Агентство по контролю за экспортом оружия

Было шесть часов утра, когда Аксель вышел на террасу, которую делил с братом. В восемь он встречается с Йоргеном Грюнлихтом в кабинете Карла Пальмкруны в Агентстве по контролю за экспортом оружия.

Воздух уже прогрелся, но было еще не знойно. Младший брат, Роберт, раскрыл двери своей террасы и сидел в шезлонге. Роберт еще не побрился и просто сидел, свесив руки и созерцая по-утреннему влажную листву каштана.

– Доброе утро, – сказал он.

Аксель кивнул, не глядя на брата.

– Я наладил скрипку Фиорини^[25] для Чарльза Гриндирка, – объявил Роберт, пытаясь завязать разговор.

– Он будет счастлив, – вполголоса сказал Аксель.

Роберт поднял на него глаза:

– Нервничаешь?

– Немного, если честно. Похоже, мне предстоит сменить работу.

– Что ж, почему бы и нет, – рассеянно отозвался Роберт.

Аксель посмотрел на дружелюбное лицо брата, на глубокие морщины, голое темя. Подумал, что их отношения могли бы сложиться совсем по-другому.

– Как сердце? – спросил он. – Пока не остановилось?

Роберт схватился рукой за грудь:

– Пока еще нет…

– Отлично.

– А как твоя бедная печень?

Аксель пожал плечами и повернулся к дому.

– Вечером мы играем Шуберта, – сказал Роберт.

– Хорошо вам.

– Я подумал – может, ты…

Роберт замолчал, поглядел на брата и сменил тему:

– Девочка из комнаты наверху…

– Да… Беверли.

– Как долго она будет жить здесь? – Роберт прищурился.

– Не знаю. Я разрешил ей пожить у меня, пока она не найдет место в студенческом общежитии.

– Верно. Ты всегда опекал раненых пчелок, лягушек и…

– Она – человек, – оборвал Аксель.

Он открыл высокие двери террасы; его отражение скользнуло по выпуклому стеклу. Спрятавшись за гардиной, он наблюдал за Робертом: тот поднялся с шезлонга, почесал живот и стал спускаться с лестницы, которая вела с террасы позади дома к маленькому саду и ателье. Когда Роберт скрылся из виду, Аксель вернулся к себе и принялся осторожно будить Беверли, все еще спавшую с открытым ртом.

* * *

Агентство по контролю за экспортом оружия – государственное учреждение, основанное в 1996 году. Оно занимается всем, что связано с экспортом оружия и продукцией двойного назначения.

Офисы Агентства расположены на пятом этаже розоватого здания – дома номер девяносто по Кларабергсвиадуктен.

Выйдя из лифта, Алекс увидел, что Йорген Грюнлихт из министерства иностранных дел уже ждет его у больших стеклянных дверей. Грюнлихт нетерпеливо кивнул, хотя было только без двух минут восемь, сунул магнитную карту в щель, набрал код и впустил Акселя. Грюнлихт оказался долговязым человеком с пигментацией на лице – крупными белыми пятнами, которые светились на красноватой коже странным узором.

Они прошли в кабинет Пальмкруны – угловое помещение с двумя большими окнами, из которых открывался вид на бегущие на юг дороги позади Центрального вокзала, на озеро Клара и темную махину ратуши.

Несмотря на примечательный адрес, в помещениях Агентства было нечто аскетичное. На полу – пластиковое покрытие, простая, без затей, белая сосновая мебель. Как будто служащие напоминают себе, что экспорт оружия – дело с моральной точки зрения сомнительное, подумал Аксель и вздрогнул.

Странно и жутко было очутиться в кабинете Пальмкруны так скоро после его смерти.

От ламп дневного света в потолке исходил высокий звук – будто кто-то ткнул клавишу фортепиано и неприятная нота все тянется и тянется. Аксель вдруг вспомнил, что слышал подобный долгий звук во время исполнения Первой сонаты Джона Кейджа.

Грюнлихт закрыл дверь и пригласил Акселя располагаться. Несмотря на приветливую улыбку, он выглядел напряженно.

– Хорошо, что вы смогли прийти так быстро. – И Грюнлихт протянул Акселю папку с контрактом.

– Конечно, – улыбнулся Аксель.

– Садитесь, читайте. – Грюнлихт сделал жест по направлению к письменному столу.

Аксель сел на жесткий стул, положил папку перед собой и поднял глаза:

– Я просмотрю ее и сообщу о своем решении на следующей неделе.

– Это весьма выгодная сделка, но предложение не будет ждать нас вечно.

