Двадцать три года спустя после бегства с Капитула 3 page

— Я не располагаю точными цифрами.

В голосе представителя КООАМ зазвучали стальные нотки.

— Но каков порядок — по вашим оценкам?

— Пятьсот, может быть, даже тысяча.

— Тысяча?

Стоявший рядом с патроном ментат промолчал, но вид у него был такой же обескураженный, как и у представителя КООАМ.

Стараясь показать, что контролирует ситуацию, Горус произнес едва ли не небрежным тоном:

— Когда навигаторам стало отчаянно не хватать пряности, они впали в отчаяние. Нет ничего удивительного в том, что они стали совершать иррациональные поступки.

Хрон был озабочен не меньше, чем представитель, но не показывал этого. Такое массовое исчезновение могло означать широкомасштабный заговор фракции навигаторов, заговор, которого он не ожидал.

— У вас нет каких-либо сведений о том, куда они могли уйти?

Администратор Гильдии разыграл полнейшее безразличие.

— Это не имеет никакого значения. У них закончится пряность и они умрут. Посмотрите на верфь и оцените, сколько новых кораблей мы строим каждый день. Очень скоро мы возместим эту потерю и забудем о навигаторах. Не волнуйтесь и не беспокойтесь. После стольких лет зависимости от одного-единственного вещества, Гильдия наконец приняла верное деловое решение.

— Благодаря вашему партнерству с Иксом, — подчеркнул Хрон.

— Да, именно благодаря ему.

После короткого затишья, грохот работающей верфи возобновился с новой силой. Заработала сварка, тяжелые механизмы снова стали поднимать огромные детали к местам сборки. Отсек длиной полкилометра принял два комплекта двигателя Хольцмана. Довольно долго все трое в молчании наблюдали это величественное зрелище. Никто из них не смотрел больше в сторону жалких останков навигатора в его емкости.

Человечество обладает многими глубоко укоренившимися понятиями. Главным среди них является понятие дома.

Архивы Бене Гессерит

Анализ факторов мотивации

После последнего посещения Баззелла лайнер Эдрика покидал планету, унося с собой нечто куда более важное, чем камни су.

На опечатанной лабораторной палубе было спрятано тщательно упакованное, необыкновенно мощное вещество, извлеченное из странного плотного органа вскрытого морского червя. Поддавшись головокружительному оптимизму, Вафф назвал это вещество ультра-пряностью. Пробы показали, что по силе действия новое вещество далеко превосходило прежнюю пряность. Этой замечательной субстанции, думал Вафф, суждено изменить судьбу фракции навигаторов.

Мастер Тлейлаксу превосходно понимал важность своего достижения и собирался использовать его к своей выгоде. Без вызова, дерзко проходя мимо охранников Гильдии, он направился на палубу навигатора. Высокомерно игнорируя все предупреждения, он открывал толстые двери и шел по коридорам до тех пор, пока не оказался перед плазовой стенкой емкости, в которой пребывал Эдрик, купаясь в густом облаке меланжевого газа. Восстановив одну породу червей, Вафф перестал считать себя жалким просителем. Теперь он имел полное право выставлять смелые требования.

Укороченная жизнь гхола не давала Ваффу времени, достаточного для достижения самых главных целей, и это придавало ему мужество отчаяния. Он уже прошел момент пика своей физической формы, и теперь его тело клонилось к упадку и смерти. Жить ему осталось, пожалуй, не больше года.

Вафф горделиво встал перед плазовой стеной кабины Эдрика и заговорил:

— Теперь, когда мои видоизмененные черви стали способны продуцировать пряность в пригодной для навигаторов форме, я хочу, чтобы вы доставили меня на Ракис.

Ваффу теперь было нечего терять, и он мог поставить на кон все. Он торжествующе сложил руки на груди.

Переместившись в кабине, Эдрик подплыл к стене емкости. Клубы оранжевого пара действовали гипнотически.

— Новую меланжу еще не проверили на практике.

— Это не важно, так как достоверно известен ее химический состав.

Голос Эдрика гулко звучал в усиливающем динамике преобразователя речи.

— Меня это тревожит. В своей исходной форме меланжа всегда была настолько сложным веществом, что не поддавалась никакому химическому анализу.

— Ваша тревога не имеет под собой никакой почвы, — ответил Вафф. — Пряность морских червей мощнее любого газа, который вы когда-либо использовали. Попробуйте сами, если не верите.

