Выдержки из I гл. (I ч.) в кн.: Речь и мышление ребенка. М.—Л., 1932.

После того как наши материалы собраны, мы перенумеровыва­ем все фразы ребенка. Вообще ребенок говорит короткими фраза­ми, прерываемыми продолжительным молчанием или словами дру­гих детей. Когда текст разбит на фразы, мы стараемся классифи­цировать их по элементарным функциональным категориям; эту-то классификацию мы и будем изучать.

Приведем один из документов, собранных описанным выше способом, и разберем его во всей его сложности;

23. Пи (Эзу, рисующему трамвай с прицепным вагоном):

— Но у них нет флажков, у трамваев, которые прицеплены сзади. (Отве­
та нет).

24. (Говоря о своем трамвае, ни к кому не обращаясь): — У них нет при­
цепных вагонов. (Никто не отвечает),

25. (Обращаясь к Бэе): — Это трамвай, у которого нет вагона. (Ответа нет).

26. (Обращаясь к Ге): ~~ У этого трамвая нет вагонов, Ге, ты понимаешь, ты покиваешь, он не красный, ты понимаешь.., (Ответа нет).

27. (Лев говорит громко): —- Смешной господин. (На известном расстоя­нии и не обращаясь ни к Пи, ни к кому). Пи: — Смешной господин. (Продол­жает рисовать свой трамвай).

28. — Трамвай — я его оставлю белым.

29. (Эз, который тоже рисует, творит: — Я его делаю желтым). — Нет, не надо его делать всего желтым.

30. Я делаю лестницу, посмотри, (Бэя говорит: — Я не могу прийти сего­дня после обеда, у меня урок ритмики).

31. — Что ты говоришь? (Бэя повторяет эту же фразу).

32. — Что ты говорить? (Бэя не отвечает. Она забыла то, что сказала, и толкает Ро).

33. (Обращаясь к Бэе): — Оставь же его.

34. (Воспитательница (Бэи) спрашивает Эза, не хочет ли он пойти с ней).

— Эз, иди, это еще не кончено. (34) — Эз не кончил, мадемуазель.

35. (Ни к кому не обращаясь): — Я делаю черные камешки.
36: — Хорошенькие... эти камешки.

37. (Эзу) — Лучше, чем ты, а? (Ответа нет: Эз не слышал предыдущей фразы).

Мы выбрали этот пример из высказываний Пи (6 лет) потому, что он представляет наиболее энергичную общественную деятель­ность, на которую Пи способен: он рисует за одним столом с Эзом, своим неразлучным другом, и беспрестанно раз'говаривает с ним.

КЛАССИФИКАЦИЯ ФУНКЦИЙ ДЕТСКОЙ РЕЧИ

Мы можем разделить все разговоры наших двух испытуемых на две большие группы, которые можно назвать эгоцентрической и социализированной. Произнося фразы первой группы, ребенок не интересуется тем, кому он говорит и слушают ли его. Он гово­рит либо для себя, либо ради удовольствия приобщить кого-ни­будь к своему непосредственному действию. Эта речь эгоцентрична потому, что ребенок говорит лишь о себе и не пытается стать на точку" зрения собеседника. Собеседник для него первый' встреч­ный. Ребенку важен лишь видимый интерес, хотя у него, очевид­но, есть иллюзия, что его слышат и понимают. Он не испытывает

желания воздействовать на собеседника, действительно сообщить ему что-нибудь: это разговор вроде тех, что ведутся в некоторых гостиных, где каждый говорит о себе и где никто не слушает. Можно разбить эгоцентрическую речь на три категории:

1. Повторение.

2. Монолог.

3. Монолог вдвоем или коллективный монолог.

Что же касается социализированной речи, то здесь можно раз­личать следующие категории:

4. Передаваемая информация.

5. Критика.

6. Приказания, просьбы и угрозы.

7. Вопросы.

8. Ответы.

Эхолалия. У наблюдаемых нами двух детей некоторые из за­писанных разговоров обладают свойствами чистого повторения, или эхолалии. Этой эхолалии принадлежит роль простой игры; ре­бенку доставляет удовольствие повторять слова ради них самих, ради развлечения, которое они ему доставляют, не обращаясь аб­солютно ни к кому. Вот несколько типичных примеров.

(Е. сообщает Пи слово «целлулоид»). Лев, работая над своим рисунком за другим столом... ■— Лулоид, лелелоид и т. п,.