– Я помню, что вы торопитесь.

– Правление очень хочет видеть вас на посту генерального директора. Ваша карьера, репутация – лучшей кандидатуры не найдешь… но мы не можем допустить, чтобы дело простаивало.

Аксель раскрыл папку, пытаясь прогнать неприятное чувство, что его заманивают в ловушку. Грюнлихта что-то подгоняло – что-то странное, не дававшее ему покоя.

Если Аксель подпишет контракт, он – генеральный директор Агентства по контролю за экспортом оружия. Он единолично будет принимать решения о шведском экспорте вооружения. В ООН Аксель работал над разоружением очагов войны, над снижением поставок конвенционного оружия и с удовольствием продолжил бы заниматься тем же в качестве главы Агентства.

Аксель внимательно прочитал договор, который оказался хорошим, даже слишком хорошим. Читая, Аксель несколько раз покраснел.

– Добро пожаловать в команду, – улыбнулся Грюнлихт и протянул ему ручку.

Сказав «спасибо», Аксель поставил в договоре свою подпись и поднялся; повернулся спиной к Грюнлихту и посмотрел в окно. Увидел три короны ратуши – они почти исчезли в солнечном мареве.

– Отсюда неплохой вид, – проговорил Грюнлихт. – Лучше, чем из моего кабинета в министерстве.

Аксель повернулся к нему.

– В настоящий момент у вас на руках три контракта, из которых кенийский – самый срочный. Сделка крупная и очень важная. Советую просмотреть этот контракт не откладывая, лучше всего – прямо сейчас. Карл успел проделать всю подготовительную работу, так что…

Грюнлихт замолчал, подтолкнул документы к Акселю и посмотрел на него со странным блеском в глазах. У Акселя появилось чувство, что Грюнлихт сейчас силой втиснет ручку ему в пальцы и будет водить его рукой по бумаге.

– Я уверен, что вы станете прекрасным преемником Карла.

Не дожидаясь ответа, он похлопал Акселя по плечу и быстро пошел к выходу. В дверях он обернулся и коротко сказал:

– Встреча с рабочей группой – сегодня в три часа.

Аксель остался в кабинете один. Вокруг него сгустилась глухая тишина. Он снова сел за стол и просмотрел документы, которые Карл Пальмкруна оставил неподписанными. Документы оказались проработаны тщательно и очень подробно. Контракт касался поставки миллиона с четвертью единиц боеприпасов 5.56×4.45 мм в Кению. Агентство по контролю за экспортом проголосовало «за», предварительное заключение Пальмкруны было положительным, да и акционерное общество «Силенсиа Дефенс» – серьезное уважаемое предприятие.

Но поставки не могли начаться до тех пор, пока генеральный директор Агентства по контролю за экспортом оружия не даст своего разрешения на сделку.

Аксель откинулся на спинку стула. Он снова вспомнил непонятные слова Пальмкруны об Альгерноне, о том, что не страшно умереть, лишь бы ночные кошмары не стали реальностью.

Клон

Йоран Стуне улыбнулся Йоне, достал из сумки конверт, открыл его и вытряхнул затребованный ключ в сложенную горстью руку. Сага Бауэр все еще стояла у дверей лифта, опустив глаза. Все трое находились на этаже Карла Пальмкруны, в доме номер два по Гревгатан.

– Наши эксперты прибудут завтра, – сказал Стуне.

– Во сколько? – спросил Йона.

– Сага, во сколько?

– Я думаю, мы…

– Думаешь? – оборвал Йоран. – Ты должна точно знать, во сколько.

– В десять, – тихо ответила Сага.

– Ты передала, что я лично хочу, чтобы они начали с компьютера и телефона?

– Да, сказала, что…

Йоран жестом велел ей замолчать – у него зазвенел телефон. Йоран ответил, спустился на несколько ступенек и встал в нише у окна с красными и коричневыми стеклами, чтобы поговорить.

Йона повернулся к Саге и спросил вполголоса:

– Разве не ты руководишь предварительным следствием?

Сага покачала головой.

– А что случилось?

– Не знаю, – устало ответила она. – Вечно одно и то же. Йоран вообще не имеет к этому отношения, он никогда не занимался борьбой с террористами.

– И что ты собираешься предпринять?

– Ничего…

Сага замолчала – Стуне закончил разговор и поднимался к ним. Сага протянула руку за ключом от двери Пальмкруны:

– Ключ.

– Что?

– Расследование веду я.

– Ну, и как тебе это нравится? – рассмеялся Стуне, поворачиваясь к комиссару.

