СССР в середине 60-х — середине 80-х гг. XX в.

Консервация политического режима

Усиление позиций партийно-государственной номенкла­туры. Со смещением Н. С. Хрущёва и приходом к власти Л. И. Брежнева для партийно-государственного аппарата наступил «золотой век». В качестве главного лозунга была выдвинута идея «стабильности кадров», что нередко озна­чало пожизненность номенклатурных постов, вело к без­наказанности руководителей, коррупции, разрыву между словом и делом. Главным критерием при назначении на должность становилась личная лояльность чиновника. Объ­ективно эта «стабильность» вела к консервации, неизмен­ности режима.

Уже первые решения возвращали к привычным методам управления. Были упразднены совнархозы и восстановлены отраслевые министерства. Их количество с каждым годом росло. В середине 80-х гг. было более 100 министерств и ве­домств союзного уровня (в 1924 г. — 10, в 1936 г. — 20) и 500 республиканского. К тому времени на каждые 6—7 че­ловек в стране приходилось по одному «управляющему». На их содержание ежегодно затрачивалось до 40 млрд р. «Стабильность» обернулась и старением кадров. К 1982 г. средний возраст высшего руководства перешагнул 70-лет­ний рубеж.

Был узаконен контроль со стороны партийного аппарата над всеми сторонами жизни общества. Уже на XXIII съезде КПСС (1966) были отменены все новации в партийной жиз­ни, принятые при Хрущёве. Делегаты съезда проголосовали за отмену принципа регулярного обновления партийной но­менклатуры. В Уставе КПСС, изменённом на XXIV съезде партии (1971), было закреплено право контроля деятельнос­ти администрации в НИИ, учебных заведениях, учреждени­ях культуры и здравоохранения (в промышленности и сельском хозяйстве оно существовало и раньше). Усиливал­ся партийный контроль за деятельностью аппарата государ­ственных органов.

Конституция СССР 1977 г. закрепила руководящую и направляющую роль КПСС в обществе, определив её в ка­честве «ядра политической системы». Поскольку вся реальная власть в самой КПСС принадлежа­ла партийному аппарату, то именно его и следовало считать главной поли­тической силой в стране.

Важнейшие для страны решения по-прежнему принимались узким кру­гом лиц. Под лозунгом «борьбы за единство партии» глушилась любая точка зрения, не совпадавшая с «гене­ральной линией», свёртывалась кри­тика. По личному указанию Брежнева во время его выступлений перед боль­шими аудиториями зал должен был в нужных местах речи вставать и апло­дировать. При проведении съездов партии и общественных организаций в

Кремлёвском дворце съездов рассаживали группы сканди­рующих, обеспечивавших необходимые «шумовые эффек­ты» в зале.

Для материального обеспечения аппарата была усовер­шенствована и без того отлаженная система льгот и при­вилегий. Бесконтрольность вела к разложению части пар­тийно-государственного аппарата. Началось сращивание его отдельных коррумпированных групп с «теневой экономи­кой». С конца 60-х гг. начинается кампания по возвеличе­нию самого Брежнева. Укрепление его позиций в руковод­стве сопровождалось безмерным восхвалением его личности в органах массовой пропаганды, вызывая ответную негатив­ную реакцию населения.

Восстановив господствующие позиции, партаппарат отка­зался от ненужной и опасной для него критики культа лич­ности. Уже через несколько месяцев после отстранения Хру­щёва во время празднования 20-летия Победы в докладе Брежнева впервые за последние годы прозвучала под апло­дисменты зала высокая оценка вклада Сталина в Победу.

В художественных произведениях, кинофильмах, перио­дике Сталин представал скромным, немногословным, неиз­менно мудрым, пекущимся о народном благе лидером. Ли­ния XX съезда на развенчание Сталина не только не сохра­нилась на практике, но о ней перестали упоминать и в пар­тийных документах. Разделы, содержавшие критику культа личности, исчезали при переиздании учебников по истории.

