ПРОШЕНИЕ 2 page

Святой Исихий Иерусалимский говорит: «Да соединим Имя Иисусово своему дыханию, ово бо есть Свет, те же тьма, и ово (то есть Имя Иисусово. — Прим. иеросхим. А.) есть Бог и Владыка, те же (то есть помыслы. — Прим. иеросхим. А.) раби бесом» ³⁴. «Почему же вы, обещавшие прежде исповедывать единосущие, в страдание вовлекаете нераздельное Имя, само неделимое естество, само неизреченное Божество?» ³⁵. «Имя Его честное, творящее милость, бывшее для святых образом во всем, сильно есть заступиться за немощь нашу и, по нищете нашей, простить нам грехи наши, чтоб и мы обрели милость со всеми достойными ее. Аминь» ³⁶. «И молись Святому Имени Божию, говоря: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!» ³⁷. «Призови святое Имя Божие в помощь, говоря: Владыко Иисусе, покрой меня и помоги моей немощи. И не бойся: Он сокрушит лук врагов, ибо от Имени Его зло становится недействительным» ³⁸. «Свидетельствует о воскресении Иисуса и воскрешенная из мертвых Именем Его Тавифа. Как не уверовать, что Христос воскрес, когда и Имя Его воскрешало мертвых?» ³⁹ «В начале проповеди многие изгоняли бесов, хотя были между ними и недостойные, и демоны обращались в бегство собственно от Имени Иисуса»40. «Подивись, пожалуй, и силе Имени Христова, как действовала благодать при одном произношении оного, хотя бы произносящие и были недостойны и не были учениками Христовыми» ⁴¹. «При начале же (евангельской) проповеди случалось, что некоторые, побуждаемые страстию славолюбия, желали совершать знамения: но видя, как могущественно Имя Иисусово, они призывали его и таким образом совершали знамения, хотя и чужды и недостойны были благодати Божией» ⁴². «Блаженный Ангел дал Ему Имя по действенности» ⁴³.

Таковы свидетельства святых отцов, совершенно противоположные определению Святейшего Синода от 18 мая 1913 г. По суду Синодального Послания все эти слова святых отцов должны быть осужденными, как заключающие в себе страшную ересь. Не допускает Синодальное Послание Имя Божие называть Самим Богом, но святые отцы говорят, что Сын Божий—Имя Божие. Так, например: «Имя бо Бога и Отца, существенне и ипостасне пребывающее, есть Единородный Сын» ⁴⁴. «После многого времени приходит не Господь, но Имя Господне, о котором в псалме говорится: “Благословен грядый во Имя Господне… Бог Господь, и явися нам” (Пс. 117, 26-27). И Сам Он говорит в Евангелии: “Приидох во Имя Отца Моего, и не приемлете Мене» (Ин. 5, 43)» ⁴⁵. «Исповедать пророк повелевает Ему как Богу, а хвалить велит Имя Его, которым является Спаситель» ⁴⁶. «Все это дано нам именно чрез Христа, Который есть милость и истина Божия, а равно и Имя Отца, и в Нем, как Сыне, все познается» ⁴⁷.

Синодальное Послание, обвиняя нас в присвоении Имени Божиему и Имени Иисусову наименования «См Бог», в то же время оправдывает это наименование, делаемое о. Иоанном Кронштадтским, причем высказывает несколько прекрасных мыслей о молитве, которые невозможно помирить с тем, что говорилось в Синодальном Послании в отрицание Божественного достоинства Имени Божия реального. Мы уже выше доказали, что о. Иоанн Кронштадтский именно исповедывал то, что отрицает Синодальное Послание, то есть реальность Имени Божия и Божество Его. Однако, Синодальное Послание утверждает следующее: «Если мы, так сказать, заключим Бога во Имя Его, нами устно или только мысленно произносимое, то мы освободимся от опасности придавать Богу при обращении к Нему какой-либо чувственный образ, от чего предостерегают все законоположители невидимой брани. Имя Божие во время молитвы для нас и должно как бы сливаться, отождествляться с Богом до нераздельности». Но что же иное говорим и мы о молитве и о молитвенной практике, как не это же самое? Но затем в Синодальном Послании говорится: «В молитве (особенно Иисусовой) Имя Божие и Сам Бог сознаются нами нераздельно, как бы отождествляются, даже не могут и не должны быть отделены и противопоставлены одно другому; но это только в молитве и только для нашего сердца, в богословствовании же, как и на деле, Имя Божие есть только Имя, а не Сам Бог».

