Глава 17. Диковинные страны 2 page

- Слушай, не держи меня за дурака, ребенок у меня сегодня спросил, могут ли утопленники ходить там, где нет воды?

- Но какое отношение это имеет…

Змей бесцеремонно перебил его:

- Она сказала мне, что видела мертвую девочку, которая ходила спиной и хотела утащить ее в болото. Теперь она боится этой девочки, потому что сегодня идет дождь, и она наверняка караулит ее снаружи. И вообще это она дождь наслала, чтобы прийти за ней, потому что не может ходить посуху…

- Ничего себе…

Пока они шептались у окошка, Лия успела умять свой пирог и теперь подала голос:

- Папа! Рыцарь! Что вы там делаете?

- Читаем!!! – хором гаркнули они.

Змей взглядом велел Рыцарю оставаться на месте, а сам метнулся в кухню – положить девочке добавки. Только зеленый хвост мелькнул в коридоре, Рыцарь отметил про себя, что, несмотря на свои габариты, ящер очень проворно двигается. Вернулся он не с пустыми руками – на двух тарелках лежало по куску пирога.

- Ну вот, а то на сухую и говорить неинтересно. – Змей с аппетитом запустил зубы в капустник. – Передержал немного, корка жестковата, а так ничего.

Рыцарь взял у него из рук тарелку, но есть не спешил:

- Послушай, Змей, а что она говорит – где она эту девочку видела?

Змей сделал могучий глоток.

- В лесу.

- А ты не думаешь, что она могла действительно видеть ее там? Где мы ее тогда нашли?

- Совсем не на Черной Воде. Кроме того, ты же понимаешь, что это все выдумки неграмотных крестьян, которые сдуру лезут в болото и там тонут.

- Кто знает, кто знает… Как ты думаешь, можно ее об этом поспрашивать?

- Да ты что??!!! Она и так боится, а ты будешь на это напирать.

Но Рыцарь только покачал головой и наконец решился попробовать пирог. Несмотря на самокритику Змея, пирог оказался изумительно вкусным, так что он сам не заметил, как приговорил выданный кусок.

- Но если продолжать молчать, она так и будет бояться. Надо попробовать объяснить ей, что это все плод ее воображения. Никаких утопленников не существует, и ничто ей не угрожает, ни в дождливые, ни в солнечные дни.

Змей тяжело вздохнул, он совсем не был уверен, что об этом следует говорить, но испуг Лии его тревожил.

- Ну что, вы все читаете?

Когда этот ребенок успевал столько есть? И главное, куда это все помещалось? Раскрасневшаяся от жары и сытной еды, Лия смотрела на заговорщиков блестящими черными глазами, улыбаясь им с высоты своего метрового роста.

- Мммм… нет, дорогая, мы уже кушаем. Очень вкусно. А тебе пирог понравился?

- Ну конечно понравился, это же папа стряпал, а он – самый лучший в мире повар.

Змей приосанился, он едва не позабыл все свои тревоги, и то, о чем они только что говорили с Рыцарем. Но Рыцарь не забыл, он сунул Змею свою тарелочку и обнял Лию за плечи.

- Пойдем, посуду помоем?

- Пойдем! – радостно отозвался ребенок, и убежал на кухню, пританцовывая на ходу. Слегка обалдевший Змей остался один в гостиной, бормоча себе под нос что-то вроде:

-…что за ерунда, у меня гости еще посуду не мыли…

На кухне Рыцарь огляделся и заметил большой таз, который он поставил на табуретку и налил в него горячей воды из чайника. Лия суетилась вокруг, переставляя грязные чашки с места на место. Разбавив воду до приемлемой температуры, он сделал девочке знак подойти:

- Давай, теперь твоя очередь.

Лия схватила блюдце и опустила его в таз, но внезапно отдернула руку и притихла.

- В чем дело?

- Давай ты помоешь, а я со стола вытру?

- Поздно, я уже вытер. Так что мыть придется тебе.

