Глава VI. Золотые и алые полосы заката горели на небе, и черные тени, похожие на грузных медведей, медленно расползались по лесу

ТОКЛО

Золотые и алые полосы заката горели на небе, и черные тени, похожие на грузных медведей, медленно расползались по лесу. Приближалась ночь, и маленький Токло возился на сосновых иглах, представляя, будто ловит рыбу.

– Ага! – прорычал он, подпрыгивая. – Попалась! – Он зарылся в снег, потом метнулся в сторону и одним ударом лапы накрыл сразу целую кучу иголок. – И ты тоже попалась!

– Тише, – простонал Тоби. – Уши болят.

Он лежал на том же самом месте, куда беспомощно рухнул после бегства от кучи зерна. Токло презрительно посмотрел на него и отвернулся. Вот бы у него был брат, с которым можно поиграть! Он часто видел, как медвежата гризли возятся и борются друг с другом. Это не только весело, но и полезно, потому что можно научиться правильно драться. Но Тоби постоянно усталый, у него вечно что‑нибудь болит, и мама просит оставить его в покое.

Мама деловито рыла им берлогу в заснеженном склоне холма, разбрасывая во все стороны комья земли и сухие листья. Берлога получалась неглубокая, зато там можно будет теснее прижаться друг к другу и согреться. Токло видел, что мама заметно успокоилась после того, как приняла решение идти в горы. Это было хорошо. Он не любил, когда Ока рычала на него и на Тоби и в бешенстве рвала траву.

– Сегодня ляжем спать пораньше, – сказала мама. – Нужно как следует отдохнуть перед долгим переходом.

Тоби послушно кивнул и теснее прижался к материнскому боку, но Токло нетерпеливо пихнул маму лапой и спросил:

– Ты научишь меня ловить лосося?

– Научу, – фыркнула Ока. – Только учти, что это совсем не похоже на то, что ты тут вытворял. Не нужно ни скакать, ни рычать. Пасть лучше держать закрытой, а то рыбы тебя услышат и уплывут.

– А как же надо?

– Сначала нужно войти в воду на мелководье, – начала рассказывать Ока. – Стой спиной к течению. Очень скоро ты увидишь, как лосось плывет мимо тебя. Тут важно не спешить и стоять спокойно. Если у тебя хватит терпения, глупая рыба поплывет прямо тебе в лапы. Вот тут нужно действовать быстро! Если не будешь медлить, – тут Ока шлепнула Токло лапой, но совсем не больно, будто играя, – то поймаешь рыбку.

– Обязательно поймаю! – воскликнул Токло. – Я буду самым быстрым медведем! Я наловлю рыбы больше, чем все медведи на реке!

«И уж, конечно, больше, чем Тоби!»

– Это уж как захотят водяные духи, – покачала головой Ока. – Знай, что они не любят хвастунов, особенно таких, которые не относятся к ним с должным почтением.

– А мы увидим водяных духов? – дрожащим голоском прошептал Тоби. Ока много раз рассказывала им с Токло о том, что души умерших медведей уходят в реки и озера, где вечно гоняются за лососем, которым питались при жизни. Но до сих пор медвежата ни разу не встречали такой большой и глубокой реки, где могли бы обитать духи.

– Все не так просто, малыш, – ласково проурчала Ока, а Токло мгновенно насупился и отвернулся. Ему не нравилось, что мамин голос всегда становится таким нежным и добрым, когда она обращается к Тоби. – Духи умерших всегда пребывают рядом с нами, в любой момент они могут заговорить с тобой, если захотят.

– Я помню! – воскликнул Токло. – Их надо благодарить, и тогда они придут на помощь.

– Правильно, – кивнула Ока. – Если они разгневаются, то могут послать на реку высокие волны, и тогда ты никакой рыбы не поймаешь. Но если они будут к тебе добры… если ты им понравишься… они приведут лосося прямо тебе в лапы.

– А как… – начал Токло.

– Все, хватит вопросов, – оборвала его Ока. Она дотронулась носом до шкуры Тоби и тщательно обнюхала его шерсть. Глаза медвежонка были закрыты, и он еле слышно сопел.

Токло понял, что мама хочет, чтобы он замолчал и не мешал Тоби спать. Ну и пусть! Даже это не могло испортить ему настроения. Завтра они отправятся в горы!