Но позвольте на это возразить следующее: если я богословствую и богомудрствую о имени Божием, как то делает Синодальное Послание, что оно реальности не имеет и есть лишь одна номинальность, то, став на молитву, возмогу ли я сознать и отождествить Имя Божие с Самим Богом до неотделимости? — Конечно, нет! Согласившись с мнением Синодального Послания, что Имя Божие есть лишь «словесное обозначение существа Божиего», а не Божество, и есть номинальность, а не реальность, я, естественно, буду стараться обходиться в молитве без ненужного и ничего не значущего призывания Имени Божия, как то и произошло уже на Западе, где умная молитва заключается в богомыслии. Отравив однажды сознание свое мыслью о номинальности Имени Божия, я никогда не возмогу искренно призвать сие Имя, как Самого Бога, и отождествить его с Самим Богом. В том-то и дело, что все «законоположители невидимой брани», о которых упоминает Синодальное Послание, воистину веровали во Имя Божие, как в Самого Бога, как в Божественную силу, как, например, то видно из сих слов св. Иоанна Златоуста, выдержки из творений которого мы приводили выше, и из слов других отцов: «Есть у нас духовные заклинания — Имя Господа нашего Иисуса Христа и сила Креста, - говорит Златоуст. — Если же многие, хотя и произносили сие заклинание, но не исцелились, то это произошло от маловерия их, а не от бессилия произнесенного Имени. Точно так же многие прикасались к Иисусу и теснили Его, но не получили никакой пользы… Имя Иисуса Христа страшно для демонов» ⁴⁸.

Из этих слов святого Златоуста мы видим, как противоположно его учение об Имени Божием учению Синодального Послания. Синодальное Послание видит в Имени Божием одну лишь номинальность, звук или идею, которую лишь для удобства молитвы подобает в молитве отождествлять с Богом, и которое Само по Себе не есть Божественная сила. Святой же Иоанн Златоуст видит в Имени Иисусовом и в Имени Божием всегда сущую в Бозе сокровенную Божию силу, которая проявляет Себя Богопроизвольно, подобно тому, как и Христос не переставал быть Богом и Божественной силой, ходя по земле, и Богопроизвольно проявлял кому и когда хотел и Божество Свое и Силу. Итак, Синодальное Послание коренным образом разошлось со святыми отцами в вере во Имя Божие и, обвиняя нас в том, что мы приписываем Имени Иисусову какую-то магическую силу, оно сие обвинение по справедливости относит к святым отцам, ибо мы не иное что высказали, как то, что и святые отцы высказывали об Имени Божием. Но не могу не заметить, что обвинение нас в магическом суеверии и в чародействии Именем Божиим ради высказанной нами веры во Имя Божие, как Божественную силу, столь же основательно, как обвинение почитателей святых икон в идолопоклонстве. Как между поклоняющимся св. иконам и идолопоклонниками разница та, что первые, поклоняясь тварной иконе, возносили ум свой на небо, а вторые продолжали пресмыкаться умом своим по земле, так и между исповедниками Божества Имени Иисусова и чародеями-заклинателями разница та, что мы, не отделяя Имени Иисусова от Самомго Иисуса, возносим мысль свою к Самому Иисусу, а заклинатели полагаются лишь на свои заклинательные формулы, пресмыкаясь умом и чувством долу по земле; мы во Имени Иисусовом и во всяком Имени Божием созерцаем нашего Господа и Владыку и боимся Имени Божия, как Самого Бога, а чародеи и маги имеют свои заклинания, как нечто подчиняющееся им и подвластное им, и чувство страха Божия чуждо им. Но, веруя во Имя Божие, как в Самого Бога, возможно ли отнестись к призываемому Имени так, как относятся маги к своим заклинаниям?