Но ребенок не сдавался.

- Тогда папа помоет. Он любит мыть посуду, говорит, что его это успокаивает.

- Это и правда успокаивает, я тоже люблю это делать. Кроме того, раз уж я не умею готовить, то должен мыть посуду и убирать со стола. Не может же Василиса одна все делать. А ты любишь мыть посуду?

Лия покачала головой.

- Не-а, я вообще воду не люблю. Даже умываться противно и мокро. Скажи, вот зачем умываться, все равно к вечеру запачкаешься?

Рыцарь сидел верхом на табуретке, сняв камзол и закатав рукава рубашки. Через плечо его висело кухонное полотенце, голову он опустил, а руки он сложил на груди – точь-в-точь как Василиса, когда собиралась сказать что-нибудь убийственное.

- Когда я был в походе, мне приходилось не мыться месяцами, и это было ужасно. Это тебе только кажется, что если ты не будешь умываться, то все будет как сейчас. Ничего подобного, ты покроешься потом и жиром, будешь вонять, как наша Машка, даже хуже, потому что Машку я регулярно мою. Тело будет болеть и чесаться, заведутся вши, которые будут кусать тебя, оставляя незаживающие болячки. Короче, когда я не мог помыться, я просто не чувствовал себя человеком.

Лия сдвинула бровки, размышляя, верить ему или нет, а он попробовал пальцем воду и снова кивнул ей.

- Давай вместе. Знаешь, когда я был маленький, я верил, что утопленники могут ходить, и если уж прицепился к тебе утопленник, то будет шастать за тобой и подсматривать из каждой лужи. Стоит тебе опустить руку в таз… - он опустил пальцы в воду, пристально глядя на девочку, - …а он оттуда цап!

Лия взвизгнула и подпрыгнула на месте, а Рыцарь расхохотался.

- Но потом я вырос и понял, что это неправда. Я видел много утопленников, но ни один из них ходить не мог, плавать – и то не всегда. Так что это все ерунда.

Лия надулась и пробормотала себе под нос:

- А вот и не ерунда. Я видела утопленницу, и она ходила.

- В самом деле? Расскажи. – Он слегка наклонился вперед, изображая максимальное внимание, - Я не буду смеяться, какой тут смех, если дело касается утопленников.

Говорить ему или не говорить? Утренняя попытка рассказать папе окончилась провалом, но Рыцарь - не папа, он всегда умел слушать и верил ей. Может, стоит попробовать?

- Когда потерялась, я долго-долго шла по лесу, потому что хотела сходить к вам. Я думала, что еще чуть-чуть и выйду к Черному озеру. Но все никак не выходила, а лес стал такой странный… - она помедлила немного, а потом поправилась, - страшный. Деревья были высокие и черные, и под ногами было мокро. Так я шла и зашла наконец в большую лужу, такую большую, как весь наш двор. Я пошла по бревнышку, думала перейти ее, но потом увидела там девочку.

Лия придвинулась к Рыцарю вплотную, схватила его за рукав и зашептала ему в самое ухо:

- Она такая страшная, мертвая вся и склизкая. У нее глаз нет, только ямы черные. Я когда ее лицо увидела, чуть от страха не умерла, а она от меня убежала, но потом опять вернулась. Она все спиной вперед ходила, и так страшно. А та тетя в луже…

Рыцарь быстро взглянул на нее.

- Какая тетя?

- Там в луже тетя была, живая, она со мной разговаривала, говорила, что я не должна бояться, потому что та девочка тем ближе, чем больше я боюсь. Но я все равно боялась, потому что она была очень страшная.

Малышка шмыгнула носом и только крепче вцепилась в предплечье своего друга.

– Тетя сказала, что позовет папу, тебя и Василису, и ушла, а я осталась одна с этой девочкой. Я думала, что она меня съест или в лужу утащит, но потом пришел дядя и прогнал ее.

