Юрий Сидорович Вспольный

Двадцать первого я не видел газет, так как у нас шло пленарное заседание, к тому же приподнятая атмосфера международного форума захватила меня настолько, что подавила обычную мою любознательность, которая вкупе с внутренней дисциплиной всегда заставляет меня знакомиться с местной прессой до начала рабочего дня.

Двадцать второго ко мне подошел Геннадий Фроликов, корреспондент ТАСС в Лигоне, и сказал:

– Юра, я информацию в Москву дал. А что у вас слышно?

Я решил было, что Геннадий имеет в виду нашу конференцию и ответил:

– Сегодня будет доклад профессора Мангучока о кельтах Лигона и Малайи, потом выступит доктор Когановский из Парижа. Он только что вернулся с Минданао.

Геннадий с обычной самоуверенностью журналиста сразу спросил:

– Разве кельты здесь жили?

– Кельты, – ответил я, – разновидность каменных топоров. И вообще не понимаю, почему тебе не взять сегодняшнюю программу. Ты все увидишь.

Не следует думать, что я всегда так некоммуникабелен. Однако мое положение на конференции было несколько необычным, что давало возможность скептикам вроде Геннадия Фроликова ставить под сомнение мою компетентность в вопросах культуры первобытных обществ. Дело в том, что советская делегация в Лигон не прибыла, так как оргкомитет поздно послал приглашение. Узнав о том, что Советский Союз по не зависящим от него причинам не будет представлен на этом важном форуме[1], я обратился в наше посольство с просьбой разрешить мне участвовать в конференции. Получив разрешение лично от товарища Соломина, я приехал в Лигонский университет к председателю оргкомитета профессору Мангучоку, с которым меня связывает чувство взаимного уважения. Именно он в свое время рекомендовал меня в члены‑корреспонденты Лигонского исследовательского общества и содействовал тому, что две мои небольшие статьи лингвистического характера были опубликованы в журнале общества.

Профессор Мангучок выразил искреннее сожаление ввиду того, что советская делегация по вине оргкомитета не сможет принять участие в первой в истории Лигона международной конференции такого типа и тут же, даже без моих просьб, предложил мне участвовать в конференции в качестве ее гостя. Поэтому шутка Александра Громова, второго секретаря нашего посольства, о том, что «наш Пиквик сам себя пригласил на конференцию», не имеет под собой никаких оснований.

– Извини, Юра, – сказал мне Фроликов, – я не о кельтах. Я о голых людях.

– Каких еще голых людях?

– Я же говорю – информацию с утра послал в Москву. А потом думаю: здесь, наверное, сенсация.

– Мы работаем, – ответил я. – Повседневный упорный труд исследователей не терпит дешевых сенсаций.

Геннадий был настолько смущен, что я его пожалел.

– Покажи, – сказал я, – свою информашку.

Геннадий вытащил из папки копию телекса, приведенного мною выше. К нему была приколота заметка на ту же тему из «Лигон таймс» от вчерашнего числа.

– К сожалению, – сказал я, – это очень похоже на утку. Иначе бы мы этот факт отметили.

– Не может быть! – Геннадий испугался. Если он посылает в Москву газетные утки, его по головке не погладят. Видя его расстроенное лицо, я обещал использовать свои связи, чтобы узнать, откуда возникла информация.

– К сожалению, – продолжал я, – ты не знаком с историей и географией Лигона. И, разумеется, не понимаешь, что такое долина Пруи и перевал Гитан. Именно по долине Пруи в древние времена пролегал караванный путь, связывавший южно‑китайские государства с Индией, а перевал Гитан упоминается в ряде летописей. В частности, именно через него проник в Лигон на рубеже второго века нашей эры известный буддийский паломник Фу Цзи.

– Значит, там дорога? – спросил Геннадий. Я видел, что он внутренне уже проклинает тот час, когда поверил заметке в «Лигон таймс».

– Дорога была заброшена в начале девятого века, – поправил его я, – ввиду начала миграции тибетских племен и усиления государства Нань Чжао. Об этом написано во всех учебниках истории. Достаточно проявить элементарную любознательность.

Говоря так, я понимал, конечно, что любознательность в таких пределах недоступна рядовому журналисту.

