История РПЦ, как катализатора развития системы русской православной прессы на территории США

История развития православия на землях Северной Америки была истинно русской при зарождении и на­чалась задолго до начала всех ми­грационных волн из России. Тот период, когда зародились первые русские поселения, американский историк и исследователь русского наследия Виктор Петров назвал «первой, ранней волной русских представителей»^[27]. Ее составляли охотники, промышленники, звероловы, земледельцы и православные миссионеры, которые стали заселять Америку с конца ХVIII века и создали колонию, получившую название «Русской Америки». Колыбелью православия в Америке стала Аляска с относящимися к ней Алеутскими островами, ведь первая русская миссия прибыла на остров Кадьяк 24 сентября 1794 года.

Автор указывает и на их значение для развития русской культуры на новом континенте. «С их потомками, – отмечает В. Петров, – пришла в Соединенные Штаты православная религия, которую исповедовало и местное население – алеуты, индейцы и креолы, русские обычаи, русские слова и географические названия на бывших российских территориях»^[28]. Общая численность русских (как абсолютная, так и относительная) была очень мала: на 1836 год крупнейшее поселение Форт Росс (шт. Калифорния) населяли «...всего 206 душ, в числе коих русских 120, креол 51, алеут кадьяковских 50 и 39 индейцев крещеных»^[29].

До 1917 года РПЦ вела активную деятельность за границей, окормляя тех русских, что жили в русских монастырях в святых местах (Палестина, гора Афон в Греции, Бари в Италии и других), паломников к святым местам, служащих русских посольств (европейские страны), туристов (Франция, Германия и др.), коммерсантов, моряков, эмигрантов (США, Канада и др.) и жителей бывших русских владений (Польша, Финляндия, Аляска и др.). Всего к концу 1917 г. Россия имела за границей 227 православных храмов: в Западной Европе – 65, в Сирии и Палестине – 40, в Америке – 45, в Корее – 6; в Китае – 30, в Персии – 5, в Урмии – 27, в Японии – 9^[30]. Православные храмы за рубежом играли огромную роль в деле сплочения и институализации русской диаспоры, пропаганды и развития родной культуры.

Миссионерская деятельность по вовлечению в православие «инородного» населения и его просвещению считалась одной из важнейших обязанностей церкви в многонациональной Российской империи^[31]. Открытие первого православного храма миссии на острове Кадьяк относится к 1794 году. Была учреждена Новоархангельская епархия, переименованной затем, в 1870 году в Алеутскую епархию (по названию островов, где она располагалась, и где изначально проживало большинство из ее паствы).

В нелегкой жизни и деятельности русских миссионеров в Америке уже тогда важную роль играла газета на родном языке. Так, архимандрит Адриан, глава православной церкви Святой Троицы в Новом Орлеане (шт. Луизиана) писал в газету: «Здесь нас двое грамотных – я и Пекарев, аптекарь. Не хочется нам забывать чисторечия». На что последовал ответ редактора, всегда стремившегося к общению с читателями: «Русское спасибо вам, братья убежники»^[32].

Миссионерская деятельность русских священников продолжалась до самой продажи Аляски американскому правительству. Затем, в договор по продаже этой территории Америке был внесен пункт, по которому все храмы и земля в Америке, принадлежавшие Русской Церкви, оставались в ее собственности. В нем, в частности, говорилось: «…Согласно соглашению церкви, которые выстроены на уступаемой территории Русским Правительством, остаются собственностью тех членов Греко-Восточной Церкви, живущих на территории, которые могут совершать богослужения в них…». А потому, после продажи Аляски Соединенным Штатам в 1867 году РПЦ сохранила право продолжать свою деятельность, а также принадлежащие ей храмы и другие постройки. По решению Синода Аляскинская епархия должна была ежегодно получать 1% от суммы, вырученной от продажи Аляски, что и стало финансовой базой существования православной церкви в Америке.

С конца 60-х годов XIX века православные приходы стали образовываться на остальной территории Северо-Американского континента, куда судьба забрасывала бывших подданных российской империи. В 1872 году кафедра епархии Русской церкви была перенесена в г. Сан-Франциско (шт. Калифорния), что было оформлено официально в конце 1870-х - начале 1880-х годов. Здесь впервые началась миссионерская работа на английском языке, появились первые иностранные православные миссионеры. Например, одним из самых выдающихся миссионеров начала нынешнего столетия в Сан-Франциско был серб, архимандрит Севастиан (Дабович): который, помимо пастырской и миссионерской работы, занимался православной литературой на английском языке – писал жития святых, объяснение богослужения, создавал сборники проповедей. Епископ Тихон (будущий Патриарх Московский) всячески поддерживал миссионерство среди американцев, как и другие русские архиереи, он создавал миссии и среди эмигрантов из Сирии, Сербии и других стран.

Религиозная деятельность на новой, практически не освоенной еще территории Северной Америки велась весьма активно. Безусловно, организационные и временные преимущества были с самого начала на стороне Русской Православной Церкви, которая получила в наследство систему организации религиозной деятельности и всей жизни от самой мощной церкви метрополии. И, хотя все остальные церковные конфессии того периода также развивались весьма активно (особенно в сравнении с угнетенным положением в Российской империи), пример Русской Православной Церкви, как самой организационно оформленной, наиболее показателен и ценен для изучения.

Состав населения Соединенных Штатов также становился все более интернациональным. В условиях европейских войн эмиграция была затруднена, и в течении нескольких десятилетий сложившийся национальный состав страны почти не менялся, но затем приток переселенцев из Европы возобновился и, начиная с 20-х гг. ХIХ в. стал стремительно нарастать. «Свобода слова, свобода действий, богатство земли, количественное и качественное, нужда в рабочих людях, высокая плата за труд – вот что манит в эту страну; она может удовлетворить людей самых крайних убеждений, дать приют и работу всем прибывающим к ее берегам», – писал исследователь-современник этих событий^[33].

С 1870-х годов в Америке начала складываться весьма многочисленная колония представителей различных российских и славянских этнических сообществ – выходцев с территории, которую сегодня относят к Западной Украине. Здесь, на окраинах двух империй – Российской и Австро-Венгерской – орудовали многочисленные агенты пароходных компаний, вербовавшие местных крестьян и батраков для удовлетворения спроса на рабочую силу в Северной Америке. Основные причины этой волны эмиграции – тяжелое материальное положение на селе, усиление влияния пограничных государств и перенаселенность этих областей. «Несчастных братьев наших карпатороссов гнали в Америку не «бизнес», как мы видели в братьях великороссах, а небывало тяжкие общественно-экономические условия в Австро-Венгрии», – писал в своих воспоминаниях священник, протопросвитер Петр Коханик^[34].

Изначально паства русской православной церкви проживала в большинстве своем на Аляске. Однако с конца 1860-х годов, после продажи Россией этих земель, русские приходы стали образовываться на осталь­ной территории континента, куда прибы­вали выходцы из Российской импе­рии и сопредельных государств со славянским населением, привлеченные богатыми возможно­стями для благополучной жизни. В 1872 году кафедра епархии была перенесена из Новоархангельска в г. Сан-Франциско (шт. Калифорния), где теперь представлялось больше возможностей для миссионерской деятельности.

В основном, в этот период выходцы из регионов Закарпатья расселялись в штатах Пенсильвания, Нью-Йорк, Огайо, Нью-Джерси, Мериленд, Иллинойс, где и образовались отдельные церковные парафии, или приходы. Для большинства из них было характерно общерусское самосознание и указание на принадлежность к русскому народу в самоназвании. В те времена их было принято называть «карпатороссами», или «карпаторуссами» (производное от «Карпатской Руси»), которые на местном, субрегиональном уровне имели собственное деление на галицких русских (исконных жителей Галиции), угрорусских («Угорская Русь», или Закарпатье) и русских буковинских («Буковинская Русь», или Буковина)^[35].