— Ты находишься не в том положении, чтобы выдвигать требования.

— Никому не удавалось совершить то, что сделал я. Баззелл станет для вас новым источником меланжи. Охотники на морских червей смогут собрать ультра-пряности больше, чем вам потребуется, и навигаторы перестанут зависеть от ведьм Бене Гессерит и дельцов черного рынка. Даже если сестры решат сами охотиться на морских червей и учредить новую монополию, то вы сможете смело их игнорировать. Изменяя червей, а не планеты, мы сможем разводить их где угодно. Я открыл вам путь к свободе. — Вафф фыркнул и повысил голос: — И теперь я требую платы.

— Мы сохранили тебе жизнь после того, как были свергнуты Досточтимые Матроны. Разве это недостаточная плата?

Смиренно вздохнув, гхола тлейлакса протянул вперед руки.

— То, о чем я прошу, будет стоить вам недорого, но поможет снискать честь и благословение от Бога.

На искаженном лице навигатора отразилось недовольство.

— И чего ты хочешь, маленький человек?

— Я повторяю: доставьте меня на Ракис.

— Абсурд. Эта планета мертва, — бесстрастным тоном отрезал Эдрик.

— Ракис — это место, где погибло мое прежнее тело, поэтому считайте это паломничеством. — Он заговорил быстро, с жаром, выдавая больше, чем предполагал сначала: — В лаборатории я создал много маленьких червей из оставшихся образчиков песчаных форелей. Я закалил их, привил им способность выживать в самых тяжелых условиях. Я смогу снова населить Ракис и вернуть Пророка… — он резко замолчал.

Как только до Ваффа дошли слухи о том, что морские черви прижились на Баззелле, мастер обратил все свое внимание на несколько последних песчаных форелей исходного запаса. Составление комбинаций хромосом с наследственностью, пригодной для выживания в комфортабельном океане, было очень трудной задачей, но куда большим вызовом стало бы закаливание форелей и создание червей, способных выжить на сожженных равнинах Ракиса. Но Вафф был не из тех людей, кого пугают трудности. Его цель — вернуть червей туда, где был их родной дом. Посланник Бога должен вернуться на Дюну.

Он внимательно посмотрел на Эдрика, который, обдумывая странную просьбу, постукивал перепончатой рукой по стенке емкости.

— Недавно наш Оракул прислала нам вызов, она призывает навигаторов покинуть Гильдию и присоединиться к ней в ее великой борьбе. Теперь это моя главная задача, мой приоритет.

— Я умоляю вас доставить меня на Ракис.

Словно напоминая о скорой кончине, острая боль пронзила грудь и спину Ваффа. Ему потребовались все силы, чтобы не выказать смертельную муку, боль неудачи. У него осталось так мало времени.

— Неужели я прошу многого? Окажите мне такую милость на закате моей жизни.

— Это единственное, чего ты хочешь? Умереть на Ракисе?

— Последние мои силы я отдам на работу с песчаными форелями. Возможно, это последняя надежда снова поселить их на Ракисе и возродить его экологическую систему. Подумайте: если мне будет сопутствовать успех, то вы получите еще один источник меланжи.

— Ты не будешь рад тому, что увидишь на этой планете. Даже с системой сохранения влаги, укрытиями и нужным оборудованием выживание на Ракисе стало более трудным делом, чем прежде. Твои надежды нереальны. Ничего полезного из этого не выйдет.

Вафф безуспешно попытался скрыть отчаяние, прозвучавшее в его голосе.

— Ракис — мой дом, моя путеводная звезда.

Эдрик задумался, потом сказал:

— Я могу свернуть пространство до Ракиса, но не могу обещать, что вернусь. Оракул призвала меня.

— Я буду ждать столько, сколько потребуется. Бог не оставит меня своим попечением.

Вафф опрометью бросился на свою палубу. Намереваясь остаться на пустынной планете — остаться, несомненно, до конца дней, он стал собирать все инструменты, все вещи, которые, возможно, понадобятся ему для того, чтобы, ни от кого не завися, жить на этой поблекшей безжизненной планете. Наведя порядок, он посмотрел на контейнеры, где были заключены закованные в панцири черви, извивавшиеся на дне и ждавшие своего освобождения.

