Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона.Том П

Джон Гриндер, Джудит Делозье, Ричард Бэндлер

ББК 88.53 УДК 159.98 Г85

Права на перевод получены издательством «прлйм-ЕВРОЗНАК» соглашением с Mr. John Grinder, 1099 Smith Grade # 16, Bonny Doon, CA 95060, USA

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть

воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Г85 Джон Гриндер, Джудит Делозье, Ричард Бэндлер

Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона.Том П.— СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2005. — 224 с. (Проект «Магия высшей практиче­ской психологии»).

ISBN 5-93878-182-5

Милтон X. Эриксон (1901-1980) — лучший специалист XX века в области гипноза и краткосрочной психотерапии, основатель и президент Американского общества клинического гипноза, основатель и редактор журнала «American Journal of Clinical Hypnosis», автор более ста работ но психотерапии. Среди коллег ему не было равных в разнообразии творческого подхода, проницательности, изобретательности и интуиции. Данная книга представляет собой неповторимый продукт сотрудничества настоящих магов психотерапии и гипноза, основоположников нейро-лингвистического программирования — Джона Гриндера, Джудит Делозье и Ричарда Бэ1 щлера. В ней скрупулезно анализируются гипнотические паттерны Милтона Эриксона, в результате чего его мастерство становится доступным всем, кто захочет им овладеть.

Книга адресована не только специалистам — психотерапевтам, психологам, гиинотерапевтам, но также и широкому кругу читателей, заинтересованных в развитии своего личностного потенциала

Джон Гриндер, Джудит Делозье, Ричард Бэндлер

ПАТТЕРНЫ ГИПНОТИЧЕСКИХ ТЕХНИК МИЛТОНА ЭРИКСОНА. Том II.

Перевод с английского: С. Рысев Научный редактор: С. Комаров

Подписано в печать 13.12.2004. Формат 70х108'/,(1. Печать офсетная. Усл. печ. л. 19,6. Тираж 1500 экз. Заказ № 4312.

«прайм-ЕВРОЗНАК». 195009, Санкт-Петербург, ул. Комсомола, 41. Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2-953000, книги, брошюры.

Отпечатано с готовых диапозитивов в полиграфической фирме «Красный пролетарий». 127473, Москва, Краснопролетарская ул., 16.

©1997byGDA

© Перевод на русский язык: Рысей С, 2004

ISBN 5-93878-182-5 © Серия, оформление, пр\Им-ЕВРОЗНАК, 2005

ISBN 1-55552-053-7 (англЛ О прайм-кироянак

Содержание

Предисловие к русскому изданию.........................................6

Часть 1.........................................................................................11

Введение..........................................................................................12

Модель — первичный опыт...........................................................го

Язык — вторичный опыт................................................................27

Репрезентативная система — R-оператор для

четырехкортежности.......................................................................30

Общие замечания об использовании...........................................33

R-оператора и четырехкортежности в гипнотических

индукциях....................................•...................................................33

Ведущая система — L-оператор для четырехкортежности.........ф

Транскрипт......................................................................................5°

Техники доступа.............................................................................59

Трансдеривационный поиск — обобщенный

референтный индекс......................................................................64

С-оператор.....................................................................................jj

Паттерны смысловой коммуникации при гипнозе

с конгруэнтными клиентами..........................................................84

Модель слежения I.........................................................................93

Модель слежения II для упорядочения четырехкортежностей... 95 Модель слежения III — конструирование

четырехкортежностей....................................................................ioi

Смысловая коммуникация при гипнозе

с неконгруэнтными клиентами.....................................................105

ИТОГИ.............................................................................................. 112

Примечания...................................................................................и6

Часть II......................................................................................И9

Транскрипт 1...................................................................................120

Транскрипт 1...................................................................................122

Транскрипт II..................................................................................164

Часть III.....................................................................................215

Предупреждение читателю...........................................................221

продолжим разговор, который мы начали в предисловии к тому I русского издания книги «Паттерны гипноти-ческих техник Милтона Эриксона», успев обсудить лишь вкратце некоторые моменты истории ее написания. Однако вокруг НЛП и эриксоновского гипноза существует множество вопросов.

Вот наиболее часто задаваемые вопросы участников тренин-говых программ, которые проходят в нашем Центре НЛП в обра­зовании по этой тематике:

• Как конкретно проходило моделирование Эриксона?

• Гипноз — это манипуляция?

• Что нового своей книгой хотели сказать Джон Гриндер и Ричард Бэндлер?

• Чем же отличается эриксоновский гипноз от НЛП?

• Остался ли удовлетворен Милтон Эриксон работой Джо­на и Ричарда?