Чтобы не оставлять без своего влияния большую часть верующих, Мукачевская греко-католическая епархия направила в места расселения в США закарпатской эмиграции униатских священников, которые учреждают церковные общества, строят и открывают церкви. В 1889 году от Пряшевской епархии в США прибыл священник о. Алексей Товт, которому предстояло сыграть важную роль в формировании нового состава паствы Русской Церкви в Америке. В 1894 году в Америке было уже 30 священников, которые представляли три греко-католических епархии: Львовскую, Мукачевскую и Пряшевскую.

Таким образом, население русской колонии Северной Америки конца XIX – начала XX веков уже разделилось на две неравные части: большую униатскую и меньшую православную, обе из которых были весьма активны в миссионерской деятельности. Несмотря на численное меньшинство, Русская Церковь обладала значительным превосходством над всеми остальными конфессиями, близкими к православию, так как имела мощную поддержку Московской Патриархии. Она не только окормляла российских выходцев, но и вела активную миссионерскую деятельность среди индейского и англоязычного населения США. Многочисленное униатское сообщество было весьма разнородно, так как часть представителей подкарпатских субэтносов были обращены в эту веру еще у себя на родине под политическим и религиозным давлением и называли свою религию «римо-порабощенным православием».

Обе конфессии имели представление об эффективности печатного слова в миссионерском деле, и были заинтересованы в организации собственных СМИ. У Русской Православной Церкви уже имелся опыт в этой деятельности, так как первое православное издание на территории Америки было организовано еще в 1878-1881 годах при так называемой «посольской церкви» г. Нью-Йорка. Есть свидетельство о том, что униаты также озаботились необходимостью усиления влияния на паству: в октябре 1890 года председатель собраний униатских священников о. Алексей Товт организовал в г. Вилкес-Барр (шт. Пенсильвания), общий сбор священников, которые среди прочих решений постановили просить Львовского митрополита, Мукачевского и Пряшевского епископов учредить собственное периодическое издание^[36].

Однако вскоре начался весьма значимый исторически и жизненно важный для Русской Церкви процесс, который, однако, на многие годы усложнил отношения между этими конфессиями христианства. Как результат сложных дискриминационных отношений римско-католической церковью к своему гибридному образованию – униатской церкви – в последнее десятилетие XIX века на территории Северной Америки началось массовое возвращение в православную веру эмигрировавших с вышеперечисленных территорий славян-униатов.

Формальной причиной стала острая конфликтная ситуация, сложившаяся между одним из иерархов римско-католической церкви^[37] и униатским священником Алексеем Товтом. Глубинной причиной конфликта было стремление верхушки американского католического священства передать духовное руководство над греко-католическими верующими из Австро-Венгрии польским священнослужителям, чтобы окончательно «окатоличить» русинов, а их священников-униатов вынудить вернуться обратно в Европу.

Тогда отец Алексей Товт вместе со своими прихожанами решили обратиться к русскому православному епископу Владимиру в Сан-Франциско с прошением принять их в Русскую Православную Церковь. Это решение, благодаря мудрой и деятельной политике епископа Алеутского Владимира (Соколова-Автономова), и привела к массовому переходу униатской паствы в православие. В марте 1891 году А. Товт и его приход, насчитывавший почти 400 человек, вернулись к вере своих предков. А дальнейшая деятельность священника в этом направлении: он писал статьи и проповеди, основывал церковные школы, заботился о духовной жизни, – привела к увеличению православной паствы Америки почти на 20 тысяч человек в период только последнего десятилетия XIX века.

Следующим присоединился к православию отец Георгий Грушка со своим приходом. Этот церковнослужитель, также, как и А. Товт, был активен в журналистской и издательской деятельности. По мере развития движения перехода в православие многотысячной карпато-русской колонии, стали появляться и общественные организации по защите православной веры и укрепления русской самоидентификации. Католические круги, конечно же, не могли смириться с этим процессом и стали принимать различные контрмеры.

Особую негативную реакцию вызывали смелые и оригинальные ходы миссионерской деятельности А. Товта. В частности, его обвиняли в том, что он «высылает в народ по салонам, т.е. американским кабакам, своих агентов… для агитации за Православие»^[38]. В 1895 году по инициативе отца Алексия на съезде американского православного духовенства и мирян было принято решение организовать «Русское Православное Общество Взаимопомощи», девизом которого стали слова «Православие и русская народность». Общество призвано было объединить все православные братства, возникшие в процессе возвращения карпатороссов в веру их предков.

Первое время о. Алексию и его прихожанам пришлось постоянно сталкиваться с открытой религиозной и национальной враждой. Конечно же, его активно обвиняли в продаже своей веры и русинского первородства «москалям» за деньги, - о чем также свидетельствовала современная этим событиям печать. Однако отец Алексей первое время не получал никакого жалования от Св. Синода из России и, чтобы содержать себя, вынужден был работать в пекарне. Впрочем, дополнительная работа – это была обычная практика для многих православных священников в Соединенных Штатах. Тем не менее, переход общины отца Алексия в православие послужил примером для многих униатских общин как в США, так и в Канаде^[39]. Вот, как об этом вспоминает современник и участник событий в газетном отчете о праздновании юбилея Майфилдской Русской Православной парохии, которая тоже в скором времени последовала примеру прихода А. Товта: «Подчас богослужения на проповеди о. И. Крашкевич выголосил, що Майфилдская парохия переходячми на православие дала хороший пример суседным парохиям, которыи тоже не о долгий час поступили за нею м перейшли в лоно православия, як тоже, що его Вилкесбарска парохия сочувствовалва и влияла на Майфильску парохию, яко уже бувша тогды православною и тешилася тем» ^[40].

Выдающимся преемником деятельности о. Алексия Товта в деле развития православия стал протопресвитер П. Коханик, еще в молодые годы организовавший большее десятка карпаторусских приходов в Америке. Кроме того, он известен как один из лучших карпаторусских исследователей истории, публицистов и полемистов. Он стал автором ряда актуальных и сегодня уникальных трудов «Начало истории американской Руси» и вышедшей на английском языке книги «Украинство - великая ложь двадцатого века. Правда о Великой, Малой и Белой России»^[41]. Последнее издание явилось образцом блестящей полемики с идеологией украинского национализма и сепаратизма. Очень активен был П. Коханик в своей публицистической деятельности – его яркие выступления часто встречаются на страницах газеты «Американский Православный Вестник».

Таким образом, сложились все предпосылки, чтобы Русская Православная Церковь получила возможность расти, укрепляться и оформляться организационно. Уже в 1895 году в г. Вилкес-Барр (шт. Пенсильвания) был проведен первый епархиальный съезд духовенства. В 1897 году с помощью этих подвижников открылась первая русская миссионерская школа в Миннеаполисе. Согласно отчету за 1898 год, православная епархия имела 27378 прихожан и состояла из трех благочиний: Ситхинского, Уналашкинского и Нью-Йоркского. Приходы были организованы по всему американскому континенту (преимущественно в континентальных штатах) и различны по национальному составу: русские, карпатороссы, сербы, алеуты, индейцы, эскимосы, сиро-арабы, греки и другие В епархии числилось 29 приходов, 20 церковно-приходских школ и 35 школ грамоты). При некоторых приходах были организованы братства для помощи малоимущим, которые в 1895 году объединились в Православное общество взаимопомощи^[42].

