Глава одиннадцатая. За огромной аркой входа, проступившей на черной глади стены дворца Лорда Аваддана, начинался длинный коридор

За огромной аркой входа, проступившей на черной глади стены дворца Лорда Аваддана, начинался длинный коридор, обставленный подсвеченными снизу декарином статуями. Маги и убоги шли быстро, однако Уолт успевал рассмотреть скульптуры. Все они, как понял Магистр, изображали Разрушителей, однако изображения выглядели довольно странно.

Каждый убог был запечатлен поднявшим руки над головой, с выражением неописуемого мучения на лице. Крылатые, рогатые, мохнатые, восьмирукие, двадцатиногие, со щупальцами, жвалами, с двумя, тремя и больше головами, с телами, похожими на тела смертных или животных или вообще ни на что не похожими… Все они выглядели аллегорией мук и страданий.

Хотя, нет.

Уолт невольно задержался перед одной статуей. Девушка. Вернее, убогиня, выглядящая как человеческая девушка. Трудно поверить, что она Разрушительница, но какая еще скульптура могла оказаться среди других изваяний убогов?

Длинные волосы, высокие скулы, большие глаза, пухлые губки. Руки небрежно сложены на груди. Одета в простую подпоясанную тунику и легкие сандалии. Резкий контраст с остальными Разрушителями. Но в этой статуе было что‑то еще… что‑то кроме художественного отличия…

– Убогиня Зара, Повелительница Призраков Ночи. – Глюкцифен неожиданно возник сзади, но Уолт уже привык к таким его появлениям. – Самый опасный противник моего господина в борьбе за пост Архистратига. Многие не ожидали, что Лорд Аваддан победит, но он нашел чем удивить Фракцию Сумерек. – Козлоголовый вздохнул. – В ней еще оставалась капелька божественной Сути, поэтому она спокойно пережила Обретение Покоя.

– Обретение… чего? – спросил Уолт и чуть не хлопнул себя по лбу. Не услышал ли кто? Проклятье, он слишком увлекся, разглядывая статую… Статую? Так, секунду!

– Не беспокойтесь, юноша, в Коридоре Славы нас никто не услышит, кроме Лорда‑Архистратига. Здесь проходит наиболее мощный поток Вен Создателя, привязанный к его Кратосу, и никому, кроме Архилорда, не под силу превзойти Власть моего господина. – Глюкцифен усмехнулся. – А что касается вашего вопроса, то Обретением Покоя мы называем превращение Бессмертного в вечно покоящийся объект. Нет движения. Нет изменения. И Созидание и Разрушение отступают от созерцающих вечность навсегда. Это участь проигравших в борьбе за нашу власть, юноша.

– Так она что, жива?

– Не совсем. Но не мертва. Мы же Бессмертные. Умереть нам очень трудно. – Глюкцифен оглянулся. – Продолжим путь, Джетуш Сабиирский недоволен нашей задержкой. Как и Таллис.

Отойдя на несколько шагов, Уолт не выдержал и снова посмотрел на Зару. Хрупкая фигура, застывшая навсегда. Однако мощь ее все равно чувствовалась. Наверное, это как‑то связано с предрасположенностью Уолта к магии Земли. Земная Стихия существует в магических процессах Равалона как символ Тверди, то есть основы, сердцевины, центра, вокруг которого и от которого начинается все остальное. А Твердь – это стабильность, покой, собирание всего в начальное единство, которое скрепляет и удерживает любой элемент мира с другим элементом. Философы, в отличие от магов, это единство называют Первосубстанцией.

Видимо, Обретение Покоя связано с энергиями Тверди, которые заставили Уолта обратить внимание на Зару. Наверное, для ее, гм, успокоения использовалось больше Силы, чем на других убогов, и Локусы Души отреагировали, ощутив знакомую магию. А может, дело вообще в другом. Нельзя делать выводы без подробного исследования. Магия – это не наука и не искусство. Это и наука, и искусство одновременно. Математическая поэзия или поэтическая математика – в которой нет ни математики, ни поэзии. Вот что такое магия.

А боевая магия – это работа, грязная и пожирающая силы. Вот уж где мало времени на формулы и образы, и вот уж где без них никуда. Трудно быть магом, а боевым магом быть еще труднее.