Ракис… Дюна — вот его истинное предназначение. В глубине души он знал, что сам Бог призывает его туда, и если Ваффу суждено погибнуть на этой планете — ну что ж, значит, так тому и быть. Он ощутил, как его заливает теплая, успокаивающая волна смирения. Он понял и осознал свое место в мире.

Почерневшая, отливающая медным блеском поверхность отразилась от обшивки лайнера Гильдии. Вафф был так занят сборами, что даже не заметил, когда были запущены двигатели Хольцмана, свернувшие пространство.

Эдрик удивил его, предложив обеспечить на первое время запасами продовольствия и оставить на планете несколько ассистентов, которые помогут с обустройством лагеря и с работой в лаборатории, разделив тяготы с Ваффом. Вероятно, Эдрик хотел оставить здесь своих людей, чтобы они были в курсе успехов и неудач мастера Тлейлаксу. Вафф не возражал — если только эти люди не станут ему мешать.

Не представившись молчаливым членам своей новой команды, Вафф приказал им вынести панцирных червей из секретной лаборатории и захватить также самораскрывающееся убежище и оборудование — все, что поможет им выжить в сожженном обугленном мире.

Челнок пилотировал один из сотрудников Гильдии — человек с бесстрастным невыразительным лицом. Они не успели совершить посадку на черную поверхность погибшей планеты, когда лайнер уже исчез с орбиты. Эдрик спешил на зов Оракула, унося с собой груз ультра-пряности и весть о спасительной надежде для всех навигаторов.

Но Вафф смотрел теперь только на опаленный безжизненный ландшафт легендарной планеты.

Бактерии подобны маленьким машинам и замечательны тем, что могут губительно действовать на превосходящие их размерами биологические системы. Точно так же и люди подобны болезнетворным организмам, заражающим планетные системы. Именно с этой точки зрения и надо изучать людей.

Эразм

Запись в лабораторном журнале

Когда вирулентные микроорганизмы достигли Капитула, первыми их жертвами стали мужчины-рабочие. Семь человек были поражены так быстро, что перед смертью испытали, скорее, изумление, чем боль.

В большом зале, где обедали молодые сестры, болезнь тоже нашла свою жатву. Вирус был настолько коварен, что самый заразный период болезни протекал за день до того, как появлялись первые симптомы, поэтому эпидемия уже свирепствовала вовсю, поражая самых уязвимых, еще до того, как Новая Община Сестер осознала грозящую ей опасность.

Сотни людей погибли в первые три дня, больше тысячи — в конце первой недели; через десять дней число жертв не поддавалось точному учету. Вспомогательный персонал, учителя, гости, инопланетные торговцы, повара и персонал столовых, даже не прошедшие испытания Преподобные Матери падали, как стебли травы под косой беспощадного убийцы.

Мурбелла созвала своих старших советниц для того, чтобы немедленно разработать экстренный план, но из опыта эпидемий, которые уже имели место на завоеванных машинами планетах, все знали, что от мер предосторожности, профилактики и карантина нет никакой пользы. Двери конференц-зала были заперты, потому что молодые сестры и послушницы не должны были знать о стратегии; которую здесь собирались обсуждать.

— Наша первая и главная цель — выживание Общины Сестер, даже если вокруг нас вымрет все остальное население Капитула. — Мурбеллу мутило от собственных слов, вспомнив обо всех неподготовленных послушницах, рабочих командах, собиравших пряность в открытой пустыне, об архитекторах и строителях, метеорологах, садовниках оранжерей, уборщиках, банкирах, архивариусах, художниках, пилотах, лаборантах и врачах. Обо всех, на ком зиждилось благополучие Капитула.

Лаэра попыталась сохранять объективность, но голос ее звучал надтреснуто и хрипло:

— Преподобные Матери обладают способностью к точному клеточному самоконтролю и могут поражать микробы на их поле битвы. Мы можем использовать нашу телесную защиту для того, чтобы искоренить болезнь.

— Иными словами, все, кто не прошел испытания пряностью, умрут, — констатировала Кирия. — Как умерли Досточтимые Матроны. Именно в этом была причина, почему мы преследовали вас, сестер Бене Гессерит, мы хотели научиться противостоять эпидемиям.

— Можем ли мы использовать кровь выживших сестер Бене Гессерит для того, чтобы создать вакцину? — спросила Мурбелла.

Лаэра отрицательно покачала головой.

— Преподобные матери вытесняют болезнетворные организмы из тела клетка за клеткой. У нас не вырабатываются антитела, которыми мы могли бы поделиться с другими.