Так как церковные деятели составляли самый образованный и культурный слой складывающейся «русской диаспоры», то они и становились весьма активными инициаторами и сотрудниками периодических изданий на русском языке. Им принадлежала также и инициатива в создании различных общественных и религиозных организаций того периода: братств, сестричеств, обществ взаимопомощи и других. Конечно, униатское большинство так называемой «Северо-Американской Руси» также было весьма активно в организации своей общественной жизни в новой стране, что выразилось в создании многочисленные русинских организаций. Большая часть русинов распределялась среди трех основных добровольных обществ: «Русский Народный Союз», «Соединение греко-католических русских Братств», «Общество русских Братств».

Вместе с тем русины учредили и свои первые печатные органы, которые, в соответствии с наличием трех лагерей в стане диаспоры, группировались вокруг трех периодических изданий: «Свобода», «Американский Русский Вестник» и «Правда». «Американский Русский Вестник» был организован уже в 1892 году, и вскоре превратился в одно из самых тиражных изданий того периода. В ноябре 1893 года о. Григорий Грушка организовал выпуск газеты «Свобода», которая стала органом созданного в 1894 году «Русского народного союза». Несколько позже, с 1902 года стала выходить газета «Правда», издававшаяся Обществом Русских Братств.

На этой же волне подъема осознания необходимости интеграции разнородной славянской паствы учреждает свое официальное издание «Американский Православный Вестник» Русская Православная Церковь. Кроме того, на фоне растущего идейно-тематического многообразия изданий других конфессий, выпускающихся на территории Америки, РПЦ объективно нуждалась в периодических изданиях, не только служащих отражением официальной идеологии церкви, но и активно распространяющих ее в масштабах Соединенных Штатов и эмигрантской диаспоры.

Цели и статус издания определял «Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского из Святейшего Правительствующего Синода Преосвященному Николаю, Епископу Алеутскому и Аляскинскому», от 16 сентября 1895 года: «...признавая необходимым с развитием миссионерского дела в Америке, особенно между униатами, издание печатного органа для Алеутской епархии, посредством которого можно было бы не только влиять на вновь присоединенных, но и отражать нападки враждебных православию униатов-католиков, ходатайствует о разрешении Вам издавать газету на русском языке с параллельным, если потребуется, английским текстом, по программе, принятой для «Духовного Вестника С.-Петербургской епархии» с наименованием такой газеты «Американский Православный Вестник», под условием выпускать оную два раза в месяц, в той местности, где это признано будет наиболее удобным и полезным и с утверждением редактора оной протоиерея А. Товта, помощником его священника Недзельницкого и цензором — свящ. <енника> Балановича. При этом ввиду недостатка средств на сие издание Ваше Преосвященство просит об отпуске ежегодно 2000 руб. золотом» ^[43].

В апреле 1895 года в Америке было организовано «Русское православное общество взаимопомощи», которое через два года также сумело наладить выпуск собственной газеты под названием «Свит» («Свет»). Появление ее также было связано, в первую очередь, с необходимостью борьбы с «иноверием» внутри православия. Некоторые тематические направления «Американского Православного Вестника» были заимствованы новой газетой, которая была «сперва слабой, тощей, но с нарастанием опыта и мощи, делавшейся могущественным голосом трезвой, честной, правдивой, православной мысли и Русской души»^[44].

Это уже была истинно народная, понятная большинству русской эмигрантской аудитории газета. Суть ее информационной и идеологической политики можно выразить словами, взятыми из рекламного объявления о выходе другой эмигрантской газеты – издания «Холмский народный листок» на 1908 год^[45]. В нем анонсировалось помещение статей «религиозного, патриотического, исторического и литературного содержания, в которых пишется доступным по возможности для народного понимания языком, как укрепляется в добром и кротком Холмско-Подляшеском народе исповедание веры Православной, преданность Царю Самодержному и любовь к родной Русской народности». Облегчает проведение параллелей то обстоятельство, что цитируемое издание также выпускалось в условиях зарубежья (на Польской земле) малороссами, представителями национального и религиозного меньшинства.

Следующим изданием православной миссии стала газета «Русский эмигрант», чей выпуск был организован в 1912 году. По свидетельству руководителей миссии, «он выполняет задачу, постепенно знакомя и Старый Свет с жизнью переселенцев в Америке. Понемногу удается знакомить и местных людей с действительным типом русского человека»^[46]. В конце 1913 года увидел свет первый номер еще одного православного издания – газеты «Ревнитель Православия», в 1915 году – газеты «Православный русский вестник», в 1917 году – газеты «Русский вестник» и др.

Начала возрождаться и духовно-просветительская деятельность Русской Православной Церкви на Аляске, где православная миссия вскоре после прихода туда американцев оказалась в заброшенном положении, а храмы и другие постройки разрушались. Однако, местная паства, хоть и осталась на несколько десятилетий без пастырского окормления, сохраняло верность православию и его культурным традициям. Возрождение началось с прибытием на Аляску епископа Филипа (Ставицкого), который организовал в конце 1916 года выход в свет первого номера ежемесячного церковно-исторического журнала «Православная Аляска». Журнал выходил объемом в 28 страниц, и содержал публикации на русском и английском языках, в которых освещались как актуальные события на Аляске, так и славная история самой первой православной миссии на территории Америки^[47].

Количественная доля русинов в общем объеме представителей православной паствы продолжало увеличиваться (как отмечал архиепископ Восточноамериканский и Джерзейситский Виталий (Максименко), приехавший в Нью-Йорк в октябре 1934 года, «американская православная паства состояла на 80% из карпаторусов и галичан»^[48]). Заметно росло и количество наименований периодики (по некоторым источникам, всего в Северо-Американских Штатах русинами издавалось почти 40 наименований газет и журналов^[49]).

Все вышеперечисленные обстоятельства в совокупности и стали причиной закономерного расширения и усиления всей русской эмигрантской колонии, так как национальное самоопределение славянских эмигрантов в период конца XIX – начала XX веков прежде всего определялось выбором веры, а православие при этом соответствовало принадлежности к русской национальности. Росту епархии способствовало также увеличение с конца XIX века притока в Северную Америку православной славянской эмиграции из ряда других регионов Российской империи.

Необходимо отметить, что у русских христианских конфессий протестантского толка также появилась периодика, правда, значительно позже: в 20-х годах XX века начали выходить газеты «Путешественник» (г. Нью-Йорк, шт. Нью-Йорк) и «Настоящая истина» (г. Брукфилд, шт. Иллинойс) Адвентистской церкви. В 1930-х годах издавался католический журнал «Церковный голос» (шт. Иллинойс), а в 1940-х годах – «Евангелическое слово» (г. Чикаго, шт. Иллинойс).

Православная паства Америки в целом формировалась как достаточно разнородное этнически сообщество, и, конечно же, оно стремилось и свои приходы организовать в соответствии с национальной принадлежностью, чему весьма способствовало увеличение потока эмиграции из Сербии, Сирии и Греции. Однако, если православные прихожане сербской^[50], албанской и арабской^[51] национальностей, как правило, входили в состав российской православной епархии, которая к 1918 году имела три соответствующие миссии (Албанскую, Сирийскую и Сербскую), то греческие эмигранты проявляли стремление к автономии и обычно стремились отстраниться от влияния "русского" церковного управления.