- Еще и дядя был? Весело там у вас…

- Да, пришел дядя, большой такой, красивый, с бородой. Он прогнал эту девочку, а меня проводил до места, где вы меня нашли. А она все шла за нами и зубами вот так делала: ы-ы-ы-ы…

Лия попыталась изобразить скрежет зубовный, но так выразительно, как у маленькой утопленницы, у нее не получилось. Тем не менее, Рыцарь отнесся очень серьезно к ее словам, даже и не подумав смеяться. Это ободрило девочку, и она заторопилась вывалить на благодарного слушателя все свои страхи и впечатления.

- Мне ночью все казалось, что она здесь, за окном ходит, в раму скребется. Я думаю, что она может ходить только там, где есть вода. Поэтому я теперь боюсь в воду лезть – вдруг схватит. И смотри, какой сегодня дождь на улице! Это наверняка она сделала, чтобы сюда прийти – стоит мне высунуться на улицу, она меня сцапает.

Детские страхи кажутся смешными взрослым людям, но для детей бабай под кроватью так же реален, как нехватка денег в конце месяца. Обескураженный от обилия информации Рыцарь не знал, с чего начать, и просто молча размышлял, пытаясь свести концы с концами в этой запутанной истории.

В коридоре послышались шаги Змея, но его появление сейчас было совершенно некстати, поэтому Рыцарь вскочил, бросил полотенце и встретил Зеленого на пороге, отобрав у него пустые блюдца.

- Спасибо, Змей, иди еще пособирай по дому грязную посуду, а мы помоем.

- Какую еще посуду? У меня все чисто…

- Какую-нибудь, которая сто лет под кроватью валяется… - он зашипел Змею в ухо, - иди отсюда. Иди, проветрись, мне поговорить с ней надо.

И, несмотря на сопротивление ящера, Рыцарь захлопнул кухонную дверь прямо у него перед носом.

- Так, солнышко, давай по порядку: ты встретила девочку, когда заблудилась и пришла к большой луже? А как ты ее увидела?

- Не знаю. Подняла голову и увидела, что она стоит на том берегу, хотя раньше ее там не было.

- Она спиной к тебе стояла?

- Да, но она подглядывала, она все видела, хотя все время стояла спиной.

- А как же ты увидела ее лицо?

- Когда она подошла близко, я ее за руку схватила и дернула. – Лию передернуло. – Она вся склизкая была и холодная, она чуть на меня не упала, и… я ее увидела. Скажи, а она теперь привяжется ко мне, да? Пока не утащит в лужу? – в глазах ребенка было столько неподдельного ужаса, что Рыцарь поспешил обнять ее и успокоить.

- Слушай меня, я постараюсь тебе объяснить: сам я не видел, я не бывал в той части леса, но люди говорят, что эта девочка обитает возле Черной воды – места, где река совсем мелеет и образует лужи и болотца. Там всегда сыро, темно и дурно пахнет.

Лия отчаянно закивала головой, как бы говоря «вот-вот-вот».

- Она является в сумерки одинокому путешественнику и заманивает его в болото. Говорят, что она не показывает лица, а всегда стоит спиной. Вроде бы ее саму когда-то там утопили, и теперь она бродит там, не в сила обрести покой.

- Точно! Дядя мне сказал, что ее утопила ее мамочка. Разве так бывает, чтобы мама утопила свою дочку?

Рыцарь почесал голову.

- Всякое бывает, девочка. Я не знаю, правда это или нет, я говорю тебе то, что слышал от других людей.

- Правда, – твердо заявила Лия.

- Раньше я склонен был думать, что это легенда, созданная народным воображением. Знаешь ведь как бывает – есть болото, в котором по неосторожности тонут люди, но со временем оно обрастает легендами, вроде этой утопленницы. Люди склонны приписывать сверхъестественным силам то, что не могут объяснить сами.

Лия нахмурилась, она не поняла последнюю фразу Рыцаря, и ей показалось, что он ей не верит.

- Я ее видела. И я ее трогала. Она там есть.