Далеко впереди, сквозь стволы деревьев виден был ослепительно сверкающий лед. С самого рассвета медведи взбирались по лесистым предгорьям вверх, к самой вершине. Отсюда уже можно было разглядеть голые, скалистые склоны горы, где деревья росли совсем редко, а зелень заменяли низкие колючие кусты и клочки мха.

Токло оглянулся на Оку и Тоби, которые неторопливо шли по лесу за ним следом. Вот Ока остановилась, разрыла носом землю и выкопала оттуда что‑то съедобное для Тоби. Токло с утра ничего не ел, кроме нескольких листиков клевера, но он был слишком взбудоражен, чтобы думать о еде. Забыв обо всем, он помчался в сторону солнца и выскочил на широкий, залитый светом, луг. Отсюда было уже недалеко до скал, за которыми начинались настоящие горы!

Через какое‑то время мама и брат догнали Токло, и Ока, поднявшись на задние лапы, принюхалась.

– Ну‑ка, пойдем быстрее, – проворчала она, снова опускаясь на все четыре лапы.

Они пошли через луг. Сегодня даже Тоби не отставал, он старался держаться поближе к маме и всего несколько раз споткнулся на ходу. Вскоре трава под лапами Токло сменилась острыми камнями. Медведи вскарабкались на небольшой выступ и увидели перед собой вздымающуюся ввысь громаду камней и снега.

Снег здесь оказался гораздо глубже, чем думал Токло, а слабенький Тоби сразу же провалился в глубокий сугроб. Он тут же захныкал и принялся беспомощно размахивать лапами, пока Ока не подошла и не вытащила его за шиворот на твердую землю. Токло тоже с большим трудом перелезал через обледеневшие камни, хотя и старался не подавать виду. В мерзлую скользкую землю никак не получалось вцепиться когтями, поэтому вместо ловких прыжков с камня на камень пришлось некрасиво скользить и съезжать.

Но все это пустяки! Токло нравилось лезть вверх, подставлять спину припекающему солнцу и знать, что с каждым шагом он оставляет позади противных змеезверей и огнезверей с их жуткими запахами и отвратительными криками. Здесь, наверху, ветер перебирал его шерсть, приносил с собой запахи дичи, снега и незнакомых медведей. Солнечные лучи пекли его спину, и мускулы растягивались как‑то по‑новому, потому что он учился подниматься и лазать по горам, как настоящий медведь!

Заметив палку, торчащую посреди заснеженной полянки, Токло с радостным урчанием подбежал к ней, обхватил зубами и изо всех сил потряс.

– Ррррр! – рычал он, не разжимая пасти. – Мам, я поймал лосося!

– Правда? – спросила мама, поворачиваясь к нему. – Ну что ж, тогда держи его крепче, потому что я слыхала, будто эта рыба… – заговорила она, медленно приближаясь к Токло, – …бывает очень‑очень скользкой! – С этими словами она вдруг прыгнула, выхватила палку из лап Токло и помчалась прочь.

– Стой! – завопил Токло, бросаясь в погоню. Догнав маму, он вскочил ей на спину и замолотил лапами по бокам. Они покатились по снегу, пытаясь отнять друг у друга палку‑лосося. Бурная радость переполняла Токло, он был счастлив до самых кончиков ушей, до самых когтей! Раньше мама никогда с ним не играла. Токло знал, что она борется с ним вполсилы, чтобы не поранить, и от этого ему было еще приятнее и веселее.

– Ага! – с торжеством крикнул он, отнимая палку. – Мой лосось! Я победил!

– Посмотрим, посмотрим, – усмехнулась мама и погналась за ним.

– Мама! – раздался из‑под высокой скалы тоненький голосок Тоби. – Мама, мне очень плохо.

Ока остановилась на бегу, взметнув целый фонтан снега, который тут же запорошил спину Токло. Когда он стряхнул с себя сугроб, мама уже стояла над Тоби и обнюхивала его. Токло с досадой отряхнул лапой уши и поплелся к скале. Он был уверен, что Тоби нарочно привлекает к себе внимание. Плохо ему! Да когда ему бывает хорошо? Неужели нельзя хоть немного посидеть спокойно и не портить другим веселье?