– Черт возьми, ну и прокололся я! – сказал корреспондент. – Спасибо, Пиквик.

Его благодарность была вынужденной. И я его понимал, недаром в прошлом гонцов с плохими вестями казнили.

В этот момент прозвенел звонок к началу утреннего заседания, и делегаты, которые подобно нам с Геннадием прогуливались по прохладному гулкому холлу построенного еще в английские колониальные времена университета, потянулись в актовый зал. Я потерял Геннадия из вида, так как меня окликнула прелестная Анита Крашевская, магистр из Польской Народной Республики, которая, несмотря на молодость и привлекательность, является автором двух монографий, посвященных морским даякам и куру с Калимантана. Для сбора материалов она участвовала в нелегких экспедициях. Я полагаю, что ее расположение ко мне проистекало не только оттого, что я был представителем социалистического лагеря, но и ввиду моего элементарного знания польского языка. Я спросил Аниту, как ей понравился храмовый комплекс Тангунгей, куда делегатов возили вчера после ланча.

– Восхитительно! – ответила Анита, поправляя свои пышные каштановые волосы. – А вы слышали о том, что военные нашли первобытное племя в верховьях реки…

– Пруи? Думаю, что это обычная утка, – ответил я. – Ведь по долине Пруи на рубеже нашей эры проходил караванный путь в Китай. Это обжитые, известные еще в древности места. Именно там проник в Лигон пилигрим Фу Цзи.

– А сейчас? – спросила Анита.

Мы сели рядом. Я поправил на груди зеленый прямоугольный значок гостя конференции. У Аниты значок был голубой – делегата. Впрочем, это не играло роли. Я пользовался теми же правами, что и делегаты. Например, мое отсутствие на вчерашней экскурсии к храмовому комплексу объяснялось лишь тем, что я уже три раза там был, а вчера мне надо было провести лекцию и кинопоказ для детей в Доме дружбы.

– Сейчас, – ответил я, – сведения о том районе скудны. Но нельзя сказать, что он безлюден.

– Жаль, если это неправда, – сказала Анита по‑польски. – Такое открытие было бы достойным завершением нашей конференции.

Я пожал плечами. Будь моя воля, я бы отыскал для прекрасной польки десять первобытных племен – рядом с такой женщиной хочется быть галантным.

– Так мало осталось в мире неожиданностей, так трудно сделать какое‑нибудь открытие! – сказала Анита. – Это могло быть последнее неизвестное науке племя. Живая лаборатория для антрополога и этнографа. Юрий, будьте любезны, попросите этого молодого пана дать мне бокал оранжада.

Я подозвал юношу в малиновой куртке, из тех, что разносили по рядам прохладительные напитки, и в этот момент почувствовал на себе внимательный взгляд. Я обернулся. В дальнем конце зала стоял знакомый мне по предыдущим моим приключениям в этой стране директор Матур. При виде меня он изобразил на лице восторг. Его красные от жевания бетеля губы сложились в тонкий опрокинутый полумесяц, черные глазки сощурились, ручки взметнулись над пухлым животом и сложились ладонями к груди. Директор Матур в своем репертуаре – подобострастен, лицемерен и труслив. Кто его сюда пустил? Но тут же я обратил внимание, что к нему подбегают разносчики напитков, и понял, что он пристроился на какую‑то хозяйственную должность. Я холодно кивнул ему в ответ.

С запотевшим бокалом в руке я вернулся на свое место и передал его Аните Крашевской, которая наградила меня ослепительной улыбкой.

Председательствовал Питер Никольсон, худой, желчный, согнутый англичанин, родившийся еще в колониальной Индии и не скрывавший консервативных взглядов. Он ударил молоточком в местный гонг, висевший перед ним на председательском столе. Гонг поддерживали два слоника из черного дерева. На трибуну вышел профессор Сери Мангучок, гладкий, полный, добродушный, чем‑то похожий на Будду в момент постижения нирваны. Я открыл свой блокнот, чтобы конспектировать выступление, но, к моему удивлению, профессор заговорил совсем о другом.