О чем это ты, Уолт? Да как всегда. О разном. Попытка отвлечься. От «вечно покоящихся» убогов продолжали истекать энергии. Мельчайшие сами по себе, в своей совокупности они порождали ощущение чего‑то давящего, разрушительного. «Статуй» было много. Очень много. Сотни две, не меньше. А может, даже больше. Это столько противников одолел Аваддан? Потрясающе. А он вообще чем‑либо, кроме драк с другими убогами, занимается?

По коридору пришлось идти долго. Затем из ниоткуда возникла лестница. Именно из ниоткуда: лестница просто соткалась перед смертными и Бессмертными посреди коридора. Маги и убоги начали подниматься. Уолт оглянулся, в последний раз посмотрел на безмолвные ряды поверженных Разрушителей. Такая демонстрация силы, чего уж таить, весьма и весьма впечатляла.

Лестница была под стать коридору, никак не кончалась. Подниматься вверх по ступенькам, рассчитанным на шаги существ, как минимум в полтора раза превышающих Уолта в росте, оказалось тяжело, а конца подъему не было даже видно. Неужели они будут добираться до самого верха башни?!

Лестница внезапно расплылась, клочьями декаринового тумана растекшись по стенам, и маги с убогами очутились посреди пустого сводчатого коридора. Если в первом коридоре слабое освещение шло от «статуй», а на лестнице свет исходил от ступеней, то здесь путь освещали парящие под потолком бехолдеры. Шарообразные существа с огромным глазом посреди лба щелкали острыми зубами и испускали алый свет из дополнительных малых глаз, растущих на стебельках из всей поверхности «тела».

Уолт на миг замер, вспомнив, что своим основным оком злоглазы способны отключать любую магию Фюсиса, а частично – даже Силу Бессмертных. На основе исследований этой способности в свое время создали орбы, однако им было далеко до самих бехолдеров. Иллюзии, волшебные защиты, артефакты, призванные Существа, атакующее колдовство, строительные чары – все лишалось своих магических свойств в тот миг, когда попадало в обзор центрального глаза. А ведь еще имелись способности и у остальных буркал. Бехолдеры являлись одними из самых опасных порождений Нижних Реальностей, и даже боевым магам приходилось попотеть, чтобы разобраться с ними.

Однако наложенные личины остались нетронутыми, когда глазастые шарики повернулись в сторону процессии. Не справились с чарами убогов? Или с упомянутой козлоголовым «Великой Магией» Лорда‑Архистратига?

– Осталось пройти немного, – сообщил Глюкцифен, в алом свете, льющемся из глазенок бехолдеров, выглядевший более грозно и величественно. – И прошу вас ни с кем не разговаривать. Однако если придется отвечать, то вы из Молодых убогов, родственники Таллиса Уберхаммера, прибыли принести вассальную клятву Лорду‑Архистратигу. Но учтите, этот ответ должен прозвучать из ваших уст, если несмотря ни на что я не смогу помешать общению с вами.

– Как нас хоть зовут, если спросят, а мы вынуждены будем отвечать? – спросил Уолт, косясь на бехолдеров. Что ни говори, а присутствие этих созданий заставляло Ракуру нервничать сильнее, чем наличие рядом двух убогов, один из которых к тому же пытался его убить. Странно устроен смертный. И никакая психология не поможет разобраться, что творится у него в голове. Вот Эльза, кажется, при виде бехолдеров еще больше успокоилась, менее тревожно стала посматривать на Глюкцифена и Таллиса. Наставник, а точнее его личина, вообще выглядел так, будто плевать он хотел на все происходящее.

Да уж, вот чему‑чему, а спокойствию у Джетуша стоило поучиться.

Лжежрец… Гм. Игнасс выглядел мрачно, но его облику мрачность подходила, как Грантер церемониальный черный плащ боевого мага.

– Имена ваши… – Глюкцифен задумался. Уберхаммер молчал, всем видом выражая недовольство. – Хороший вопрос, юноша, я оказался к нему не готов.

– Тогда пускай меня зовут Алесшдатт, – сказал Уолт. – Алесшдатт Генрандр.

Наставник покосился на Магистра, но ничего не сказал.

– Его – Свинюля, – не удержался Уолт, кивнув на Игнасса. Конклавовец промолчал, но взглядом пообещал Ракуре много чего. Да уж, Уолт, это ты зря. Злить дознавателя Конклава, следящего за тобой, не стоит.

