Глава 3. Больше держать дверь было невозможно, Айджел и не пытался

Больше держать дверь было невозможно, Айджел и не пытался. Он отступил в сторону, и в тот же миг в комнату ворвались двое. Не сказав ни слова, Айджел спокойно вышел, пока они осматривались.

– Что случилось? Что он здесь делал? – спросил доктор, испуганно глядя на пациента. Затем беглым взглядом обвел датчики – все в норме. Пациент лежал спокойно.

В течение оставшейся части дня у Бриона было о чем подумать. Осмыслить все, сказанное Айджелом, оказалось очень трудно. Усталость и действие лекарств смягчали соприкосновение с действительностью. Мысли вяло шевелились в мозгу. Что же все‑таки имел в виду Айджел? Что это за ерунда насчет Анвара? Анвар таков, поскольку он таков… И какая разница, стал он таким естественным путем или нет?

У планеты очень простая история. С самого начала на ней не было ничего, что могло бы представлять коммерческий интерес. Она находилась в стороне от торговых путей, не распологала запасами полезных ископаемых, которые было бы выгодно разрабатывать и транспортировать на огромные расстояния, в другие населенные миры. Охота на меховых животных была выгодна, но недостаточна для открытого постоянного рынка. Поэтому долгое время не делали вообще никаких попыток колонизировать эту планету. В конце концов она оказалась заселенной скорее случайно. Несколько научных групп организовали здесь обсерваторию и исследовательские станции для наблюдений за необычным анварским годом. Длительное пребывание в обсерватории заставило многих ученых перевезти на эту планету семьи, и население планеты медленно, но верно начало увеличиваться. Добавилось также некоторое число охотников на пушного зверя. Таким было начало.

Об этих днях почти не сохранилось записей, а первые шесть веков анварской истории известны скорее по домыслам, чем на основании фактов. После случился Перерыв, и в охватившем всю галактику разрушении Анвар начал обособленную борьбу за существование. Распад земной империи явился не просто окончанием периода. Обсерватория и наблюдательные станции обнаружили, что представляют уже не существующие институты. У охотников не осталось рынка сбыта. У Анвара не было собственных космических кораблей. Но лишения и разрушения Перерыва почти не затронули Анвар – планета сама способна была удовлетворить свои нужды. Когда люди планеты свыклись с мыслью, что она теперь самостоятельный мир, а не собрание временных постояльцев с различным подданством, жизнь незаметно пошла своим чередом, нелегкая – жить на Анваре всегда было тяжело, – но уже без прежних видимых различий между людьми.

Мысли и привычки людей, однако, претерпевали значительную трансформацию. Было сделано много попыток установить стабильную структуру общества и стабильные общественные отношения. И опять, к сожалению, сохранилось очень мало записей об этом периоде. Известно лишь, что кульминацией этих поисков стали «Двадцатые».

Чтобы понять, что такое «Двадцатые», нужно иметь представление о необычной околосолнечной орбите Анвара. В системе были и другие планеты, с орбитами, расположенными, условно говоря, в плоскости эклиптики. Анвар же, очевидно, планета‑бродяга, или, возможно, когда‑то была захвачена у другой звезды. Большую часть своего состоящего из семисот восьмидесяти дней года она находится далеко от звезды и летит по вытянутой орбите кометного типа. Когда она приближается к Солнцу, долгую зиму сменяет короткое жаркое лето, длящееся около восьмидесяти дней. Такая резкая смена времен года вызвала адаптацию местных форм жизни. Зиму большая часть животных проводит в спячке, растительные виды зимуют в виде спор и семян. Некоторые теплокровные травоядные остаются активными в заснеженных тропиках и служат добычей для защищенных от холодов местных хищников. Но, несмотря на ужасный холод, зима – период покоя по сравнению с летом.

Лето – время бешеного роста. Растения пробуждаются к жизни с силой, которая разрушает скалы. Они растут настолько быстро, что их рост заметен простым глазом. Снежный покров тает, и поля за день превращаются в джунгли. Все растет, цветет и активно размножается. Растения карабкаются друг на друга, сражаются за жизненную энергию солнца. В этот короткий сезон каждый ест и каждого едят. Ибо, когда выпадает первый снег, наступает зима, занимающая девять десятых года.

