Об обратной силе закона и юридических условностях

Адвокат коллегии "Форум" (г. Хабаровск) К.В. Бубон размышляет о процедуре применения освобождения от наказания или смягчения наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу.

Очевидно, что уголовный процесс требует более пристального внимания с точки зрения соблюдения прав человека, чем гражданское судопроизводство. Основанием для этого является противоречие между преимущественной публичностью уголовного преследования и частной, скорее даже индивидуальной защитой прав.

Правоохранительные органы берут на себя главным образом обязанности по осуществлению функций обвинения и исполнению назначенного наказания. При этом они обязуются всего лишь не нарушать основных прав подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного; активная и деятельная защита его прав и интересов лежит вне пределов их компетенции. Понятно, что между пассивным "не нарушать" и активным "защищать" лежит одна из границ между категориями публичного и частного в уголовном процессе.

Таково общее положение вещей. Лишним подтверждением тому является порядок применения ст. 10 Уголовного кодекса Российской Федерации, закрепленный главой 47 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Остановимся на разборе этой правовой процедуры более подробно. В соответствии с п. 13 ст. 397 УПК РФ, суд рассматривает, в частности вопросы, связанные с освобождением от наказания или смягчением наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, в соответствии со ст. 10 УК РФ.

Статья 10 УК РФ устанавливает, что закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т.е. распространяется на лиц, совершивших преступления до вступления такого закона в силу. Распространяется он в том числе и на тех, кто уже отбывает наказание.

В соответствии со ст. 399 УПК РФ в случае, указанном в п. 13 ст. 397 УПК РФ, суд рассматривает соответствующие вопросы по ходатайству осужденного. Пункт 5 части 1 статьи 399 УПК РФ сформулирован таким образом, что исходя из его буквального толкования внесение в суд соответствующего представления не входит в компетенцию администрации учреждения или органа, исполняющего наказание.

Для наглядности обратимся к практике учреждений, исполняющих наказание в виде лишения свободы.

Пример: В начале 2004 г. гражданин В., отбывающий наказание в виде лишения свободы в исправительном учреждении на территории Хабаровского края, обратился в УИН по Хабаровскому краю с просьбой о внесении представления о применении ст. 10 УК РФ в порядке ст. 397, 399 УПК РФ. Свои требования он мотивировал тем, что был осужден по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ, однако в соответствии с Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ О "внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации", из ст. 158 УК РФ был исключен такой квалифицирующий признак, как совершение преступления "лицом, два или более раза судимым за хищение".

9 марта 2004 г. УИН отказал гражданину В. в удовлетворении его требований, ссылаясь на то, что "... в соответствии с ФЗ N 162 вопрос об освобождении от наказания или о смягчении наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, рассматривается судом по ходатайству осужденного. В данном случае представление в суд учреждением, исполняющим наказание, не вносится".

Как видим, в данном примере практика соответствующих учреждений пошла по пути буквального толкования ст. 397, 399 УПК РФ.

Представляется, что это дает основания усомниться в правомерности некоторых комментариев к статье 399 УПК РФ*(1), из которых следует, что в ряде случаев вопросы о сокращении срока наказания в связи с изданием нового закона могут рассматриваться судом и по инициативе учреждения и органа, исполняющего наказания.

Полагаю, что не может вызывать сомнений тот факт, что принятие нового уголовного закона является публичным актом уполномоченного органа законодательной власти. Как следствие, правила, установленные ч. 1 и 2 ст. 10 УК РФ сформулированы в виде императивных норм. Если новый закон смягчает наказание, которое уже отбывается осужденным, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом. В этом правиле заключена воля государства, воля закона.

Однако ст. 399 УПК РФ сформулирована таким образом, а практика идет по такому пути, что процедуру применения ст. 10 УК РФ начинает сам осужденный. Иными словами, исполнение императивной нормы права процессуально ставится в зависимость от частного лица, а государственного органа, которому вменялось бы в обязанность отслеживать исполнение ст. 10 УК РФ хотя бы в масштабах регионов РФ, не установлено.

Представляется, что на пенитенциарную систему России подобные обязанности возложены быть не могут. Функциональное предназначение органов УИН Министерства юстиции РФ заключается в режимной работе и оперативно-розыскной деятельности среди осужденных, в предотвращении побегов. На эти органы может быть возложена также информационно-аналитическая работа.

Вернемся для наглядности к гражданину В. Он узнал о возможности своего освобождения со значительным опозданием, еще некоторое время заняла судебная процедура. В результате более трех месяцев осужденный продолжал оставаться в колонии в нарушение ст. 10 УК РФ. Принимая во внимание, что не всегда просто определить, можно ли рассматривать новый закон как смягчающий наказание, не будет слишком большой смелостью предположить, что в масштабах пенитенциарной системы Российской Федерации таких "забытых" осужденных найдется немало.

Теперь попробуем предположить, как суд может сформулировать резолютивную часть постановления, вынесенного в результате рассмотрения дела по вопросам, предусмотренным п. 13 ст. 397 УПК РФ.

