Глава XI. Прошло четыре ночи, и наутро пятого дня Луса принялась нетерпеливо бегать по вольеру

ЛУСА

Прошло четыре ночи, и наутро пятого дня Луса принялась нетерпеливо бегать по вольеру. Вот интересно, как медведи болеют на воле? По крайней мере, на воле Луса была бы рядом с мамой и знала бы, что с ней такое. Она бы не томилась за каменными стенами, откуда нет никакого выхода и спасения!

Внезапно сзади, за большими воротами, раздался громкий рев. Луса так и подскочила от неожиданности, а потом помчалась к дверям, на ходу втягивая в себя воздух. Пахло металлом и гарью – значит, приехал огнезверь и привез с собой Ашу!

Двери широко распахнулись, и в Медвежатник вкатили тяжелую клетку. Один из плосколицых отпер дверь, и Аша выбралась наружу, щурясь от яркого солнца и сонно покачивая головой.

– Мама! – крикнула Луса, бросаясь к ней. Она запрыгала вокруг Аши, пытаясь достать носом до ее носа. – Ты живая! Ты здоровая!

– Ну конечно, глупышка, – зевнула Аша.

– Хочешь есть? – засуетилась Луса. – Я сберегла для тебя самые вкусные ягоды. Это было не так‑то просто, я еле удержалась, чтобы не съесть их сама! Но Стелла сказала, что ты скоро вернешься, и тогда я пообещала Медвежьей Хранительнице, что буду хорошей и не трону ягоды до твоего возвращения, и я их не тронула… Я хорошая, правда?

– Очень хорошая, – проурчала Аша и улеглась на земле между двумя большими камнями, подставив спину солнцу. Йог и Стелла подбежали к ней.

– Где ты была? – спросил Йог. – И что там было?

– Ты видела лес? – спросила Стелла.

Кинг тоже подошел к Аше и грубо растолкал остальных медведей.

– А ну расступитесь! – прорычал он. – Ишь, навалились, дышать мешаете. – Он склонил свою тяжелую голову и тщательно обнюхал Ашу, глубоко зарываясь носом в ее шерсть. – Выглядишь здоровой, – буркнул он.

– Я отлично себя чувствую! – ответила Аша.

– Мама! – завопила Луса, приплясывая возле медведицы. – Мы хотим знать все‑все, что с тобой было! Расскажи, где ты была и что видела! Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Все было так странно, – сонно ответила Аша. – Я проснулась в клетке, похожей на ту, в которой они привезли меня сюда. Клетка стояла в берлоге у плосколицых, там были такие прямые стены, вроде как в нашем Медвежатнике, только еще прямее и без всяких дверей. Я чувствовала себя очень странно, будто проснулась от долгого сна и отяжелела. Я не могла пошевелить ни лапой, ни головой, совсем обессилела.

– Ты испугалась? – спросил Йог, испуганно поблескивая глазами.

– Нет, – протянула Аша. – Мне казалось, будто я сплю. Помню, как долго лежала и смотрела в потолок. И еще я много спала, и видела во сне лес, и реку, и ягоды на кустах… много ягод, целые тысячи.

– Что такое тысячи? – спросила Луса.

– Это значит – очень много, – объяснила Стелла. – Даже больше, чем очень много… Короче, так говорят, когда чего‑нибудь так много, что нужно особое слово.

– Понятно, – хитро прищурилась Луса. – Теперь я буду говорить, что у Йога тысячи блох!

– Неправда! – завопил Йог. – И вовсе не тысячи!

Луса так и покатилась со смеху и едва успела увернуться от тяжелой лапы Йога.

– А что было потом? – спросила Стелла, не обращая внимания на развеселившихся медвежат.

– Потом пришел тот мохнатый плосколицый в зеленой шкуре, – вспомнила Аша.

– Терпеть его не могу! – перебила Луса, снова прислушиваясь к разговору.

– Нет, он был добр ко мне, – покачала головой мама.

– Зачем же тогда он стрелял в тебя? – сердито спросила Луса.

– Чего не знаю, того не знаю, – ответила Аша. – Но это было совсем не больно… Меня просто что‑то ужалило, и я сразу уснула. Значит, он не сделал мне ничего плохого?

– Кто его знает! – недоверчиво фыркнула Луса.

– А когда у меня перестало болеть внутри и мне снова захотелось есть, плосколицые затолкали меня в эту клетку и привезли сюда, – закончила свой рассказ Аша.

– Ты видела тигров? – с жадностью спросила Луса. – А фла‑мин‑го?