Этот перечень можно продолжить целой вереницей подобных «как?», «что?», «зачем?» и «почему?». Но мы все же попытаемся дать ответ на наиболее типичные из них.

Вы уже догадались, что том II посвящен больше практиче­ским инструментам наведения транса. Вы, уважаемый читатель, добираетесь до самого интересного — комплексного использова­ния всех изложенных здесь инструментов. Да и не могло быть иначе, ведь моделирование — это и есть упрощенная модель практиче­ского использования более сложной модели. Само слово «модель» означает воспроизведение предмета в уменьшенном размере, а мо-

Предисловие к русскому изданию

делирование — научная область знания о том, как строить полез­ные упрощения, к которым часто относят концепции, версии слож­ных механизмов и систем в технической и гуманитарной областях (например, механизмы химических реакций, модель работы мозга, система приемов и техник консультирования, методика жонглиро­вания, игрушечная версия железной дороги и т. д.). Чаще всего моделирование как научная область используется для построения познания комплексных явлений и процессов на примере упрощен­ной версии.

Таким образом, рассматривая моделирование, мы можем отве­тить сразу на несколько вопросов. Во-первых, НЛП — это и есть язык и способы моделирования человеческого опыта. Именно этим оно и отличается от эриксоновского гипноза, который является областью описания измененных состояний сознания и методом психотерапии. С помощью НЛП возможно моделировать множе­ство таких процессов, как техники переговоров, стратегии освое­ния иностранного языка, модели построения эффективно действу­ющих команд и т. д., в то время как гипноз имеет более прикладное значение, являясь способом достижения результатов за счет соб­ственных ресурсов психики. Правда, справедливости ради следует заметить, что границы его применения постоянно расширяются: на­пример, активно развивается суггестивная педагогика (обучение с помощью трансовых состояний) и релаксопедагогика.

Во-вторых, так исторически сложилось, что язык НЛП стро­ился при изучении деятельности известных психотерапевтов, и лишь потом изучалась деятельность художников, тренеров, спортсменов, бизнесменов и т. д. Именно поэтому первой практической сферой применения НЛП стала модель консультирования, и только затем НЛП начало применяться в искусстве, обучении, бизнесе. Даже если сравнивать работу консультанта НЛП и консультанта в обла­сти эриксоновского гипноза, то можно легко заметить множество существенных отличий. В частности, гипнотерапевт специально вы­зывает у клиента трансовое состояние определенной глубины, счи­тая его способом получения ресурсов для изменений, а в техниках НЛП, как, впрочем, и гештальт-терапии, телесно-ориентированной психотерапии, транс является побочным продуктом. Инструментом в последнем случае обычно выступают осознаваемые ресурсы, кото­рые есть у человека в другом контексте, а способом — задавание специальных вопросов, перевод клиента в новую позицию восприя­тия, изменение логического уровня рассмотрения ситуации и т. п.

Существует множество других важных отличий, но, сохраняя фор­мат предисловия, мы остановимся лишь еще на одном. Эриксонов-

ский гипноз изначально представляет собой школу, разработанную одним человеком (хотя на современном этапе его развития существу­ет множество вариаций), а НЛП-консультирование является интег-ративной моделью, так как, помимо упомянутых гениальных личнос­тей, моделировали также работу М. Фельденкрайса, Ф. Фарелли и многих других, что, как мне кажется, вносит богатство и разнообра­зие в практику работы психолога-консультанта и психотерапевта.

Перейдем к ответу на другие обозначенные вопросы. Модели­рование работы Милтона Эриксона происходило на двух уровнях: имплицитном и эксплицитном. Сначала авторы книги изучали опыт создания транса «изнутри» (они сами были объектами техник гип-нотерапевта), затем пытались повторить опыт Эриксона с другими людьми, замечая, какие способы и инструменты приводят к желае­мому результату. Они записывали трансовые сессии на аудиокас­сету и использовали видеозаписи, после чего обсуждали их, при­меняя свои знания лингвистики и теории систем. Так родилась Милтон-модель — «язык» гипноза, а затем его «синтаксис» — тех­ники наведения транса (например, «4+1»).

Интересен тот факт, что Милтон Эриксон практически не от­вечал на вопросы Джона и Ричарда и запрещал это делать своим ближайшим родственникам, скорее всего, давая возможность ис­следователям создать собственную версию происходящего.

