Пред итальянскими примитивами

Как же должны быть наивно-надменны

Эти плененные верой своей!

Помнишь, они говорят: «Неизменны

Наши пути за пределами дней!»

Помнишь, они говорят: «До свиданья,

Брат во Христе! До свиданья—в Раю!»

Я только знаю бездонность страданья,

Ждущего темную душу мою.

Помнишь? Луга, невысокие горы,

Низко над ними висят небеса,

Чистеньких рощиц мелькают узоры,

Это, конечно, не наши леса.

Видишь тот край, где отсутствуют грозы?

Здесь пребывает святой Иероним,

Льва исцелил он от острой занозы,

Сделал служителем верным своим

Львы к ним являлись просить врачеванья!

Брат мой, как я, истомленный во мгле,

Где же достать нам с тобой упованья

На измененной Земле?

ФРА АНДЖЕЛИКО

Если б эта детская душа

Нашим грешным миром овладела,

Мы совсем утратили бы тело,

Мы бы, точно тени, чуть дыша,

Встали у небесного предела

Там, вверху, сидел бы добрый Бог,

Здесь, внизу, послушными рядами,

Призраки с пресветлыми чертами,

Пели бы воздушную, как вздох,

Песню бестелесными устами.

Вечно примиренные с Судьбой,

Чуждые навек заботам хмурным,

Были бы мы озером лазурным,

В бездне безмятежно голубой,

В царстве золотистом и безбурном.

РИБЕЙРА

Ты не был знаком с ароматом

Кругом расцветавших цветов.

Жестокий и мрачный анатом,

Ты жаждал разъятья основ.

Поняв убедительность муки,

Ее затаил ты в крови,

Любя искаженные руки,

Как любят лобзанья в любви.

Ты выразил ужас неволи,

И бросил в беззвездный предел

Кошмары, исполненных боли,

Тобою разорванных тел.

Сказав нам, что ужасы пыток

В созданьях мечты хороши,

Ты ярко явил нам избыток

И бешенство мощной души

И тьмою, как чарой, владея,

Ты мрак приобщил в Красоте,

Ты брат своего Прометея,

Который всегда в темноте.

ВЕЛАСКЕС

Веласкес, Веласкес, единственный гений,

Сумевший таинственным сделать простое,

Как властно над сонмом твоих сновидений

Безмолвствует Солнце, всегда-молодое!

С каким униженьем, и с болью, и в страхе,

Тобою — бессмертные, смотрят шуты,

Как странно белеют согбенные пряхи

В величьи рабочей своей красоты!

И этот Распятый, над всеми Христами

Вознесшийся телом утонченно-бледным,

И длинные копья, что встали рядами

Над бранным героем, смиренно-победным!

И эти инфанты, с Филиппом Четвертым,

Так чувственно ярким поэтом-царем,

Во всем этом блеске, для нас распростертом,

Мы пыль золотую, как пчелы, берем!

Мы черпаем силу для наших созданий

В живом роднике, не иссякшем доныне,

И в силе рожденных тобой очертаний

Приветствуем пышный оазис в пустыне.

Мы так и не знаем, какою же властью

Ты был — и оазис, и вместе мираж,—

Судьбой ли, мечтой ли, умом, или страстью,

Ты вечно — прошедший, грядущий, и наш!

СКОРБЬ АГУРАМАЗДЫ