– Йоран, ты ни в чем не виноват, – начал Йона. – Но я только что с собрания, там были наши шефы. Они решили, что я буду работать вместе с Сагой Бауэр.

– Ну ладно, пускай тоже войдет.

– В качестве руководителя расследования, – пояснила Сага.

– Хотите от меня отделаться? Да что вообще происходит? – изумился Стуне, пытаясь выдавить улыбку.

– Если хочешь, идем с нами, – спокойно сказал Йона.

Сага вынула ключ из руки Йорана.

– Я звоню Вернеру. – Стуне зашагал вниз по лестнице.

Сага и Йона услышали, как он звонит шефу и как его голос становится все раздраженнее. Под конец он так завопил в трубку «б… ство!», что по подъезду пошло эхо.

Сага подавила улыбку, сунула ключ в замок, два раза повернула и открыла тяжелую дверь.

Полицейское ограждение убрали, когда стало ясно: преступления не было. Предварительное следствие прекратили сразу же, как только был готов отчет патологоанатома Нильса Олена; каждый пункт этого отчета подтверждал предположение комиссара Линны о самоубийстве. Карл Пальмкруна повесился у себя дома на бельевой веревке, закрепленной на крюке от люстры. Исследование места преступления прекратили, а анализы отпечатков и прочего, взятые на месте преступления и отправленные в Государственную криминалистическую лабораторию в Линчёпинг, так и не были сделаны.

Однако теперь выяснилось, что за день до того, как Пальмкруна повесился, Бьёрн Альмскуг написал ему письмо.

Вечером того же дня на яхте Альмскуга убили Виолу Фернандес.

Бьёрн – вот нить, связывающая два преступления. Две смерти – самоубийство и несчастный случай. Если бы яхта затонула, никто так и не узнал бы, что они связаны между собой.

В прихожей стало ясно: почта не приходила. В квартире пахло душистым мылом. Сага с Йоной прошли по просторным комнатам. В окна лился солнечный свет. Сияла красная черепица дома на другой стороне Гревгатан. Из эркера можно было взглянуть на блестящую гладь залива Нюбрувикен.

Метки, расставленные экспертами, убрали, пол под крюком в пустом салоне чисто вымыли.

Комиссар с Сагой медленно шли по скрипящему паркету. Удивительно, но в жилище Пальмкруны больше не ощущалось, что здесь кто-то повесился.

Квартира вовсе не казалась необитаемой. Йона и Сага подумали об одном и том же. Большие, почти без мебели комнаты были полны домашнего спокойствия.

– Она все еще ходит сюда, – вдруг сказала Сага.

– Точно, – отозвался комиссар и улыбнулся. Домработница. Она была здесь, убрала, проветрила, забрала почту, перестелила постель…

Когда кто-то внезапно умирает, такое поведение не так уж необычно. Нелегко смириться с мыслью о том, что жизнь изменилась, и вместо того, чтобы принять перемены, люди цепляются за привычное поведение.

Прозвенел дверной звонок. Сага немного встревожилась, но пошла за Йоной в прихожую.

Человек с бритой головой, одетый в черный мешковатый комбинезон, успел уже открыть входную дверь.

– Йона велел бросить гамбургер и ехать прямо сюда, – объяснил Юхан.

– Это Юхан Йонсон из IT -отдела, – объяснил комиссар.

– Йо-она ме-ечет стрел-лы, – проговорил Юхан с утрированным финским акцентом. – Дорога может свернуть в сторону, комиссар – никогда.

– Это Сага Бауэр, комиссар Службы безопасности, – представил Йона.

– Поболтаем или косячок? – спросил Йонсон.

– Перестаньте, – оборвала его Сага.

– Надо посмотреть компьютер Пальмкруны. Это долго?

Все трое двинулись к кабинету. По дороге Юхан спросил:

– То, что мы найдем, можно будет использовать как доказательство?

– Да.

– Значит, вы хотите, чтобы я клонировал компьютер?

– А сколько времени это займет?

– Успеешь рассказать пару анекдотов Службе безопасности. – Йонсон остановился.

– Да что с вами? – разозлилась Сага.

– А вы с кем-нибудь встречаетесь? – смущенно улыбаясь, спросил Юхан.

Сага посмотрела ему в глаза и серьезно кивнула. Юхан опустил взгляд, что-то пробормотал и скрылся в кабинете Пальмкруны.