УПК РФ предусматривает, что может быть принято решение "об освобождении от наказания или о смягчении наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу". Следовательно, наиболее простым случаем будет вынесение судом постановления ввиду издания закона, полностью устраняющего ответственность за соответствующие деяния либо смягчающего наказание внутри одной и той же статьи УК РФ или части статьи УК РФ. В таких случаях резолютивная часть судебного акта будет дословно соответствовать п. 13 ст. 397 УПК РФ.

Вопросы могут возникнуть, например, если новый уголовный закон устраняет применение отдельных квалифицирующих признаков или частей статьи, не отменяя наказания за собственно деяние. В подобной ситуации может возникнуть вопрос о снижении наказания до пределов, предусмотренных санкцией другой части той же статьи УК РФ. Вернемся к осужденному В.

Пример N 2: После исключения из ст. 158 УК РФ квалифицирующего признака - совершение хищения "лицом, два или более раза судимым за хищение" действия осужденного В. более не могли квалифицироваться по ч. 2, 3 ст. 158 УК РФ, поскольку других квалифицирующих признаков в его деянии не усматривалось. Наказание ему могло быть изменено только в пределах ч. 1 ст. 158 УК РФ.

26 февраля 2004 г. соответствующий районный суд Хабаровского края постановил: "Приговор Н-ского*(2) районного суда от 25 мая 2000 г. и определение судебной коллегии по уголовным делам Хабаровского краевого суда от 22 июня 2000 г. в отношении В. изменить. Переквалифицировать действия В. с п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ (в редакции ФЗ N 63 от 13 июня 1996 г.) на ч. 1 ст. 158 УК РФ (в редакции ФЗ N 162 от 8 декабря 2003 г.), смягчив В. назначенное по данной статье УК РФ наказание до двух лет лишения свободы". Отметим, первоначально В. был осужден к пяти годам лишения свободы по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ.

Как видно из приведенного примера, для того, чтобы обосновать снижение размера наказания в соответствии со ст. 10 УК РФ суду пришлось изменить квалификацию действий осужденного по сравнению с первоначальным приговором и кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам.

Таким образом, в некоторых случаях суд активнейшим образом продолжает действовать на стадии исполнения приговора. Настолько активно, что вторгается даже и в "святая святых" - квалификацию действий. Причем делает это не суд кассационной или надзорной инстанции, а районный суд по месту отбывания осужденным назначенного наказания.

Приведенный пример интересен также и тем, что районный суд вынужден был изменить также и судебный акт вышестоящей инстанции - краевого суда. Конечно, это непривычно для судебной практики, однако практически такое решение вполне обоснованно. Речь ведь не шла о пересмотре фактической стороны дела и вопросов доказывания. Районный суд просто привел в действие федеральный закон без рассмотрения самого уголовного дела по существу.

Особенности процедур, связанных с исполнением приговора, дали основания некоторым авторам, например Д.В. Тулянскому*(3), сделать вывод, что на этой стадии не осуществляется такая форма (функция) судебной власти, как правосудие. По мнению названного автора, отправление правосудия происходит только если судом (судьей) решаются вопросы, которые входят в предмет доказывания по уголовным делам, или разрешаются при постановлении приговора, а в стадии исполнения приговора эти вопросы не решаются, уголовное дело не истребуется, не изучается и не анализируется.

Однако приведенный пример наглядно показал, что в некоторых случаях и на стадии исполнения приговора суд неизбежно должен разрешить вопрос о том, является ли деяние, за которое лицо осуждено, преступлением в соответствии с вновь принятым или измененным уголовным законом. Кроме того, суду придется решить вопрос, каким пунктом, частью, статьей Уголовного кодекса данное преступление предусмотрено.

Иными словами, решаются практически те же вопросы, которые суд, в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 299 УПК РФ, должен разрешить в совещательной комнате при постановлении приговора. Следовательно, отдельные элементы правосудия могут присутствовать и на стадии исполнения приговора.

В связи с изложенными соображениями остановимся на вопросе, может ли ст. 10 УК РФ быть применена в кассационной и надзорной инстанции. Очевидно, что единственным теоретически возможным путем применения ст. 10 УК РФ на этих стадиях может быть изменение первоначально вынесенного приговора.

В соответствии со ст. 379 УПК РФ основанием изменения приговора может быть, в частности, неправильное применение уголовного закона. В соответствии со ст. 382 УПК РФ, под неправильным применением уголовного закона следует понимать:

1. Нарушение требований Общей части УК РФ.

2. Применение не той статьи, пункта или части статьи УК РФ, которые подлежали применению.

3. Назначение более строгого наказания, чем предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ.

Анализируя данные формулировки, можно прийти к выводу, что ст. 10 УК РФ может быть применена при рассмотрении дела в кассационном порядке только если новый уголовный закон вступил в силу до вынесения приговора судом первой инстанции. В этом случае суд первой инстанции, возможно, применил недействующую (утратившую силу) статью или часть статьи УК РФ, или назначил более строгое наказание, чем предусмотрено новой статьей УК РФ на момент вынесения приговора.