На новый уровень развития православная епархия поднялась в период управления ею святителем Тихоном (Беллавиным), что произошло в конце XIX – начале XX веков. В 1901 году произошло следующее переименование епархии в Алеутскую и Северо-Американскую, что ознаменовало распространение православия практически по всей территории северо-американского континента. Именно в этот период был открыт первый православный храм в Канаде и появились викарные кафедры – Аляскинская и Бруклинская (арабская, или сиро-халдейская). В 1904 году в Нью-Йорке на пожертвования граждан Российской империи был воздвигнут православный Никольский собор, куда вскоре была перенесена архиерейская кафедра.

Вот некоторые статистические данные о епархии Алеутской и Северо-Американской только за один год начала XX века, явно свидетельствующие о высокой динамике расширения Православной русской духовной миссии в Америке. «В епархии было в 1902 году: 48 храмов (в штатах 30, на Аляске 17 и в Канаде 1) и 61 часовня... Штат духовенства епархии состоял из: 3 архимандритов, 2 протоиереев, 7 иеромонахов, 31 священника, 1 иеродиакона. Число прихожан епархии доходило до 30 тысяч. По племенам и народностям они распределялись так: русских их России 1012 человек, галичан – 2450 человек, угрорусов – 4264 человек, буковинцев – 1500 человек, сербов и других славян – 2500 человек, греков – 600 человек, арабов – 5500 человек. Всего 17826 человек. На Аляске: креолов 2179 человек, индейцев – 2124 человек, алеутов – 2720 человек, эскимосов – 5101 человек, и других племен – 24 человек, всего 12166 человек. Крещений в 1900 г. было 1279, …браков – 400, присоединений – 880 (из унии – 595, латинства – 51, протестантства – 24, иудейства – 5, язычества – 205)^[52].

Следующее десятилетие было переломным в истории Русской Православной Церкви, начавшей свое развитие и на территории восточной части Америки: здесь стали множиться православные приходы, создаваться братства, сестричества и популярные тогда общества взаимопомощи. В течение предыдущего, XIX века, несмотря на то, что число православных христиан в Америке возрастало, священники и епископы в основном присылались из России и только в 1905 году будущий Московский Патриарх архиепископ Тихон понял необходимость иметь собственно американский клир и преобразовал основанную еще в 1897 году миссионерскую школу^[53] г. Миннеаполиса в семинарию^[54]. В 1913 году это учебное заведение перевели в местечко Тенафлай (шт. Нью Джерси), и в итоге за восемнадцать лет своего существования выпустила два поколения священнослужителей. На основе миссионерской школы была открыта первая в стране православная семинария для подготовки духовенства, был открыт также первый православный мужской монастырь, организована Сербская духовная миссия, переведен на английский язык и опубликован расширенный православный служебник.

В 1906 году святитель Тихон предложил предоставить Американской епархии автокефалию, мотивируя это многонациональностью складывающегося состава епархии. В 1907 году состоялся 1-й Всеамериканский церковный Собор в г. Мэйфилд (шт. Пенсильвания), на котором епархия вновь была официально переименована, на этот раз в «Русскую Православную Греко-Кафолическую Церковь в Северной Америке», с 1924 года — в Церковь Североамериканской митрополии, а затем была преобразована в Православную Церковь в Америке (ПЦА).

Еще больше униатов обратились к Православию после издания папской буллы 1907 года. В результате, к 1916 году римско-католическая церковь потеряла в Америке более 160 униатских прихода, куда суммарно входило около 100 тысяч верующих. Все они присоединились к Алеутско-Аляскинской епархии Русской Православной Церкви^[55]. Таким образом, греко-католики, перебравшиеся в Новый Свет и обратившиеся в православную веру своих предков, стали главным ядром американской православной общины. В этот период количественный рост русской епархии происходил как за счет продолжающегося возвращения из униатства в православие представителей русинской национальности, так и за счет создания духовных миссий и викариатств для других жителей Прикарпатской Руси, болгар и албанцев. Интеграции способствовала и позиция РПЦ (Американской епархии), которая, в силу положения о поместности, объединяла всех православных в США, к какой бы юрисдикции или национальности они не принадлежали.

Борьба за возвращение карпатороссов в православие приобрела весьма серьезный накал. Католическое священство сумело извлечь определенные уроки из деятельности о. Алексия Товта, вследствие чего отказываются от политики притеснения униатов в Америке, и начинают насаждать среди них украинскую сепаратистскую идею. О том, что приживалась она нелегко, свидетельствует история «осторожного» переименования карпаторусских униатских организаций. Так, основанный в 1894 году «Русский народный союз», в 1898 году был, для начала, переименован в «Руский», причем, «изъятие второй буквы «с» униаты считали большой победой»^[56]; в 1907 году удалось изменить название на «Руський», и только в 1926 году униаты-украинофилы одержали полную победу, переименовав организацию в «Украинский народный союз»^[57]. Эти метаморфозы сразу же нашли отражение в прессе – вызвав изменения заголовочного комплекса газеты «Свобода».

Как свидетельствует история и конфессиональная печать, этот процесс практически синхронно развернулся на двух континентах – в Европе и Америке. Вот как «Лемковщина» - «Русская газета, официальный орган лемковского комитета в Соединенных Штатах Северной Америки» свидетельствует о его развитии: «В Подкарпатской Руси осталось уже немного униятов – грецких католиков. Русский народ получивший там хотяй и немного свободы, громадно повертает до веры своих предков. …Папеж и иезуиты видячи, что народ русский в Подк. Руси массово повертает в православие, посылает в Подк. Русь украинских иезуитов – базилян, чтобы вздержати народ от поворота в православие. Понятно, униатскии бискупы в Ужгороде и Пряшеве радо принимают украинских иезуитов с Галичины, но народ не хочет их ани на очи видети, и прогоняет с сел!» ^[58] .

Однако еще одна большая проблема, связанная с политикой, стала препятствием динамичному строительству Русской Церкви: с началом Первой мировой войны и разгаром революционных событий 1917 года в ней неизбежно должен был начаться организационный разброд. Если ранее американская епархия получала из России регулярную духовную, кадровую и материальную поддержку, то после свержения царского правительства и прекращения финансирования, она оказалась в тяжелейшем материальном, каноническом и моральном положении. Так политическое и социальное разделение единого когда-то российского народа, вызванное революциями и Гражданской войной, стало главной причиной разделения и Русской Православной Церкви. Это обстоятельство очень скоро привело к обострению националистических и раскольнических настроений в целом ряде приходов Америки. В 1919 году связь православной миссии Америки с Москвой прервалась.

Активизировался в связи с этими обстоятельствами и самый непримиримый неприятель православия в Америке – католическая церковь. Вот как писал об этом «Орган Братства Поборников Православной Веры и Церковной истины» газета «Русский Клич»: «Последовавший после русской революции развал в Восточной церкви послужил причиной для Римского Престола учредить управление «по делам» восточного обряда, чтобы уловить в лоно католичества души смутившихся, растерявшихся, но ищущих церковного порядка восточных христиан» ^[59].

В начале 1920-х годов Московским Патриархатом была предпринята попытка воссоздания единства Русской Православной Церкви за рубежом, в связи с чем выпущено известное постановление патриарха, Св. Синода и Высшего церковного Совета от 7 ноября 1920 года, которое было названо позже «Новым каноном Русской Церкви». По этому указу, архиереи епархий, оказавшихся без контактов с высшим церковным управлением, должны были установить связь с архиереями соседних епархий. Это должно было привести к созданию новых иерархических соединений, подчиненных старейшему архиерею. Это решение бывшие епархии до того времени единой Русской Православной Церкви восприняли по-разному. Старые приходы продолжали провозглашать связь с Москвой, а новые, пополнявшиеся беженцами от революционных и военных событий, склонялись к автономной деятельности.