Людям, чтобы выжить, тоже пришлось приспособиться к анварскому циклу. Нужно было делать большие запасы пищи на долгую зиму. Поколение за поколением адаптировалось, пока эта безумная смена времен года не перестала им казаться чем‑то сверхъестественным. Первая оттепель почти не существующей весны вызывала глубокие изменения метаболизма человека. Исчезали слои подкожного жира и пробуждались к жизни потовые железы. Остальные изменения были менее заметны, чем приспособление организма к терморегуляции, но тоже очень важны. Видоизменялся центр сна в мозгу. Теперь становилось достаточным проспать короткий промежуток времени за трое‑четверо суток. Жизнь требовала лихорадочного темпа, чтобы существовать в такой обстановке. Ко времени первых морозов быстрорастущие хлеба уже бывали собраны и мясо законсервировано в специальных хранилищах. Огромная адаптационная способность сделала человека частью местной экологии и тем самым гарантировала долгую жизнь.

Физическое выживание было обеспечено. А вот интеллектуальное… Примитивные эскимосы на Земле умели впадать в полубессознательное состояние, почти в спячку… Может быть, цивилизованный человек и способен на это, но лишь на короткое время земной зимы. Проводить так зиму, которая намного длиннее земного года, невозможно. Когда удовлетворены физические нужды, главным врагом каждого анварца становится скука. Исключение составляют лишь охотники, но и они не могут заниматься своим делом всю зиму. Одни нашли выход из такого положения в пьянстве, другие – в ярости. Алкоголизм и убийства – двойной кошмар зимних сезонов, возникший после Перерыва.

Конец этому положили «Двадцатые». Когда они прочно вошли в жизнь, лето начали воспринимать лишь как перерыв между играми. «Двадцатые» были не просто соревнованиями – они стали образом жизни, который удовлетворял всем формам физической и умственной соревновательной потребности планеты. Это было десятиборье, поднятое на высший уровень, где соревнования по шахматам и поэтической композиции занимали равное место и время с такими видами спорта, как прыжки с трамплина и стрельба из лука. Каждый год устраивались два всепланетных розыгрыша: один – среди мужчин, другой – среди женщин. Дискриминация была ни при чем, это просто отражало реальные факты. Половые различия мешают справедливому соревнованию, например женщина не может выиграть большой шахматный турнир, и это обстоятельство было осознано и учтено. В соревнованиях мог принимать участие любой. Никаких преимуществ и ограничений.

Когда выигрывал лучший, он был действительно лучшим. Сложная серия соревнований и розыгрышей держала всех в постоянном напряжении всю зиму. Но все это было лишь вступлением к заключительной части соревнований, которая длилась месяц и где выявлялся единственный победитель. Победивший в финале получал титул Победителя. Этим титулом можно было гордиться.

Брион повернулся в кровати и посмотрел в окно. Он – Победитель Анвара. Теперь его имя попадет в книги по Истории, он станет одним из героев планеты. Теперь школьники будут изучать его биографию, как когда‑то он сам изучал биографии Победителей прошлого. Они будут мечтать о такой же победе, готовясь к ней ежедневно. Быть Победителем – величайшая честь для жителя Анвара!

Снаружи в небе светило бледное полуденное солнце. Бесконечные ледяные поля почти не поглощали слабый свет, возвращая его холодным и резким отражением. Только одна фигура перемещалась на лыжах, все остальное было неподвижно. Бесконечная усталость обрушилась на Бриона, и все мгновенно изменилось, словно он внезапно взглянул в прежде спрятанное зеркало.

Неожиданно он с ужасающей ясностью понял, что быть Победителем не значит ровным счетом ничего… Это все равно, что быть лучшей букашкой среди остальных букашек, ползающих по одному пню.

