Юрий Сидорович Вспольный. К счастью, самолет не задержался на земле, иначе бы мы все изжарились в нем

К счастью, самолет не задержался на земле, иначе бы мы все изжарились в нем. Он круто поднялся над полем, и в иллюминатор мне были видны ангары и дома вокруг аэродрома, рисовые поля, отделяющие его от города. Когда мы поднялись еще выше, то открылся чудесный вид на невысокие зеленые холмы, увенчанные пагодами, – священный комплекс Нефритового Будды и дальше на неорганизованные, толпящиеся домики окраин и правильные, распланированные еще в колониальные времена, кварталы центра. Море скрывалось в дымке и сливалось с блеклым небом.

Я сел рядом с Тильви Кумтатоном, так как счел нетактичным все время находиться рядом с Анитой Крашевской – такое настойчивое внимание могло быть ложно истолковано моими коллегами.

– Вы теперь живете в Танги? – спросил я майора.

– Нет, в Бавоне.

– И не тянет в столицу? – И тут я понял, что проявляю бестактность. Мне надо было догадаться, что майор в немилости у новых лидеров страны. Бавон – это глухомань, деревня на краю света… Но Тильви и вида не подал, что вопрос ему неприятен.

– Изредка я в ней бываю. Но обычно я занят.

– Вы так и не женились?

– А вы? – улыбнулся майор. – Мы вам можем найти очень хорошую невесту. Из хорошей семьи.

– Ну кто пойдет замуж за такого старого толстяка, как я?

– Вы уважаемый человек, Юрий, – сказал Тильви Кумтатон. – Учитель. Профессор. Вас пригласили на такое важное собрание.

Я знал, что майор очень серьезно, как человек, которому так и не удалось закончить университет, относится к образованию. В Лигоне, как и в других буддийских странах, к образованным людям питают уважение.

– А кого напоминают те люди? – спросил я. – Они тибето‑бирманцы?

– Я, конечно, их не разглядывал вблизи. Мы были осторожны. Кожа у них темная, волосы прямые, черные. И плоские лица. А вот глаза большие и светлые. Таких я в наших горах не встречал.

– А скажите, майор, вам не приходила в голову мысль, что они могли мигрировать из Китая или из Тибета? Ведь к северу до самой границы тянутся довольно дикие горы.

– Я думал об этом, – сказал майор. – Но понял, что этого не может быть.

– Почему?

И майор одним логичным ударом разрушил мои надежды на научное открытие.

– Они же голые, – сказал он. – Они не знают одежды.

– И что же?

– Значит, они жители тропического леса.

И я вынужден был согласиться. Не говоря уж о Тибете, где зимы довольно суровы, даже в Южном Китае вы не отыщете племен, которые даже в незапамятные времена обходились без одежды. Зимой там холодно.

Профессор Никольсон, который сидел передо мной рядом с Анитой, достал из своего портфеля большой термос и налил в крышечку кофе. Его редкие седые волосы прилипли к шее. Я подумал, что в таком возрасте следует стричься короче, вообще помнить, что тебе уже семьдесят. Розовая рубашка и длинные седые пряди, прилипшие к шее. Не очень эстетично. Матур сидел по ту сторону прохода. Он извлек из кармана пиджака очень толстую растрепанную записную книжищу, набитую листочками, счетами, записками, и принялся копаться в ней с наслаждением скряги, который пересчитывает свои дублоны. Кожа надутых оливковых щек шевелилась – он жевал бетель.

Я отвернулся к иллюминатору. Внизу пошли предгорья – зеленые лесистые холмы, на крутых склонах которых еще сохранились деревья, давно вырубленные во всех равнинных местах и на склонах, годных для культивации, что ведет, как известно, к эрозии почвы. Из‑за этого в долине Кангема большая область стала полупустыней, по которой в сухой период гуляют пыльные бури, а в дожди случаются катастрофические наводнения. Скоро начнутся горы. Нет, еще не те, куда мы летим, а невысокие лесистые горы вокруг Танги, на Фанском плоскогорье, разделенные дикими ущельями. Два года назад здесь со мной и еще двумя присутствующими в самолете людьми – майором и директором Матуром случилось несчастье. Наш самолет сбили контрабандисты, приняв за правительственный патруль. И мы чудом остались живы…

– Ума не приложу, – сказал мне майор Тильви, – как вы будете с этими дикарями общаться?

– А что? – Я с трудом вернулся в сегодняшний день.

– Я жалею, что нашел это племя, – сказал майор и этим отвлек меня от воспоминаний.

– Почему? – не сразу понял я.

– Конечно, я понимаю, наука, приказание правительства. Но у меня собственный командующий округом и ему плевать, простите, на голых дикарей. Я должен был к концу месяца закончить съемку района. А теперь?

– Теперь вы останетесь с нами?

– Вот именно. К тому же вам нужна охрана. Неизвестно, как поведут себя дикари.

– А где ваши солдаты?

– Я приказал им не приближаться к пещерам.

– А вдруг дикари ушли?

– Вряд ли. Я оставил посты на перевале и у выхода из ущелья. А через хребты им, пожалуй, не перебраться… Может, вы управитесь быстрее, чем за неделю?

– Тильви, – сказал я, – к сожалению, я не могу дать вам такого обещания. Факт обнаружения дикого племени – большое событие в мировой науке, и участники конференции намерены специально задержаться в Лигоне, чтобы ознакомиться с первыми результатами наших наблюдений. Вы же интеллигентный человек…

– Но мой командующий округом, – улыбнулся Тильви, – не настолько интеллигентный человек, чтобы понять, как важна для мировой науки дюжина голых дикарей.

– Вот именно! – У директора Матура слишком хороший слух. Оказывается, он подслушивал наш разговор, несмотря на шум моторов. – Мне также совершенно непонятно, что мы там увидим. Увидим жуликов, которые начнут просить у нас бакшиш. Я не представляю, как мне охранять продукты. Ведь растащут.

– Мы не будем останавливаться у самых пещер, – сказал Тильви, обращаясь ко мне и игнорируя директора. – Мы подобрали место у воды, в двух милях от пещеры.

– Правильно, – согласился я.

Но директора Матура слова майора не убедили. Он раскачивал головой, как китайский болванчик, демонстрируя этим неодобрение всей операции. И я снова подумал: а какого черта он с нами увязался? Сидел бы в Лигоне, поил оранжадом делегатов, горя бы не знал.