Грузия – сказка, Тбилиси – легенда

I

Спускаются с гор, мерцая огнями,

Машины, плывущие к городу вниз.

Покрытый потёмками и затихая,

Тонет в ночи город древний – Тифлис.

II

И лишь иногда, тишину омрачая,

И нарушая поверхностный сон,

Слышатся выстрелы. Их повторяя,

Эхо уносится в горы как стон.

III

Пишу эти строки в уютном отеле,

Но не у лампы, а за свечой.

Хотя романтично, на самом же деле,

Трудно смириться с такой нищетой.

IV

Грузия – сказка, Тбилиси – легенда,

Сколько писалось и пелось о вас,

Много случилось всего под Мтацминда,

Тяжкий настал для земли этой час.

V

Тёмные краски сгустились на небе,

Давят они на людей и гнетут.

Мрачные лица мечтают о хлебе,

Беженцы ищут ночлег и приют.

VI

В городе голод, нет отопленья,

Нет электричества, газа, воды.

Рыщут милиции и ополченья,

Вестники страха, насилья, беды.

VII

Нет ни работы, и некуда деться,

Страшно за старых и за детей.

Просто ужасно вокруг оглядеться,

Будто бы стал этот город мрачней.

VIII

Где твои краски, Тбилиси, и песни?

Танцы, застолья, поэты, стихи

Кафе, рестораны всегда были тесны

Полны романтики, полны любви.

IX

Город, где люди любили и пели,

Где рисовали, писали стихи,

Город, в котором творил Руставели,

Где этот город у мутной реки?

Да, Алик опубликовал стихотворение в своей газете, да ещё и с лестным для Кфира предисловием. Но этим дело не ограничилось. Через некоторое время Кфир был приглашён на встречу в воскресную еврейскую школу. Встреча была с учениками, в большинстве своём взрослыми людьми, изучавшими иврит перед репатриацией в Израиль. Он пришел вместе с Алексом.

Директор школы собрала всех учащихся в зале и попросила, чтобы Бен‑Гай поговорил с ними. Было где‑то около сотни человек. Как обычно в таких случаях, после короткого приветствия начались вопросы со стороны аудитории. В некоторых случаях Кфир прибегал к помощи Алекса, когда считал, что в какой‑либо теме тот более компетентен. В какой‑то момент к Кфиру обратилась женщина из задней части зала и спросила: «У Вас в посольстве есть такой Кфир, верно?» Кфир ответил утвердительно. По‑видимому, директор школы представила его по фамилии, и эта женщина, конечно, не знала, что обращается к тому самому Кфиру. Некоторые люди явно знали, так как заулыбались. «Я хотела сказать», – продолжила женщина, «что этот Кфир написал стихотворение «Грузия‑Сказка», которое меня настолько растрогало, что я послала его дочери в Канаду. Пожалуйста, передайте ему спасибо!» Кфир скромно обещал передать. По залу прошёл смешок. Это был, пожалуй, самый большой комплимент, который Кфир когда‑либо получал за свою карьеру поэта‑любителя.

Несмотря на возражения Бен‑Гая, руководство сочло нужным укрепить его позицию. Некоторое время, каждые две недели ему в помощь присылали очередного коллегу. В сложившейся ситуации присутствие коллег приводило к тому, что у Кфира было больше забот и соответственно работы. Однако, положение было таким, что присутствие коллег могло оказаться полезным. Кроме того, сотрудники, которых присылали, были приятными людьми, и они в какой‑то степени оживляли ситуацию в посольстве.

Как‑то однажды вечером, когда сотрудники (все, кроме посла) собрались у Кфира в номере, начальник безопасности рассказал об очередной выходке посла.

Нужно упомянуть о том, что за несколько дней до этого в посольство с дипломатической почтой прислали оружие. Вполне естественно, что неизощренному читателю это может показаться странным, но учитывая время, в которое мы живем, а тем более условия, в которых проходила служба наших героев, можно с уверенностью сказать, что в этом не было ничего предосудительного. Более того, это было сделано недостаточно своевременно.

В тот же день начальник службы безопасности собрал израильский штат – посла, Алекса и Кфира в зале отдела Бен Гая, предварительно попросив местных сотрудников подождать в другой комнате. Дождавшись появления посла, он раздал им пистолеты, несколько обойм и внутренние кобуры. После короткого инструктажа все кроме посла пристегнули, как и полагается, кобуры между брюками и рубашками на талии. Посол же просто всунул пистолет сбоку за пояс без кобуры. «Человек с большим оперативным опытом», – подумал Кфир с сарказмом. Никакие убеждения инструктора не помогли, а только вызвали презрительную, самоуверенную улыбку посла. Что поделаешь, «гениальность неизлечима».

Итак, возвращаясь к рассказу начальника безопасности, они с послом днем были на встрече в каком‑то министерстве. Когда они шли по одному из длинных коридоров, по которому беспрерывно сновали местные сотрудники, не говоря уже о сотрудниках министерства, сопровождающих посла к министру, «Б» внезапно изменил походку, чему предшествовала короткая пауза, повлекшая за собой остановку всей свиты. Каждый шаг правой ноги этого великана сопровождался каким‑то странным дополнительным движением, исходящим от верхней части бедра до колена. С этого момента «ангел‑хранитель» продолжал свой рассказ, расхаживая по комнате и подражая послу. В общем, можно сказать, что эта импровизированная хореография, трудно поддающаяся описанию, напоминала нечто среднее между искусством молодого Джона Траволты[37]и индейским боевым танцем, так как каждый второй или третий шаг заканчивался очередной остановкой.

Интересно, что же думали местные сотрудники министерства, наблюдавшие за послом в эти минуты: «Может так это должно быть по какому‑то незнакомому нам протоколу… Или же человек, будучи в очень хорошем настроении, увлекся и подтанцовывает какой‑то свой народный танец?»

Не хотелось бы представлять, что еще они могли подумать, но, по‑видимому, были правы…

Пройдя, или точнее, отплясав, таким образом, несколько десятков метров, посол вновь остановился, но не так, как раньше, что вызвало еще более удивленные взгляды сопровождающих. На сей раз, он нагнулся и своей огромной рукой достал из нижней части правой штанины (да, почти как у Маяковского[38])… пистолет. Трудно представить, что подумали сопровождающие, но в тот вечер в номере Кфира все смеялись до слез. Это воистину был смех сквозь слезы.