Последний день года

Был последний день года. Он пришелся на воскресенье, но это воскресенье было совсем не похоже на другие воскресенья. Не было ягнятины, не было горькой зелени, не было собраний и проповедей. В доме было так холодно, что на ощупь вещи казались мокрыми, а стемнело сразу же после обеда. Я сидела на кухне у окна и думала о том, что и раньше-то ненавидела воскресенья, а уж нынешнее — в тысячу раз хуже всех остальных. Если и было что в этом хорошего, так только то, что не пришлось надевать Джозино пончо; впрочем, когда я подумала об этом подольше, то решила, что и это было бы не так страшно.

— Что мне теперь делать с папой? — спросила я у Бога.

«Он утратил веру, — сказал Бог. — Ты с этим ничего не можешь поделать».

— Ничего он не утратил, — сказала я. — Он просто запутался.

Но потом посмотрела на папу, на его вытянутую вперед шею, на руки, неподвижно лежащие на подлокотниках кресла, на чашку холодного чая, на матрас на полу, на полузадернутые шторы, и вся моя уверенность пропала.

Я пошла к себе в комнату, села на подоконник, подтянула колени и стала смотреть, как небо из темно-синего становится черным, а потом подумала — ведь не так давно я смотрела, как оно становится белым, как наполняется снегом. Улицы и канавы были налиты до краев желтым светом. Откуда-то долетала музыка, время от времени по улице проходили люди, некоторые держались за руки, некоторые смеялись, некоторые раскачивались и пели. Прошло немного времени, и начался фейерверк, при вспышке было видно совсем далеко вокруг. За секунду перед тем, как упасть, ракеты неподвижно повисали в воздухе. Я попыталась открыть и закрыть глаза, чтобы видеть одну только эту вспышку, но, как правило, промахивалась.

В полночь где-то начали петь, пели про старую любовь и дружбу прежних дней — то, что всегда поют в конце года,[4]и тогда я уже больше не могла сидеть, я встала.

— Я выбрала камень, — сказала я вслух. Глубоко вдохнула. — Я выбрала силу. — Я сглотнула. — Если очень долго и очень крепко думать, я обязательно придумаю, как сделать так, чтобы все исправилось. Но я теперь боюсь что-либо делать, потому что все выходит не так.

Я в любом случае не могла придумать, что теперь можно сделать. Изо всех сил сжала голову руками и завела глаза вверх. Все равно ничего не придумала.

Я сказала:

— Вернись к самому началу.

И потом спросила себя, когда же все пошло не так, и решила, что на самом деле — примерно когда началась забастовка.

Давным-давно я построила в Красе Земель завод. Я, в общем-то, обычно не делаю таких вещей, но я же видела у нас в городке заводские трубы и подумала — они очень похожи на вставки от рулонов туалетной бумаги, так что я сделала трубы, а по бокам прикрепила к ним лестницы от игрушечной пожарной машины. Сам завод я сделала из обувной коробки, с глиняными трубами, целлофановыми окнами и антеннами из соломинок. Еще там был пожарный выход из «Лего», автомобильная парковка и забор из решетки с колючей проволокой — его я сделала из сетки от апельсинов. И вот я подошла к заводу, покрутила его в руках. Трубы закачались, но внутри не раздалось ни звука — естественно, там ведь было пусто. Я уже давно вытащила оттуда человечков, потому что они были мне нужны для разных других вещей. И тут я подумала — а что будет, если я его чем-нибудь заполню, если я создам его и изнутри тоже.

«Может, и сработает», — подумала я: это была такая важная мысль, что я не решилась сказать ее вслух.

А потом сказала:

— Но я же дала слово, что больше ничего не буду делать.

А еще потом сказала:

— Ну а чего уж совсем-то плохого из этого может выйти?

Это не то же самое, что делать человечков. Ситуация на заводе и без того — хуже некуда. А потом я подумала: вдруг я сама себя обманываю. Я долго ходила по комнате кругами и думала — делать, не делать, а потом думала, что еще я могу сделать вместо этого, но так ничего и не придумала.

Сначала я разволновалась, потом перепугалась, потом очень устала бояться и волноваться и мне уже хотелось только одного — чтобы все это поскорее закончилось.

— Господи, — сказала я. — Это вообще-то возможно?

«Как правило, возможно все», — сказал Бог.

— Так Ты думаешь, я могу что-то поправить?

«Да, — сказал Бог. — Можешь».

— Ну ладно, — сказала я.

И в последний раз подошла к сундучку и откинула крышку.

Я никогда не видела, как завод выглядит изнутри, поэтому сразу поняла — эта задача будет посложнее всех, какие мне уже приходилось решать. Мне оставалось одно — воображать, как оно там все выглядит, и надеяться, что я не ошибусь.

Я трудилась всю ночь, пока над горой не показался свет. А тогда я почувствовала, что устала так, как еще никогда не уставала, и что внутри пусто, как в травяном стебельке, и тогда я погасила свет и залезла в кровать.

— Господи, пусть на этот раз все получится как надо, — сказала я. — Я Тебя очень прошу.