Что же все‑таки такое Анвар? Закованная в лед планета, населенная несколькими миллионами букашек‑людей, неизвестная в остальных частях Галактики. Здесь было ровным счетом не за что бороться. Войны, последовавшие за Перерывом, не затронули ее. Анварцы всегда гордились этим, словно то, что никто не обращает на вас внимания, может быть источником гордости. Остальные человеческие миры росли, боролись, побеждали, терпели поражение, менялись. Лишь Анвар вел неизменную жизнь, повторяющуюся с постоянством заезженной пластинки…

Глаза Бриона увлажнились, он заморгал. Слезы… Сознание этого невероятного факта изгнало сентиментальность из его мозга и заменило ее страхом. Неужели его мозг все‑таки повредило напряжение последней схватки? Это не его мысли. Жалость к себе не позволила бы ему стать Победителем – так почему же он испытывает ее теперь? Анвар – его вселенная, как он может думать о ней такое? Что случилось с ним, что внушило ему эти мысли?

Подумав, он немедленно нашел ответ: Победитель Айджел. Толстяк с весьма странным заявлением и не менее странными вопросами. Не волшебник ли он? Не дьявол ли из «Фауста»? Нет, чепуха. Но он что‑то сделал. Возможно, зародил сомнения, когда бдительность Бриона была ослаблена. Брион не понимал, на чем его сомнения основаны. Но твердо знал, что их причина кроется в Айджеле. Он нажал на кнопку коммутатора. На экране появилась дежурная сестра.

– Человек, который был здесь сегодня, – начал Брион, – Победитель Айджел. Вы не знаете, где он сейчас? Мне нужно с ним связаться…

Почему‑то сказанное нарушило ее профессиональное спокойствие. Она быстро рассыпалась в извинениях, экран погас. Когда он засветился снова, ее место занял человек в мундире.

– Вы спрашивали о Победителе Айджеле. Мы задержали его в госпитале из‑за бесчестного поступка – вторжения в вашу комнату.

– Я не собираюсь предъявлять ему обвинение. Не попросите ли вы его заглянуть ко мне?

– Извините, господин Победитель, но… доктор специально распорядился, чтобы вы не…

– Доктор не имеет никакого права вмешиваться в мою личную жизнь. Я не заразный больной, я вообще не больной, а только лишь сильно истощен. Я хочу его видеть.

Охранник вздохнул и ответил:

– Он сейчас будет у вас.

– Что вы со мной сделали? – воскликнул Брион, когда они остались наедине с Айджелом. – Надеюсь, вы не будете отрицать, что заронили мне в голову чуждые мысли? Расскажите, как вам это удалось? Я должен знать.

– Нет, не буду. Ибо в этом и заключается моя идея – заложить в вашу голову «чуждые» мысли.

– Но я должен обязательно это узнать!

– Хорошо, я расскажу, но вам следует узнать также и множество других вещей, прежде, чем решите покинуть Анвар. Вы должны не только услышать, но и поверить. Главное, ключ ко всему – это истинная сущность жизни здесь, на Анваре. Как, по‑вашему, возникли «Двадцатые»?

– Я это знаю точно. Это есть в анналах. Основателем игр был Джирольди, впервые соревнования состоялись в триста семьдесят восьмом году. С тех пор «Двадцатые» проходят ежегодно. Сначала их проводили лишь на отдельных территориях, но вскоре они стали всепланетными.

– Верно, но вы описываете, что произошло, а я спрашиваю, как были организованы «Двадцатые»? Как, по‑вашему, смог один‑единственный человек превратить планету, населенную полубезумными охотниками и пьянчужками‑фермерами, в исправно действующий социальный механизм, вся жизнь которого вращается вокруг «Двадцатых»? Неужели тебе никогда не приходило в голову, что этого просто‑напросто не могло быть?

– Но ведь было! Вы не можете отрицать этот факт! И ничего искусственного в «Двадцатых» нет. Они – логический выход для жизни на планете, подобной нашей.

В ответ Айджел иронически хмыкнул:

– Ну что ж, это достаточно логично. Но часто ли логика имеет отношение к деятельности социальных групп и правительства? Вы не задумывались над этим? Поставьте себя хоть на мгновение на место Джирольди, представьте, что вы каким‑то образом додумались до идеи «Двадцатых» и вам необходимо довести ее до сведения остальных и убедить их в своей правоте. Вы идете к ближайшему вшивому, раздраженному, полупьяному охотнику и все четко и ясно излагаете ему. Как программа его любимых видов состязания – поэзия, шахматы, стрельба из лука – изменит его жизнь и сделает ее более добродетельной и интересной. Так вот, как только вы сделаете это, мой вам совет – быстрее уносить ноги.