– Нужно идти, – сказала Ока. Токло сразу заметил, что голос ее звучит совсем по‑другому, как будто мама чем‑то напугана и рассержена. – Мы должны подняться в горы до наступления темноты. Идем!

Она помогла Тоби подняться и нависла над ним, как тень, поддерживая на каждом шагу.

И тут Токло вдруг понял, что от Тоби как‑то странно пахнет. Резкий гнилостный запах исходил от его шерсти, а глаза будто подернулись мутной пленкой и смотрели рассеянно. Токло еще раз принюхался и отошел подальше.

– Я не могу, – всхлипнул Тоби и упал плашмя на землю, закрыв нос дрожащими лапами.

– Ты можешь, Тоби, милый, – горячо зашептала Ока. Теперь голос ее звучал ласково, как всегда, когда она разговаривала с Тоби. – Еще чуть‑чуть. Вставай, мой хороший, и сделай шажок. Сначала один, потом еще один, вот мы и дойдем… Путешествие – это совсем не страшно, это всего лишь много‑много маленьких шагов. Ты же можешь сделать один шаг, правда?

– Нееет! – простонал Тоби.

Токло вздохнул. Так они никогда никуда не дойдут! И тут в голову ему пришла одна очень хорошая мысль. Если они все равно остаются тут на какое‑то время, то можно… Он сорвался с места, схватил в зубы палку‑лосося и помчался к маме.

– Ой‑ой! – весело закричал он на бегу. – Он вырывается! – Он запрокинул голову и подбросил палку в воздух. В следующий миг она звонко ударилась о мерзлую землю у ног Оки.

– Не сейчас, Токло! – с раздражением крикнула мать. – Мы и так потеряли очень много времени. Пойми, мы должны засветло добраться до горной реки! Нашел время баловаться!

Шерсть у Токло встала дыбом от огорчения. Ну вот, теперь мама сердится на него! И снова во всем виноват этот гадкий Тоби!

– Ну же, мой хороший, – шептала Ока на ушко Тоби. – Маленький мой, будь храбрым, ради меня. Залезай ко мне на спину, я понесу тебя.

– Хорошо, – еле слышно ответил Тоби. Он с усилием поднялся, забрался на спину Оки и остался лежать, как палый лист.

Токло презрительно фыркнул и отвернулся. Интересно, понесет ли мама его, Токло, если он начнет ныть и капризничать? Пожалуй, нет. Ну конечно, она ведь любит одного только Тоби, а до Токло ей и дела нет!

Ока быстро пошла вперед, и Токло побежал за ней, стараясь не слушать ласковой воркотни, которой мама ободряла своего больного медвежонка.

Подъем в горы вдруг перестал быть веселым приключением. Ветер больше не нес с собой теплые, любопытные запахи; он стал холодным и резким, обещая скорое приближение тьмы и снегопада. Солнце опускалось к краю неба, а тени с каждым шагом становились все длиннее и подкрадывались к лапам Токло, как бесплотные водяные духи.

Лапы у него замерзли и устали, когти горели от бесконечного цепляния за камни, У него даже плечи разболелись от изнеможения, но мама продолжала упрямо идти вперед, ловко перепрыгивая через участки льда и острые камни, слишком высокие для коротеньких лап Токло.

Солнце почти скрылось за горизонтом, когда Токло остановился.

– Мама! – позвал он. Ока обернулась, но не остановилась, продолжая подниматься вверх по заснеженному склону. – Когда мы остановимся, мама?

– Мы не можем останавливаться, – ответила она, перепрыгивая с камня на камень.

«Никогда? – с ужасом подумал Токло. Но не могут же они идти всю ночь! Голова у него кружилась от усталости, и он боялся, что в темноте не удержится на лапах и свалится вниз… а мама этого даже не заметит. – У нее есть Тоби, а я ей совсем не нужен!» – с горечью подумал он.

Токло глубоко вздохнул, собрал последние остатки сил и начал карабкаться на склон следом за матерью. Снег был такой глубокий, что он почти плыл через белые сугробы, почти не чувствуя лап от холода. Наконец, он догнал Оку, забежал вперед и остановился, преградив ей дорогу.

– Хватит, Токло! – зарычала Ока. – Я же сказала, что теперь не время для игр!