– Видела! – оживилась Аша. – Там было много самых разных животных, я впервые видела их так близко. Почти все они сидели за Оградой, совсем как здесь у нас. Там был один очень чудной зверь с длинными‑предлинными ногами и длиннющей шеей, он был такой высокий, что мог достать пастью до верхушки самого большого дерева в нашем Лесу.

– Не может быть! – ахнула Луса. – Разве это возможно?

– Может быть, такая шея вырастает, если долго тянуться за разными ягодами? – предположил Йог. – Вот если ты, Луса, будешь почаще выпрашивать фрукты у плосколицых, у тебя тоже будет шея до самого неба!

– А еще я видела огромного серого зверя с носом до самой земли, – перебила их Аша. – Уши у него были размером с нашу лоханку для воды, а по обеим сторонам носа торчали два огромных клыка, похожих на изогнутые когти.

Луса попыталась представить себе этого диковинного зверя, но не смогла. Как нос может свисать до самой земли? Она украдкой потрогала лапой свой блестящий черный нос и засопела.

– Место, где мы жили, было обнесено высокой Оградой, – продолжала вспоминать Аша. – За оградой все было хорошо – там жили звери, росла трава и деревья, разбегались в разные стороны серые тропинки. Зато с другой стороны Ограды начиналась ужасная жизнь. Тропинки там были шире нашего Медвежатника, и по ним с ревом носились огнезвери. В жизни своей я никогда не видела столько огнезверей, и век бы мне еще такого не видеть! За дорогами торчали берлоги плосколицых. Они похожи на нашу каменную берлогу, только гораздо больше.

– Но зачем плосколицым такие большие берлоги? – не поняла Луса. – Они же гораздо меньше нас!

– Не знаю, – вздохнула Аша. – Может быть, у них там внутри растут деревья и насыпаны груды камней? Может, плосколицые не только спят в своих берлогах, но и по деревьям там лазают?

Йог задумчиво поскреб задней лапой за ухом.

– Или они держат там огнезверей! Тогда им нужно очень много места.

Но тут в разговор вмешался молчавший до сих пор Кинг. Для начала он пренебрежительно фыркнули покачал головой, а потом сказал:

– Мне однажды довелось сунуть нос в одну такую берлогу, и вот что я вам скажу. Эти плосколицые делают запасы, как белки или сороки. Берлоги у них доверху набиты едой, а еще они собирают разные блестящие безделушки, которые совсем не годятся в пищу.

– Зачем? – в который раз спросила Луса.

– Откуда мне знать? – рявкнул Кинг. – Всем известно, что у плосколицых нет ума, мало ли что им может прийти в голову?

Аша улеглась поудобнее, задрала голову и посмотрела на пышные белые облачка, проплывавшие в голубом небе над головами медведей.

– А еще дальше, – еле слышно прошептала она, – за широкими дорогами, за каменными берлогами и огнезверями… были горы. Огромные горы, такие высокие, что наши камни по сравнению с ними просто песчинки. На вершинах гор лежит белый снег, а склоны поросли темными лесами… Ах, видели бы вы эти леса! Наши маленькие деревья утонули в них, как капля тонет в озере. – Аша замолчала, потом вздохнула и сказала: – Это было очень красиво.

Кинг поднялся на задние лапы, выпрямился во весь свой огромный рот, и сердито прорычал:

– Довольно болтать о всяких пустяках! Чтобы я больше не слышал таких разговоров в нашем вольере. У нас здесь и горы есть, и деревья, и довольно с нас. Нечего мечтать о том, чего никогда не будет.

– Но ведь ты раньше жил в горах? – не выдержала Луса. – Ты когда‑нибудь поднимался к самой вершине, туда, где лежит снег?

– Видишь, что ты натворила? – зарычал Кинг на Ашу. – Я сказал – никаких больше разговоров о том, что лежит за Оградой! Если я услышу еще хоть слово, вам всем не поздоровится, – рявкнул он и, развернувшись, зашагал прочь. Он был так зол, что густая шерсть его торчала во все стороны.

Луса с любопытством проводила отца взглядом. Почему он так злится, стоит кому‑то заговорить о большом мире за Оградой? Луса подождала, пока Кинг устроится в дальнем углу вольера, и шепотом спросила маму:

– Расскажи еще про горы! Ну пожалуйста, я тебя о‑очень прошу.

Но Аша уже спала, посвистывая большим кожаным носом. Луса потыкала ее лапой, но мама даже не пошевелилась.

Тогда Луса уселась и стала ждать. Разговор еще не окончен, что бы там ни говорил папа. Она хотела побольше узнать о большом вольном мире, и она узнает… так или иначе.