– Уважаемые коллеги, – сказал он по‑английски. Кстати, он мог бы говорить и по‑лигонски, которым я владею в совершенстве, но не все делегаты находятся в таком же выгодном положении. – Я должен нарушить порядок ведения конференции, так как к нам поступило необычное сообщение. В верховьях реки Пруи обнаружено первобытное племя, не знающее огня и одежды. Даже если бы судьба нарочно хотела сделать подарок первой международной этнографической конференции в нашей стране, вряд ли она смогла бы придумать лучший сюрприз.

Я выслушал слова профессора с осторожностью. Ведь мало кто в этом зале знал, что еще на рубеже нашей эры по долине Пруи проник в Лигон паломник Фу Цзи.

Профессор сначала зачитал сообщение из газеты «Лигон таймс», а затем продолжал, переждав волну возбуждения в зале:

– Как ученые, мы должны бы скептически отнестись к подобному сообщению, но, к счастью, человек, собственными глазами видевший первобытных людей, находится сегодня среди нас. Он любезно согласился выступить перед нашим собранием. Разрешите предоставить слово майору Тильви Кумтатону, командиру батальона, солдаты которого проводили разведку в долине реки Пруи.

Господи, подумал я, старина Тильви! Мой старый знакомец, милейший человек! Его свидетельство проливало совершенно новый свет на эти события.

После ухода в отставку Революционного комитета, назначившего его губернатором горного района Танги, он потерял, разумеется, эту хлопотную должность и был направлен командовать батальоном в северный приграничный район, что было явной ссылкой. Но, как бы я политически ни оценивал военное правительство, у меня сохранились симпатии к самому майору.

– Я с ним знаком, – сообщил я Аните Крашевской. В тот же момент я ощутил укол совести – зачем же я был так суров с Геннадием Фроликовым.

Тильви Кумтатон, худощавый, еще молодой человек с темным обветренным лицом и большими умными глазами, поднялся на трибуну. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, попав в столь избранное международное общество, и мне даже хотелось крикнуть ему: «Не робей, Тильви! Здесь твои друзья!»

Но Тильви, разумеется, не увидел меня в зале, где находилось около сотни участников и гостей конференции. Он откашлялся, выпил стакан воды, подвинутый к нему профессором, и сказал, будто отбарабанивал урок:

– По приказу командующего северной зоной отряд под моим командованием в сопровождении двух вертолетов проводил рекогносцировку долины реки Пруи в направлении от поселка Бавон к Гитанскому перевалу. Наша экспедиция была вызвана необходимостью обследовать эти ненаселенные места, так как имелись сведения, что этим путем пользуются контрабандисты опиума.

Тут Тильви Кумтатон поглядел на господина министра просвещения – почетного председателя нашей конференции, как бы сомневаясь, не сказал ли чего лишнего. Министр утвердительно кивнул головой, и Тильви продолжал рассказ:

– Склоны ущелья, по которому протекает река Пруи, покрыты лесом, и потому наблюдение за долиной затруднено. Посадочные площадки для вертолетов отыскать трудно. Наша партия разделилась на две группы. Первая группа продвигалась пешком, погрузив продовольствие на мулов, а вторая страховала ее на вертолетах и обеспечивала разведку трудных участков. На восьмой день пути от поселка Бавон в районе пагоды Трех духов нами была обнаружена небольшая терраса.

Все слушали, затаив дыхание. Мне хотелось задать майору вопрос, не встречал ли он следов пребывания в той долине китайского пилигрима Фу Цзи, однако я понимал, что в этой ситуации мой вопрос вряд ли будет уместен.

– Наземная группа достигла террасы примерно в десять тридцать и остановилась на привал, сообщив нам по рации о своем местонахождении. Вскоре после этого один из солдат, отойдя в сторону, почувствовал, что он находится в кустах не один. Он осторожно раздвинул ветви и увидел неподалеку абсолютно обнаженного дикаря. Солдат ничем не выдал своего присутствия. После того как дикарь отправился далее, солдат проследил за ним. Через несколько метров между зарослями бамбука и обрывом обнаружилась прогалина. В обрыве солдат увидел вход в пещеру, куда и направился дикарь. Солдат затаился в кустах и увидел, как через некоторое время из пещеры вышли два дикаря, вооруженные бамбуковыми копьями, которые отправились на охоту. Солдат вернулся в расположение своего подразделения и доложил о виденном командиру, который немедленно связался со мной по рации…