Расколу в православии способствовало и политическое кредо Русской Зарубежной Церкви, активно выступавшей за возвращение монархии в Российской империи и активно сотрудничавшей с соответствующими партиями, организациями и движениями в эмиграции, а также их изданиями. Она объединилась решениями ставшего широко известным своей раскольничьей деятельностью Первого заграничного церковного собора в Сремских Карловцах. Эта церковь, как писали современники событий, не удержалась от соблазна ради духовного спасения России прибегнуть не только к религиозно-духовным, но и к политическим методам^[60]. Таким образом, сторонники РПЦЗ предали анафеме большевиков, а «гражданскую войну они захотели продолжить со своих беженских кафедр и амвонов. Никакого патриотического дела они этим не сделали..., но оттолкнули многие души от Церкви» ^[61].

В то же самое время, Американская Митрополия вела себя несколько иначе: например, не стала брать на себя функций активного участника политической борьбы. Однако, несмотря на противоречия, она пыталась нормализовать отношения с русской Православной Зарубежной Церковью.

Таким образом, Русская Православная Церковь в Америке, став жертвой внешних обстоятельств и внутренней гражданской междоусобной борьбы, становилась все более разделенной и ослабленной. Не менее сложный духовный выбор она предоставила делать и множеству своих верующих. Исследователь русской эмиграции А. Хисамутдинов приводит пример, как от одного из приходов в г. Сиэттл отделилась группа прихожан, которые решили основать Свято-Николаевскую церковь РПЦЗ. Несмотря на то, что оба прихода испытывали огромные трудности в строительстве зданий церквей, неоднократные попытки объединиться не принесли результатов^[62]. В результате, весь межвоенный период церковь, паства и ее периодическая печать всеми доступными им силами и методами старались распутать клубок религиозных, политических, юридических, материальных и межличностных противоречий.

Весьма усложнило ситуацию и прибытие в США в 1922 году представителей «живой церкви»^[63] – раскольнического движения в Советской России, лояльно настроенного по отношению к Московской патриархии. Главой так называемой «обновленческой церкви» был Иоанн Кедровский, который по прибытии в Америку развернул борьбу не только за прихожан, но и за собственность Американской епархии. В этой борьбе представителям церкви помогал организованный в конце 20-х годов церковно-общественный журнал «Наш Путь».

В немалой степени расколу способствовало и обособление греков, сербов и сиро-арабов, чьи национальные общины стремились основать собственные православные епархии. Создание параллельных православных юрисдикций на одной территории также вошло в противоречие с каноническим порядком и стало еще одним свидетельством ослабления влияния Русской Православной Церкви на территории Соединенных Штатов.

Развернувшаяся среди многих церковных иерархов борьба за дореволюционное «американское наследство» в виде церковной недвижимости, захват и передел власти, бумагооборот из подложных документов и недейственных приказов, — все эти внутри конфессиональные конфликты разворачивались на глазах русской колонии. «В то время верующие ходили по праздникам в свой собор не для молитвы, а чтобы потешиться новым скандалом своего духовенства, которое никак не могло поделить церковное имущество», – вспоминал современник этих событий и летописец русской эмиграции И.К. Окунцов^[64]. Уже почти сто лет другие очевидцы и исследователи этих событий стараются исследовать и осмыслить эти события в целом ряде работ^[65], которые по мнению А. Костадиса страдают как неточностью указанных в литературе дат, имен, фамилий и фактов, так и однобокое и тенденциозное освещение многих вопросов, умолчание одних и наоборот, выпячивание других, часто второстепенных фактов во время борьбы различных юрисдикционных мнений^[66].

При этом, печатная периодика эмиграции – как конфессиональная, так и светская – также принимала участие во всех этих конфликтах, обеспечивая их постоянной «информационной поддержкой». Вот, типичный для всей этой группы периодики комментарий «Кедровский и большевизм»: опубликованный на страницах газеты «Любовь» и призванный вскрыть тайные связи «живоцерковнического» движения с Советской властью, он начинается авторским утверждением о том, что «живоцерковный «митрополит» Иван Кедровский дуже не любит, як его кто называет большевиком» ^[67] . Далее автор уже старается объяснить аудитории как причины возникновения мнения о связи большевиков с «живой церковью», подтверждая их своими размышлениями и некоторой фактографией.

Газета «Лемковщина» в первополосной заметке под заголовком «Живоцерковник Кедровский в клопотах» и подзаголовком «Чечила и Червинский называют его полусумасшедшим»^[68] откровенно насмехается над главой «живоцерковников-большевиков»: «Захвативши собор в Нью-Йорку, Кедровский надеялся, что в его табор полетят все православны русскии люди как овцы за волком», - пишет газета. - То, что «Ваня мощно ошибся в своих надеждах» подтверждается информацией о том, что люди ходят туда не по церковной надобности, а только некоторые люди «с любопытством, чтобы посмотрети, чи Кедровский служит, но даремно» ^[69].

Даже у самих священнослужителей эти конфликтные процессы трансформации православной церкви вызвали проблемы болезненной личной адаптации. Еще сильнее было дестабилизировано сознание у рядовых членов эмигрантского сообщества Америки. Исследователь Б. Ручкин приводит красноречивые строки из интервью с настоятелем храмов в штатах Массачусетс и Коннектикут, бывшим монахом Киево-Печерской лавры Себастьяном Карпенко. Будучи приглашенным в Америку в 1913 году архиепископом Платоном, он испытал глубокое разочарование в деятельности церкви и ее иерархов, «игнорирующих, - как он писал - каноны ради наживы и личной прибыли»^[70]. Это вызывало у С. Карпенко весьма резкую, но откровенную оценку: «Русские люди и церковь разделены в Америке…, у русских длинные языки, они много болтают и сплетничают... Русская церковь не прекратит спорить и ругаться между собой пока не будет в России сильного правительства... если бы только наши священники объединились, они могли бы иметь влияние на русских людей. Но они путают людей, одни за большевиков, другие против, люди не знают за кем идти...» ^[71] .

Отмежевавшись от Матери-Церкви, как пишет в своем исследовании истории РПЦ К. Скурат, православная Греко-Кафолическая Церковь оказалась одинокой и раздробленной перед более организованными миссиями других христианских конфессий – католической и протестантской^[72]. Первые стремились привлечь к себе православных на основах все той же «унии», а протестанты даже стали оказывать материальную помощь бедствующей и раздробленной Православной церкви, подкупали священнослужителей. Например, они не только платили «жалованье» митрополиту Платону, выступавшему за автономию, но и спонсировали Детройтский собор 1924 года, которой принял постановление об автокефалии Американской Православной Церкви^[73]. Формально обосновав это решение трудностью сношения с Московской Патриархией, Американская Патриархия перевела на английский язык свои богослужения и уже в 1927 году зарегистрировала свой «чартер» в штате Массачусетс.

Используя свидетельства патриархов РПЦЗ, эту ситуацию можно описать так: «Вина церковного раскола лежит не на нашем Архиерейском Соборе и Св. Синоде, а лично на м.<итрополите> Платоне, который нарушил братский союз и каноническое общение с Высшим Церковным Управлением в 1926 году, самовольно заменив «каноническое русло церковной жизни» провозглашением «самоуправляющейся» церкви, как «национального Американского самодовлеющаго организма» (слова из телеграммы м. Платона г. Президенту) и управлением ею самочинно, без высшаго Церковнаго органа, на правах автокефального архиерея» ^[74].