- Я верю тебе. Это значит, что легенда правдива, и нам следует что-то предпринять, чтобы она не причиняла вреда людям.

- Убить ее?

- Я не уверен, что можно убить того, кто и так уже мертв. Видишь ли, есть люди, которые могут видеть то, чего другие люди не видят – это ведьмы. Помнишь, я рассказывал тебе о ведьмах?

Лия кивнула, он действительно много рассказывал ей о ведьмах, и об одной, самой великой из них.

- Ведьмы могут справляться с привидениями. Тут, конечно, нужна великая ведьма, чтобы справиться, а может, даже не одна. А тот высокий дядя, откуда он появился?

- Не знаю, просто появился и все, а ей велел, чтобы убиралась. И она отошла в сторону, все шипела и зубы скалила, страшно так. Шла за нами, но близко не подходила.

- Интересно, интересно… Как он выглядел?

- Я же говорила – он высокий, красивый, камзол у него весь вышитый, борода вот так – Лия обмотала полотенце вокруг мордашки, изображая таинственного незнакомца. – Он был хороший и добрый, все время улыбался. Ах да, он сказал, что я его позвала, он и пришел. Но это неправда, я никого, кроме папы не звала и ни о ком не думала.

Лия замолчала, удивленная тем, что лицо Рыцаря вытянулось. Словно пораженный внезапной догадкой, он поднялся и велел ей подождать немного, а сам быстро вышел за дверь, больно стукнув по лбу подслушивающего Змея.

Кинувшись в гостиную, Рыцарь стал перебирать старые журналы, бормоча что-то себе под нос.

- Нашел! – наконец воскликнул он и вернулся в кухню с пожелтевшим альманахом. – Посмотри, дорогая на этого дядю, это случайно не он? На картинке был изображен красивый статный мужчина с небольшой окладистой бородой и короной на голове. Лия внимательно посмотрела на него:

- Похож, - в голосе ее было сомнение. – Там было темно, я не видела его лица, но что-то есть.

- А куда он ушел потом?

- Исчез. Я отвернулась, потом повернулась, а его уже нет, как и той девочки. Я сильно испугалась и заплакала.

- Ясно. Слушай меня: девочка живет в лесу, в своем болоте. Знаешь, почему она от вас отстала? Потому что не могла идти дальше. Она ходит только в определенном месте, и сюда дойти не может при всем желании, так что если ты не будешь ходить к ней в гости, она к тебе точно не придет.

- А вдруг она из воды вылезет?

- Не вылезет. Она всего лишь жалкое привидение, куда ей! Так что можешь спокойно плескаться и полоскаться, бегать под дождем в любое время дня и ночи. Главное – не ходи туда больше.

Лия прижалась к нему, зарылась носом в кружевной воротник:

- Не буду. Я не хотела, я думала, что к вам сбегаю ненадолго.

Рыцарь погладил ее по кудрявой голове:

- Я знаю, но нужно быть осторожной. Понимаешь, когда папа тебе что-то говорит, это не для того, чтобы тебе что-то запретить, а чтобы уберечь тебя от опасностей. Он говорил тебе не выходить за ворота, потому что знал, что ты можешь заблудиться и попасть в беду. Папу нужно слушаться, он большой и знает больше, чем ты. Знаешь что, я поговорю с той тетей, которую ты видела в луже, и спрошу, может ли она прогнать эту девочку навсегда. Хочешь?

Лия благодарно закивала. Нельзя сказать, чтобы она совсем перестала бояться, но теперь ей стало легче. Слова Рыцаря о том, что девочка не сможет к ней прийти, ее здорово ободрили, да и если тетя-ведьма сможет насовсем прогнать ее – это же жить можно!

В дверях нарисовался надутый Змей, черный, как грозовая туча. Он был явно недоволен поведением Рыцаря. Ничего толком не понимая из подслушанного, ящер решил, что Рыцарь только еще больше напугал ребенка, и увидев, как Лия к нему прижимается, лишний раз в этом убедился.