Когда же отдельные эффективные инструменты были выяв­лены (допустим, пресуппозиции), их начинали соединять друг с другом. В результате получилась целостная модель. О том, что это упрощенная версия, ярче всего говорит и изменение отношения Эриксона к работе авторов книги. Поначалу он был очень доволен тем, что они нашли. Однако скоро Эриксон стал настаивать, что это всего лишь часть его работы — никогда модель не отражает полную версию, и это понятно. Но в те годы, на заре становления НЛП, авторы не обратили внимания на другой логический уро­вень — ценности Милтона Эриксона, поэтому моделирование было больше поведенческим. Кстати, этот уровень и до сих пор во мно­гом остается нераскрытым. Мне кажется, что у Милтона Эриксона было какое-то свое особое понимание вопросов экологии! Места­ми его методы могут шокировать неискушенного в психотерапии читателя, несмотря на то что результаты оказывались, без сомне­ния, позитивными и экологичными для личности клиента. Подоб­ных примеров много в книгах Джефри Зайга. В НЛП развилось, как мне думается, несколько иное представление: консультирова­ние по возможности должно быть ресурсным по процессу, резуль­тату и эффектам!

Также важно заметить, что любое консультирование можно рассматривать как манипуляцию. Ну посудите сами, один лишь факт задавания любого вопроса является манипуляцией. Почув­ствуйте разницу.

• Какая у вас самая главная проблема?

• Как вы сейчас ощущаете свою проблему?

• До того момента, как вы пришли сюда, у вас была проблема?

Есть ли различие в состоянии, которое испытывает человек, отвечая на, казалось бы, схожие вопросы?

И теперь, уважаемый читатель, рассмотрев список этих во­просов, вы не можете не задуматься над ними! Разве это не манипу­ляция нашим восприятием, а затем, как следствие, состоянием?

Любой вопрос делает нас несвободными от размышления в том направлении, на которое он указывает! Как любят говорить в НЛП, любая коммуникация равна манипуляции, которую мы разделяем на позитивную и негативную по процессу, результату и эффектам. Обострим ситуацию: когда человек обращается к хирургу, он зна­ет, что ему будут делать операцию. Это манипуляция, на которую он сам согласен, для того чтобы избежать больших проблем! Все консультирование является такого рода манипуляцией — об этом могут догадываться или не догадываться сам консультант и его клиент.

НЛП предлагает осознавать это различие, для того чтобы, на­сколько это возможно, строить позитивно свою коммуникацию в быту и профессиональной деятельности. Когда-то Вирджиния Са­тир сказала: «Я люблю НЛП только за то, что оно первое предло­жило экологическую проверку в работе психотерапевта!»

Все, о чем написано в моем предисловии, является субъектив­ным взглядом. Я предлагаю вам, уважаемый читатель, найти собствен­ные ответы, изучая и практикуя изложенные в этой книге методы.

Надеюсь, что и вы когда-нибудь поделитесь своими впечатле­ниями и личным пониманием с другими людьми после солидной практики, ведь все, что здесь рассматривается и предлагается, вол­нует, удивляет и восхищает!

А. А. Плигин, научный руководитель

Центра НЛП в образовании, кандидат педагогических

наук, тренер НЛП международной категории,

главный редактор «Вестника НЛП»

С глубочайшим почтением посвящаем эту книгу Призраку Роджеру

Драссетту,

пурпурной розе,

дереву пало-верде

и другой точке зрения

Часть I

Все мы люди, и на каждого из нас непрерывно воздейству­ет огромное количество информации. Часть этой стиму­ляции — следствие контакта с различными составляющи­ми этого мира, которые мы ощущаем с помощью наших сенсор­ных каналов. Количество информации, доступной из текущего опыта, намного превышает нашу способность ощущать свой опыт осознанно. Значительную часть процесса научения и роста со­ставляет наша способность ощущать регулярность или паттерны в нашем опыте или создавать программы внутри себя, чтобы ре­зультативно взаимодействовать с миром на неосознанном уровне. Например, способность читать и понимать вот это самое предло­жение — программа, которую вы не могли выполнить на опреде­ленном этапе своей жизни. Вы прошли через процесс научения, читая сначала буквы, затем слова и, наконец, фразы и предложе­ния родного языка. С каждым из этих шагов были связаны спе­цифические паттерны визуального сканирования, адекватные выполняемому заданию. Научение тому, как связать определен­ные визуальные входные данные с рядом значений, которые они отражают, было задачей относительно долгой и трудной. Ваша способность быстро и осмысленно читать зависит в большой сте­пени от вашей способности неосознанно оперировать паттернами нижнего уровня, относящимися к визуальному сканированию и узнаванию букв. Значительная часть нашей повседневной жизни посвящена выполнению невероятно сложных паттернов неосо­знанного поведения. Присущая нам способность наслаждаться соб­ственным опытом и участвовать в видах деятельности, которые каждый из нас находит интересными и приятными, была бы в заметной мере утрачена, если бы мы не обладали способностью

Введение

программировать себя для реализации определенных сложных паттернов поведения на неосознанном уровне. Только подумай­те, каким хаотичным был бы наш опыт, если бы нам приходи­лось, к примеру, сознательно поддерживать частоту и глубину дыхания, тонус мышц, уровень сахара в крови и т. д.