— Все обстоит еще сложнее, — хрипло произнесла Аккадия. — Преподобная Мать может направить свою защитную энергию на возбудителей, если у нее есть для этого силы, время и возможность сосредоточиться на себе. Но болезнь вынуждает нас заботиться о несчастных жертвах эпидемии.

— Если вы сделаете эту ошибку, то умрете, как наша подставная Шиана на Джибраите, — сказала Кирия, не скрывая язвительной усмешки. — Мы, Преподобные Матери, должны позаботиться о себе, и больше ни о ком. У других все равно нет никаких шансов. Нам придется это принять как факт.

Мурбелла почувствовала, что изнемогает от усталости, но нервное возбуждение заставило ее встать. Она принялась мерить шагами запертый зал. Надо было хорошенько подумать. Что можно сделать против этого крошечного, неуловимого, но смертельного врага? Выживут только Преподобные Матери… она твердым голосом обратилась к советницам:

— Найдите всех послушниц, готовых пройти испытание пряностью. Достаточно ли у нас Воды Жизни?

— Для всех них? — воскликнула вне себя от изумления Лаэра.

— Для всех и каждой. Воду должна выпить любая сестра, имеющая хотя бы минимальный шанс перенести испытание. Только после этого они смогут противостоять болезни.

— Но многие умрут во время испытания, — предостерегла Лаэра.

— Или все они умрут от неведомой чумы. Даже если большая часть послушниц не выдержит испытания, это все равно лучше, чем если все они неминуемо умрут от болезни. — Мурбелла не колебалась. Ее собственная дочь Риния погибла во время испытания много лет тому назад.

Едва заметно улыбнувшись своими морщинистыми губами, Аккадия согласно кивнула.

— Сестрам Бене Гессерит больше подобает умереть от испытания, чем от болезни, насажденной среди нас Врагом. Это жест вызова, а не капитуляция.

— Проследите, чтобы это было сделано.

* * *

В домах смерти она старалась не слышать стонов страждущих и умирающих. У врачей Капитула было в достатке наркотиков и мощных обезболивающих средств, а послушницы Бене Гессерит умели блокировать боль. Но страшная болезнь и вызванные ею несчастья могли сломить самых решительных и закаленных.

Мурбелле было ненавистно зрелище сестер, не способных подавлять свои страдания. Ей было стыдно, но не за их слабость, а за то, что она сама не смогла всего этого предотвратить.

Она подошла к ряду походных коек, на которых лежали послушницы. Некоторые были объяты страхом, но другие настроены решительно. В воздухе висел горький тошнотворный дух концентрированной корицы — грубая отвратительная вонь, а не изысканный аромат. Нахмурившись, Мурбелла смотрела, как две Преподобные Матери с каменными лицами выносят носилки с завернутым в простыню телом умершей молодой женщины.

— Еще одна не выдержала испытания?

Преподобные Матери кивнули.

— Сегодня уже шестьдесят одна. Они умирают от испытания так же быстро, как от чумы.

— Сколько выживших?

— Сорок три.

— Еще сорок три Преподобных Матери для войны с Врагом.

Как наседка, Мурбелла расхаживала вдоль ряда коек, вглядываясь в лица пораженных болезнью сестер. Некоторые спокойно спали, обретя новое осознание своего тела, некоторые корчились в глубокой коме, и было непонятно, суждено ли им из нее выйти.

В конце ряда, на последней койке лежала девочка-подросток. Увидев Командующую Мать, она приподнялась на постели на дрожащих от слабости руках. Она твердо встретила взгляд Мурбеллы. В глазах девочки, потускневших от болезни и страдания, горел неукротимый огонь.

— Командующая Мать, — хрипло обратилась девочка к Мурбелле.

Мурбелла подошла ближе.

— Как тебя зовут?

— Балеф.

— Ты ждешь испытания?

— Я жду смерти, Командующая Мать. Меня принесли сюда, чтобы я выпила Воду Жизни, но прежде чем я успела это сделать, появились симптомы заразы. Я умру до конца дня. — Голос девочки не дрогнул, когда она произнесла эти страшные слова.

— Значит, тебе не дадут Воду Жизни? Ты даже не попытаешься пройти испытание?

Балеф опустила голову.

— Говорят, что я не выдержу испытания.

— И ты веришь? Неужели ты недостаточно сильна для того, чтобы попытаться?