Даже Брион улыбнулся абсурдности такого предположения. Конечно же, так быть не могло. Однако что случилось, то случилось, и все это должно было иметь под собой какое‑то простое основание.

– Это можно обсуждать хоть целый день и не додуматься до истины, пока…

Он умолк и посмотрел на коммутатор. Экран светился, хотя изображения не было. Айджел протянул руку и отсоединил провод.

– Ваш доктор слишком любопытен. Это не его дело, а ваше, и вы должны понять, что жизнь, которую вы ведете и вели до сих пор, есть результат сложной искусственной конструкции, разработанной экспертами‑социологами и осуществленной усилиями многих полевых агентов.

– Чепуха! Общественную жизнь никак нельзя изменить таким образом, без кровопролития и жестокости.

– Нет, не чепуха. Просто вы излишне начитались земной классики, вам кажется, что мы по‑прежнему живем в век суеверий. Что же, возвращайтесь к своим книгам. Но даже на древней Земле демократия и самоуправление развивались в бывших колониях, таких, как Индия и Африка, где единственным видом вражды была вражда между местными религиозными группами. Изменения – кровь человечества. Все, что мы привыкли считать нормой, когда‑то было слишком новаторским. И одно из наиболее древних новшеств – попытка организовать общество так, чтобы все его члены были счастливы.

– Всего лишь самомнение, «комплекс всемогущества», – сказал Брион. – Попытка заставить людей жить несообразно их природе.

– Сначала было много неудачных попыток приучить население к необычному для него политическому климату, – продолжил Айджел. – Анвар – пример того, что может дать разумно проведенная операция. Однако с тех пор многое изменилось. Мы поняли, что чем больше мы знаем, тем еще больше нам необходимо узнать. Мы уже не пытаемся приводить цивилизации к тому, что считаем «благой целью». Слишком много таких целей, и с нашей ограниченной точки зрения трудно сказать, какая из них предпочтительнее. Теперь мы лишь стараемся защитить растущие культуры и дать толчок для развития окостеневших, чтобы таким образом отвратить гибель. Когда работа проводилась здесь, на Анваре, теория еще не продвинулась так далеко. И не была разработана система управления, применимая к культурам типа один‑пять. Технически мы искусственно формируем культуру в наиболее благоприятном направлении и вносим ее элементы в жизнь планеты.

– Но как это делается? Как это проводилось здесь?

– О, мы делаем успехи: вы уже спрашиваете «как». Операция проводилась здесь великим множеством агентов и обошлась недешево. Раздувались представления о личной чести, затем была создана культура проведения дуэли – и это привело к повышенному интересу к индивидуальным схваткам. Затем в дело вступил Джирольди, организовав соревнование так, что каждая схватка стала интересной дуэлью. Присоединить интеллектуальные аспекты было несколько труднее, но и это удалось. Детали неважны – сейчас мы обсуждаем конечный продукт. А это вы – поэтому‑то вы мне и нужны.

– Но почему именно я? Может быть, потому, что выиграл «Двадцатые»? Что‑то не верится. Говоря объективно, между мной и десятком других Победителей нет практической разницы. Почему же вы не попросите любого другого из них? Наверняка они могут выполнить ваше задание не хуже, чем и я.

– Нет, не могут. Позже я скажу вам, почему вы – единственный человек, кого я могу использовать. Но время уходит, а мне необходимо убедить вас кое в чем еще. В нашем распоряжении всего три часа. За это время мне необходимо убедить вас добровольно присоединиться к нам.

– Да, это будет трудная задача. Вам следует начать с объяснения, что это за таинственное «мы».

– Фонд культурных взаимоотношений. Неправительственная организация, действующая тайно, существующая для поддержания мира и обеспечения благосостояния независимых планет… так, чтобы процветала добрая воля.