Укрепление роли армии и органов безопасности. С при­ходом к власти Брежнева увеличилось финансирование обо­ронных программ. С 1967 г. началась массовая установка в подземных шахтах межконтинентальных баллистических ракет — залог будущего военно-стратегического паритета с США. Была создана высокоэффективная система противовоздушной обороны, в том числе противоракетной. Значи­тельно выросла численность и боевая мощь авиации и фло­та. С 1976 г. в Восточной Европе началась установка ядер­ных ракет средней дальности. Всё это не только укрепляло обороноспособность страны, но и вело к усилению позиций военного руководства. Производство и содержание военной техники, разработка перспективных моделей вооружений консервировали уровень жизни советских людей, а порой и подрывали его.

В условиях нарастания диссидентского движения в стра­не, проявлений социальной напряжённости власти заботи­лись и об укреплении органов госбезопасности. С приходом к руководству КГБ секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова (1967) борьбе с инакомыслием стали уделять ещё больше внимания. По его предложению было создано Пятое управ­ление КГБ по борьбе с диссидентами, сотрудники которого были внедрены почти во все учреждения, общественные ор­ганизации и движения. Они вели скрытые и открытые на­блюдения не только за правозащитниками, но и за их потен­циальными союзниками, прослушивали телефоны.

Широкое использование получила практика заключения в специализированные психиатрические лечебницы, нахо­дившиеся на балансе МВД и КГБ. Даже в научных дискус­сиях, как и при Сталине, направленность споров контроли­ровали офицеры госбезопасности.

Конституция СССР 1977 г. Принятая 7 октября 1977 г. Конституция стала четвёртым за годы советской власти Ос­новным законом.

В преамбуле Конституции говорилось, что в СССР постро­ено развитое социалистическое общество, характеризова­лись его основные черты. Таким образом, наблюдался раз­рыв с реальностью, с теми чертами общественного развития, которые имелись в действительности. Главный акцент де­лался на идее достижения социальной и национальной од­нородности общества (впервые в качестве социальной базы советской власти наряду с рабочим классом и колхозным крестьянством была названа также народная интеллиген­ция; говорилось о «новой социальной и интернациональной общности» — советском народе, о едином народно-хозяй­ственном комплексе СССР и др.).

В статье 6 было официально закреплено особое руководя­щее положение КПСС в советском обществе. Конституция утверждала усилившуюся экономическую и политическую роль союзного центра в ущерб правам республик.

Наконец, как и прежде, видное место в Основном за­коне занял блок социально-экономических прав граждан, к числу которых (в сравнении с Конституцией 1936 г.) добавились и новые: на труд, бесплатное образование, ме­дицинскую помощь, отдых, пенсионное обеспечение, жи­лище. Вслед за принятием Конституции были разработа­ны и приняты законы, регламентирующие реализацию этих прав.

В Конституции были закреплены и положения, преду­сматривавшие расширение прав общественных организаций (на законодательную инициативу, выдвижение кандидатов в депутаты и т. д.).

Конституция 1977 г. в целом носила демократический характер. Впервые в Основной закон были внесены между­народные обязательства СССР (положения Хельсинкского акта о принципах межгосударственных отношений). Однако многие зафиксированные в Конституции права и свободы либо так и остались на бумаге (например, право на свободу демонстраций), либо нарушались. Таким образом, несмотря на то что массовый террор ушёл в прошлое, политические преследования не прекратились, они приобрели более изощрённый характер.

Экономика «развитого социализма»

Аграрная реформа 1965 г. и её результаты. Неудачи на­чала 60-х гг. в экономике породили сомнения в эффек­тивности административного диктата даже у руководства страны. Ещё при Хрущёве на страницах печати началась очередная дискуссия об экономических стимулах производ­ства. Сложилась в основных чертах будущая экономическая реформа. В целом она не отвергала директивную модель экономики, но внедряла в неё некоторые механизмы само­регуляции, материальной заинтересованности производите­ля в результатах труда.