Процесс создания полезных программ — процесс научения — это непрерывный процесс изменения. Мы называем его модели­рованием. Моделирование происходит как на сознательном, так и на подсознательном уровнях поведения. Процесс научения по­ниманию родного языка и речи — пример подсознательного мо­делирования. Процесс научения чтению и письму является у боль­шинства людей примером сознательного моделирования, так что значительная часть того, чему научаются, представляет собой упо­рядочение и организацию паттернов поведения нижнего уровня, уже доступных на подсознательном уровне поведения. Напри­мер, детей, овладевающих письмом, не учат явным образом фор­мировать ментальные образы слов, которые они усваивают, — т. е. использовать свои стратегии визуализации, — но дети, кото­рым удается овладеть письмом в совершенстве, используют этот навык неосознанно. Юный спортсмен, осваивающий бег на 100 м, научается тому, как упорядочить и использовать паттерны мус­кульных движений, уже доступных ему на подсознательном уровне поведения. Его способность пробежать стометровку на максималь­ной скорости будет в значительной мере зависеть от его способ­ности делать сознательным упорядочение тех паттернов неосо­знанного поведения, которые уже ему доступны.

Результатом моделирования является создание ряда моде­лей, которые в значительной степени неосознаваемы и которые каждый из нас применяет для организации своего опыта и для эффективного контакта с миром своих переживаний. Как мы по­казали в других работах (см. «Структура магии», тома I и II,. «Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона», авторы те же), результирующие модели, которые мы используем в своем по­ведении, будут непременно отличаться от мира переживаний, моде­лями которого они являются. Таким образом, релевантной характе­ристикой модели для нас является полезность — помогает ли модель достичь цели, ради которой она создана. Следовательно, вопросы истинности, точности и соответствия реальности применительно к моделям опыта к смыслу моделирования отношения не имеют.

Наша цель — предложить модель, которая будет полезна для эффективной гипнотической коммуникации. Модель, которую мы

выстраиваем на последующих страницах, как и всякая модель, будет неполной — в частности, в работе Милтона Эриксона, а также в нашей собственной, имеются продуктивные паттерны гипноти­ческой коммуникации, которые мы предпочитаем не включать в данную модель. Мы отобрали для отображения в нашей моде­ли паттерны, основанные на нашем понимании принципа моде­лирования, названного элегантностью. Элегантность — это прин­цип моделирования, гласящий, что наиболее ценной для выполнения конкретной задачи моделью является та, которая требует мини­мального количества паттернов или характеристик и при этом адекватна целям, ради которых она создана. Таким образом, в нижеследующей модели мы предлагаем минимальное количество паттернов, необходимых гипнотизеру для эффективного контак­та в контексте гипнотической коммуникации. Многие из вас, бу­дучи гипнотизерами, обнаружат значительную часть паттернов и характеристик этой модели в своем собственном поведении. Вы можете использовать эту модель для прояснения этих паттернов, тем самым организуя свой опыт более системным образом. Пат­терны вашего поведения, которые не представлены эксплицитно в этой модели, можно легко в нее включить, чтобы они определя­ли ваш личный стиль или технику. Как в случае любой учебной задачи, вы пройдете через период сознательного научения иден­тификации представленных здесь паттернов в вашем поведении и в поведении ваших клиентов. Это естественная стадия в про­цессе изменения и научения: вскоре паттерны окажутся за пре­делами вашего сознания, став системными подсознательными пат­тернами поведения и тем самым развязав вам руки для выявления других паттернов, которые вы можете с пользой включить в свою работу1.