– Звучит, как цитата. Невозможно произнести такое экспромтом.

– Это и есть цитата из устава нашей организации. Все это, конечно, хорошо в общем, но в данный момент я имею в виду конкретное дело. А именно – вас. Вы – продукт высокоразвитого общества. Ваши индивидуальные способности объясняются тем, что вы выросли в мире с таким маленьким населением, что даже слабые формы правительственного контроля не нужны. Анварское образование превосходно, а подготовка и участие в «Двадцатых» дали вам образование, равного которому нет во всей Галактике. И будет очень обидно, если вы теперь забудете все свои знания и умения и проведете оставшуюся жизнь на одной из ферм, в деревне.

– Вы не очень высоко меня оцениваете. Я собираюсь учиться…

– Забудьте Анвар! – Айджел хлопнул рукой по столу. – Этот мир будет по‑прежнему благополучно вращаться как с вами, так и без вас. Вы должны забыть о нем, понять всю его сравнительную незначительность в масштабах Галактики, подумать о множестве других миров, в которых страдают миллиарды людей. Вы должны приложить все свои силы к тому, чтобы помочь нам.

– Но что я могу сделать как личность? Давно канули в прошлое те времена, когда один выдающийся человек – Александр или Цезарь – мог по своей прихоти менять историю человечества.

– Это верно, но в то же время не содержит в себе ни капли истины. Есть люди, которые, если поместить их в центре борьбы, действуют как катализатор. Вы – один из таких людей, но я должен честно сказать, что не могу доказать все вышесказанное. Поэтому, чтобы не тратить время на бесконечные споры, я взываю к вашему чувству долга.

– Чувство долга? Но перед кем?

– Перед человечеством, конечно, перед теми миллиардами мертвецов, которые крутили машину, пока вам не досталась удобная и счастливая жизнь, которой вы сейчас наслаждаетесь. То, что они дали вам, вы должны передать другим. Это краеугольный камень гуманистической морали.

– Согласен, это красивый аргумент в любом споре. Но, тем не менее, он все‑таки не соблазняет меня покинуть кровать.

– О, уже частичный успех! Вы согласились с главным доводом. Теперь я обращаюсь лично к вам. Вот сообщение, которое я хочу донести до вашего сознания: «Существует планета с населением в восемь миллионов человек. Если мне не удастся предотвратить катастрофу, все население обречено на гибель. Таким образом, моя задача состоит в том, чтобы предотвратить уничтожение. И я отправляюсь туда. Но, к сожалению, один я не в силах сделать все, поэтому мне необходимы вы, причем никто другой для этой миссии не подходит. Только вы!»

– У вас осталось мало времени на уговоры. Позвольте помочь вам. Итак, все перечисленные факты, надеюсь, истинны. Я верю, что это не выдумка и, если вам дать время, вы сможете доказать мне истинность своих слов. Ну а теперь давайте вернемся ко мне. На основании каких фактов вы решили, что я – единственный человек во всей Галактике, который может вам помочь?

– Я могу это доказать, только обратив ваше внимание на присущую одному вам способность, наличие которой я у вас определил.

– Способность? Насколько мне известно, я ничем не отличаюсь от других жителей планеты.

– Вы глубоко заблуждаетесь, ибо мне точно известно, что вы – воплощенное доказательство произошедшей эволюции. У вас редкие способности сопереживания и вчувствования. С тех пор, как проявились эти способности, на Анваре прошло всего два поколения и я следил за теми, кто был ими наделен.

– Но что это такое – вчувствование? И если вы определили у меня эту способность, то какие факты моей жизни свидетельствуют о ее наличии?

– Я могу определить ее наличие у человека, потому что сам обладаю этим качеством – другого способа нет. А вот как она проявляется… вспомните, как вам пришли в голову необычные мысли об Анваре. Ваши слова подтверждают присутствие у вас этой способности, и должно пройти немало времени, прежде чем вы сумеете в полной мере овладеть ею, но она дана вам от рождения. Это – мысленное проникновение в чувства или, если так можно выразиться, в душу человека. Это не ментальный процесс, скорее его можно охарактеризовать как проникновение в эмоции, чувства, отношения. Солгать натренированному вчувствователю невозможно.