В марте 1965 г. было объявлено о реформе в сельском хо­зяйстве. Намечались меры по решению социальных проблем села, использованию экономических стимулов к труду. По­вышались закупочные цены, устанавливался на 10 лет твёр­дый план государственных закупок, вводилась 50 % -ная надбавка к основной цене за сверхплановую продажу про­дуктов, увеличивались капиталовложения. Были ослаблены и ограничения на личное подсобное хозяйство.

Однако, опираясь исключительно на административные рычаги, власть по-прежнему делала акцент на повышение роли Министерства сельского хозяйства в планировании и руководстве аграрным сектором, на увеличение капитало­вложений и списание долгов колхозов. Огромные средства, направлявшиеся на развитие сель­ского хозяйства, использовались крайне неэффективно. Часть расходовалась на строительство гигантских комплек­сов, дорогостоящую технику, на непродуманную мелиора­цию и химизацию почвы. Введение стабильных денежных окладов в колхозах (по сути, важное социальное достиже­ние) обернулось ростом иждивенческих настроений. Дея­тельность колхозов и совхозов в целом оказалась убыточ­ной. За 25 лет (1964—1988) освоенная пашня сократилась на 22 млн га. Потери сельскохозяйственной продукции со­ставляли от 20 до 40% урожая. Страна, обладавшая бога­тейшими чернозёмными почвами, стала самым крупным импортёром зерна и продуктов питания.

Реформы в промышленности: замыслы и результаты. В сентябре 1965 г. началась реформа в промышленности. Если раньше реформаторы пытались делать ставку либо на совершенствование хозяйственного механизма, либо на эко­номическое стимулирование работников, то теперь они по­пытались соединить эти два подхода.

Реформа 1965 г. не покушалась на основы директивной экономики. Главными её положениями стали изменение ус­ловий планирования и усиление экономического стимули­рования. Было сокращено до минимума число планируемых показателей. Наряду с сохранением жёстких нормативов по объёму продукции вводились и новые показатели, призван­ные обеспечить её качество.

Для экономического стимулирования производителей бы­ло разрешено оставлять в распоряжении предприятий часть доходов, которые делились на три фонда: фонд материаль­ного поощрения, фонд социально-культурного и бытового развития (строительство жилья, клубов, пансионатов и др.), фонд самофинансирования производства.

Отмечалось, что восстановленные отраслевые министер­ства будут не прежними «диктаторами», а партнёрами и консультантами предприятий по организации производст­ва в условиях хозрасчёта (на основе развития самоуправле­ния, самоокупаемости, самофинансирования). Замышля­лось и сочетание единого государственного планирования с местной инициативой. Причём право корректировки утверждённых планов было предоставлено лишь самим предприятиям.

При всей своей ограниченности и противоречивости ре­форма дала немалый экономический результат. За годы восьмой пятилетки (1966—1970) объём промышленного производства вырос в полтора раза. Было построено около 1900 крупных предприятий (в том числе Волжский автоза­вод в Тольятти и др.). Однако уже к концу 60-х гг. ход ре­формы застопорился.

Тому были объективные причины: снижение удельного веса трудоспособного населения, истощение традиционной сырьевой базы и резкое удорожание добычи полезных иско­паемых, износ и моральное старение оборудования, рост во­енных расходов и т. д.

Однако главное заключалось в другом: сама модель эко­номики, отвергавшая всё новое, исчерпала свои возможнос­ти. Она могла ещё какое-то время развиваться по инерции, но в долгосрочном плане была обречена.

Более того, сама реформа порождала новые проблемы. Строительство заводов-гигантов вело к их монопольному по­ложению в отрасли, а в итоге — к низкому качеству продук­ции и отсутствию выбора у потребителя. Внедрение показа­телей оценки качества по цене продукции приводило не только к её удорожанию, но и к сокращению объёмов вы­пуска, а в итоге — к товарному дефициту. С каждым годом нарастал импорт товаров, которые не могла выпускать оте­чественная экономика. В итоге по мере развёртывания ре­формы разочарование в ней нарастало как в политическом руководстве, так и в обществе.