Наше решение представить наиболее элегантную модель — минимальную модель — также основано на ряде других понятий, которые у нас имеются в отношении процесса человеческого мо­делирования. То, что каждый из нас, людей, распознает с помо­щью своих сенсорных каналов, — это то или иное отличие2. Вот вам простой пример этого паттерна: пока вы не закончите чтение этого предложения, вы не сможете осознать, где находится ваше левое ухо. Тот факт, что вы не осознавали местоположения свое­го левого уха, пока оно не было упомянуто в предыдущем пред­ложении, прекрасно согласуется с известными паттернами чело­веческого моделирования. Во-первых, сознательное восприятие местоположения вашего левого уха во время чтения этой книги

стало бы доказательством несовершенства вашей программы чте­ния. Во-вторых, местоположение вашего левого уха по отноше­нию к остальному телу за последние несколько лет изменилось очень незначительно. Согласно принципам человеческого моде­лирования текущего опыта, поскольку нет изменения в местопо­ложении вашего левого уха относительно остальной части тела, отсутствует изменение, которое нужно было бы выявлять, и по­этому нет потребности в сознательной репрезентации этого фак­та, — происходит привыкание. То есть привыкание можно по­нять как процесс ощущения элемента нашего текущего опыта, который остается постоянным, и неосознанного реагирования на него, и оно с равной степенью универсальности приложимо к эле­ментам нашего текущего опыта, остающимся постоянными неза­висимо от того, имеют ли эти элементы отношение к людям или к процессу открывания двери. Как правило, мы начинаем осо­знавать какой-либо элемент наших неосознанных поведенческих паттернов открывания дверей, только если неосознанный паттерн в нашем поведении — например, при протягивании руки, обхвате дверной ручки и ее повороте — почему-то не приводит к подсоз­нательно ожидаемому результату открывания двери. Далее мы будем называть короткие последовательности действий, которые обычно выполняются на неосознанном уровне поведения, тер­мином ТОТЕ (Test-Operate-Test-Exit) (см. G. A. Miller et al., «Plans and the Structure of Behavior»). Примером использования TOTE в контексте гипноза является прерывание обычного рукопожатия в качестве первого шага в наведении транса, имеющего кинесте­тическую основу.

Для человека, о котором говорится в приведенном ниже от­рывке, как и для читателя, стандартное рукопожатие является сложным паттерном поведения, который в норме реализуется на подсознательном уровне. Другими словами, рукопожатию при-„сущ статус одиночного ТОТЕ. Поскольку рукопожатие — одиноч­ный элемент поведения, прерывание этого одиночного элемента прерывает на мгновение действия человека, лишая его осознава­емого следующего шага. Поскольку человек, чье ТОТЕ было на мгновение прервано, лишается программы, гипнотизер может внушить следующий шаг, эффективно используя прерывание в качестве индукции транса. Исходя из нашего опыта, состояние транса, которое следует за прерыванием ТОТЕ, как правило, бы­вает глубоким, и при этом удается вызвать феномены глубокого транса. Кроме того, если принимаются меры к возвращению кли-

ента в то самое положение, в котором произошло прерывание, и выполняется остальная часть ТОТЕ, у клиента не будет созна­тельной репрезентации того, что произошло нечто необычное. Иными словами, в согласии с тем, что прерванный паттерн получает ста­тус одиночного элемента поведения на подсознательном уровне, любые переживания, которые возникают в момент прерывания, будут лишены сознательной репрезентации, если только клиенту намеренно не даны указания осознанно вспомнить эти пережи­вания после пробуждения.

Все вышесказанное свидетельствует, что техника замеша­тельства — продолжительная, очень трудоемкая и сложная процедура. Ее разработка и объяснение логики процедуры — задача действительно долгая и трудная, но стоит проделать ее несколько раз и научиться распознавать ее фундаментальные внутренние процессы, станет возможно очень легкое, комфорт­ное и быстрое наведение транса даже в наиболее неблаго­приятных условиях. Для иллюстрации этого будут приведены как спонтанный экспериментальный пример, так и клиничес­кий случай. Первый из этих эпизодов имел место на лекции, прочитанной медицинскому обществу. Один из присутствова­вших врачей очень интересовался научением гипнозу, внима­тельно слушал во время лекции, но во время часового обще­ния перед лекцией он продемонстрировал несколько раз враждебное, агрессивное поведение, направленное против большей части его коллег. Когда его познакомили с автором, он стиснул его руку в чересчур крепком рукопожатии, чуть не опрокинув автора (мужчина был на 15 сантиметров выше ав­тора и тяжелее килограммов на 30) и агрессивно заявил без всякого вступления, что хотел бы «поглядеть, как какой-нибудь дурень попытается загипнотизировать» его. Когда потребовались желающие для участия в демонстрации, он стремительно вышел вперед и громким голосом объявил: «Я хочу показать всем, что вы не сможете меня загипнотизи­ровать». Когда этот человек поднялся на сцену, автор медлен­но встал со стула, как будто с целью поприветствовать его ру­копожатием. Когда мужчина протянул руку, приготовившись подвергнуть автора еще одному крепкому рукопожатию, автор наклонился и стал медленно и тщательно завязывать шнурки своих ботинок, оставив этого человека беспомощно стоять с протянутой рукой. Изумленный, сбитый с толку, ошеломленный неуместным поведением автора, совершенно не способный предпринять что-либо, мужчина оказался полностью уязви­мым перед первой же понятной коммуникацией, соответ­ствующей ситуации, которая была ему предложена. Завязы­вая шнурок второго ботинка, автор произнес: «Просто сделайте глубокий вдох, сядьте на стул, закройте глаза и погрузитесь в глу­бокий транс». После мгновенной непроизвольной реакции испу-