(Перед аквариумом, Пи вне группы — не реагирует. Произносится слово «тритон») Пи: —-Тритон, тритон.

Лев (после того, как часы прозвонили «ку-ку»): — Ку-ку... ку-ку...

Монолог. Вот несколько примеров простого монолога, где ре­бенок сопровождает свои действия громко произносимыми фра­зами.

Лев устраивается за столом, без товарищей: — Я хочу сделать этот ри­сунок... Мне бы хотелось сделать что-нибудь, чтобы нарисовать. Надо бы большую бумагу, чтобы сделать это...

Лев переворачивает игру: — И все переворачивается.

Лев маленький человек, очень занятый собой. Он должен беспрерывно объявлять всем о том, что он делает. Поэтому и монолог его можно" считать вызванным тенденцией, делающей монолог коллективным, где каждый говорит о себе, не слушая других. Тем не менее, когда он один, он продолжает объяв­лять, что он хочет делать, довольствуясь собственной персоной как собеседни­ком. В таких условиях — это чистый монолог.

У Пи монолог встречается реже, но в более откровенной форме; ребенку случается говорить действительно с единственной целью ритмизировать свое действие.

53. Пи берет тетрадь с цифрами и переворачивает страницы ее: — 1, 2, 3, 4, 5, 6, 6... 9, 8, 8, 8, 8, 8, 8,... 9. Номер 9, номер 9, номер 9. Поет —я хочу номер 9 (это число, которое он представит в виде рисунка).

54. Глядя на Бэю, которая стоит перед счетами, но не говоря с ней: — Теперь я хочу сделать 9, 9, я делаю 9, я делаю 9 (рисует).

55. (Воспитательница Л. проходит возле стола, ничего не говоря). — Вот, мадемуазель, 9, 9, 9... Номер 9.

56. (Он идет к счетам, чтобы посмотреть, каким цветом он изобразит свое число, чтобы оно соответствовало колонке 9 в счетах): — Розовый ка­рандаш, надо 9 (поет).

57. (Эзу, который проходит мимо): — Я делаю 9 (Эз). Что ты будешь делать? — Маленькие кружЧ>чки.

58. (Карандаш сломался) — Ай, ай.

59. — Теперь у меня 9.

Целью этого монолога является сопровождение данного дей­ствия. Есть два единственных отклонения. Пи желает приобщить к своим намерениям собеседника (55 и 57); правда, это нисколько не прерывает монолога, который продолжается, как если бы Пи был один в комнате. Слово здесь исполняет лишь функцию воз­будителя, но никак не сообщения. Несомненно, Пи испытывает удовольствие от того, что находится в комнате, где есть люди, но если бы он был один, он и тогда бы произносил аналогичные фразы^

Коллективный монолог. Это самая социальная форма из эго­центрических разновидностей языка ребенка, потому что к удо­вольствию разговаривать она прибавляет еще удовольствие произ­носить монолог перед другими и таким образом привлекать — или полагать, что привлекаешь, — их интерес кего собственному действию или к собственной мысли. Но ребенку, говорящему та­ким образом, не удается заставить слушать своих собеседников, потому что фактически он к ним не обращается. Он ни к кому не обращается. Он громко говорит для себя перед другими. Такой образ действий можно найти у некоторых взрослых, которые име­ют привычку громко размышлять, как если бы они говорили са­ми для себя, но с расчетом, что их слушают. Если отбросить неко­торое актерство этого положения, то получим эквивалент коллек­тивного монолога детей.

Для того чтобй сразу дать себе отчет в малой общественной силе этой формы языка, следует перечесть наши примеры выше; Пи два раза произносит одну и ту же фразу (25 и 26) двум собе­седникам, которые не слушают и не отвечают, и он этому нисколь­ко не удивляется. В свою очередь, он два раза спрашивает Бэю: «Что ты говоришь?» (31 и 32), не слушая ее, он продолжает свою мысль и свой рисунок и говорит только для себя.

Вот еще несколько примеров.

Лев (за столом, где работает группа): — Я уже одну «луну» сделал, тогда ее надо переменить.

Лев: — У меня есть ружье, чтобы его убить. Я капитан на лошади. У меня есть лошадь, и у меня есть ружье.

Начало этих фраз заслуживает быть отмеченным: «У меня... я...». Предполагается, что все слушают. Это отличает указанные фразы от чистого монолога. Йо по своему содержанию они явля­ются точным эквивалентом монолога; ребенок лишь думает вслух о своем действии и вовсе не желает ничего никому сообщать...