Ставка вскоре была сделана на новые сырьевые ресурсы, открытые в восточных районах СССР, а также на корректи­ровку системы управления экономикой. В 1979 г. правитель­ство предприняло попытку оживить экономику за счёт совер­шенствования хозяйственного механизма и повышения роли партийного руководства. Однако добиться существенного ускорения экономического развития не удалось. Вновь загово­рили о преимуществах моральных стимулов к труду над мате­риальными. Оживилось социалистическое соревнование, призванное компенсировать недостатки хозяйственного меха­низма.

Лишь в 1983 г., уже после смерти Л. И. Брежнева, но­вый лидер страны Ю. В. Андропов предпринял «широко­масштабный экономический эксперимент», предполагавший ослабление централизованного планирования и распре­деления, некоторые изменения ценообразования на уровне отдельных предприятий и регионов. Эти меры принесли лишь кратковременный успех.

Смена хозяйственного механизма оставалась жизненно важной проблемой.

Научно-технический прогресс. В начале 70-х гг. Запад вступил в стадию постиндустриального развития. Это озна­чало не только автоматизацию производства, широкое при­менение роботов и ЭВМ, внедрение наукоёмких технологий, но и индивидуализацию процесса труда, превращение его в свободную творческую деятельность.

О научно-техническом прогрессе много говорили и в СССР. Были созданы первоклассные образцы ЭВМ. На XXIV съезде КПСС (1971) прозвучала установка на «соеди­нение достижений НТП с преимуществами социализма». Однако именно недостатки сложившегося хозяйственного механизма тормозили развитие науки и техники, внедрение их достижений в производство. Время от времени появля­лись сообщения о новых крупных открытиях и разработках. Но если они не имели военного значения, то чаще всего не реализовывались из-за нехватки средств, отсутствия у раз­работчиков мощной поддержки в тех инстанциях, где реша­лась судьба открытий.

Конечно, лидеры страны начинали осознавать необхо­димость перехода к интенсивным методам производства. Сократилось в 4 раза число сооружаемых ежегодно круп­ных предприятий, создавались научно-производственные объединения, возникали новые отрасли: роботостроение,

микроэлектроника, атомное машино­строение и т. д. Однако определяющи­ми эти тенденции не стали.

Несмотря на первоклассные, а по­рой уникальные разработки советских учёных в фундаментальной науке, в практической жизни прогресс науки и техники почти не ощущался. Даже к началу 80-х гг. вручную работали 40 % рабочих промышленности, до 60 % строителей, до 75 % работников сельского хозяйства.

К 1985 г., когда в США действова­ло 1,5 млн новейших ЭВМ и 17 млн персональных компьютеров и ЭВМ, в СССР насчитывалось не более нескольких десятков тысяч аналогичных машин преимущест­венно устаревших моделей.

Ситуация обострилась из-за предпринятых Западом санк­ций в отношении СССР в начале 80-х гг., когда ввоз лучших зарубежных образцов техники и наукоёмких технологий фактически прекратился.

В результате к середине 80-х гг. СССР вновь (как и в 20-е гг.) оказался перед угрозой нового стадиального отста­вания от стран Запада.

Социальная политика. Решение экономических задач на экстенсивной основе предопределило и слабость социаль­ных программ. Социальная сфера финансировалась плохо. К примеру, удельный вес капиталовложений в жилищное строительство (к общему их объёму) сократился с 17,7 % в 1966—1970 гг. до 15,1 % в 1981 — 1985 гг. В результате в начале 80-х гг. в СССР вновь обострилась жилищная проб­лема (в 1984 г. было построено лишь 2 млн квартир — столько же, сколько в начале 60-х гг., хотя население стра­ны заметно увеличилось). Были урезаны государственные расходы на здравоохранение.

Результат не замедлил сказаться. Если в начале 60-х гг. в СССР была самая низкая смертность в мире, а по про­должительности жизни мы шли в числе наиболее благопо­лучных стран, то к началу 80-х гг. СССР находился уже на 35-м месте в мире по продолжительности жизни и на 50-м по уровню детской смертности.