га мой подопечный сказал: «Ладно, будь я проклят! Но как? Сде­лайте это еще раз, чтобы я мог понять, как это у вас получается». Ему предложили на выбор несколько традиционных приемов. Он выбрал метод левитации руки, как самый интересный, и этот метод был применен в замедленном темпе как ради него, так и ради зрителей, в результате чего последовал еще один сом­намбулический транс.

Этот человек, оказавшись объектом эксперимента, превосход­ным образом проиллюстрировал проблему адекватного удов­летворения его поведенческих паттернов и продуцирования реактивного поведения, интересного главным образом ауди­тории, хотя и он сам был в некоторой степени заинтересован, однако его первичный интерес был диаметрально противопо­ложным. Этот мужчина хотел вызвать у автора реакцию фруст­рации, но даже это являлось молчаливым признанием гипно­за как валидного феномена.

Объяснить происшедшее довольно просто. Мужчина вышел на сцену, полный решимости что-то сделать. Автор поднялся со стула поприветствовать его рукопожатием, а затем нагнулся, чтобы завязать шнурки, в результате чего мужчина остался сто­ять с протянутой рукой, ни на что неспособный, с самого нача­ла лишенный возможности действовать, крайне удивленный совершенно неуместным поведением автора и поэтому исклю­чительно восприимчивый к любому понятному внушению в от­ношении того, что нужно сделать, соответствовавшему общей ситуации. Поэтому он с облегчением прореагировал на дан­ное автором простое спокойное указание. И, разумеется, ос­новополагающая установка этого мужчины в отношении гип­ноза проявилась-в его поспешном требовании, выдвинутом после обнаружения происшедшего. <

Milton H. Erickson. The Confusion Technique, in Hypnosis,

Haley (ed.), 1967, p. 153-154.

Третьим паттерном в нашем понимании процесса человече­ского моделирования, на котором мы основываем свое решение представить минимальную модель, является тот факт, что созна­ние — это ограниченный феномен. В частности, мы, люди, огра­ничены репрезентацией в своем сознании небольшого конечного количества сегментов информации. В своей ставшей классиче­ской статье «Магическое число 7 ± 2» Джордж А. Миллер (Miller, 1956) предлагает выверенную схему границ сознания. В сущно­сти, он приходит к выводу, что мы способны довольствоваться в сознании 7 ±-2 чанками информации. Один из наиболее интерес­ных выводов из статьи Миллера состоит в том, что размер чанка переменчив. Другими словами, ограничение 7 ± 2 прилагается не к количеству битов информации, а скорее к количеству чанков.

Тем самым, тщательно подбирая код, посредством которого мы организуем свой сознательный опыт, мы имеем большой простор для увеличения количества битов информации3, которые можем сознательно воспроизводить. Миллер в своей статье искусно об­ходит стороной вопрос о том, что же такое чанк. Если мы иден­тифицируем термин «чанк» с понятием паттерна поведения, который еще не достиг статуса подсознательного ТОТЕ, то взаимо­действие между функцией сознания в учебном процессе и чан-кингом становится полезным. Когда мы научаемся идентифици­ровать паттерны своего опыта и систематически реагировать на них, у нас появляется способность делать неосознаваемыми эле­менты нашего опыта, с которыми нам прежде приходилось иметь дело на уровне сознания. Сегмент в сознании — это система пат­тернов или регулярность в нашем опыте, которые мы еще не су­мели сделать неосознанными. Так, в начале усвоения конкретной задачи размер чанка будет скорее небольшим и охватит относи­тельно малую систему паттернов. Когда чанк этого уровня до­стигнет статуса ТОТЕ, став неосознанным, наше сознание вольно адресовать себя паттернам более высокого уровня (более круп­ным чанкам), которые заключаются в упорядочении и организа­ции ТОТЕ, из которых они составлены, или перейти к паттернам в других репрезентативных системах или областях опыта.