Если же новый уголовный закон вступил в силу уже после вынесения приговора судом первой инстанции, то, исходя из буквального толкования приведенных выше норм УПК РФ, вышестоящий суд не может изменить приговор в кассационном порядке на основании одной только ст. 10 УК РФ. Если приговор не будет отменен по другим основаниям, осужденному впоследствии придется самостоятельно использовать процедуры, предусмотренные разделом XIV УПК РФ.

Анализ ч. 1 ст. 409 УПК РФ показывает, что исследуемый вопрос подобным образом регулируется и при рассмотрении уголовного дела в порядке надзора. Практика показывает, что поскольку суд, как правило, не может решить вопрос о применении ст. 10 УК РФ и в порядке надзора, то надзорная жалоба, принесенная осужденным или его защитником возвращается адресату с указанием пройти процедуру, предусмотренную ст. 399 УПК РФ, и только потом обращаться в суд в надзорном порядке. Исключение также и в этом случае будет составлять ситуация, когда суд первой инстанции имел основания применить вступивший в силу новый закон, но не применил его. Однако подобная ситуация не имеет отношения к интересующей нас теме.

Еще один пример.

Пример N 3: 8 июля 2002 г. приговором Т-ского районного суда Хабаровского края гражданин К. признан виновным по п. "в" ч. 3 ст. 111 УК РФ и осужден к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима. 24 марта 2004 г. его адвокат обратился в Хабаровский краевой суд с надзорной жалобой на указанный приговор.

Жалоба адвоката была мотивирована тем, что приговор вынесен в нарушение норм уголовно-процессуального закона. Так, в описательно-мотивировочной части приговора суд сослался на ст. 113 УК РФ (причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта). В резолютивной же части приговора указано, что К. признан виновным по п. "в" ч. 3 ст. 111 УК РФ. Применение в резолютивной части приговора именно ст. 111 УК РФ, а не 113 УК РФ не было мотивировано в описательно-мотивировочной его части.

Кроме того, в описательно-мотивировочной части приговора суд указал, что К. совершил преступление из хулиганских побуждений, тогда как согласно протоколу судебного заседания государственный обвинитель отказался от обвинения по данному квалифицирующему признаку.

26 марта 2004 г. в адрес адвоката поступило сопроводительное письмо, в соответствии с которым надзорная жалоба "возвращалась без рассмотрения". В сопроводительном письме было также указано, что приговор в отношении К. "...подлежит пересмотру в соответствии с ФЗ N 162 "О внесении изменений и дополнений в УК РФ " от 8 июля 2002 г. в порядке п. 13 ч. 3 ст. 396, 397 УПК РФ."

Более того, в этом же документе краевой суд указал: "Только после пересмотра указанного судебного решения могут быть решены вопросы о его пересмотре в порядке судебного надзора". Вот так!

Этот пример ставит целый ряд юридических вопросов, часть которых надлежит решать в надзорном порядке, другую же часть - в порядке, предусмотренном разделом XIV УПК РФ. К вопросам, решаемым в порядке надзора, здесь следует отнести, во-первых, вопрос о процессуальных нарушениях (немотивированное расхождение между описательно-мотивировочной и резолютивной частью приговора), во-вторых, вопрос о применении или неприменении квалифицирующего признака "из хулиганских побуждений", который не поддержало даже государственное обвинение.

В порядке, предусмотренном разделом XIV УПК РФ решается вопрос об исключении квалифицирующего признака (п. "в" ч. 3 ст. 111 УК РФ - "неоднократно или лицом, ранее совершившим убийство, предусмотренное ст. 105 УК РФ)."

Своими действиями Хабаровский краевой суд фактически установил для заявителя очередность, в которой он должен реализовать свои права. Причем такая очередность является, судя по всему, единственно возможной исходя из здравого смысла.

С другой стороны, своим решением краевой суд нарушает право гражданина на доступ к правосудию. Ведь в соответствии с ч. 1 ст. 399 УПК РФ обращение в суд в порядке исполнения приговора является правом, а не обязанностью осужденного или его адвоката.

На основании изложенного, полагаю, есть основание сделать вывод о том, что суд должен иметь право и возможность применить ст. 10 УК РФ в надзорном или даже в кассационном порядке. Применение ст. 10 УК РФ по своей правовой природе, на мой взгляд, весьма близко к функциям судебного надзора.

К.В. Бубон,

адвокат коллегии "Форум" (г. Хабаровск)

"Адвокат", N 10, октябрь 2005 г.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (под общей ред. В.И. Радченко) - М.: Юстицинформ, 2004.

*(2) Обстоятельства приводятся согласно подлинным документам, однако личные данные исключены автором из этических соображений.

*(3) Тулянский Д.В. Осуществляет ли суд правосудие в стадии исполнения приговора? // Журнал российского права. - 2001. - N 7.