Рост населения и падение темпов сельскохозяйственного производства привели к обострению продовольственной проблемы. В начале 80-х гг. СССР отставал от передовых стран не только по структуре питания, но и по потреблению традиционных для нас продуктов. В то же время резко уве­личились импортные поставки продовольствия (за 1970— 1987 гг. закупки мяса и мясопродуктов выросли в 5,2 раза, рыбы и рыбопродуктов — в 12,4, растительного масла — в 12,8, зерна — в 13,8, животного масла — в 183,2 раза). Главным источником средств для этих закупок стал экспорт нефти и газа.

Уже в 70-е гг. в некоторых областях начала вводиться карточная система распределения продуктов. Упал прирост реальных доходов на душу населения.

Однако в целом положение основной части населения улучшилось. Всё меньше людей продолжало жить в комму­налках. В обыденную жизнь входили холодильники, теле­визоры, стиральные машины. Несколько выросла заработ­ная плата. Тем не менее доля фонда зарплаты в националь­ном доходе оставалась низкой. По уровню потребления на душу населения СССР занимал к тому времени лишь 77-е место в мире.

Общественная жизнь в середине 60-х — середине 80-х гг.

Концепция «развитого социализма». Смена курса в ок­тябре 1964 г. повлекла за собой идеологические перемены. Поначалу отход от демократических начинаний Хрущёва объяснялся необходимостью борьбы с его «субъективизмом и волюнтаризмом».

Весьма скоро потребовалось более обстоятельное обосно­вание консервативного внутриполитического курса. Им ста­ли концепция «развитого социализма» и теория непрерыв­ного обострения идеологической борьбы социалистической и капиталистической систем по мере продвижения к комму­низму.

В выступлении Брежнева на праздновании 50-летия Ок­тябрьской революции в 1967 г. впервые прозвучал вывод о построении в СССР «развитого социалистического общест­ва», оформившийся со временем в новую целостную идеоло­гическую концепцию «развитого социализма». Она опира­лась на реальный факт создания в СССР основ индустриаль­ного общества. Концепция включала в себя положения о полной, хотя и относительной однородности советского об­щества; об окончательном решении национального вопроса; отсутствии внутри общества каких-либо реальных противо­речий. Соответственно предполагалось и бесконфликтное его развитие. У руководства КПСС эти взгляды стали осно­вой благодушного восприятия действительности. Перспек­тиву построения коммунизма в СССР переводили из конк­ретно-исторической плоскости (к 1980 г., как требовала программа КПСС) в теоретическую, отодвигая её реализа­цию на долгие времена.

Чем сложнее становилась ситуация в экономике и об­ществе, тем громче звучали рапорты о трудовых успехах и достижениях. Неудивительно, что позже концепция «разви­того социализма» была названа идеологией застоя.

Тезис об обострении идеологической борьбы вытекал из сталинского положения об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, который «обосновывал» в 30-е гг. необходимость массовых репрессий. Обновлённый его вариант должен был объяснить общественности пресле­дование инакомыслящих как борьбу с подрывным влияни­ем Запада, оправдать запреты и ограничения в духовной жизни. Обе идеологические новации были отражены и в Консти­туции 1977 г.

Однако жизнь людей всё меньше походила на жизнь при «развитом социализме». Введение в регионах карточного распределения продуктов, снижение жизненного уровня потребовали «уточнений» в идеологии. В 1982 г. новый гла­ва партии и государства Ю. В. Андропов выдвинул идею «совершенствования развитого социализма» и объявил, что это будет весьма длительный исторический период.

Противоречия в развитии художественной культуры. Первоначально брежневское руководство заявило о продол­жении в области художественной культуры линии «золотой середины», выработанной ещё при Хрущёве. Это означало

отказ от двух крайностей — очерни­тельства, с одной стороны, и лакиров­ки действительности — с другой. Дан­ная позиция прозвучала и в отчётном докладе XXIII съезду КПСС (1966). Однако в выступлениях руководите­лей региональных партийных органи­заций выдвигались требования «да­вать решительный отпор вылазкам фальсификаторов истории» (под ними понимались критики сталинизма). Об­винив руководство партии в «недоста­точной партийной требовательности к отбору и публикации произведений литературы, искусства и кино», они

призвали не печатать тех произведений, которые «искажа­ют нашу действительность, проповедуют пессимизм, скеп­тицизм и упадничество». В качестве примера была названа повесть А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». По указанию отдела пропаганды ЦК КПСС в литературе утверждалась «производственная» тематика. В работах, по­священных этим проблемам, все конфликты благополучно разрешались после вмешательства партийных работников, а недостатки списывались на издержки воспитания.