И в следующем же номере эта же газета «предоставляет слово» самой Американской Митрополии, размещая сообщение «Митрополит Платон объявил временное независимое управление Американской епархии», где сообщается следующее: «Американская Епархия, являющаяся неразрывной частью Российской Православной Церкви в связи с натиском и претензиями большевиков, временно, до возрождения России, будет управляться независимо от Москвы» ^[75].

Это противостояние было в большей степени административно-политическим и даже личностным, а не духовным и религиозным. Об этом свидетельствует решение не разрывать отношений с Русской Православной Церковью, а «Патриарха поминать не как своего главу, а как главу матери Церкви русской, коей провозглашенная в Детройте новая американская Церковь обязана своим существованием»^[76].

Таким образом, конец первой четверти XX века был отмечен разделением Русской Церкви в Америке на две части — Североамериканскую митрополию под руководством митрополита Платона (Рождественского) (около 200 приходов) и Североамериканскую епархию Русской Зарубежной Церкви (около 60 приходов)^[77]. Во главе последней епархии до 1933 года находился епископ (затем архиепископ) Аполлинарий (Кошевой). Конечно, создавшееся положение не могло удовлетворять недавно еще такую могущественную Русскую Православную Церковь. Однако, только в 1933 году политические обстоятельства позволили Московской Патриархии направить в Америку Архиепископа Вениамина с миссией получить от митрополита Платона подписки о недопущении антисоветских высказываний со стороны духовенства и подготовки административного воссоединения, которая успехом не увенчалась. О том, какую реакцию вызвала в части русской эмиграции эта миссия, можно судить по публикации «Митрополит Платон с негодованием отверг предложение Митр.<ополита> Сергия» в церковно-ориентированной газете «Россия»:

«В СРЕДУ, 24–ГО МАЯ, ПО ПОРУЧЕНИЮ АРХИЕПИСКОПА ВЕНИАМИНА, ПРЕДСТАВИТЕЛЯ МИТРОПОЛИТА СЕРГИЯ, СЕКРЕТАРЬ АРХИЕПИСКОПА ИЕРОМОНАХ ДМИТРИЙ (…) ПРИБЫЛ К ЕГО ПРЕОСВЯЩЕНСТВУ МИТРОПОЛИТУ ПЛАТОНУ И ВРУЧИЛ ДЛЯ ПОДПИСИ ДОКУМЕНТ, КОТОРЫМ ТРЕБОВАЛОСЬ ДАТЬ ПОДПИСКУ ЗА СЕБЯ И ЗА ДУХОВЕНСТВО СЕВЕРО-АМЕРИКАНСКОЙ И КАНАДСКОЙ ЕПАРХИИ В ВЫРАЖЕНИИ ЛОЙЯЛЬНОСТИ К СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ.

РЕЗКО, С НЕГОДОВАНИЕМ ОТВЕРГНУВ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ЭТО, (митрополит Платон – прим. автора) ЗАЯВИЛ:

«ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ ПО ПРИСЯГЕ, ДАННОЙ МНОЮ ПЕРЕД БОГОМ, Я ЧЕСТНО, СТОЙКО И НЕУКЛОННО БЫЛ ПРЕДАН И СЛУЖИЛ БОГУ, СВЯТОМУ ПРАВОСЛАВИЮ И ВЕЛИКОЙ ДЕРЖАВЕ РОССИЙСКОЙ, И НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ДОПУЩУ КАКОЙ-ЛИБО СВЯЗИ И ПОДЧИНЕНИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ БОГОБОРЧЕСКОЙ, АНТИХРИСТОВОЙ ВЛАСТИ В ЛИЦЕ МИТРОПОЛИТА СЕРГИЯ.

МЫ ВЕРНЫ И ПРЕДАНЫ НАШЕМУ ПЕРВОСВЯТИТЕЛЮ МИТРОПОЛИТУ ПЕТРУ КРУТИЦКОМУ, В ЗАТОЧЕНИИ СУЩЕМУ, О КОТОРОМ МЫ ВОЗНОСИМ МОЛИТВЫ К ВСЕВЫШНЕМУ И ЧЕРЕЗ КОТОРАГО МЫ СОХРАНЯЕМ СЫНОВНЕЮ СВЯЗЬ С НАШЕЙ МАТЕРЬЮ-ЦЕРКОВЬЮ» ^[78] .

Этой новости, размещенной на центральном месте первой полосы, сразу же подзаголовочным комплексом, был предпослана публикация разоблачительного характера, размещенная на традиционном месте редакционной колонки под заголовком «ОБРАЩЕНИЕ Центрального правления объединенных Русских национальных организаций»^[79]. В ней выражается мысль о стремлении упомянутой в заголовке организации взять на себя инициативу по восстановлению мира и единства в Русской Православной Церкви за границей. Суть обращения к аудитории в самом начале публикации обрисовывается так: «Церковный мир является залогом успешного русского национальнаго объединения. На которое за последнее время было возложено не мало работы, и необходимость котораго особенно ярко обрисовывается ныне с приездом в Америку Архиепископа Вениамина. Поэтому Центральное Правление считает своим долгом довести до русского общественнаго сведения то, что ему известно о деятельности Архиепископа Вениамина за последние годы» ^[80].

Далее газетой в не очень лестных тонах доносится до сведения аудитории самые сомнительные факты из «послужного списка» Архиепископа Вениамина на ниве его церковно-политической деятельности. Заканчивается изложение разоблачительным комментарием, который не имеет прямого отношения к заявленному в экспозиции стремлению к миру, но явно призван лишить его полагающегося ему по сану уважения аудитории: «Из вышеизложенного ясно, что Архиепископ Вениамин является разлагающим элементом среди русских заграницей и уже одним этим приносит пользу большевикам, кроме того, действуя открыто по указаниям Советской Москвы в ущерб русскому национальному делу. При таких обстоятельствах долг всех национально-мыслящих русских людей объединиться и сплотиться, чтобы не допустить в своей среде могущей оказаться роковой, распри, подготовляемой вражеской рукой»^[81].

Имеющиеся работы отечественных и зарубежных исследователей, посвященные этой теме, не позволяют сделать однозначный вывод о причинах отказа Североамериканской митрополии от объединения с Московским Патриархатом, излагая лишь фактическую канву событий^[82].

В дополнение этой протестной акции газеты «Россия», здесь же, в подвальной части первой полосы подверстывается извещение «От канцелярии Архиепископа Аполлинария, Северо-Американского и Канадского» о прибытии Архиепископа Вениамина в Америку, в связи с чем дается определение и следующая рекомендация: «Архиепископ Вениамин не является членом нашей Соборно-Канонической Церкви, а посему и предлагается как Духовенству, так и мирянам Соборно-Канонической Церкви в Америке и Канаде НЕ входить ни в какое общение с Архиепископом Вениамином» ^[83].

В соседней заметке, озаглавленной «Резолюция, принятая на торжественном заседании Центральнаго Правления и представителей национальных организаций» также выражается поддержка и «горячее приветствие» Митрополиту Платону «за его решительный отказ так называемому Епископу Вениамину, дать благословение в связи с его попыткой принудить Православное Духовенство в Америке признать Советскую власть» ^[84]. Далее утверждается, что объединённые Русские национальные Организации также являются поборниками мирной идеи, так как они «хотят верить, что этот отказ Митрополита Платона явится ближайшим поводом для водворения мира в лоне Православной Церкви» ^[85].

Для усиления эффекта воздействия в центральной части полосы размещено официальное обращение издателя-редактора газеты «Россия» Николая Рыбакова к Президенту США:

«УВАЖАЕМЫЙ ФРАНКЛИН Д. РУЗВЕЛЬТ

ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ,

БЕЛЫЙ ДОМ,

ВАШИНГТОН, О.К.