- Лия, иди в свою комнату. Сейчас же. Что ты тут устроил?

Рыцарь улыбнулся:

- И даже посуду не помыл. Лия, скажи папе, что ты теперь не боишься умываться.

- Да. – подтвердила девочка. И в доказательство своих слов, схватила забытые блюдца и стала усердно полоскать их в тазу. У Змея глаза на лоб полезли.

- Вот видишь, с детьми надо разговаривать. – Рыцарь взял полотенце и стал вытирать вымытые Лией чашки. – В целом все нормально, Лия наша умничка, она очень храбрая девочка, а по поводу кое-каких деталей я с Ирьей поговорю.

- Каких таких деталей? – насупился Змей еще больше. – Зачем ты журнал брал?

- Так, проверить кое-что.

- И как, проверил?

- Проверил. Убедился. Не задавай так много вопросов, сделай лучше чаю, - твои гости всухомятку пирог сжевали.

Змей растерялся. Он унес журнал, старательно пересмотрел его по дороге, но ничего особенного не увидел – никаких статей о привидениях или утопленниках в «Вестнике Синей Башни» отродясь не бывало. Это было исключительно политическое издание, поэтому Змей его и выписывал.

Не дождавшись его, Рыцарь сам поставил чайник. После напряженного разговора надо бы чем-нибудь подкрепиться, подумал он, и Лия полностью его поддержала. Когда Змей все-таки вернулся, они вместе постелили скатерть, отрезали еще по куску пирога и стали пить чай с пряностями, по части которых Рыцарь был большой мастер.

- Послушай, Змей, пирог получился изумительный, просто тает во рту. Даже по сравнению с Василисиной стряпней, а она тоже не лыком шита.

- Хм, - мрачно усмехнулся Змей, - не лыком шита. Знал бы ты, насколько она раньше стряпать не умела. Она вообще ничего не умела, даже яичницу и ту умудрялась испортить, всему пришлось учить…

Как бы он не хмурился, но замечание Рыцаря ему польстило. А Рыцаря его замечание насчет Василисы явно позабавило:

- Я слышал немного другую историю. Скажи, Змей, - тихонько спросил он, перегнувшись через стол, пользуясь тем, что Лия была поглощена пирогом, - давно ты не жевал мороженые пельмени?

Змей прищурил желтые глаза и погрозил ему кулаком из-под стола, но Рыцарь только посмеялся.

- Ладно, дорогие мои, с вами хорошо, но мне пора домой. Я человек семейный, мне положено быть дома к вечеру, а то Василиса будет беспокоиться.

- Было бы из-за чего… - проворчал Змей.

- Это ты в смысле, что здесь абсолютно безопасно, или в смысле, что я не стою беспокойства?

Все-таки эти взрослые иногда говорят совершенно непонятно.

- С трех раз угадаешь?

Рыцарь еще раз улыбнулся и дружески похлопал Змея по плечу. Одеваясь в передней, он все время о чем-то шептался с ним, но Лия не слышала, о чем именно. Она наелась, и чувствовала себя хорошо и спокойно, тем более, что дождь за окном начал слабеть. Сначала струи воды превратились в тонкие струйки, а потом уже и на струйки силы не хватало, по подоконнику застучали крупные капли. Но и они становились все реже и реже, дождь заканчивался, облака расходились, оставляя за собой чисто вымытое небо, ярко-синее, как папины любимые тарелки.

Рыцарь тоже был очень рад, что дождь наконец перестал. Он поцеловал Лию на прощание, завернулся в совершенно сухой и теплый плащ и насмешливо подмигнул Змею:

- А Бромбуардия все-таки выдумка. – Накинул шляпу на голову и исчез в сгущающейся темноте, только засов стукнул.

- Чушь! – сердито думал Змей, убирая со стола. Из чувства протеста он готов был полностью поверить в любую небылицу. И Бромбуардия становилась все реальнее.