Конечно, эта вера во Имя Божие, как в Самого Бога, есть лучшая гарантия от того, чего так опасается для нас Синодальное Послание. Вспомним историю сыновей Скевы, заклинавших Именем Иисусовым сначала успешно, а потом наказанных Богом. Не за то ли они были наказаны, что, употребляя Имя Иисусово как заклинательную силу против демонов, они в то же время сами не веровали в сие Имя, как в Самого Бога? А если бы они веровали в сие Имя, как в Самого воскресшего Господа, сущего во Имени Своем, то не посмели бы употребить сие Имя как простое заклинание чародеев. Итак, за употребление Имени Иисусова без веры в Божество оного наказаны были сыновья Скевы и по сем наказании возблагоговели пред Именем Иисусовым, как сказано в Деянии: «и величашеся Имя Господа Иисуса» (Деян. 19, 17). Поэтому опасения Святейшего Синода за нас, что мы, исповедуя Имя Божие Самим Богом, впадем в дерзкое обращение с Именем Иисусовым, как с заклинанием магов, - совершенно излишне: чем живее вера, тем мертвее суеверие, а живая вера и состоит в том, чтобы верить во Имя Господа Иисуса Христа, как в Самого воскресшего Иисуса Христа, невидимо присущего Имени Своему, как то учит и апостол Павел: «Всяк бо, иже аще призовет Имя Господне, спасется… А яже от веры правда, сице глаголет: да не речеши в сердцы твоем: кто взыдет на небо, сиречь Христа свести. Или кто снидет в бездну, сиречь Христа от мертвых возвести. Но что глаголет Писание: близ ти Глагол есть, во устех твоих, и в сердце твоем, сиречь Глагол веры, егоже проповедаем. Яко аще исповеси усты твоими Господа Иисуса, и веруеши в сердце твоем, яко Бог Того воздвиже из мертвых, спасешися. Сердцем бо веруется в правду, усты же исповедуется во спасение» (Рим. 10, 13, 6-10). Живая вера в воскресение Христово необходимо предполагает веру в вездесущие Его воскресшего существа, а следовательно необходимо предполагает веру в близость к нам Господа Иисуса во всякое время, а тем более в присутствие Его во Имени Своем. Но это именно и осуждается Синодальными докладчиками, как некий пантеизм.

5) Мне ставят в вину следующий перевод анафемы против Варлаама, сделанный мною с греческого: «Также тем, кои думают и говорят вопреки божественным словам святых и образу мысли Церкви, что только об одном существе Божием говорится Имя Бог, и не исповедуют того, что отнюдь не меньшим почитается Божественное действие, как тому нас научают божественные тайноводители, почитающие во всех отношениях одинаковыми как существо Отца и Сына и Святого Духа, так и действие Их, анафема, анафема, анафема». Мне ставится в вину то, что я перевел слово «Феотис» словом Бог, а не словом Божество. — Соглашаюсь, что в греческом тексте стоит слово Божество, но в переводах, сделанных прежде меня, как например, в Житии святого Григория Синаита, имя «Феотис» переведено словом Бог, поэтому и я счел себя вправе это сделать. Сознаю, что не совсем удачны последние слова моего перевода, что Божественное действие и Божественное существо суть «одинаковы во всех отношениях». Эти слова могут действительно навести на мысль, что я сливаю сущность Божества с действием, чем противники мои и воспользовались и придрались к ним. Но полагаю, что перевод, сделанный Синодальным докладчиком г. Троицким, еще менее удачен: «Еще же мудрствующим и говорящим, что имя Божества говорится об одном только существе Божественном, и не исповедующих согласно богодухновенным богословствованиям святых и благочестивому мудрованию Церкви, что оно прилагается не менее и к Божественному действию и, наоборот, только таким образом всячески настаивающим на одной Божественности Отца, и Сына, и Святого Духа, говорит ли кто, как божественные тайноводцы, об их сущности или же действии, и учащим нас тому—анафема!» ⁴⁹