Ваш поразительный дар оказал вам неоценимую услугу в ходе «Двадцатых». Вы на протяжении всего боя угадывали намерение противника до того, как он начинал действовать. Я вижу, вы согласны со мной, хотя пока ни о чем не спрашивали.

– Но откуда это стало вам известно?

Никто не мог узнать от него такие сведения, это было его главной тайной, приносящей ему успех.

– Только догадка, – улыбнулся Айджел. – Но вспомните, ведь я тоже выиграл «Двадцатые», и в то время я так же, как вы, не знал о вчувствовании. Вдобавок к обычной тренировке это дает удивительное преимущество. Что возвращает нас к доказательству, о котором вы только что говорили. Вы сказали, что поверите, если я докажу, что вы и есть та самая единственная личность, которая может мне помочь. Я верю, что не ошибся, и не могу вам солгать. Можно солгать на словах, убедить во лжи, но солгать себе в чувствах невозможно. И поэтому невозможно обмануть вчувствователя. Хотите узнать, что я сейчас чувствую? Нет, пожалуй, «узнать» – неудачное слово. В вашем лексиконе, пожалуй, еще нет подходящего обозначения. Лучше, наверное, выразиться так: хотите объединиться со мной в чувствах? Разделить мои ощущения и воспоминания?

Брион хотел возразить, но опоздал. Двери его чувств оказались широко открыты, и его затопило ощущениями.

– Дис, – громко произнес Айджел, – подумай: восемь миллионов жизней, водородные бомбы… Брион Брендд…

Это были ключевые слова на приметы, ассоциации. С каждым из этих слов Бриону передавались эмоции собеседника.

Да, при этом невозможно было солгать. Айджел не обманывал. Это было вещество, сырой материал, из которого изготовлялись чувства.

ДИС… ДИС… ДИС… этот мир, эта планета… слово гремит, как гром… гром… гром… гром… окружает, и…

пустыня планеты…

планеты смерти…

там жизнь есть смерть…

и смерть гораздо лучше жизни.

Погружение в варварство…

СМЕРТЬ… СМЕРТЬ…

Восемь миллионов обгорелых трупов…

они навсегда вычернят твои сны…

навсегда…

Потому что ВОДОРОДНЫЕ БОМБЫ… летят чтобы убить их…

если ты, Айджел, их не остановишь… остановишь…

Ты – АЙДЖЕЛ… ты… (СМЕРТЬ) ты… (СМЕРТЬ)…

остановишь смерть… смерть… смерть…

ты не можешь это сделать один… тебе необходима поддержка Бриона Брендда…

БРИОН БРЕНДД – лишь он один во всей Галактике может помочь тебе в этом…

Когда поток эмоций прекратился, Брион осознал, что лежит, откинувшись на подушку, мокрый от пота, изнуренный восприятием волны чувств. Айджел сидел, закрыв руками лицо. Когда он поднял голову, Брион увидел темные круги около его глаз.

– Смерть … – прошептал Брион. – Ужасное чувство смерти. Нет, здесь не просто смерть людей Диса… Это что‑то гораздо более личное.

– Это я, – ответил Айджел, и после этих простых слов в мозгу у Бриона всплыло воспоминание о той ночи, когда он впервые осознал свою способность. – Моя собственная смерть… Она уже близка. Такой страшной ценой приходится расплачиваться за свою способность… предчувствие будущего – неотъемлемая часть вчувствования. Это малоизученный феномен пси, который, по‑видимому, связан со временем… Смерть так ужасна, что отбрасывает тень во времени. Чем она ближе, тем яснее я ощущаю ее приближение. Конечно, я не знаю точной даты – лишь грубо приблизительно. И в этом весь ужас. Я знаю, что умру вскоре после прибытия на Дис и задолго до того, как будет закончена работа. Я понимаю, что эта работа непременно должна быть сделана. И я знаю лишь одного человека, который способен завершить начатое мною… Теперь вы согласны? Вы отправитесь со мной?

– Да‑да, конечно. Я отправлюсь с вами.