; Lorraine Woellert, "Trade Storm Brews over Corporate Rights", Washington Times, December 15, 1997. Business Week, February 9, 1998; NYT, February 13, 1998, платное объявление; NPR, Morning Edition, February 16, 1998; Peter Ford, Christian Science Monitor, February 28, 1998; Peter Beinart, New Republic, December 15, 1997; Fred Hiatt, Washington Post, April 1, 1998.

[65] "The Multilateral Agreement on Investment", statement by Undersecretary of State Stuart Eizenstat and Deputy U. S. Trade Representative Jeffrey Lang, February, 17, 1998.

[66] Oliver Goldsmith, "The Traveller" (1765).

[67] Lawrence Mishel, Jared Bernstein, and John Schmitt, The State of Working America, 1996—97 (Economic Policy Institute: M. E. Sharpe, 1997). О правовом фоне см. особенно Morton Hor-witz, The Transformation of American Law, 1870—1960 (Oxford University Press, 1992), Chapter 3.

[68] Eric Helleiner, States and Reemergence of Global Finance (Cornell, 1994); James Mahon, Mobile Capital and Latin American Development (Pennsylvania State University, 1996).

[69] Helleiner, op. cit., 190, editorial, "Regulating Capital Flows", Financial Times, March 25, 1998; Joseph Stiglitz, same day; The State is in a Changing World: World Development Report 1997 (World Bank, 1997). Эти процессы время от времени обозревались в весьма проницательных аналитических работах специалиста по мировой экономике Дэвида Феликса (David Felix), а совсем недавно - в его же "Asia and the Crisis of Financial Liberalization", in Dean Baker, Gerald Epstein, and Robert Pollin, eds., Globalization and Progressive Economic Policy (Cambridge University Press, 1998).

[70] Doug Gregory, St. Lawrence Center Forum, November 18, 1997; перепечатано в Monetary Reform, no. 7 (Winter 1997—98).

[71] Cm. Guy de Jonquieres, "Axe over Hopes for MAI Accord", Financial Times, March 25, 1998; Economist, March 21, 1998.

[72] R. С. Longworth, "Global Markets Become a Private Business: Experts Begin Setting the Rules Away from Public View", Chicago Tribune-Denver Post, May 7, 1998.

[73] Economist, March 21, 1998.

[74] Louis Uchitelle, NYT, April 30, 1998; Anna Swardson, Washington Post, внесено в базы данных 29 апреля 1998 г.

[75] Знаменитое дело (фр.). — Прим. пер.

[76] Time, April 27, 1998; G&M, April 29, 1998; обе статьи цитируются в Weekly News Update, Nicaragua Solidarity Network, 339 Lafayette St., New York, NY 10012.

[77] Guy de Jonqumres, "Network Guerillas", Financial Times (London), April 30, 1998. Джек Стро цитируется в David Smith, "The Whole World in Their Hands", Sunday Times (London), May 17, 1998. В ходе поиска, проведенного в британских СМИ Саймоном Финчем, до 1998 года статей по МСИ фактически не было обнаружено.

[78] Более обширный материал см. в: Winfried Ruigrock and Rob van Tulder, The Logic of International Restructuring. London: Routledge, 1995.

[79] Регулярные последние новости доступны в Public Citizen's Global Trade Watch, 215 Pennsylvania Ave SE, Washington, D. C. 20003, http://www. citizen.org/pctrade/tradehome.html.

[80] Bob Davis, "In Effect, ITC's Steep Tariffs on Japan Protect U. S. Makers of Supercomputers", Wall Street Journal, September 29, 1997.