Итак, как видите, не я один перевел греческое «Феотис» именем Бог, и сие не почиталось до сих поре никем из церковных авторитетов за ошибку и недопустимую вещь. Нам совершенно достоверно известно, что святой Григорий Палама говорит, что имя Бог свойственно прилагать: 1) к существу Божию, 2) к ипостасям Его к каждой в отдельности, и 3) к действиям Его. Разве слово Божество и Бог—не синонимы? Но мне в особенный укор ставится именно то, что я называю действие Божие — «Самим Богом», и Синодальные докладчики стараются усмотреть в этом признаки слияния мною сущности Божией с действием Его. Нам нетрудно доказать, что сие мы говорим не сами от себя, но согласно с весьма почитаемым авторитетом церковным, но и даже согласно с изречением апостольским. Прочтите главу 12 первого послания к Коринфянам, в которой говорится о разных видах деятельности Божества, в ней сия деятельность именуется: «Тойжде Бог», или иначе сказать: «Тот же Самый Бог», или, как мы говорим, «Сам Бог»: «Разделение же дарований суть (то есть даров служения Богу), а Тойжде Дух; и разделения служений суть (то есть даров служения Богу), а Тойжде Господь; и разделения действ суть (или различных видов энергии Божества), а Тойжде есть Бог, действуяй вся во всех … Вся же сия действует Един и тойжде Дух, разделяя властию коемуждо якоже хощет» (1 Кор. 12, 4-6, 11).

Итак, какое свидетельство непреложнее этого может дать нам право называть энергию Божественной Истины во Именах и Глаголах Божиих — «Самим Богом», то есть «Тем же Самым Богом», Который неотделим от энергии своей, Который есть препростой Дух и в Котором нет ничего ни неодушевленного, ни отвлеченного, ни вещественного, но Который есть и Всесовершенная Личность Бог и в Котором все есть Лично, ибо препросто и претесно соединено с сущностью Его. Проникаясь мыслию о Боге, как всесовершенной Личности, имеем мы право и Его энергию называть — Богом, и также, проникаясь мыслью о неизмеримости Божества и о вездесущии Его, можем мы называть и Его сущность и энергию — Божеством, не боясь укора в пантеизме, ибо вездесущие Божие во всей твари существом Своим — есть догмат Православной Церкви, пантеизм же заключается в том, что тварные силы природы, действующие в твари, именуются пантеистами — Богом. Мы знаем, что Господь наш называет словом «Аз» не только Себя по существу, но и Свою деятельность. Так, например, Он говорит: «Аз есмь путь и истина и живот» (Ин. 14, 6), «Аз есмь воскресение». — Очевидно, здесь Господь называет словом «Аз» не существо Свое, но Свою деятельность. Также: «Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам» (Ин. 14, 21). — конечно, не существом Он Сам является творящим заповеди Его, но деятельностью, и сие Господь называет: «Аз» и «Сам», или: «Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 23), - конечно, не по существу будет таинственно к таковым приходить Отец и Сын со Духом Святым и творить обитель с любящим Его, но энергией Своей, итак, следовательно, Господь именует энергию Отца — Отцом, энергию Свою — Собою, и энергию Св. Духа — Духом Святым. Или, например, Господь говорит: «Отец Мой болий Мене есть» (Ин. 14, 28), - очевидно, под словом «Мене» Господь подразумевает то же, что в сей же главе называл словом «Аз», то есть деятельность Свою, которою Он явил миру Божество Свое. Итак, если Господь не обинуяся называет Именем «Аз» - деятельность Свою, то кто же осмелится нас укорить в том, что мы деятельность Божию называем Богом или — «Самим Богом», ведая и исповедуя, что не сливаем и не отождествляем деятельности с сущностью, но, именуя и то и другое одним именем — Бог, признаем, что деятельность Божества есть «меньше» сущности, и Отец по существу есть — «болий» Своей деятельности, проявляемой в Сыне и в Духе Святом человекам.