– Меня будут звать Пьюр By, – сказал Земной маг. – Эльза, тебя – Эгиресса Шоар. Уолт, используй то, что придумал. Фон Неймар, как бы вы хотели, чтобы к вам обращались?

– Золт, – коротко ответил дознаватель.

– Этого достаточно, Глюкцифен?

– Вполне, – кивнул козлоголовый. – Я, конечно, буду стараться отводить от вас взгляды, но нельзя, чтобы Могучие обратили на мои чары внимание. Мы должны просто пройти по залу и подойти к трону Лорда‑Архистратига. А дальше он все сделает сам.

– Что – все? – хмурясь спросил наставник. Ага, ему тоже не нравилась идея тащиться через зал, полный Бессмертных Разрушителей. Да, до такого способа самоубийства додумывался мало кто из смертных.

– Прошу прощения, но времени для разговоров больше нет! – воскликнул Глюкцифен. – Мой господин уже заждался!

Козлоголовый просто толкнул рукой пространство перед собой, и перед магами быстро распахнулись широкие двери. Оглушающие звуки и ослепительный свет обрушились на смертных, затягивая в свой хоровод и не давая опомниться. Уолт понял, что Глюкцифен подтолкнул его в зал, когда уже очутился внутри. Уберхаммер решительно шагал впереди, и группы убогов почтительно расступались перед ним, давая тем самым дорогу и магам, спешащим следом за Таллисом.

Гремела музыка. Не просто музыка – такого эпического и возвышенного безобразия Ракура никогда не слышал. Будто несколько пьяных эльфийских оркестров решили устроить соревнование и как раз подошли к тому моменту, когда каждая из сторон осознает, что проиграла, и напоследок решает доказать, что главное не победа, а участие.

Зал был огромен. Он давил своими размерами на психику так же, как находящиеся в помещении Бессмертные своими чудовищными аурами «душили» тонкие тела магов. Уолт не использовал Вторые Глаза, но и без них было понятно, что в помещении больше измерений, чем три. По крайней мере субреальностей наблюдалось множество. Убоги появлялись из воздуха и в нем же исчезали, не оставляя за собой типичных для магии пространства эфирных следов. Многие высовывались из стен и колонн, уходящих под потолок, до которого, судя по всему, было несколько дней полета. Части тел некоторых Разрушителей вообще можно было наблюдать одновременно в противоположных местах зала.

Уолт украдкой огляделся, стараясь ни на ком не задерживать взгляд, хотя характерная для боевых магов привычка требовала быстро оценить возможные пути отхода, вычленить вероятностных противников и лидеров групп, просчитать возможности применения магических энергий и вообще решить, кто из бродящих по залу уродов наиболее урод.

Каких здесь только не было убогов!

Стоящий на задних лапах волк небрежно помахивал хвостом в виде змеи, из пасти которой вырывалось пламя, складывающееся в воздухе в руническую надпись. Руны незнакомые, но от них явно веяло смертью и гнилью. Стоявшие вокруг «волка» Разрушители дико хохотали, глядя на огненную надпись, и хлопали его по спине. Особенно сильно смеялся Бессмертный, похожий на благочестивого эльфийского старца, сидящего верхом на крокодиле. Вокруг старика летал ястреб с четырьмя железными крыльями, то и дело садясь убогу на плечо и сразу взлетая.

– Новые серные криницы в Пятом Круге – это нечто, мой дорогой Фокалорис! Прекрасно расслабляют!

Нечто с головами лягушки, кота и орка в короне, передвигающее похожее на разбухший бурдюк тело на множестве паучьих лапок, заинтересованно посмотрело на Игнасса и было шагнуло к нему, но тут его взгляд упал на Глюкцифена. Глаза всех голов будто подернулись туманом, и убог, пошатываясь, направился в противоположную сторону.

– Пятьдесят душ, уважаемый Волакориакс, пятьдесят душ. Круг в Русионе хорошо поработал в недожарнике, несомненно, их стоит наградить за усердие.

Вверху кружило в танце несколько пар. Гм… не только пар. Имелись танцующие и втроем, и вчетвером, и впятером. Какая‑то группа даже умудрилась составить пентакль. Более всего запоминалась парочка из убога, походящего на быка с крыльями грифона, и Разрушителя, похожего на двух гномов, слившихся в единое существо особым образом: у правого гнома не было левых руки и ноги, а у левого – правых, и они соединялись местами отсутствующих конечностей.