А Лия вышла во двор и посмотрела в небо. Дождь закончился, и оно было чистое-чистое, с новенькими сверкающими звездами. Было немного холодно, но ей нравилось, когда свежий ветер холодит щеки. Где-то ухнула сова, начиналась ночь.

Оскальзываясь на мокрой траве, она заползла на любимую завалинку Змея, встала на цыпочки и протянула руку в небо, словно стараясь дотянуться до звезд. Она стояла так долго-долго, наверное, минуту, и ей стало казаться, что они приближаются. Она потянулась еще сильнее, и одна звездочка, казалось, уже ложится ей в ладонь, но тут скрипнула дверь, и раздался голос Змея:

– Лия, где ты? Спать пора.

Звезды ухнули и отскочили – на миллионы световых лет. Лия вздохнула и обернулась:

- Да, пап, уже иду…

Глава 18. Фитиль

Очередной хмурый и пасмурный рассвет застал Орландо в своем кабинете. Закрывшись на все замки, даже задернув шторы, он сидел за письменным столом и внимательно разглядывал небольшую вещь, словно это было что-то невероятно интересное.

Вещь представляла собой небольшой пузырек темно-зеленого стекла, не больше пары дюймов в высоту. Судя по тяжести, стекло было очень толстое, мутные грани его тускло переливались при свете единственной свечи, которую осмелился зажечь премьер-министр. Узкое горлышко было заботливо заткнуто пробкой из такого же стекла, что наводило на мысль об опасном содержимом. На горлышке пузырька красовалась ленточка с коричневым бумажным ярлычком, содержавшим один, но пугающий символ – череп со скрещенными костями.

Вдоволь насмотревшись на зловещий бутылек, Орландо поставил его на стол и развернул инструкцию по использованию. Не без труда разбирая каракули, он прочел, что держит в руках самый вернейший и самый страшнейший из ядов. Данный яд убивает человека так же верно, как старость, и его невозможно опознать обычными средствами.

Для достижения наилучшего результата, яд следует давать один раз в неделю, по три капли, вплоть до кончины отравляемого. Смерть не замедлит наступить, и будет выглядеть как долгая, продолжительная болезнь. Срок действия зависит от роста, веса, здоровья и упрямства, но, следуя заданным параметрам, герцог Карианиди должен отдать концы примерно через полгода. Как раз то, что нужно.

Тяжело вздохнув, Орландо отложил инструкцию.

- До чего я докатился. – Странно было осознавать себя отравителем, персонажем какого-то романа. – Но это жизнь, и в живых останется только один из нас.

Немного подумав, он оторвал коричневый ярлычок от ленточки, завернул его в инструкцию, и сжег их дотла на свечке. Потом вырезал новый ярлычок, написал на нем «Средство от кашля» и спрятал пузырек во внутренний карман камзола. Так он постарался обезопасить себя на случай выпадения из кармана, внезапного обыска или другой неприятной случайности. Пузырек со средством от кашля подозрений не вызовет.

Он открыл шторы и в комнату хлынул мутно-серый свет. Свеча побледнела и затерялась в наступающем дне. От сожженных бумаг в кабинете пахло гарью, Орландо распахнул окно и заботливо проветрил помещение, чтобы даже запаха не оставалось. Пепел от бумажек он закопал в цветок на подоконнике, как иная кошка закапывает следы своего преступления против хозяйского интерьера.

Закончив, он огляделся вокруг – все было в порядке. Кабинет сверкал чистотой, все вещи были на своих местах, как в музее. Орландо поморщился – слишком уж аккуратно, словно специально разложено для обыска.

Он немного передвинул бумаги на своем столе, чтобы создать живописный беспорядок. Не получилось. Вместо живописного беспорядка получился не свойственный хозяину кабинета невнятный хаос, наводящий на подозрения еще скорее, чем идеальная чистота.