– Я не хочу играть! – ответил Токло. – Я хочу отдохнуть. Мы лезем вверх целый день, с самого рассвета.

– Но мы еще не пришли, – возразила Ока. – Мы должны добраться до реки.

– Я не могу дальше идти.

– Твой брат может, значит, и ты сможешь, – отрезала Ока.

– Мой брат?! – Токло просто ушам своим не верил. Она что, смеется над ним? – Да ты с полудня несешь его на себе! Он же ничего не делает, он просто лежит!

Токло встал на задние лапы и протянул обе передние матери. Черные кожаные подушечки были сплошь покрыты порезами и ссадинами, одна лапа кровоточила.

Ока обнюхала его лапы и посмотрела на небо. Токло показалось, будто она впервые заметила, что наступил вечер, и на небо высыпали звезды. Ока повернула голову и потрогала носом Тоби.

– Холодно, – пролепетал тот, зарываясь мордой в ее шерсть.

– Хорошо, – сдалась Ока. – Давайте поищем берлогу на ночь.

У Токло даже лапы подкосились от облегчения. Он повертел головой и увидел неглубокую пещерку под скалой.

– Вот эта подойдет? – спросил он.

Ока одобрительно заурчала и побрела к выбранному месту. Тоби безвольно соскользнул с ее спины на кучу мха у подножия скалы. Здесь он свернулся и закрыл глаза, а Ока склонилась над ним и стала вылизывать ему ушки.

Токло устало опустился рядом. Ему казалось, что пятки у него превратились в глыбы льда, холодной тяжестью висящие на лапах. Токло задрал морду к небу и посмотрел на одинокую звезду, горящую ярче всех остальных.

– Хотел бы я превратиться в эту звездочку, – прошептал он, поворачиваясь к маме. – Она, наверное, никогда не устает!

Ока тоже посмотрела в небо и вздохнула.

– Не надо о таком думать, – сказала она. – В этой звезде заточен дух очень плохого медведя. Другие звери посадили его туда, и теперь вечно бегают вокруг него и дразнят. Он не свободен, как мы с вами, а обречен на вечное заточение.

«Я тоже не чувствую себя свободным», – подумал Токло, глядя на еле дышащего Тоби.

– Что же такого натворил этот медведь? – спросил он.

– Не слушался маму, – пробурчала Ока, шлепнув его лапой по уху. – Иди‑ка, набери веток.

Она подрыла снег и землю с боков Тоби, так что получилась неглубокая берлога. Токло подобрал с земли несколько веток, чтобы навалить сверху. Он особенно не искал, но все‑таки собрал немного сухих ягод. Токло честно принес ягоды маме и брату, хотя живот у него рычал и урчал, как настоящий взрослый медведь. Ока даже спасибо ему не сказала, просто взяла ягоды и скормила их все Тоби. Но когда они все забились в берлогу, и Токло робко положил подбородок на мохнатое мамино плечо, она глубоко вздохнула, но не отстранилась.

Когда Токло проснулся, тусклый сумрачный свет просачивался сквозь наваленные сверху ветки и кучи снега. Он поморгал, не понимая, отчего это ему так холодно и неприятно. Дело было совсем не в жесткой земле под боком. Что‑то было не так.

Токло повернулся на другой бок и увидел, что брат лежит у него за спиной, подвернув лапы под грудь. Когда Токло завозился, Тоби прижал лапы к мордочке, провел по щекам, а потом снова замер. Дыхание его было частым и поверхностным, и пахло у него из пасти как‑то странно.

Токло повел носом в его сторону и почуял все тот же резкий запах, который заметил еще вчера. Шерсть у Тоби была холодной, еще холоднее, чем у Токло вчера вечером. И тут Токло вдруг с ужасом понял, что глаза у брата широко открыты. Токло ждал, что Тоби что‑нибудь скажет, но брат молчал. Глаза его затуманились, как будто он видел перед собой пелену облаков, а не Токло.

– Тоби! – шепотом позвал Токло. Уши брата даже не шевельнулись. Токло осторожно вытянул лапу и дотронулся до плеча Тоби. С братом творилось что‑то очень странное. Сначала он часто‑часто задышал, а потом дыхание его вдруг стало замедляться.

– Тоби! – снова позвал Токло. – Тоби, ты уходишь в реку? Ты превращаешься в водяного духа?

