Е годы: эпоха перемен

К началу 1950-х послевоенный резкий рост уровня рождаемости привел к значительному увеличению числа усыновлений. Именно в это время в практике усыновления появилось понятие

«конфиденциальность», а впоследствии – и пресловутая «тайна усыновления». Предполагалось, что сохранение анонимности всех сторон, вовлеченных в процесс усыновления, позволит решить несколько важных задач: биологической матери будет легче справиться с чувствами, вызванными необходимостью расстаться с ребенком, самому ребенку будет проще стать полноценным членом новой семьи, а усыновители смогут представлять усыновленного ребенка как своего собственного.

По мере все более широкого распространения практики сохранения тайны усыновления от усыновителей начали скрывать информацию о социальной и медицинской истории усыновляемых ими детей. Согласно Freundlich и Peterson, исследователям, специализирующимся на исследовании проблем усыновления, тому было две причины. Во-первых, сотрудники агентств по усыновлению пытались таким образом защитить усыновленных детей от клейма «незаконнорожденности». Во-вторых, это стало реакцией со стороны социальных работников на

кажущееся нежелание усыновителей обсуждать вопрос усыновления со своими усыновленными детьми.

В 1954 году один из социальных работников попытался оправдать эту позицию следующим образом: «Учитывая тот факт, что в характере усыновителей могут присутствовать невротические черты, как они сами, так и усыновляемые ими дети, нуждаются в защите путем сокрытия от них информации о прошлом детей». Сыграл свою роль и страх того, что усыновители, «испытывая враждебную зависть к тем, кому неизвестна проблема бездетности, используют эту негативную информацию в качестве оружия, столкнувшись с дурным поведением со стороны усыновленных детей».

Другие социальные работники полагали, что если усыновители и ребенок получат информацию о биологических родителях, это приведет к резкому снижению самооценки ребенка

Находились и те, кто считал, что усыновители, которые выказывали желание узнать о прошлом ребенка, страдали «тревогой, нарциссизмом и неосознанным садизмом». Многие сотрудники агентств по усыновлению были убеждены, что сохранение тайны усыновления «избавит усыновителей от дискомфорта, который они могут испытывать, обсуждая эту тему, и от бремени обладания информацией, которую они не в состоянии усвоить в силу своей «неготовности» к этому, а также поможет избежать стигматизации усыновленного ребенка».

В некоторых агентствах по усыновлению сохранение тайны усыновления вскоре стало обыденной практикой. Вся информация о биологических родителях ребенка стекалась к нескольким избранным руководителям. Рядовые сотрудники не имели доступа к этой информации, и все решения о «пригодности» ребенка к усыновлению принимались на уровне руководства агентства. При этом социальные работники могли говорить потенциальным усыновителям примерно следующее: «Я знаю, что это хороший ребенок. Так считает мой начальник, так считают консультанты, которые исследовали его биологическую семью. Для меня этого достаточно».

В некоторых случаях необходимость раскрытия информации вызывала ожесточенные споры. Речь шла не столько о том, делать ли это в принципе, сколько об объеме и характере раскрываемой информации. К середине 1950-х годов большинство агентств по усыновлению предоставляли усыновителям лишь часть имевшейся в их распоряжении информации, скрывая наиболее неприглядные или «неважные» детали.

В январе 1955 года участники Национальной конференции по усыновлению, проведенной под эгидой Американской лиги защиты детства, пришли к выводу о том, что «агентства по усыновлению должны раскрывать усыновителям сведения, которые могут оказаться полезными в целях воспитания усыновленных детей, и, наоборот, скрывать сведения, которые могут привести к возникновению предвзятого отношения к усыновленным детям и к их стигматизации». Вскоре были опубликованы новые стандарты усыновления, в которых, в частности, говорилось, что агентства по усыновлению, входящие в состав Американской лиги защиты детства, должны скрывать от усыновителей сведения, которые не имеют прямого отношения к развитию ребенка и могут вызвать ненужную тревогу.

Е годы

В 1970-х и 1980-х годах вновь заговорили о необходимости более открытого подхода к усыновлению. Это произошло в силу ряда причин. Во-первых, среди детей, нуждающихся в усыновлении, стало меньше детей грудного возраста и больше детей с особыми потребностями.

Во-вторых, сотрудники агентств по усыновлению поняли, что наличие у ребенка особых потребностей во многих случаях никак не влияет на желание потенциальных усыновителей принять его в свою семью. Наконец, начало развиваться движение в защиту прав всех участников усыновительной триады.

К 1988 году в стандарты Американской лиги защиты детства, регламентирующие порядок раскрытия информации об усыновляемых детях, были внесены важные исправления и дополнения. Согласно новой редакции этих стандартов (которые продолжают действовать по сегодняшний день), обязательными условиями усыновления являются раскрытие информации об истории развития ребенка и его биологической семье, а также (по мере необходимости) проведение

медицинского обследования и психологического тестирования ребенка.

Что сейчас?

Несмотря на развитие нормативной базы, которая сегодня предусматривает полное раскрытие потенциальным усыновителям информации о ребенке и о его биологической семье, это требование исполняется агентствами по усыновлению не всегда и иногда не в полном объеме. В одних случаях этому мешает страх того, что в результате полного раскрытия информации о ребенке он станет «непригодным к усыновлению». В других случаях агентствам по усыновлению просто не удается разыскать эту информацию (в силу нехватки работников), либо они не признают необходимость получения этой информации. Когда речь идет о международных усыновлениях, социальные службы страны происхождения ребенка часто не занимаются сбором сведений о его социальной и медицинской истории.

Что это значит для усыновителей? А это значит, что они оказываются эмоционально, психологически и финансово неготовыми к воспитанию ребенка, чья история была приукрашена, проигнорирована или уничтожена.