Санкт-Петербург, 15 июня 2028 года, вечер

Нельзя сказать, что «юная мамочка» родилась под небывало благоприятным сочетанием звезд, и приобрела вследствие сего обстоятельства настолько исключительную везучесть, что сумела пережить попадание из «бергштайна». Причина оказалась в обычной предусмотрительности – под комбинезоном был надет броник скрытого ношения.

Убедиться в том пришлось уже в «Дерринджере». Туда я перебазировал пленницу – естественно, дождавшись, когда подвешенная под потолком видеокамера отведет в сторону свой недремлющий объектив. Хотя, по большому счету, киднеппинг в нынешних обстоятельствах, – пустяк, мелочь в длинном списке моих прегрешений. Но стекла в «тойоте» плебейские, насквозь прозрачные, а на стоянку не слишком часто, но все же выходили покупатели, завершившие шопинг.

М-да-а-а… И что же мне делать с этим чудом в перьях? Вернее, в бронике? Психический шок от парализатора, плюс физический шок от «бергштайна» – в качестве источника информации девушка сможет выступить в лучшем случае через сутки. Если снабдить ее надлежащим уходом, разумеется. А заодно и охраной – этакая пташка, оклемавшись, запросто упорхнет из клетки, попутно обеспечив инвалидность паре-тройке людей в белых халатах. Да уж, не было печали…

Проще всего избавиться от обузы – хотя бы оставив ее здесь, на бетонном полу автостоянки. Или, лучше того, для выигрыша лишнего времени вернуть в «тойоту» – этакая небольшая компенсация за самовольное использование. Проще, но…

Но взять нового языка теперь крайне проблематично. Пастушенко уж накрутит хвост своим ребятам после сегодняшнего конфуза, и за пушки они будут хвататься от любой тени и шороха…

Ладно, попробую поработать с наличным материалом. Есть у меня на примете один надежный доктор… Или не надежный – это смотря с какой стороны взглянуть. Я бы лично свое здоровье в руки господина Литвинаса никогда бы не вверил. Но держать язык за зубами эскулап, по уши увязший в криминальных делишках, умеет, проверено.

Вот пусть и займется пленницей. А я тем временем подергаю за другие ниточки. Пункт первый: моя альфа-карта, незнамо как оказавшаяся у Пастушенко, а затем в парализаторе. Пункт второй: господин Сульдин – при условии, конечно, что он ловит сейчас пескарей, а не остывает в морге.

Если за сутки выйду на Пастушенко, то лже-мамаше вновь крупно повезло. Очнется утречком где-нибудь в малолюдном месте… Если же нет, то возможны всякие варианты. В том числе весьма суровые для девицы… Но никто ее силком на эту войну не тащил, и скидок слабому полу в наших играх делать не принято.

Приняв к исполнению свой бесхитростный план, я прекратил бесцельно кружить по городу и покатил в сторону Московского шоссе – свою набитую медицинской техникой берлогу Литвинас оборудовал за городом, в уединенном частном домишке. По дороге связался с доктором – тот, как обычно, оказался на месте. И, опять же как обычно, не задал ни одного лишнего вопроса о цели моего позднего визита. Давно привык к заявляющимся по ночам пациентам, получившим криминальные ранения.

Пленница распласталась на заднем сиденье в полной отключке, возле ее головы лежал парализатор, включенный на минимальную мощность, – угодить невзначай в зону действия мне не хотелось.

Как только сдам ее доктору, надо сменить машину. До сих пор мне везло, и «Дерринджер» нигде не засветился, но везти до бесконечности не будет. Рано или поздно кто-то с цепким взглядом и хорошей памятью призадумается: с чего бы эта не самая распространенная шикарная машина так и мелькает на видеозаписях? И на царскосельской дороге, и на стоянке гипермаркета… Видеонаблюдение за двором на Северном проспекте, зафиксировавшего мою разведку на «Дерринджере», тоже исключить нельзя. Жаль, конечно, когда еще придется покататься на такой мощной и комфортной тачке.

Как очень скоро выяснилось, «кто-то с цепким взглядом» оказался весьма шустрым парнем, либо же запас моего везения наконец иссяк… На выезде из города – едва закончились элитные высотки поселка Шушары, и в сгущавшихся сумерках по обеим сторонам шоссе потянулась необъятная шоп-зона «Московская Славянка» – сзади взвыла милицейская сирена. Слабая надежда: может, не по мою душу? – тут же испарилась. Голос, усиленный динамиком до полной оглушительности, загромыхал:

– «Форд-Дерринджер», немедленно остановитесь! «Форд-Дерринджер», немедленно остановитесь!

Ни цвет машины, ни госномер менты не потрудились озвучить, наверняка в радиусе нескольких километров мой «Дерринджер» – единственный…

Это называется – сглазил.