— Я достаточно сильна, чтобы попытаться, Командующая Мать.

— Тогда я бы предпочла, чтобы ты погибла, попытавшись, а не умерла, сдавшись. — Она посмотрела на Балеф, и боль сдавила ей грудь. Мурбелла вспомнила Ринию, ее уверенность, ее бесстрашие, такое же, как у Дункана. Но ее дочь в конце концов оказалась неготовой и умерла на столе.

«Надо было отговорить ее. Из-за гордыни, из-за стремления что-то доказать себе, я подтолкнула Ринию. Мне надо было подождать…»

А младшая дочь, Джанна, — где она сейчас и что с ней? Командующая Мать отстранилась от девочки, предоставив Общине Сестер воспитывать ее. Но сейчас, во дни тяжелейшего испытания, она решила спросить у кого-нибудь, например, у Лаэры, где ее дочь.

Балеф воспрянула, в ней вспыхнула надежда, она не спускала лихорадочного взгляда с Командующей Матери. Мурбелла приказала врачам Сук немедленно заняться девочкой.

— Времени у нее осталось намного меньше, чем у других.

По скептическому выражению лиц врачей, Мурбелла поняла, что они считают эту попытку пустой тратой драгоценной Воды Жизни, но Мурбелла стояла на своем. Балеф взяла в руку стакан с вязкой жидкостью, в последний раз взглянула на Мурбеллу и выпила напиток. Потом девочка легла на спину, закрыла глаза и начала свою битву…

Это продолжалось недолго. Балеф умерла, отважно решившись на самоубийственную попытку, но Мурбелла не чувствовала угрызений совести. Община Сестер не имеет права прекращать сражение.

Меланжа была очень дорогой редкостью в мире, но еще реже и еще дороже была Вода Жизни.

На четвертый день претворения в жизнь отчаянного плана Мурбеллы стало ясно, что запасов Воды Жизни на Капитуле будет недостаточно. Одна сестра за другой пили яд, и многие гибли, пытаясь усвоить смертельный токсин своими клетками, пытаясь изменить свой организм.

Командующая Мать дала задание советницам установить минимальную дозу Воды Жизни, достаточную для того, чтобы запустить испытание. Некоторые Преподобные Матери предлагали разбавлять вещество, но если доза оказывалась не смертельной, то есть слишком малой, то попытка заканчивалась безрезультатно.

Умерли еще десятки сестер. Более шестидесяти процентов из тех, кто принял яд.

Кирия предложила жесткое и холодное, но логически оправданное решение.

— Надо осмотреть всех кандидаток и давать Воду Жизни только тем, кто скорее всего выживет. Мы не можем делать ставки вслепую, как глупцы. Каждая доза, которую мы даем женщине, не выдерживающей испытания, — это пустая трата драгоценного ресурса. Мы должны подходить к делу дифференцированно.

Мурбелла не согласилась.

— Шансов нет ни у кого, выживут только выдержавшие испытание. Весь смысл как раз и состоит в том, чтобы дать шанс всем — и выживут самые сильные.

Женщины стояли в бедламе палат одной из больниц, в которые теперь превращали каждый дом, куда можно было поставить достаточное число коек. Мимо них Преподобные Матери с утомленными лицами пронесли четыре мертвых тела. Простыни давно кончились, и тела были неприкрыты. Лица были навеки искажены гримасами боли, которую пришлось в последние минуты пережить этим молодым женщинам.

Не обращая внимания на мертвых, Мурбелла опустилась на колени рядом с лежавшей на кровати выжившей послушницей. Ей, Командующей Матери, приходится смотреть на потери с совершенно иной точки зрения. Если они все обречены на смерть, то совершенно бесплодно и глупо считать тех, кто погиб. Единственное, что было действительно важно — это число тех, кто выжил, выдержал. Это были победы.

— Если нам не хватит Воды Жизни, используйте любой другой яд. — Мурбелла устало поднялась на ноги, не обращая внимания на отвратительный запах и оглушительный шум. — Бене Гессерит решил, что самым действенным ядом, пригодным для испытания, является Вода Жизни, но раньше сестры применяли для этого другие смертельные соединения — все, что повергало организм в жесточайший кризис. — Она внимательно всмотрелась в лица юных послушниц, на девочек, надеявшихся в один прекрасный день стать Преподобными Матерями. Теперь у каждой из них остался один-единственный и неповторимый шанс. — Травите их. Травите любым способом, всех. Если они выживут, значит, они не зря с нами.