Рассмотрим пример из вашего личного опыта. Те из вас, кому приходилось учиться ездить на велосипеде, помнят, насколько сложно это было поначалу. Первая попытка проехаться на вело­сипеде была просто угнетающей. Вам приходилось думать о том, как сохранить равновесие, как нажимать на педали, куда повора­чивать руль и куда, собственно, ехать. С таким количеством за­дач разом вам совершенно точно было не справиться, поэтому, возможно, ваш отец или друг поддерживали вас сзади, чтобы вы могли осознанно управлять рулем и нажимать на педали. А если вы из тех счастливчиков, кто уже имел в своем распоряжении неосознаваемую программу вращения педалями, приобретенную при езде на трехколесном велосипеде, то задача сводилась к на­учению тому, как координировать рулевое управление и враще­ние педалей. После того как эти навыки включались в ваше пове­дение, они начинали выполняться автоматически, а затем, возможно, отец незаметно отпускал вас и просто бежал сзади, а вы уноси­лись вперед, учась координировать вращение педалей и управле­ние с подержанием равновесия. Спустя какое-то время вы настолько запрограммировали себя на то, чтобы пользоваться велосипедом,

что все аспекты задачи оказались за пределами вашего сознания, предоставив вам возможность наслаждаться пейзажем или раз­говаривать с едущим рядом приятелем. Неважно, сколько про­шло времени с момента вашей последней поездки на велосипе­де, — программа останется с вами, и если вы сядете на велосипед, она активизируется, и вы снова сможете кататься, ни на мгнове­ние не задумываясь ни об одном действии в этом сложном про­цессе. Все они разбиты на чанки и упорядочены на неосознанном уровне, позволяя вам наслаждаться ездой. Если бы они были со­знательными, вам бы пришлось при каждом движении думать и о педалях, и о руле, и о равновесии, и ваше сознание было бы настолько загружено, что вы или упали бы, или на что-нибудь наехали. Усвоение паттернов поведения наподобие езды на вело­сипеде в качестве подсознательных программ и полезно, и необ­ходимо для того, чтобы мы, люди, могли выполнять разнообраз­ные и сложные действия, которые мы совершаем каждый день. Мы бы даже посоветовали вам сделать это усвоение эксплицит­ным в качестве части своей учебной программы. Например, в на­стоящее время вы читаете книгу, из которой узнаете об опреде­ленных паттернах коммуникации. Если вы хотите тщательно их изучить, советуем взять два паттерна из тех, которые мы будем предлагать вам ежедневно, и потратить день — с утра до вечера — на идентификацию и использование этого паттерна, пока он не будет отработан настолько тщательно, что вы позволите ему уда­литься за пределы сознания и тем не менее сможете использо­вать его систематически, освободив свое сознание для перехода к усвоению новых паттернов. В сущности, вы создадите ТОТЕ для каждого паттерна из этой книги. В результате вы перекодируете свой опыт как гипноза, так и коммуникации. Это позволит вам действовать в качестве коммуникатора или гипнотизера столь же легко, как вы ездите на велосипеде, единожды этому выучившись.

Такое понимание связи между чанком и ТОТЕ позволяет при­менить к предлагаемой нами модели некоторые принципы моде­лирования. К примеру, для того чтобы имело место эффективное научение, чанки или сознательные паттерны, которые мы пред­лагаем, должны быть одного и того же размера, чтобы перекоди­рующий процесс создания ТОТЕ — т. е. перевод паттернов эф­фективной гипнотической коммуникации в подсознание — привел к нужным результатам. Кроме того, в своей модели мы стараемся предлагать на каждом уровне чанкинга такое количество паттер­нов, которое не превышает магического числа.

Модель — первичный опыт

п

ервое понятие, которое мы вводим в этой модели, — по­нятие четырехкортежности. Четырехкортежность — это, визуальная репрезентация ощущений, которая выглядит следующим образом:

<V,K,At, O>.,

где V = визуальный,

К = кинестетический,

At = аудиально-тональный,

0 = обонятельный опыт,

1 = референтный индекс ощущающего человека.

общая форма четырехкортежности

<V,K,Af O>

Четырехкортежность — это способ визуальной репрезента­ции человеческого опыта в любой момент времени. Согласно ему, в модели эффективной гипнотической коммуникации первичный опыт людей в какой-то момент времени можно адекватно пред­ставить, описав их визуальный, кинестетический, аудиально-то­нальный и обонятельный опыт. Чтобы читатель лучше понял модель, проиллюстрируем ее конкретным примером. Если Допу­стить, что вы — читатель, который в этот момент времени удобно сидит в тихом месте и читает в одиночестве, можно использовать четырехкортежность для репрезентации вашего текущего воспри­ятия мира в следующем виде:

где i — референтный индекс читателя, а пустое пространство 0 указы­вает на отсутствие ощущения в этой категории.

