Вает сравнения. Никто никогда не понравится мне больше,

Чем он. И его рост, и его стройность, и черные волосы, и это

Поразительное обаяние... Многие на него, как я часто заме-

чаю, любят глядеть. Но он мой, только мой, мой навсегда!»

Клодин Бомон

Париж, фиалки и любовь...

С обратной стороны страницы —веночек из фиа-

лок в форме сердца. Внутри сердечка надпись: «Вивьен

и Луи». Арно вдруг ощутил —подумать только, как

взволнованно колотилось сердце у него в груди! Простой,

Непритязательный рассказ неведомой Вивьен звучал из

Прошлого будто нарочно для него...

Арно доплелся до кухни, прижимая к свитеру букет,

Все тетради и захваченную в ближнем отсеке пыльную

И холодную бутылку. Нашарил в шкафу штопор и бо-

кал, подвинул стул, раскупорил... «Шато-Латур», уро-

жай 1936 года! Этот виноград созревал и наливался

Соком под солнцем юности загадочной Вивьен, записи

Которой он нынче держит в руках. И юности тетушки

Ирэн, чьим неповторимым ароматом пропитан воздух

В доме.

Арно склонился над дневником.

«Этой ночью я видела чудный сон. Нас с Луи вен-

Чали в огромной церкви, на мне было белоснежное, све-

Тящееся платье, но не было букета. Затем появилась

Ирэн, открыла деревянный ларчик, вынула флердоран-

Жевый подвенечный букет, —тот самый, что хранится

В ее спальне в стеклянном шаре, —и протянула мне.

Я взяла букет, и в ту же секунду мы с Луи поднялись

На воздух, взлетели куда-то вдвоем... Это было обворо-

жительно».

Сердце Арно выпрыгивало из груди.

«ﾂт р・ и・ ・, 26 а р・ л・  1938 г

Сегодня мама собиралась подвезти меня в универси-

Тет. Когда мы уже были в машине, она заметила на одной

Из перчаток пятнышко помады и вернулась за другой па-

Рой. Чистоплотна до фанатизма. Пока ее не было, к ма-

Шине подошла торговка рыбой. Старуха толкала свою те-

лежку вдоль тротуара и орала во все горло: «Рыба! Кому

свежая рыба, хозяйки?!» Прямо рядом с нашим авто ее

Остановила мать владелицы бакалейной лавки на углу, ку-