Йона одолжил у Саги перчатки и приоткрыл щель почтового ящика, однако там не оказалось ничего особенного – пара писем из банка и от аудитора, письмо из правительственной канцелярии, результаты обследования у вертебролога больницы «Софиахеммет»^[26] и протокол заседания жилищного кооператива.

Они вернулись в комнату, где, когда Пальмкруну нашли мертвым, играла музыка. Йона сел на диван и осторожно повел рукой перед тонкими голубоватыми лучами, идущими от музыкального центра. Из динамиков неожиданно полилась музыка – скрипичное соло. Виртуоз выводил высокую воздушную мелодию со страстностью нервной птицы.

Йона посмотрел на часы, оставил Сагу возле музыкального центра и вышел в кабинет. Йонсона там не было. Программист сидел на кухне, на столе перед ним стоял плоский ноутбук.

– Ну как? – спросил Йона.

– Что?

– Скопировал компьютер Пальмкруны?

– Все готово. Это – компьютер-клон, – ответил молодой человек с таким видом, словно не вполне понял вопрос.

Комиссар обошел стол и посмотрел на экран.

– Перейди, пожалуйста, к почте.

Юхан сказал «та-дам!» и открыл программу.

– Посмотрим переписку за последнюю неделю.

– Начнем с входящих?

– Да-да. С них.

– Как думаешь, я понравился Саге? – вдруг спросил Юхан.

– Нет.

– Любовь начинается со ссоры.

– Попробуй дернуть ее за косичку, – посоветовал Йона и указал на экран.

Йонсон открыл папку входящих и провел рукой по губам.

– Jackpot-voitto, – объявил он.

Комиссар увидел три письма с обратным адресом [email protected] и прошептал:

– Открой.

Юхан щелкнул по первому, и письмо Бьёрна Альмскуга развернулось на весь экран.

– Jesus Christ Superstar, – тихо протянул Юхан и отъехал в сторону.

Письмо

Комиссар прочитал письмо, немного постоял без движения, открыл оба других, перечитал их дважды и пошел к Саге, все еще сидевшей перед музыкальным центром.

– Нашли что-нибудь? – спросила она.

Йона кивнул:

– Второго июня на электронную почту Карла Пальмкруны пришло письмо от шантажиста, Бьёрна Альмскуга, отправленное с анонимного адреса.

– Значит, все сводится к шантажу, – вздохнула Сага.

– Не уверен, – мотнул головой Йона и стал рассказывать о последних днях Карла Пальмкруны.

Пальмкруна вместе с Джеральдом Джеймсом из Научно-технического совета уехал на военную фабрику «Силенсиа Дефенс» в Тролльхеттене. Письмо Альмскуга он прочитал, видимо, только вернувшись вечером домой, так как ответил лишь в 18.25. В своем письме Пальмкруна предупреждал шантажиста о серьезных последствиях. На следующий день около полудня Пальмкруна отправил шантажисту еще одно письмо, по которому было видно, как он подавлен. После этого он, вероятно, приделал петлю к крюку от люстры и попросил домработницу оставить его. Когда она ушла, Пальмкруна включил музыку в салоне, поставил «дипломат» стоймя, взобрался на него, надел петлю на шею и перевернул портфель ногой. Сразу после смерти несчастного пришло второе письмо от Альмскуга, а на следующий день – третье.

Комиссар разложил на столе все пять писем по порядку; Сага встала рядом и начала читать переписку.

Первое письмо Бьёрна Альмскуга. Среда, второе июня, 11.37:

Уважаемый г-н Пальмкруна,

настоящим письмом сообщаю, что стал обладателем оригинала фотографии весьма щекотливого содержания. На ней вы сидите в частной ложе и пьете шампанское вместе с Рафаэлем Гуиди.

Я знаю, что фотография может доставить вам неприятности, и готов продать ее вам за один миллион крон. Как только вы переведете указанную сумму на транзитный счет № 837–9 222701730, фотография будет выслана вам, а вся информация о нашей переписке – уничтожена.

С уважением,

Скунс.

Ответ Карла Пальмкруны. Среда, второе июня, 18.25:

«Я не знаю, кто вы, но знаю одно: вы не понимаете, во что ввязались. Вы не имеете ни малейшего представления о положении дел. Предупреждаю вас, что это очень опасно, и умоляю: пожалуйста, отдайте мне фотографию, пока не поздно».

Второе письмо Карла Пальмкруны. Четверг, третье июня, 14.02:

Слишком поздно. Нам обоим вынесен смертный приговор.

Третье письмо Бьёрна Альмскуга. Четверг, третье июня, 16.02:

Я отступаюсь от своих требований и готов отдать вам фотографию.