– Скучный бой, мой друг, отвратительный и скучный. Ни Молодой Вихракс, ни его противник… как его? Деве? Иихат? В общем, кто‑то из мелких Громовержцев. Ужасно! Готов поклясться Хаосом, такого скучного поединка в Безначальном Безначалье Безначальности не было с Начальных Времен!

Убог в виде льва с огрским лицом оживленно спорил с убогом с телом льва и головой осла. Их внимательно слушал убог в виде худого обнаженного вампира с драконьими крыльями и покрытыми перьями руками и ногами. В левой руке вампир держал извивающуюся змею, из пасти которой вырывался серебристый дым.

– Как, вы не слышали? Да‑да, Лорд‑Повелитель Марабас и Лорд‑Повелитель Бурбутос инкогнито поднялись в Третий Круг и устроили переполох на собрании Владык. Очень занятная история, поверьте!

Шумя и производя какофонию, прошествовала толпа духов, похожих на гоблинов, с трубами, тарелками, барабанами, литаврами и другими музыкальными инструментами. За ними верхом на дромадере ехал одетый в пурпурные одежды шефанго, размахивая великолепнейшей короной и оглушительно ревя. Вся эта процессия была единым существом, обладающим одной из самых чудовищнейших аур. Уолт чуть не свалился на колени, сдавленный убоговской Мощью, когда шефанго оказался неподалеку. Он видел, что Эльза стиснула зубы, Игнасс поморщился, и даже Джетуш напрягся. Однако Глюкцифен подошел ближе, и сразу стало легче.

– Чистые невинные души в дефиците. То, что раньше они могли получить лишь от нас, теперь доступно им где угодно и когда угодно! Не боги, а прогресс – прогресс морали, цивилизации и культуры! Вот кто наш соперник, а не глупцы на Небесах!

Затем Уолт увидел убога, наверняка отвечающего за какие‑то энтропийные процессы в южно‑восточных регионах Равалона. Многорукий и меднокожий, с головой тигра, что делало его похожим на кимпурушу, обвешанный кривыми кинжалами, окруженный креатурами, похожими на скелеты нагов, Бессмертный разговаривал с огромным, почти двадцатиметровым убогом‑йотуном, выглядевшим как потрескавшийся ледник. Разрушитель с Севера, откуда‑то из областей Мидгардополиса, распространяющий вокруг себя холод и лед, которые аккуратно обтекали махапопского убога.

– Маги зачастили в Первый и Второй Круги. Я думаю, Архилорду пора задуматься о более серьезных заслонах на границе измерений…

Потом Уолт чуть не споткнулся, когда увидел летающую по залу женскую грудь. Просто грудь. Большую, понятное дело, трехметровую в длину и двухметровую в ширину, но просто грудь. Сложно было представить, что за убог или убогиня это мог быть.

– Так и сказал: «Я пробьюсь за Грань!» И – исчез! Уже больше года об Ульдаране Вархамелеоре ничего не слышно. Как по мне, так он всегда был излишне самоуверен. Иное дело, преодолеть Рубеж. Максвеллиус хотя бы теоретически доказал, что это возможно.

Справа пробежал Золотой Телец, за ним бежал печальный Бессмертный с тремя рогами и лисьими ушами, с бородкой как у Глюкцифена и гусиными лапами, одетый в золотистый кафтан. Уолт узнал Разрушителя: «Убоганариум» величал его мастером Леонардосом, магистром шабашей.

– Всех! Убью! Съем! Разорву! Богов – в Тартарарам! Небесный Град – предать Хаосу! Мы ждем Конца света?! Зря! Пора самим его устроить!

Среди привычных для убогов Серединных земель выделялись некие цветные сгустки, ощутимо истончавшие флюиды Могущества и Власти. Сгусток цвета грозовых туч, сгусток цвета крови, смешанной с водой, сгусток иссиня‑черного цвета, сгусток всех цветов радуги, сгусток яркого декарина, многие другие… Эти убоги не относились к привычным для Серединных земель сущностям, и Уолт никак не мог вспомнить, какому народу «повезло» иметь подобных покровителей своим порокам и страданиям.

