Тревожное (уклоняющееся) расстройство

– Что‑то меня Гондурас беспокоит…

– А вот нечего было его чесать!

Перехват телефонного разговора президента США с министром обороны

Данное расстройство обычно формируется у людей с сензитивной акцентуацией характера – если обстоятельства не сложились к лучшему. Это как раз то расстройство, которое в большей степени мешает его носителю, чем окружающим, – кто? Вот этот? Да милейший же человек, чуткий и душевный!

О да, чутье на то, как окружающие относятся к его персоне, у него просто отменное. Более того, оно не пассивно‑выжидающее, вроде того посетителя Эрмитажа, что развалился в кресле Петра Великого – мол, он придет, так я встану. Оно, подобно локаторам ПВО страны, обшаривает окружающее пространство в поисках вероятного противника. Не с целью уничтожить, нет. Скорее, сделать так, чтобы еще на подходах погасить недобрые намерения. Или сняться всем народом с места, подхватить котомки да кибитки и откочевать из зоны рискованного земледелия туда, где тепло, где любят настоящих поэтов (Макс Фрай). Тревога – постоянная спутница такого человека. Вроде бы горизонт чист, сейсмической активности не было с предыдущей геологической эпохи, тирания, каясь и рыдая, навсегда передала бразды правления демократии, а валюта неприлично тверда, живи и радуйся – ан нет. «Ой, чует мое сердце – быть грозе. Да и землетрясения что‑то подозрительно давненько не было. ГУЛАГ, опять же, почему‑то не снесли, а всего лишь аккуратно законсервировали. И вообще, зачем вы мешаете мне тревожиться, может, это у меня национальный вид спорта такой!» Они вроде бы не стремятся к одиночеству и изоляции, но род занятий выбирают такой, чтобы видеть поменьше незнакомых и вновь появляющихся лиц и чтобы (боже упаси) без публичных выступлений: своих‑то еще знаешь, а от чужих всего можно ожидать – того и гляди не так посмотрят, не то подумают, поднимут на смех или, паче чаяния, раскритикуют! Насмешек и критики такие люди боятся хуже проказы и принимают их очень близко к сердцу. Критика для них конструктивной не бывает и больше подобна взрыву осколочно‑фугасной бомбы на складе фарфора. В политики пойдут только под дулом пистолета, и, скорее всего, только на роль зитц‑председателя. Признайтесь честно, вы сами можете представить себе: а) честного политика, б) тяжело страдающего из‑за нападок прессы, блоггеров и неблагодарного электората? Зато как исполнители они – просто золото. Золото старательное и правдивое, неконфликтное и чуждое склонности к анатомированию чужой личной жизни – ну разве самую малость и за компанию, чтобы не выпадать из общей струи.

Они постоянно испытывают боязнь причинить неудобство, вызвать неудовольствие, чем‑то кому‑то помешать. Будь их воля – одуплили бы каждого дятла (в смысле – каждому по дуплу) и сделали бы пушистым каждого ежика – чтоб сидели тихонько, не долбили, не фыркали и не кололись. Из таких людей получаются вежливые водители – паркуются аккуратно, сигналят только по крайней необходимости, с дальнего на ближний свет переходят без напоминаний от встречного потока, разворачиваются не там, где «мне НАДО», а там, где положено, – красота!

С завистью смотрят на смельчаков, отваживающихся первыми подойти и познакомиться с понравившимся человеком: «Надо же, без каски, запасной челюсти и бронекостюма! А вдруг отказ?! Да я бы от стыда самоуничтожился на месте, бежал бы сломя голову в поля, в пампасы, а он… Смотрите – уже под ручку идут. Эх‑х!.. Нет, мне надо, чтоб с гарантией, что не пошлет, и страховкой на случай посткоитального несогласия! Да где б их еще взять?» Зато супруги из людей с таким расстройством получаются что надо: верные (любая мысль о походе налево уничтожается еще на дальних подходах морально‑этическим залповым комплексом большого радиуса действия, остаются в целом безобидные Интернет, порнофильмы и эротические фантазии, приправленные легким соусом вины), послушные («А то ж вторая половинка на меня потом весь день молчать будет!»). Нужен только надежный противоугон.

Характерно, что, даже располагая приличным достатком, стараются жить внешне скромно и незаметно, дабы не вызывать черной зависти, классовой ненависти и желания отобрать и переделить.