К Мурбелле подбежала курьер, молодая сестра, недавно пережившая меланжевую трансформацию.

— Командующая Мать! Вы немедленно нужны в архиве.

Мурбелла обернулась.

— Аккадия что-то нашла?

— Нет, Командующая Мать. Она… вам надо увидеться с нею лично. — Молодая женщина судорожно сглотнула. — И поспешите.

У старой женщины уже не было сил покинуть кабинет. Аккадия сидела, окруженная катушками записывающей проволоки и кипами кристаллической бумаги с записями. Откинувшись на спинку стула, она тяжело дышала и едва могла двигаться. Слезящиеся глаза широко открылись, когда Аккадия увидела Мурбеллу.

Взглянув на архивариуса, Мурбелла похолодела. У Акадии несомненно была чума.

— Но ты же Преподобная Мать. Ты можешь побороть болезнь.

— Я стара и очень устала. Последние силы я потратила на записи и проекции, чтобы установить пути распространения эпидемии. Может быть, нам удастся предупредить ее возникновение на других планетах.

— Сомнительно. Враг распыляет микробы там, где считает это стратегически целесообразным. — Мурбелла уже думала о том, что несколько Преподобных Матерей должны разделить память с Аккадией. Ее обширнейшая память, ее бесценные знания не должны быть навеки утрачены.

Аккадия постаралась выпрямиться в кресле.

— Командующая Мать, не сосредоточивайте так много внимания на самой эпидемии — это помешает вам увидеть ее следствия. — Она мучительно закашляла. Но коже выступили пятна — признак далеко зашедшего заболевания. — Эта чума — просто пробный набег. На многих планетах его оказалось достаточно, но Враг, должно быть, хорошо знает, что такое Община Сестер, и знает, что мы можем устоять перед болезнью. Ослабив нас таким способом, он изыщет другой, чтобы снова атаковать нас.

Мурбелла почувствовала в груди смертельный холод.

— Если мыслящим машинам удастся уничтожить Новую Общину Сестер, то оставшиеся осколки человечества будут обречены, они не смогут устоять перед машинами. Мы — самый важный барьер, который придется преодолеть Омниусу.

— Значит, вы понимаете мой намек? — Старуха схватила Мурбеллу за руку, чтобы удостовериться, что та, действительно, все поняла. — Эта планета всегда была невидимой и скрытой, но теперь мыслящие машины наверняка знают, где находится Капитул. Могу держать пари, что машинный флот уже направляется сюда.

Приятный сон одного человека может показаться кошмаром другому.

Пословица древнего Кайтэйна

После того как кочевники отволокли в сторону труп Стуки, они отделили Шиану и Тега от Стилгара и Лиет-Кинеса. Очевидно, они не считали двух мальчишек — двенадцати и тринадцати лет — большой угрозой, не зная, какими умелыми фрименскими бойцами были эти парни, хранившие живую память о налетах на отряды Харконненов.

Тег сразу понял их тактику.

— Старый вождь хочет сначала допросить мальчиков.

Вар и его стойкие соратники полагали, что им удастся легко устрашить мальчиков, которые не устоят перед тяжелым допросом.

Тега и Шиану отвели в закрытую палатку, сделанную из тяжелого водонепроницаемого полимера. Это была странная смесь первобытности и передовой технологии — все сооружение было очень практичным и портативным. Страж закрыл полог и остался снаружи.

Палатка без окон оказалась просто замкнутым пространством, в котором не было ни одеял, ни подушек, ни инструментов. Тег обошел тесное помещение и уселся рядом с Шианой. Пошарив пальцами по земле, он нащупал пару острых камней.

С ментатской ясностью Тег мгновенно оценил шансы и возможности.

— Если мы не вернемся и не сообщим о своем положении, — тихо сказал он Шиане, — то надо ожидать, что Дункан вышлет следующий отряд на наши поиски. Это звучит банально, но спасение придет. — Он понимал, что эти кочевники не устоят перед нападением подготовленных солдат. — Дункан мудр, я хорошо учил его. Он знает, что надо делать.

Шиана, застыв словно в медитативном трансе, не отрываясь, смотрела на полог палатки.

— Дункан прожил сотни жизней и превосходно их помнит, Майлс. Сомневаюсь, что ты научил его чему-то новому.