– В Небесном Граде близятся перемены. Грозный Добряк получил несколько Источников других богов, и кое‑кому это не нравится. Я слышала, к Архилорду тайно прибыл Верховный Вестник с просьбой оказать услугу. Какого рода? Ах, милый мой, ну догадайтесь сами, о чем могут попросить Его Высоконачалие теряющие веру в себя Созидатели! Разрушить что‑нибудь в одном месте, ускорить энтропию в другом – и вера в Грозного Добряка запятнана. А старые культы тут как тут!

Державшийся поближе к Таллису Глюкцифен поравнялся с Ракурой и ар‑Тагифаль и внезапно начал рассказывать, как зовут того или иного убога и за что они отвечают. Может, козлоголовый решил, что должен объяснить, с какими Разрушителями магам придется общаться. Может, он решил поболтать от нечего делать. Может… Уолт мог с ходу придумать массу причин, но толку от этого не было. Приходилось идти и молча слушать словоохотливого убога.

– Лорд Агреас Сатамирил, способен обучить всем языкам в мире или лишить всех знаний и званий, но в основном специализируется на землетрясениях.

Убог с телом эльфа, головой леопарда и крыльями грифона неспешно попивал вино (если эта красная жидкость была вином) из огромного кубка.

– Лорд Лерай Люцирус. В его власти делать смертных остроумными, а также превращать воду в алкоголь. Еще он покровительствует фальшивомонетчикам и подбивает заняться воровством.

Невысокий убог ритмично стучал в барабан, выпирающий прямо из его живота. Вместо головы у Разрушителя была туча, обильно поливающая его дождем, хотя Лерай при этом оставался сухим. Вокруг убога плясали обнаженные девушки разных рас, и Уолт заметил, что Джетуш благосклонно поглядывает на их танец. Что поделаешь, у каждого свои слабости.

– Леди Сагамимина Валефори. Обучает обману и свободным наукам, подсчитывает грехи и разрушает дружбу. Она сестра Сисьштар, богини похоти, вы знали? У них одна мать, но разные отцы.

Сагамимину, блистающую наготой, можно было бы назвать красивой, если бы не спорящие друг с другом человеческая, эльфийская, орочья и гномья головы на ее плечах. Тем не менее тело у нее – пальчики оближешь. Наставник перестал глазеть на танцовщиц Лерая и принялся пожирать Сагамимину взглядом, стараясь не рассматривать убогиню выше уровня шеи.

– А это Кирак Гуллиш, он отвечает за появление целлюлита у женщин. – Глюкцифен указал на худого убога, настолько худого, что он походил на скелет. Сходство усиливалось тем, что убог был безголов и держал в руках три разных головы, одной из которых являлся череп.

Эльза так кровожадно уставилась на Гуллиша, что Уолт от неожиданности вздрогнул. Гм, а ведь и не подумаешь, что у нее с этим проблемы.

– Обычно он работает совместно с Урисомажэлем Гурргу, который создает у женщин представление, что они толстые. – Глюкцифен радостно помахал убогу, чья голова на длинной шее обмоталась вокруг четырех убогинь, а с пятой целовалась взасос. Урисомажэль никак не мог увидеть Глюкцифена, но тем не менее помахал в ответ. – Ах, из них получается отличная команда! Многие женщины готовы продать душу ради похудения, представляете? А им даже и худеть не надо!

Эльза недобро поглядела на козлоголового. Чувствовалось, что ей хотелось много чего сказать.

– А это гости из Голоадии, Нижней Реальности иного мироздания. Прибыли для обмена опытом.

Группа существ, больше похожих на Тварей, чем на Старших убогов, шла навстречу, ведомая кем‑то, напоминающим Глюкцифена, однако с бараньей головой. Приземистые, состоящие из шипов, когтей, рогов и щупалец, обладатели огромных пастей и узких глазок, «гости» кивали Разрушителям и пускали слюну на пол.

Несмотря на угрозу столкновения Уберхаммер неумолимо продолжал двигаться вперед. Голоадцы тоже не собирались уступать дорогу.

Глюкцифен прошипел какое‑то ругательство.

В тот момент, когда Уберхаммеру оставалось два метра до столкновения с голубокожим существом, перед иномирянами возникла убогиня. Она вышла из задрожавшего пространства, ослепив серебряными вспышками и магов, и голоадцев. Заморгали и Глюкцифен с Таллисом, что само по себе говорило о Могуществе появившейся Бессмертной.