Трудно работать, когда на душе тяжесть, а в мыслях раздрай. Несколько последних дней и ночей стали для Орландо сущим кошмаром – он опасался обыска и ареста. Каждый шорох в коридоре способен был вывести его из равновесия, что уже напоминало паранойю. Наилучшим вариантом сейчас было бы хорошенько выспаться, но сон к нему не шел. Вторую ночь он проводил в бессонных размышлениях, и уставший мозг уже отказывался ему повиноваться.

Орландо давно подготовился к возможному аресту – в его кабинете при всем желании невозможно было бы найти хоть какой-то компромат. Все секретные бумаги, даже те, которые когда-то хранились в его комнате в доме Карианиди, он прятал в тайнике королевы Брижитт.

В целом, ему было нечего скрывать, свой личный счет он не пополнил ни единым септимом сверх того, что полагалось ему по должности. Честный глава правительства? Орландо сам иногда посмеивался, записывая свои расходы:

– И зачем я это делаю? Все равно ведь никто не поверит, что я не крал.

У него были, конечно, сбережения, но любой начальник отдела в казначействе умер бы от смеха, узнай, сколько денег удалось скопить премьер-министру за пять лет работы. Но не было при дворе человека, который не считал бы, что Орландо ворует миллионами. В то время как он получал жалованье последним, а иногда и вовсе не получал, потому что не хватало денег из-за долгов Его Светлости.

Разбросанные документы на столе действовали ему на нервы, и он их снова прибрал – какая разница, как это выглядит.

- Если придут меня арестовывать, им не нужны будут доказательства моей вины, они и без этого обойдутся. Разве я не знаю, как это делается?

За последние два дня это была первая здравая мысль, посетившая больную голову. И тут же он дернулся проверить, не выпал ли из кармана пузырек с ядом.

Присев к столу, он попытался представить, как будет наливать яд. Лазить во внутренний карман неудобно – все жертвы разбегутся, прежде чем он выковыряет флакон из своего камзола. Придется носить его просто так, в кармане. С другой стороны, где еще носят средство от кашля, которым пользуются постоянно? Там, где его проще всего достать.

Сомнения вызывала и стеклянная пробка, насмерть притертая к горлышку – удастся ли быстро и незаметно открывать и закрывать такую? Не без опаски, но он попробовал - черта с два! А вот это уже точно проблема, у него не будет времени возиться с открыванием и закрыванием крышечки. Особенно учитывая, что Правитель не приглашал его на совместные трапезы, и возможностей накапать ему в суп было не так много.

С усилием Орландо сорвал пробку с флакона, и осторожно понюхал содержимое – жидкость ничем не пахла. С одной стороны это хорошо, но не надули ли его, впарив водичку вместо сильнодействующего яда? Он занервничал, и, с перепугу, чуть было не попробовал.

В столе у него где-то валялась старая пипетка от глазных капель, которыми он часто пользовался во время ночной работы, и она навела его на мысль. Орландо немного повозился и устроил для своей адской машинки удобный дозатор из этой пипетки. Теперь, ему всего лишь надо было перевернуть флакон и капнуть, куда полагается. Красота! Надев сверху колпачок от бутылки с чернилами, он и сам удивился, до чего мирный и обыденный вид приобрел его смертоносный флакон.

Это было даже забавно, но Орландо не чувствовал радости. Опустив пузырек в карман, он всем телом почувствовал его свинцовую тяжесть. Он накрепко запомнил слова, сказанные Ирьей в запале: «Выбрал ты кривой путь, а ведь были и прямые».

Может быть, можно выкинуть этот чертов пузырек и никогда к нему не прикасаться? Подать в отставку, уйти в оппозицию. Чушь! Ты можешь жить, как святой, и работать как вол, но никто тебя не оценит, если ты сам об этом не позаботишься. Можно прождать всю жизнь в надежде, что тебе воздадут по заслугам и ничего не дождаться, а можно просто идти и брать свое. Второй вариант ему больше нравился.

Машинально засунув флакончик поглубже в карман, Орландо откинулся в кресле и задумался: воплотить задуманное было не так уж просто. Герцог Карианиди пользовался услугами своих лакеев и давно уже не принимал пищу в присутствии премьера. Яд надо давать регулярно. Оставалось только положиться на счастливую судьбу, которая всегда выручала его из затруднений.