Что же касается до обвинения нас в том, будто мы, называя Богом деятельность Божию, сливаем сущность Божества с энергией Его, то предлагаю прочесть на странице 93 «Апологии» следующие слова: «Святой Иоанн Златоуст в беседе на псалом 8-й, останавливаясь на словах: «Яко чудно Имя Твое по всей земле», относя эти слова к Имени Иисуса Христа, говорит: «Что оно чудно по существу своему, это несомненно» ⁵⁰. — Также в беседе на Пс. 112, останавливаясь на словах: «Хвалите Имя Господне», говорит: «Оно достохвально (то есть Имя Иисусово. — Прим. иеросхим. А.) по самому существу своему» ⁵¹. — Итак, видите, Имя Иисус по самому существу своему есть Сам Бог, но не есть оно сама неименуемая сущность, как в том оклеветывают нас некоторые, будто мы это утверждаем, прочь такое хуление! но он есть истина, единосущная Триипостасной Истине. Имя Иисус есть Богооткровенная Истина, то есть словесное действие открывшего сию Божественную Истину Божества, и следовательно, - Сам Бог, как то установила Церковь о действии Божества» ⁵². — Апостол Павел называл действие Божества—«Тем же Богом», и приснопамятный о. Иоанн Кронштадтский называл Имя Божие — «Самим Богом», что повторяем и мы, но ни апостол Павел, ни о. Иоанн Кронштадтский не сливали действий Божества с сущностью Его, как далеки от этого и мы.

Но Синодальное Послание категорически высказалось: «Имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и пр. Его свойство: название предмета, а не сам предмет, и потому не может быть признано или называемо ни Богом (что было бы бессмысленно и богохульно), ни Божеством, потому что оно не есть и энергия Божия».—Но возможно ли согласиться с этим положением? Во-первых, Имя Божие не есть только «имя», или только простая идея о Боге, порожденная тварным умом, но есть Истина Божественная с неба, принесенная Самим Богом, Истина Живая, действенная, бессмертная, оживотворяющая людей. Во-вторых, между именем предмета и предметом разница громадная, ибо предмет не одной природы с идеей, коей выражаются свойства его, и отделим от сей идеи, но между Духом Богом и Духом Истины Божией, таящейся во Имени Божием и открывающейся достойным, какая может быть существенная разница? И то и другое есть по природе Бог, хотя сущность Божия неименуема и неприобщима, а действие Божие именуемо и приобщимо твари. А где единство природы, там единство и имени. Отрицание же Синодальным Посланием того, что Имя Божие есть Божественное откровение и следовательно Божественное действие, равносильно отметанию Божества от Божественной истины и Божественных глаголов Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Но Синодальное Послание гласит: «Различие между названиями (Бог и Божество) легко видеть из примера. Говорится: “Христос на Фаворе явил Свое Божество”, но никто не скажет: “Христос на Фаворе явил Своего Бога”: это была бы или бессмыслица, или хула». Но позвольте спросить: можно ли сказать: «Христос на Фаворе явил Себя — Божество», или «Христос на Фаворе явил Себя Бога?» Конечно можно. Следовательно слово Божество возможно прилагать и к лицу Божиему, а не только к свойствам Его, и, наоборот, можно сказать и не впасть ни в хулу, ни в бессмыслицу: «Сам Бог воссиял на Фаворе», относя слова «Сам Бог» - к лучам Его Божественного сияния. Итак, совершенно нельзя согласиться со следующим выводом Синодального Послания: «Слово “Бог” указывает только а личность, “Божество” же — на свойства, качество, на природу. Таким образом, если и признать Имя Божие Его энергией, то и тогда можно назвать его только Божеством, а не Богом, тем более не “Богом Самим”, как делают новые учители».

