Секс – не подростковое бунтарство

Чтобы ответить на эти вопросы, вернемся к общим тенденциям, проявившимся «в сфере сексуально–эротических ценностей и поведения:

‑ Более раннее сексуальное созревание и пробуждение эротических чувств у подростков;

‑ Более раннее начало сексуальной жизни;

‑ Социальное и моральное принятие добрачной сексуальности и сожительства;

‑ Ослабление «двойного стандарта», разных норм и правил сексуального поведения для мужчин и для женщин;

‑ Рост значения сексуальной удовлетворенности как фактора удовлетворенности браком и его прочности;

‑ Ресексуализация женщин, которых викторианская мораль считала вообще асексуальными;

‑ Сужение сферы запретного в культуре и рост общественного интереса к эротике;

‑ Рост терпимости по отношению к необычным, вариантным и девиантным формам сексуальности, особенно гомосексуальности;

‑ Увеличение разрыва между поколениями в сексуальных установках, ценностях и поведении – многое из того, что было абсолютно неприемлемо для родителей, дети считают нормальным и естественным»[31].

Причем последнее особенно любопытно. Указанные выше тенденции описывают изменения в менталитете, имевшие место в последние… сорок лет. Значит, мы так же доставали своих родителей, как наши дети достают нас. Определенно, все началось не вчера, и даже не позавчера. Все началось с мировой сексуальной революции, в которой мы… так и не участвовали.

Мы и не могли участвовать в мировой сексуальной революции, начавшейся в 60–е годы прошлого века. Мы тогда еще решали чрезвычайно интересные проблемы типа «Можно ли засунуть палец ноги себе в ухо?» или «От каких куличиков больше грязи?» Поколение восьмидесятых присоединилось к сексуальной революции лишь 20 лет спустя, когда наше отечество тоже принялось за «половой вопрос». Кстати, однажды, а именно в начале XX столетия, этот вопрос уже стоял перед Россией во всей своей неприкрытости. И тогда случилось то же, что и в конце XX столетия: события стали развиваться согласно стандартному сценарию. Он, кстати, касается любой сферы человеческой деятельности, переживающей революционные изменения: «В атмосфере общего социального кризиса провал либеральных реформ, естественно, открывает путь революции, которая, в случае отсутствия или неразвитости организованных структур, тут же перерастает в анархию. Так было в советской экономике, политике, межнациональных отношениях. Сексуальная революция пошла по тому же пути… отношение к сексу стало, как на Западе в годы «студенческой революции»[32].

Да, все так и было. Вот только сексуальная революция на Западе совершалась в 1960–е, а в России – во второй половине 1980–х. И это сегодняшним конформистам–родителям довелось внедрять азы сексуальной свободы в сознание своих родителей, ныне ставших бабушками и дедушками. А советская пресса, мир ее праху, призывала старших «не попустительствовать буржуазному разврату в стане молодежи». Все блага свободомыслия и цивилизации – от мини–юбок до художественной эротики – вводилось в обиход с продолжительными и кровопролитными боями. И не потому, что поколение шестидесятых, в отличие от поколения восьмидесятых, сплошь состояло из ханжей–импотентов. Просто сами стандарты полового и гендерного поведения в 60–е годы были другими: они соответствовали стереотипам другого сознания и другой морали. Это устоявшееся и, что скрывать, устаревшее видение мира тоже пришлось «заминировать и взорвать», чтобы изменить взгляды общества на сексуальность. В качестве «взрывоопасных материалов» применялась провокация: гиперсексуальное поведение, циничные суждения, кратковременные отношения… Ничего не напоминает, нет?