Тег крепко обхватил ладонью один из камней, это помогло ему сосредоточиться. Даже здесь, в пустой палатке, он видел тысячи путей бегства. Они с Шианой легко могли вырваться, убить стражника и пробиться к кораблю. Для этого Тегу даже не пришлось бы переключать свой обмен веществ.

— Эти люди не могут противостоять ни мне, ни вам. Но я не хочу оставлять здесь Стилгара и Лиета.

— Ах да, ты же верный башар.

— Я не оставлю и вас. Однако я боюсь, что эти люди вывели из строя корабль, что несколько осложняет побег. Я слышал, как они грабили судно.

Шиана продолжала смотреть на темную стену палатки.

— Майлс, меня интересуют не столько наши шансы на благополучный побег, сколько мучает любопытство. Я не понимаю, почему они оставили нас в живых. Особенно меня — если то, что они рассказали о сестрах, правда. У них есть все основания ненавидеть меня.

Тег попытался вообразить себе невероятный исход и реорганизацию жизни всего населения этой планеты. В течение многих лет обитатели городов и сел видели, как удавка пустыни неумолимо сжимается вокруг них, как пустыня пожирает плодородные земли, уничтожает сады, подбираясь все ближе и ближе к городским окраинам. Люди бежали от наступавшей пустыни, как бегут от медленно наступающего огня.

Но кочевники Вара… кто они? Арьергард отступающего человечества или изгои общества? Отбросы населения больших городов? Почему они так упорно цепляются за эту пограничную область, зная, что им то и дело придется сниматься с лагеря и искать для проживания другое место? Зачем они это делают, для какой цели?

У этих людей была неплохая техника, и цивилизация Келсо была основана очень давно, еще во времена Рассеяния. У них были грузовики и низко летающие суда, скоростные корабли, на которых они могли быстро перемещаться вдоль линии наступающих песков. Если люди Вара не были изгнанниками, то они могли восполнять свои запасы в отдаленных северных городах.

Тег и Шиана почти не разговаривали в течение следующих нескольких часов, прислушиваясь к приглушенным звукам, доносившимся снаружи, к завыванию суховея и к шороху песчинок, ударявшихся о полотно палатки. За пределами палатки постоянно происходило какое-то движение, люди строились в отряды, приходили, уходили, заводили машины.

Прислушиваясь, Тег мысленно классифицировал звуки, строя мысленную картину того, что происходило снаружи. Он слышал, как бурили колодец, потом раздался чавкающий звук работающего насоса, накачивавшего воду в маленькие цистерны. Каждый раз в цистерну начинала сильной струей литься вода, но очень быстро этот поток иссякал и было слышно, как падают последние капли. Он знал, что эта проблема, вызванная песчаными форелями, была настоящим проклятием для бурильщиков, добывавших воду на Арракисе. Воды в глубоких слоях было много, но прожорливые маленькие форели блокировали ее выход. Образуя мелкие пластинки, они словно пластырем покрывали стенки пробуренной скважины и перекрывали поступление воды. Судя по недовольным возгласам рабочих, эти люди были хорошо знакомы с такой проблемой.

Когда спустилась ночь, в палатку через полог, откинутый стражником, вошел покрытый пылью молодой человек и поставил перед пленниками еду — сухой хлеб, сушеные фрукты и два куска жесткого белого мяса. Пленники получили также по скудной порции воды.

Шиана посмотрела на свою запечатанную чашку.

— Они учатся основам выживания в экстремальных условиях. Они начинают понимать, каким становится их мир.

Молодой человек, очевидно, испытывая отвращение к черной одежде Бене Гессерит, поставил еду на землю и вышел, не сказав ни слова.

Всю ночь Тег не спал, прислушивался и пытался строить планы. Бездеятельность была невыносимой, но Тег предпочитал терпение безрассудным и скоропалительным действиям. Они с Шианой ничего не знали о судьбе Лиета и Стилгара, и он опасался, что юношей уже нет в живых. Может быть, их убили во время допроса?

Шиана сидела рядом в полной готовности. Глаза ее блестели даже в темноте палатки. Насколько мог судить Тег, стражник ни на минуту не покидал свой пост, он, кажется, вообще не двигался. Из лагеря всю ночь уходили отряды, взлетали корабли. Было такое впечатление, что они находятся в перевалочном военном лагере недалеко от передовой.