Больше всего она походила на человеческую женщину, прекрасную настолько, что эльфийские красавицы искусали бы локти от зависти. Дело не в том, что она была как‑то сверхъестественно прекрасна. Ее красота являлась естественной. Длинные светлые волосы, светло‑зеленые глаза, круглое личико, подбородок с маленькой ямочкой. Алое платье идеально подчеркивало округлости, при взгляде на которые хотелось… Гм. Кое‑чего однозначно хотелось. Пробуждающего воображение и бурлящего кровь.

И даже небольшие рожки, торчавшие из лба убогини, совершенно не портили впечатление, скорее наоборот, придавали особый шарм.

«Ух ты!» – говорил взгляд Джетуша и скорее всего Уолта тоже.

Глюкцифен и Уберхаммер поклонились. Через мгновение склонились маги. Не по своей воле. По Кольну словно прошел разряд, и в следующий миг Уолт согнулся, складывая руки особым образом. С остальными, видимо, произошло то же.

– Леди Диабола, – почтительно произнес Глюкцифен.

– Лоссиар, Уберхаммер, – небрежно кивнула убогиня и перенесла свое внимание на иномирян. – Позвольте, дорогие гости, ваши покои готовы. Однако вам нужно пройти сюда, – она взмахнула рукой, и пространство перед «убогами» другого мира затрепетало, превращаясь в арку прохода. Голоадцы, шумно переговариваясь, скрылись в портале. Убогиня, бросив на Уберхаммера короткий мрачный взгляд, исчезла вместе с Переходом.

– Продолжаем идти, – злобно прошипел козлоголовый, но Таллис уже пер напролом.

– Молодежь… – покачал головой Глюкцифен.

И маги продолжили путь.

Они шли и шли. Шли и шли. Шли. Все шли.

Шли!

М‑мать! Сколько уже можно? Ноги разве что чудом не отваливались! Или присутствие рядом Глюкцифена не только защищает от Сил и Мощи убогов, но и неким образом подпитывает энергией? Скорее всего да, через Кольца Обмана.

Однако представьте мышку, идущую в маске кошки сквозь толпу голодных котов, и толпе этой нет конца. Это нервирует. Очень нервирует. Уолт напрягался от каждого брошенного в сторону магов взгляда, от каждой декариновой вспышки, от каждого появившегося рядом Разрушителя. Напряжение нарастало. Но стоило Ракуре испугаться, что он уже не выдержит давления на психику и сорвется, как Глюкцифен восторженно зашептал:

– Мой господин!

Уолт сначала не понял, о чем он говорит. Маги и убоги вышли на свободную от Бессмертных площадку с двумя огромными красными колоннами по бокам, и никакого «господина» не наблюдалось. А потом до Уолта дошло: колонны – это ноги.

Уберхаммер и Глюкцифен растянулись на полу. Прежде чем Ракуру впечатала в пол чужая Сила, он сам рухнул на колени и поклонился, даже не успев разглядеть, кому кланяется. Впрочем, ног хватало, чтобы уяснить необходимость поклона. Гигантское давление обрушилось на плечи, стало не хватать воздуха, в глазах помутнело. Магистр тонул, буквально тонул в невероятной, безумно могущественной Силе, бурными потоками хлынувшей со всех сторон, когда Лорд‑Архистратиг произнес:

– МОЙ ВЕРНЫЙ СЛУГА. МЫ ПОЗВОЛЯЕМ ТЕБЕ ГОВОРИТЬ.

– Великий Лорд Аваддан, – не поднимая головы, вымолвил Глюкцифен. – Позволь представить трех Молодых, прибывших совсем недавно в наши края и пожелавших принести тебе клятву верности.

Сознание мутилось. Проклятье! Еще несколько минут – и он просто подохнет, задохнувшись в водоворотах этой чудовищной ауры. Неужели Глюкцифен и тем более Аваддан не понимают, что Сила Повелителя сейчас превратит смертных магов в горстку атомов?!

– Они молоды, но уже показали себя в сражениях с Порождениями Имматериума, штурмующего наши Нижние Заслоны. Они храбры, они великолепно владеют Разрушением и им есть куда развивать свои навыки. Позволь, Великий и Могущественный, представить тебе…

Уолт потерял сознание.