На душе было тяжело – вроде и не первое убийство, но его нужно осуществить собственноручно. До сих пор он никогда не поднимал руку, все исполняли другие люди, а он только подводил итог и расплачивался по счетам. Но теперь положиться не на кого, даже верный Тузендорф тут ему не помощник. Орландо почувствовал дурноту, когда представил себе, как будет травить герцога своей собственной рукой.

Часы пробили семь. В это время он обычно уже успевал переделать кучу дел, и иногда назначал ранние встречи, но с этими хлопотами он совсем выпал из привычного ритма. С тоской глядя на кипу документов, Орландо прикинул, что потребуется три-четыре дня напряженного труда, чтобы разобрать все это.

Предстоящее убийство страшило его, чего греха таить. Но не потому, что являлось убийством, а потому, что он потерял легкость и вдохновение, с которым убрал короля Ибрагима. Тогда он поймал волну – и она сама вынесла его куда надо. А теперь все казалось грязным, он словно тащил на себе воз из болота, и это его пугало.

- Я продавливаю ситуацию, и это мне не нравится. Когда идешь против течения, добром это не кончается. Но что делать…

Через полчаса настроение премьер-министра заметно улучшилось, несмотря на то, что небо было затянуто серыми тучами, и улучшения не предвиделось. Принесли завтрак, на блестящем серебряном подносе дымился кофе и свежие оладьи блестели румяными боками. Орландо сглотнул слюну и принялся за еду.

Подкрепившись, он подошел к окну и не смог сдержать изумленного возгласа – за те несколько минут, что занял завтрак, облака разбежались, небо расчистилось и солнце засияло сквозь прорехи. Похоже, погода передумала, и день будет жарким.

Солнце светило, да не грело – воздух был холодным, и время от времени пробегал ледяной ветерок, забиравшийся за ворот и неприятно кусавший уши. Верхушки деревьев в Сигизмундовом саду золотились под солнцем, напоминая драгоценную вышивку по синей ткани. Даже мрачноватый фиолетовый мрамор на Дворцовой площади заиграл нежными оттенками, напоминая, что он сюда положен не для устрашения, а для радости.

Орландо вышел на кованый балкончик и подмигнул голубю, присевшему на перила. Голубь наклонил голову, внимательно рассматривая человека и содержимое его тарелки.

- Знаю, знаю, вымогатель, что тебе нужно. – Он ухмыльнулся и оторвал половинку оладушки, уже усевшей остыть и стать резиновой. Голубь осторожно покачал головой и стал потихоньку продвигаться по перилам – шажок, еще шажок, потом еще. Вот уже вожделенный кусок стал совсем близко, голубь повернулся, открыл клюв и…

- ЧЧчиррик!!! – с победным воплем из-под самого носа у голубя оладью выхватил взъерошенный серый воробей. Кусок был слишком большим для него, он почти рухнул вместе с ним на мостовую, но тут же поднялся и потащил добычу куда-то подальше. Обалделый голубь переглянулся с Орландо, расхохотавшимся от души:

- Так-то брат, в большой семье клювом не щелкай. Все, ушел твой завтрак, поминай как звали. Ладно… я сегодня добрый, - проворчал он, поднимаясь, и отдал голубю оставшуюся половину. Пора было и работать.

Однако едва он присел и начал сортировать бумаги, раздался стук в дверь.

- Войдите, - сказал Орландо, размышляя, кто бы это мог быть. Дверь отворилась, и показался сержант Ласковский, служивший на посылках у Его Светлости.

Удивительное дело, как быстро портятся люди, попавшие на холуйскую должность. Еще полгода назад сержант был свеж и наивен, как девушка на выданье, а сейчас его угодливо-наглая физиономия говорила о том, что ее обладатель знает многое, чего ему вовсе не следует знать.