С середины 70-х гг. стала активно внедряться практика госзаказов на постановку фильмов, написание сценариев, романов и пьес. В партийных инстанциях заранее определя­лись не только их количество и тематика (первенство отда­валось историко-революционным, военно-патриотическим и производственным проблемам), но и исполнители тех или иных ролей. Такой подход очень скоро привёл к застою и в художественной культуре.

Со второй половины 60-х гг. усилился идеологический контроль за средствами массовой информации, учреждения­ми культуры. Всё чаще запрещались публикации художест­венных и публицистических произведений, выход на экра­ны уже готовых кинофильмов, исполнение тех или иных музыкальных произведений, организация художественных выставок. Театральные постановки (даже классического ре­пертуара) выпускались лишь с одобрения специальных ко­миссий.

На проводившихся совещаниях идеологических работни­ков вновь зазвучали обвинения в «мелкотемье», «натура­листическом бытописании мелких страстишек», «сенсаци­онности», «псевдоноваторстве», «подражательстве буржуаз­ному искусству» и т. п.

«Железный занавес» вновь опустился, лишив советских людей возможности читать книги и смотреть фильмы ряда зарубежных авторов. Это порой объяснялось даже не содер­жанием самих работ, а политической позицией их создате­лей, которые негативно высказывались о тех или иных действиях советского руководства.

Деятели культуры, которые не принимали правила игры и выступали с собственными оценками, суждениями, сомне­ниями, чаще всего выезжали из СССР или лишались воз­можности работать с полной отдачей. В 70-х — начале 80-х гг. на чужбине оказались писатели В. Аксёнов, А. Сол­женицын, В. Максимов, В. Некрасов, В. Войнович, поэт И. Бродский, кинорежиссёр А. Тарковский, театральный ре­жиссёр Ю. Любимов, виолончелист М. Ростропович, оперная певица Г. Вишневская, поэт и исполнитель А. Галич и др. Объективно противостояли официальной идеологии представители деревенской прозы (Ф. Абрамов, В. Астафь­ев, В. Белов, В. Распутин, Б. Можаев, В. Шукшин), пока­зывавшие последствия сплошной коллективизации для российской деревни. О проблемах нравственности писали Б. Васильев, Ю. Трифонов, Ю. Бондарев.

Свой взгляд на смысл жизни и роль интеллигенции пред­лагали режиссёры Г. Товстоногов, А. Эфрос, М. Захаров, О. Ефремов, Г. Волчек, Т. Абуладзе, А. Герман, А. Асколь-дов и др.

Специфической чертой культуры 60—70-х гг. была так называемая «магнитофонная революция». Записи не подда­вавшихся контролю песен и сатирических выступлений по­лучили широкое распространение. Признанными лидерами здесь были В. Высоцкий, А. Галич, Ю. Ким, Б. Окуджава, М. Жванецкий и др. Всегда с аншлагом проходили концер­ты А. Райкина, сатирически бичевавшего пороки общества.

Всё это свидетельствовало о противоборстве двух направ­лений в отечественной культуре — официально-охранитель­ного, выполнявшего социальный заказ властей, и демокра­тического, готовившего предпосылки для духовного обнов­ления общества.