Ответа не было. Токло было страшно, но при этом его разбирало любопытство. Неужели он сейчас увидит, как медведь превращается в духа?

Внезапно Тоби судорожно вздохнул и затих. Токло быстро отдернул лапу, сел и обнюхал Тоби. Запах был все тот же, резкий и гнилостный, но что‑то в нем как будто исчезло. Глаза Тоби были закрыты.

Он был мертв.

Что теперь делать? Никакого духа Токло так и не увидел. Может быть, он уже ушел в реку? Или никуда не ушел, а прячется у Тоби в шерсти? Токло потолкал Тоби лапой, но дух все равно не вылетел.

И тут за спиной у него что‑то шевельнулось, и Токло даже подпрыгнул от страха. Но это была всего лишь мама. Ока проснулась, потрясла головой и встала. Она сонно огляделась по сторонам и вдруг увидела Тоби.

С громким криком она отпихнула Токло в сторону и наклонилась над мертвым медвежонком.

Страшный стон вырвался из груди медведицы, она поднялась на задние лапы и, задрав морду в небо, громко зарычала от горя и ярости. Ее крик эхом облетел скалы и зазвенел в ушах Токло; он испуганно съежился возле маминых лап и накрыл лапами голову, боясь, что камни сейчас посыплются на них сверху.

Ока снова упала на все четыре лапы и с грозным рычанием набросилась на Токло.

– Почему ты не разбудил меня? Почему? Как ты мог просто дать ему умереть?

– Я… – растерялся Токло. – Но я… Я ничего не делал! То есть я не знал, что тут можно сделать!

– Ты мог бы разбудить меня! – простонала мать. – Почему ты этого не сделал? – Она снова страшно завыла, она готова была в своей ярости сокрушить все скалы вокруг, все деревья и само небо. – Почему вы отняли его у меня? Почему вы отнимаете у меня всех моих медвежат? Почему они должны умирать? Чем они прогневили вас?

Она упала на снег рядом с Тоби, зарылась носом в его шерсть и стала толкать его лапами, словно хотела заставить подняться.

– Я даже не попрощалась с ним! – плакала она. – Мой бедный медвежонок, бедный малыш, он умер один, совсем один…

Голос ее оборвался, и Ока зашептала так тихо, что Токло ничего не мог расслышать. Он отошел в сторону и уселся на краю берлоги, дожидаясь, когда мама встанет, и они пойдут дальше. Она ведь не забыла, что они идут к реке?

Он уныло сгорбился, и шерсть у него встала дыбом от жалости к самому себе. Почему мама так разозлилась на него? Что он такого сделал? Разве он виноват, что не родился слабым и неприспособленным к жизни? Неужели мама не видит, что он хочет о ней заботиться, да только она ему не позволяет? Почему она говорит, что водяные духи забрали всех ее медвежат? Ведь он, Токло, еще жив! Неужели он совсем‑совсем ничего для нее не значит? Тоби сейчас, наверное, плавает в реке вместе с лососями… Там ему уж точно лучше, чем на земле, где он только и делал, что мерз, плакал, голодал и жаловался. А раз для Тоби так лучше, то и для них с мамой тоже.

Тем временем свет разгорался над горами, яркие отсветы зажглись на снегу, а верхушки гор окрасились ослепительным белым золотом. Ока, как поваленное дерево, лежала рядом с Тоби. Токло недовольно пошевелился. Она что, целый день собирается тут пролежать? Когда же они пойдут в горы?

Время шло, но Ока по‑прежнему не шевелилась. Когда солнце прошло половину пути до верхушки неба, Токло робко поднялся и подошел к матери.

– Мама? – позвал он. Она не ответила, не открыла глаз и даже ухом не повела в его сторону. – Мам? – повторил медвежонок. – Когда мы пойдем к реке?

Ока медленно подняла голову, повернулась к Токло и устало опустила подбородок на лапы.

– Тоби уже никогда не попадет к реке, – еле слышно прошептала она. – Не надо ему было умирать здесь!

Токло подождал, не прибавит ли она еще что‑нибудь. Но мама снова замолчала, и тогда он спросил:

– А как же мы?

– Мы опоздали! – сипло проскрежетала Ока. – Это мы виноваты в том, что он умер, и водные духи уже никогда его не найдут!