Это непостижимо, что это Правительство Может Признать остановку Советским Режимом Акта такого рода, что будет означать, таким образом, Преднамеренное Оскорбление тем Американцам, которые ещё верят в Бога во Христе и в Их собственную Страну.

От имени Редактора Российской Газеты “Россия” – Николая Рыбакова

“Россия” – 480 Кэнал Ст., Нью-Йорк, Н. Й.» ^[86]

В этот период две ветви православной церкви в Америке получили возможность соединиться. Газета «Россия» призвала читателей: «В этот час испытаний, да будет едино Стадо и един Пастырь, и да не будет среди нас ни делений, ни различныя юрисдикции, ни Платоновцев, ни Аполлинаревцев, ни Адамовцев, а все в христианском единении и с сыновней преданностью к нашей Матери-Церкви объединимся под духовным водительством нашего Первосвятителя Митрополита Платона» ^[87] .

Так, с 1933 года в Америке, помимо Североамериканской митрополии и Североамериканской епархии РПЦЗ, начала свою деятельность и третья структура: экзархат Московского Патриархата, возглавляемый архиепископом (позже митрополитом) Вениамином (действовал до 1970 года). Американская епархия вскоре согласилась войти в РПЦЗ в качестве округа. Это произошло на церковном совещании в октябре 1935 года в Сремских Карловцах, где было принято «Временное положение о Русской Православной Церкви заграницей», закрепившее ее статус и впервые дававший право именоваться митрополией. (Это единение продолжалось до 1946 года, когда на Соборе духовенства и мирян, который проходил в г. Кливленд с 26 по 29 ноября, было принято решение отказаться от административного подчинения Архиерейскому Синоду РПЦЗ).

Конечно, периодика, принадлежащая на какому-либо основаниях какому-либо крылу православия, продолжала всячески поддерживать свою сторону во внутрицерковном конфликте, однако, в публикациях газет, принадлежащих общественным организациям заметно стремление к преодолению любого церковного раскола, во имя обще цели, благоприятной для всей эмиграции. Например, газета «Карпато Русское Слово» подчеркивает в корреспонденции «Воспоминания и соображения после всеамериканского Собора в Нью-Йорке»^[88] его особую важность: «Если на Соборе ничего особенно важного не решали, то тот сам факт, что сошлись вместе три группы, т.е., «платоновская», «карловацкая» и «карпаторусская», был показательной демонстрацией объединенных сил. Собор как хочется нам думать возстановил и утвердил мир между разразненными и уже для того самого он был благодатным, полезным и достойным своего созыва» ^[89] .

Для американцев и жителей ряда европейских стран Советский Союз в годы Второй Мировой войны был союзником, а потому и общие цели, к достижению которых стремились обе страны, привели их к сотрудничеству в ряде важных областей. Исследователь В. Шкаровский так описывал в своем труде эту ситуацию: «Следует отметить, что если в 1920-е – 1930-е гг. за границей фактически не существовало расхождений в оценках между научными исследователями и публицистикой — СССР считался государством, стремящимся к уничтожению религии, то после Второй мировой войны ситуация существенным образом изменилась. Восстановление Патриаршества, проведение грандиозного Поместного Собора 1945 г., активная международная деятельность Московской Патриархии оказали сильное воздействие на позицию значительной части русской эмиграции и руководящие органы Церквей различных конфессий. Многие эмигранты перешли в юрисдикцию Московского Патриархата, представители же Русской Православной Церкви в Америке и Западноевропейского Русского экзархата стали относиться к ней достаточно лояльно. Непримиримой осталась лишь Русская Православная Церковь Заграницей, однако она в значительной степени оказалась в изоляции» ^[90].

В результате, не только среди американцев и европейцев, но и среди части русских эмигрантов стали распространяться просоветские настроения, а в среде православной части эмиграции – начало шириться церковно-патриотическое движение. А потому, после войны многие представители Американской митрополии и Зарубежного Синода начали склоняться к мысли о необходимости объединиться с Матерью-Церковью, или Московским Патриархатом^[91]. В результате, объединение некоторых приходов Американской Православной Церкви с Московским Патриархатом началось уже в конце 1944 года. В течение последующих трех лет этот процесс достиг своего апогея, в результате чего в юрисдикции Московского Патриархата в Америке оказалось более 50 приходов – максимум, когда-либо достигнутый ей в этой стране (после 1948 года некоторые из этих общин возвратились в прежнюю юрисдикцию).

В целом, отношение к Московскому Патриархату в Америке зависело от особенностей этнического состава так называемой «русской» паствы различных православных юрисдикций. К середине ХХ века значительную часть этих верующих все еще составляли выходцы из бывшей Австро-Венгрии, переехавшие в Америку еще до начала Первой Мировой войны и революции, и вернувшиеся в лоно РПЦ. Этому слою русской диаспоры были чужды как проблемы «великороссов» в целом, так и проблемы «белой эмиграции», в частности. Последних в их антисоветских настроениях полностью поддерживали только отказавшиеся после Второй Мировой войны вернуться в СССР «перемещенные лица» (Ди-Пи). Конечно, это обстоятельство очень сильно сказывалось на политике и жанрово-содержательных характеристиках конфессиональной прессы, которая боролась за влияние на своих читателей, находящихся по разные стороны баррикад.

В результате этих разнонаправленных течений внутри православной конфессии, вопрос был вынесен на Всеамериканский Собор, созванный в ноябре 1946 года в Кливленде. В ходе соборных заседаний стало очевидным разделение в среде церковного клира и паствы по принципу принадлежности к той или иной волне эмиграции. Д. Поспеловский пишет: «В то время как «белая эмиграция» голосовала за продолжение связей с Мюнхенским синодом или, в крайнем случае, за духовную, но никак не административную связь с Московской патриархией, русские из Закарпатья, и некоторые другие представители дореволюционной эмиграции в основном голосовали за присоединение к Московской патриархии. Впрочем, в обоих лагерях преобладали голоса за сохранение в сложившихся условиях полной автономии» ^[92]. После «больших колебаний» была составлена резолюция, которую приняли большинством голосов.

Официальный текст этой резолюции, переданный представителю патриарха только в августе 1947 года, гласил: «Седьмой Всеамериканский Церковный Собор Русской Православной Церкви в Америке, …подтвердивший нашу нерушимую веру и лойяльность нашему избранному Высокопреосвященнейшему Митрополиту Феофилу, по всестороннем обсуждении нашего отношения к Матери-Церкви Московской Православной, постановили просить Его Святейшество Святейшего Патриарха Московского воссоединить нас в свое лоно и пребывать нашим духовным отцом при условиях сохранения нашей полной автономии, существующей в настоящее время». Далее говорилось о прекращении какого-либо административного подчинения Заграничному Синоду, с сохранением братского и молитвенного общения со всеми Церквами в рассеянии. Высшей законодательной инстанцией признавались американские периодические церковные соборы, на которых избираются митрополиты и вырабатываются свои уставы^[93]. В случае неприемлемости этих условий Патриархом, «Американская Православная Церковь остается и далее самоуправляющей до той поры, когда Московская Патриархия найдет их приемлемыми и даст нам просимое» ^[94].

РПЦ предприняла попытку предотвращения дальнейшего разделения, направив 17 июля 1947 года для переговоров в Америку митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова). Это, напротив, настолько усложнило ситуацию, что конфликтный характер ее выплеснулся даже на страницы светской прессы, которая именно в этот период начала использоваться для обнародования происходящих в православной церкви процессов. Русская Православная Церковь имела исторический опыт по использованию периодической печати для преодоления раскола: еще в 1852-1853 годах на заседании Святейшего Синода состоялось обсуждение мер по его ослаблению. В качестве одной из важных задач было определено создание специального периодического издания, посвященного теории и практике миссионерской деятельности^[95].