Советский спорт. Созданная в предыдущие годы мощная материально-техническая база спорта позволила советским спортсменам достичь новых мировых успехов. На Мюнхен­ской олимпиаде (1972) борец вольного стиля А. Медведь в третий раз стал олимпийским чемпионом, а сборная по бас­кетболу одержала победу над признанными мастерами — сборной США. Легендарной стала победа советской сбор­ной в первой хоккейной суперсерии со сборной Канады, вписавшая в историю советского спорта имена тренеров В. Боброва, А. Тарасова, вратаря В. Третьяка, хоккеистов В. Харламова, А. Мальцева, Б. Михайлова, А. Рагулина, А. Якушева, В. Старшинова, других выдающихся мастеров. Популяризации фигурного катания способствовало мастер­ство первых советских чемпионов мира в парном катании Л. Белоусовой и О. Протопопова, многократных чемпионов мира и Олимпийских игр И. Родниной и А. Зайцева, Л. Па-хомовой и А. Горшкова. Советская шахматная школа дала в те годы чемпионов мира по шахматам Т. Петросяна, Б. Спасского, А. Карпова, Г. Каспарова.

Признанием вклада советских спортсменов в мировой спорт стало решение МОК о проведении Олимпиады 1980 г. в Москве. Несмотря на решение США и ряда других стран бойкотировать московскую Олимпиаду из-за ввода совет­ских войск в Афганистан, она прошла на самом высоком уровне и принесла немало побед нашим соотечественникам. Три золотые медали на ней завоевал выдающийся пловец В. Сальников, признанный одним из трёх лучших пловцов XX в. К середине 80-х гг. в стране действовало более 3 тыс. стадионов, 60 тыс. спортзалов, 1200 плавательных бассей­нов. Всё это создавало условия не только для подготовки значительного числа спортсменов, но и для массового спор­тивного движения.

Ростки «антисистемы». Зарождение пассивной, а затем и активной оппозиции власти стало неизбежным. Уже к сере­дине 60-х гг. возникло диссидентское движение, в которое входили правозащитные, национально-освободительные, ре­лигиозные организации и движения.

В 1965 г. за публикацию своих произведений за границей были арестованы и приговорены к 7 годам лагерей и 5 годам ссылки писатели А. Синявский и Ю. Даниэль. В 1967 г. подверглись аресту поэт Ю. Галансков и публицист А. Гинз­бург. В 1969 г. была создана первая в СССР открытая об-

щественная ассоциации — ^хнициа-тивная группа защиты прав челове­ка в СССР (Н. Горбаневская, С. Кова­лёв, Л. Плющ, П. Якир и др.). При­знанным духовным лидером правоза­щитного движения стал академик А. Д. Сахаров. В 1976 г. в Москве была создана группа содействия вы­полнению Хельсинкских соглашений в СССР, которую возглавил Ю. Орлов. (В 1977 г. он, как и другие руководи­тели подобных групп в СССР, был арестован.) В конце 1979 — начале 1980 г. были арестованы и сосланы почти все лидеры и активные участ ники не только правозащитного движения, но и националь­ных и религиозных организаций. Впервые за долгие годы инакомыслие коснулось армии. В 1969 г. был раскрыт и разгромлен созданный офицерами Балтийского флота под­польный «Союз борьбы за демократические права», высту­павший за демократизацию общества.

В 1975 г. замполит большого противолодочного кораб­ля «Сторожевой» (также с Балтфлота) капитан 3-го ранга В. Саблин арестовал командира и повёл корабль в нейтраль­ные воды, чтобы обратиться к руководству страны с револю­ционным воззванием. В нём говорилось: «Граждане, Отече­ство в опасности! Его подтачивают казнокрадство и демаго­гия, показуха и ложь...» Поднятые в воздух военные самолёты остановили «Сторожевой». Саблин был отдан под трибунал и расстрелян.

Всё это свидетельствовало об углублении противоречий между властью и обществом. В 1969 г. европейские государства и страны НАТО под­держали предложение стран Варшавского блока о проведе­нии общеевропейского Совещания по безопасности и сотруд­ничеству в Европе. В августе 1970 г. был подписан советско-западногерманский договор, по которому признавались послевоенные границы в Европе и был зафиксирован отказ от применения силы. В декабре того же года аналогичный договор был заключён между ФРГ и Польшей, а в декабре 1973 г. — между ФРГ и Чехословакией. В декабре 1972 г. состоялось взаимное признание ФРГ и ГДР.