Обращаю снова внимание Святейшего Синода на извращение моих слов в Синодальном Послании: я нигде не говорю, что Имя Божие есть «Бог Сам», но говорю, что Имя Божие есть «Сам Бог», как нигде не говорю также, что «Само Имя Божие — Бог». — И то и другое придает моим словам тот смысл, которого в них нет. Дальше Синодальное Послание гласит: «Апостолы видели на Фаворе славу Божию и слышали глас Божий. О них можно сказать, что они слышали и созерцали Божество. Сошедши с горы, апостолы запомнили бывшее с ними и потом рассказывали другим, передавали все слова, слышанные ими. Можно ли сказать, что они передавали другим Божество? Был ли их рассказ энергией Божией? — Конечно, нет: он был только плодом Божией энергии, плодом ее действия в тварном мире». — Эти строки Синодального Послания воистину написаны в духе Фаррара, но отнюдь не в духе Православной Церкви. Итак, остановимся на них и разберем их.

Синодальное Послание говорит, будто Апостолы естественным действием своей памяти запомнили слова Божии, слышанные на Фаворе, и пересказывали их естественно, как всякое обыкновенное явление, сойдя с горы Фаворской. Но, во-первых, мы знаем, что Господь запретил апостолам говорить о сем до Его Воскресения, а во-вторых, Господь относительно всех своих слов уверил апостолов в том, что Дух Святой будет напоминать им все Его слова и еще другие слова, заимствовав от Него, передавать Им, что Дух Святой будет их учить, что им подобает говорить. Наконец, нам известно запрещение Господне говорить что-либо праздно. Итак, воспоминание апостолами глаголов Спасителя, которые вовремя первого произнесения их признаются быть энергией Божества, что же было иное, как не опять-таки действия Святого Духа? Ибо праздно в дружеской беседе апостолы, конечно, не празднословили о Господе Иисусе и о словах Его, пред которыми благоговели, как пред Самим Господом Иисусом. Итак, видите, как несогласны с духом Православия эти строки Синодального Послания, носящие в себе отрицание богодухновенности апостольских глаголов.

Но Синодальное Послание вопрошает: можно ли сказать, что апостолы, передавая Фаворские глаголы, передавали другим «Божество», - и приходит к тому выводу, что нельзя. Но мы совершенно с этим не согласны и твердо веруем, что апостолы носили и передавали людям Божество, передавали глаголы Божии, а не «слова о Боге», как гласит Синодальное Послание. Разве мы не слыхали, что говорит Господь: «Огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся» (Лк. 12, 49). Огнем называет Господь здесь — Свет и Огонь Божественной Истины, который уже возгорелся и который потом разнесли по всей вселенной Его ученики и апостолы, и который сияет во всех концах вселенной и по днесь в книгах Евангельских и святоотеческих сокровенно. Разве не знаем мы, что Церковь уподобляет апостолов двоенадесятице коней, влекущих в колеснице Глагол Божий? Разве мы забыли, что апостолы именуются: устами Богодухновенными Христовыми? Но, о ужас, мы слышим в Синодальном Послании следующее Фарраровское по своему духу изречение, что апостолы глаголали лишь плод их собственной человеческой деятельности, происшедшей от действия Божества, а не саму Деятельность Божества, не Само Божество Глаголов Божиих.