На территории Северо-Американских Штатов у РПЦ не было в распоряжении собственной эффективной системы церковной периодики, как в метрополии или же в распоряжении остальных христианских конфессии и ветвей православия – униатов, Американской Православной Церкви, Русской Православной Церкви Заграницей. Следовательно, РПЦ в той ситуации больше всех нуждалась в инструменте по организации благоприятного общественного мнения и ведению пропагандисткой работы.

По воспоминаниям Л.Н. Парийского, который был направлен в Америку для проведения работы по преодолению раскола, что М[итрополи]т Вениамин рекомендовал газету «Новое Русское Слово» как самую лучшую русскую газету, которая может служить рупором для Патриаршего Экзархата^[96]. Она уже использовалась для донесения до самой широкой аудитории эмиграции информации о важнейших событиях из сферы деятельности РПЦ в Америке: например, сообщила о прибытии Архиепископа Вениамина с миссией в Америку^[97]. Однако, в силу определенных особенностей этого издания, которое твердо придерживалось только одной твердой позиции – антикоммунистической, – полноценное сотрудничество не могло состояться. «В самом скором времени мы убедились, – пишет Л.Н. Парийский, – что газета «Новое Русское Слово» — троцкистская, а в церковных вопросах беспринципная, охотно печатающая статьи, заметки и сообщения и за и против Патриаршей Церкви»^[98].

Другие светские газеты также могли использоваться как средство коммуникации с аудиторией русской эмиграции в период обострения борьбы между различными православными церквями. С помощью газеты «Правое дело» митрополит Платон от имени Детройтского собора постарался довести до сведения Президента Северо-Американских Штатов соборные решения^[99]. Газету «Новая заря»^[100] в период внутрицерковных распрей епископы Феофил и Арсений использовали для обнародования своего взгляда по поводу необходимости церковного объединения. В этой же газете Архиепископ Вениамин разместил аналитическую статью «Об открытом письме Патриаршего Местоблюстителя Русской Церкви, Митрополита Сергия», которое было обнародовано во многих русских газетах и вызвало новую волну домыслов и споров в русской эмиграции^[101].

Нью-йоркская общественно-политическая газета «Новое Русское Слово» также продолжает привлекаться к освещению мнений конфликтующих сторон и публикует корреспонденцию под следующим заголовком: «Прибытие в США митр. Григория для переговоров с митр. Феофилом о сохранении Американской Православной Церкви в юрисдикции Московской Патриархии с предоставлением прав самой широкой автономии. Отказ митр. Феофила от встречи с митр. Григорием»^[102]. И в дальнейшем редакция предоставляла свои страницы для высказываний конфликтующих друг с другом церковных иерархов.

Газета «Любовь» резко осудила виновника этого конфликта. В первополосной статье, озаглавленной «Изменники», газета использует для доказательства своих суждений о происходящем, пример зооморфного характера, на который «вдохновляет» внутриконфессиональная жизнь в американском православии. В самом начале, газета знакомит читателей со способностями хамелеона менять свой цвет, в зависимости от обстановки, а затем проводит параллель с хамелеоном-человеком: «Камелеон гад переменяе шкуру для целей оборонных, а человек… то делае с наинизшего побуждения… изыскати власну корысть, хотяй бы на трупах своих братей, хотяйбы тогда, когда иные честные люди утратили все» ^[103] .

Далее, газета распространяет свою аналогию и на более сложные примеры человеческой деятельности: «Тота специальна способность до скорой перемены цвета шкуры, можно приложити до окружающих обстоятельств» ^[104] . При этом оказывается, что люди-хамелеоны могут практически в любой области идеологической деятельности применить эту свою способность. Вот так они действуют в политике: «Коли о ком говорят, например, что есть «камелеоном политичным» – то означае то, что он есть готовый в каждый час для своей корысти переменити свое политичное переконание, с консерватисты статись радикалом, с социалисты фашистом, с фашисты коммунистом и так без конца» ^[105] .

А вот и пример из религиозной деятельности, который имеется у автора публикации: «…суть камелеоны религийны, что раз мают шкуру лицемерну, другим разом школу фанатичного безбожника, суть и «народны» камелеоны, который раз (але только на словах) дали бы житье за свою отчину, другий раз кажут, что только за нею умерае, а человек мудрый ею торгует» ^[106].

Затем, автор переходит к самому опасному – деятельности «хамелеонов» в самой русско-американской православной миссии: «Последними часами показались камелеоны в нашей Рус. Амер. Правосл. Миссии. Пока не приехал мит. Григорий, то епископы были облачены в шкуру цвета лагодного, миролюбивого и готового до сгоды и братской любви, а коли приехал мит. Григорий заместитель Патриарха полагодити церковны дела, то наши епископы скоро стались камелеонами и облеклись в фашистову шкуру, на встыд целой амер. Руси. Те камелеоны сделали то не для добра амер. прав. церкви, а для своей властной корысти, не звертаючи уваги на то, что их поступок подкопуе фундамент амер. прав. руси. наши камелеоны разорят то, что еще осталось от начальной будовы, а верников заженут в чужие костелы, а по их скором уходе, остальные люди будут спевати им «почетную» песеньку: ЗДРАДНИКИ!» ^[107].

Еще больше должна была усугубить напряжение ситуация с публикацией слов митрополита Феофила, сказанных им в адрес митрополита Григория с амвона в начале августа этого же года: «Заявляю вам, дорогие, с этого святого места, что этот посланец пожаловал к нам, чтобы нарушить течение нашей жизни, уничтожить мир, внести раздор и смуту...»^[108]. Так, номинально абсолютно светская газета «Новое Русское Слово» внесла свою «информационную лепту» в разгорающееся между тремя ветвями православия противостояние.

С этого времени Американская Православная Церковь начинает все более явно отдаляться от Русской Церкви и двигаться к т.н. «натурализации», все стороны ее жизни американизируются. Теперь в приходах начинают вестись богослужения на английском языке, на страницах русской прессы английский язык встречается все чаще, появляются даже исключительно англоязычные православные издания. В литературе это объясняется естественным стремлением сохранить Православие в среде эмиграции, которая становилась все более и более американской, и привлечь в свои ряды как можно больше новообращенных из числа американцев неславянского происхождения^[109]. Многие полагали, что «принцип поместности» не является единственным свидетельством об истине Православия, и что русский эмигрант должен до конца выполнять свою задачу, не растворяясь в другой культурной среде^[110].

Тем не менее, православие в США все равно продолжало оставаться влиятельной конфессией и играть весьма значительную роль в среде эмигрантов, считающих себя русскими. О количественных и ряде качественных показателей позволяют судить воспоминания архиепископа Восточноамериканского и Джерзейситского Виталия (Максименко), приехавшего в Нью-Йорк в 1934 году: «американская православная паства состояла на 80% из карпатороссов и галичан и на 20% из русских выходцев западных губерний – Киевской, Подольской, Волынской, Минской, Гродненской, Виленской. Есть небольшой процент бежавших из России от воинской повинности, долгов, суда, из тюрем, каторги, по политическим мотивам. Все это так называемая старая русская колония, в отличие от новой русской колонии, довольно многочисленной, появившейся после революции и состоящей в большинстве своем из интеллигентных людей. Старая колония в подавляющем большинстве состоит из простых рабочих людей, так что руководителями ее во всех областях жизни являлось до последнего времени духовенство»^[111].

Цепь конфликтных соб