Третье письмо Бьёрна Альмскуга. Пятница, пятое июня, 07.45:

Уважаемый г-н Пальмкруна, я выслал фотографию. Пожалуйста, забудьте, что я когда-либо писал вам.

С уважением,

Скунс.

Сага дважды перечитала письма, серьезно взглянула на Йону и объявила, что теперь суть трагедии ей ясна:

– Бьёрн Альмскуг хочет продать Пальмкруне некую компрометирующую фотографию. Очевидно, что Пальмкруна верит в существование фотографии. Так же очевидно, что фотография эта гораздо опаснее, чем полагает Бьёрн. Пальмкруна предупреждает Бьёрна. У него и в мыслях нет предлагать деньги, но он, кажется, уверен, что само существование фотографии грозит опасностью им обоим.

– И что, по-твоему, происходит дальше?

– Пальмкруна ждет ответа – по электронной или по обычной почте. Не дождавшись, отправляет второе письмо, в котором предсказывает, что они оба – и он, и Бьёрн – погибнут.

– А потом вешается, – дополнил комиссар.

– Явившись в интернет-кафе и прочитав второе письмо Пальмкруны – «Слишком поздно. Нам обоим вынесен смертный приговор», – Бьёрн пугается и пишет в ответ, что готов отдать фотографию без денег.

– Не зная, что Пальмкруна уже мертв.

– Именно. Уже слишком поздно, и что бы он ни сделал – все будет напрасно.

– Бьёрн как будто запаниковал после второго письма Пальмкруны. Отказался от шантажа… теперь он хочет только одного – убраться подальше.

– Но проблема в том, что фотография находится в квартире Пенелопы.

– И он может забрать ее, только когда Пенелопа уедет в телецентр, – продолжал комиссар. – Он ждет на улице, видит, как Пенелопа садится в такси, бросается в дом, где на лестнице встречает девочку, вбегает в квартиру, срывает фотографию с двери, спускается в метро, посылает фотографию Пальмкруне. Отправляет ему электронное сообщение, едет к себе домой на Понтоньяргатан, хватает сумку, садится на автобус до Сёдермальма и торопится в Лонгхольмен, где стоит его яхта.

– Так почему ты думаешь, что это нечто большее, чем обычный шантаж?

– Квартира Бьёрна сгорела дотла примерно через три часа после его ухода. Пожарные уверены, что пожар начался из-за забытого соседкой утюга, но…

– Когда я занялась этим делом, то перестала верить в случайные совпадения.

– Я тоже, – улыбнулся Йона.

Они еще раз просмотрели переписку, и комиссар указал на оба письма Пальмкруны:

– Вероятно, между первым и вторым письмом Пальмкруна с кем-то поговорил. Первое письмо содержит предупреждение. Во втором говорится «уже поздно». И он, и шантажист погибнут. Думаю, что, получив письмо с требованием денег, Пальмкруна кому-то позвонил. Он смертельно испугался, но надеялся на помощь. И только когда понял, что его не спасут, написал второе письмо, в котором просто констатировал свою и шантажиста скорую гибель.

– Надо засадить кого-нибудь за список его звонков, – сказала Сага.

– Эрикссон уже занимается этим.

– Что еще?

– Надо проверить человека, которого Бьёрн упоминает в первом письме.

– Рафаэля Гуиди? – удивилась Сага.

– Ты про него знаешь?

– Все зовут его «Архангел Рафаил». Итальянский бизнесмен, заключает сделки на поставку оружия в Африку и на Ближний Восток.

– Торговля оружием, – пробормотал Йона.

– Рафаэль основал компанию в тридцать лет и построил настоящую империю, но он вряд ли замешан в нашем деле. У Интерпола никогда ничего на него не было. Попадал под подозрение, но не более.

– То, что Карл Пальмкруна и Рафаэль встречались, это странно? – спросил Йона.

– Наоборот. Это была часть работы Пальмкруны, даже учитывая, что ему вряд ли стоило пить с Гуиди шампанское.

– Но из-за этого не кончают с собой и из-за этого не убивают, – заметил комиссар.

– Конечно, нет.

– Значит, фотография заключает в себе нечто более серьезное, нечто опасное.

– Если Бьёрн отправил фотографию Пальмкруне, она должна быть где-то в квартире.

– Я заглядывал в почтовый ящик, но…

Комиссар внезапно замолчал. Сага вопросительно взглянула на него, и комиссар сказал:

– В ящике были только личные письма. Ни рекламы, ни счетов. Кто-то сортирует все, что приходит на его адрес.