Но Православная Церковь признает проповедь апостольскую — «боговдохновенной», и само это название означает то, что она была действием Божества, ибо не они глаголали, но Дух Святой глаголал устами их, голос был плодом деятельности их человеческой, а мысли, которые они влагали в слова свои, были деятельностью Духа Святого. Впрочем, плодами деятельности Божества признаем и мы все глаголы Евангельские и всякое боговдохновенное слово человеческое, но только не плодами тварными, а плодами Божества. Синодальное Послание видит в словесном плоде апостолов — тварь, мы же видим в сем словесном плоде — Бога. Здесь Синодальное Послание себе противоречит. Оно признало истину, возвещенную на Фаворе — энергией Божества, но как же эта же истина, восприятая апостолами в память свою, могла переродиться в тварь? Спрашивается: можно ли признать плод Божией энергии — тварью, как то делает Синодальное Послание, обвиняя нас в пантеизме за то, что мы всякое боговдохновенное слово о Боге называем Богом? Спрашиваю: чему уподобляет Господь глагол Свой? Не семени ли? — «Семя есть слово Божие» (Лк. 8, 11). — Спрашивается, семя и плод разве не синонимы? Пшеничное зерно есть и плод пшеничного злака, и семя, возрастить могущее новый пшеничный злак. Спрашивается: мертвенно ли растительное семя и растительный плод, или живо? Единосущно ли семя злаку, от которого произошло, или дереву, или не единосущно? Конечно, и живо, и единосущно, и есть не только произведение древа или злака, но и зародыш другого такого же дерева и злака; есть, так сказать, сокровенная под оболочкой семени и плода деятельная сила, или энергия злака.

Таковым является и всякое Евангельское слово, которое Сам Господь уподобил «семени», и не только всякое Евангельское слово, но и всякое боговдохновенное слово и мысль человеческая. Подобно тому, как зерно пшеничное может пролежать тысячелетия, как например то мы видели из пшеничных зерен, добытых в пирамидах, и не умереть, не утратить сущей в нем энергии пшеничной, - так и всякий глагол Божий может быть услышан человеком, но не засеяться в сердце его, а только восприяться в память его, а затем благодатью Божией, когда Дух Божий воспомянет человеку в удобное время для духовного посева сие семя, то оно явит свою сокровенную энергию и сотворит плод, и не только плод добродетели, но и семя, ибо всякий плод духа является в то же время семенем к новым плодам.

Неужели же всю сию духовную деятельность Божию в человеке Синодальное Послание дерзает определить энергией человеческой, а не энергией Божества, действующей в человеке, когда Сам Господь сказал: «без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5)? Разве не ради этого приемлется нами миропомазание, чтобы восприять в полной мере в себя энергию Святого Духа, дабы возмогать Духом Божиим, живущим в нас, против всех козней вражиих? Итак, кто же усомнится в том, что всякий боговдохновенный глагол человеческий, а тем паче всякое евангельское слово есть глагол живой, носящий в себе сокровенно и действенно или недейственно, в зависимости от субъективных условий произносящего, - Божество Божественной энергии. Таким же глаголом является и всякое Имя Божие, сокрывающим в себе Божество Божественной энергии, и следовательно по всей справедливости может именоваться—и «Божеством», и «Самим Богом».

Впрочем, если для церковных иерархов представляется соблазнительным называть глаголы Божии «Самим Богом», то мы, конечно, можем заменить сие именование — «Божеством», ибо признаем «Бог» и «Божество» синонимами. Но во всяком случае непоколебимо исповедуем глаголы Божии и имена Божии—энергией Божества, а отметающих Божество сих глаголов почитаем подпавшими под клятву, коею осужден Варлаам.

6) Совершенно невозможно согласиться и со следующим мнением Синодального Послания: «Выражение: “имя Твое”, “имя Господне” и подобные на языке священных писателей (а за ними и у отцов Церкви в церковных песнопениях и молитвах) суть просто описательные выражения, подобные: “слава Господня”, “очи, уши, руце Господни” или о человеке — “душа моя”. Было бы крайне ошибочно понимать все такие выражения буквально и приписывать Господу очи или уши или считать душу отдельно от человека. Также мало оснований и в первых выражениях видеть следы какого-то особого учения об Именах Божиих, обожествления Имен Божиих: они значат просто: “Ты” или “Господь”». — На эти слова Синодального Послания мы, во-первых, возразим, что все эти выражения: “очи, уши, руце Господни” и т.п. — не иное что обозначают, как различные энергии или деятельности Божества. Лицо Божие — обозначает Имя Божие. Именем Божиим, как мы видели, именуется святыми отцами — Сын Божий. Что же касается до мест священных молитв и Писания, в которых говорится об Имени Божием, то Православная Церковь отнюдь не понимала сии места, как «описательные выражения», но понимала их дословно. Спрашивается: возможно ли употребление Богом иносказательных выражений в строго и точно изложенных заповедях Его? Господь говорит: «не призывай Имени Господа Бога твоего всуе» (Исх. 20, 7) — разве возможно понимать сие иносказательно? Апостол говорит, что Господь дал заповедь: веровать во Имя Его, - сие разве возможно понимать описательно или иносказательно? Господь дал заповедь всего просить во Имя Его — сие разве мы до сих пор понимали когда-либо иносказательно? Господь повелел всех крестить во Имя Его — сие разве мы принимаем как описательное выражение? Если сия заповедь есть описательное выражение, то к чему же таинство крещения? К чему призывание над крещаемым Имени Отца и Сына и Святого Духа?

Но вспомним апостольскую проповедь: не в первой ли своей проповеди сказал Петр о том, что сбылось пророчество Иоиля, когда «всяк, иже аще призовет Имя Господне, спасется» ⁵³, и вслед за этими словами повелел всем уверовавшим в его слова креститься во Имя Господа Иисуса? Спрашивается, разве «описательное выражение» было в устах апостола и в пророчестве Иоиля Имя Господа Иисуса? — Конечно, нет, ибо все по глаголу апостольскому не иное что исполнили, но окунулись в воду с призыванием над ними Имени Иисуса Христа. Также и в пророчестве пророк говорит: «всяк, иже аще призовет Имя Господне, спасется». Но возможно ли понять сей текст иносказательно? Ведь «призвать» устами возможно только имя, а не само существо, следовательно пророк понимал спасительным само призывание Имени Господня. Таковы же и многочисленные стихи Псалтири, где явно свидетельствуется о том, что Писание обожествляло всегда Имя Господне, что ныне категорически не только отрицает Синодальное Послание, но от чего и предостерегает, как от страшной ереси, и угрожает нам за это и отлучением от Церкви, и проклятием Божиим.

7) Синодальное Послание обвиняет меня также в перетолковывании святоотеческих текстов и текстов Св. Писания, причем гласит Следующее: «Весьма многие места Священного Писания… перетолковываются приверженцами нового догмата совершенно произвольно… В прилагаемых докладах указаны примеры таких перетолковываний, здесь же достаточно одного. В возражении на «Акт о исповедании» пантелеимоновцев приводятся слова Симеона Нового Богослова: “Слова человеческие текучи и пусты, слово же Божие — живо и действенно”. Где же здесь речь об Имени Божием, спросит кто-либо». — Весьма неудачный пример наших якобы перетолковываний выбрал составитель сего Синодального Послания: пусть прочтут Богословское Слово св. Симеона, из которого взяты сии слова, и несмотря на то, что оно в русском переводе весьма испорчено, однако тем не менее из него совершенно ясно видно, что идет речь об Именах Божиих, ибо перечисляются имена, как например: «Христос, Иисус, зерно горчишное, дверь, сын, и вслед за этим перечислением каждое их сих имен, прилагаемое к Богу, св. Симеон именует — «Светом». Затем, дабы кто не соблазнился, что он именует «Светом» и «Богом» не особенные какие-либо никому не прилагаемые имена, как например, таинственную тетраграмму, но именует Светом и Богом обыкновенные имена, прилагаемые и к твари: отец, сын, дверь, путь, Иисус, Христос, то св. Симеон Богослов и поясняет словами приводимого текста, что слова человеческие, прилагаемые к людям и к твари, не суть Бог и Свет, но текучи и пусты. Слово же Божие, то есть подразумевается Божественное Откровение, открывшее людям Имена Божии обыкновенными словами человеческими, есть Свет и Бог, равно и выражаемые сим Откровением Истины—суть Бог. Но что же иное сими словами говорит св. Симеон, как не то же самое, что и мы говорим, что Истина, выражаемая Именем Божиим—есть живая деятельность Божества и Сам Бог?