Иначе говоря, восприятие мира в данный момент выражает­ся через описание визуальных входных сигналов из окружающе­го мира, текущих кинестетических ощущений и доступной обо­нятельной информации. Поскольку, согласно нашему допущению, читатель находится в месте, где до него в данный момент не до­ходит никаких звуковых сигналов из внешнего мира, величина переменной А((аудиально-тональной части его опыта) равна 0. Величины переменных V, К и О специфицируются описанием сигналов из мира, которые воздействуют на читателя в этот мо­мент. Заметьте, что специфицируя четырехкортежность текуще­го опыта читателя, мы ограничили себя репрезентацией опыта, берущего начало в мире, который является для читателя внешним. Четырехкортежность можно также использовать для репрезента­ции совокупного опыта читателя — т. е. его текущего опыта в настоящем, независимо от того, берет ли он начало во внешнем мире читателя или нет. Мы сочли полезным в своей работе иден­тифицировать источник той части опыта, которая описана в че-тырехкортежности, — т. е. провести грань между тем, какая часть опыта, представленного в четырехкортежности, берет начало во внешнем мире читателя, чей опыт отражен в четырехкортежно­сти, и тем, какая часть порождена собственными внутренними процессами читателя. Пожалуй, проще всего обозначить это раз­граничение, добавив к каждому компоненту четырехкортежнос­ти надстрочный индекс — либо i (internal — генерируемый изнут­ри), либо е (external — генерируемый извне). Таким образом, если допустить, что читатель в данный момент использует при чтении внутренний диалог и надстрочные индексы, которые отличают внутренне генерируемые компоненты четырехкортежности от внешне генерируемых, четырехкортежность читателя будет вы­глядеть так:

четырехкортежность, которая отражает опыт читателя

Как и при любом разграничении в модели, разграничение посредством надстрочного индекса между внутренне и внешне генерируемым опытом будет использоваться, только когда оно полезно для задачи, ради решения которой применяется.

Читатель заметит, что надстрочно-шрифтовое разграничение позволяет использовать четырехкортежность в качестве инстру­мента, отделяющего галлюцинаторный или проецируемый опыт от опыта, берущего начало во внешнем мире. Эриксон часто го­ворит о различии между обычным состоянием бодрствования и Состояниями транса (особенно состояниями глубокого транса), используя выражение «ограниченные фокусы внимания».

...Внешним факторам и реакциям испытуемого на них при­дается слишком большое значение. Первостепенное значение следует придавать внутрипсихическому поведению субъекта, а не связи с внешним миром. В лучшем случае органы чувств являются лишь побочным подспорьем, и их данные следует как можно скорее отбросить в пользу поведения субъекта, кото­рое может быть инициировано, но не сформировано органами чувств... Использование воображения вместо реальных орга­нов чувств позволяет человеку задействовать свои способно­сти без необходимости приспосабливаться к несущественным внешним факторам.

...Субъект в глубоком трансе действует в согласии с подсозна­тельным пониманием независимо от сил, на которые обычно реагирует его сознание; он ведет себя в соответствии с реаль­ностью, которая существует в данной гипнотической ситуации для его подсознания. Мир его реальности составляют концеп­ции, воспоминания и идеи; он находится в глубоком трансе. Внешняя реальность, которой он окружен, релевантна только в той степени, в какой она используется в гипнотической ситуации.

Milton Н. Enckson. Deep Trance and Its Induction, Haley (ed.), 1967, p. 11.

В обычном состоянии бодрствования большинство людей постоянно отвлекаются на ощущения, генерируемые либо внеш-

ними, либо внутренними стимулами. Фокус внимания бодрству­ющего человека все время меняется. Поэтому одним из способов понимания процесса вхождения в глубокий транс может стать постоянное сосредоточение и направление сознания на ограни­ченное количество стимулов (общее описание возникновения цетли биологической обратной связи). Поскольку внутренне генериру­емые стимулы, как правило, находятся в основном под контролем испытуемого (с помощью гипнотизера), эффективным способом помощи клиентам при вхождении в глубокий транс может стать

побуждение направлять внимание прежде всего на внутренние 2 стимулы. Надстрочные индексы е и i можно использовать для репрезентации общего переключения внимания клиента при ти­повом наведении транса с внешне генерируемого опыта на внут­ренне генерируемый, например:

где промежуточная четырехкортежность соответствует состоянию частичного транса, когда клиент направляет внимание на внут­ренне продуцируемые визуальные образы и внутренне генериру­емые кинестетические ощущения, забывая о внешне генерируе­мых, продолжая одновременно следить за аудиально-тональными (например, интонационными и темповыми качествами голоса гипнотизера) и обонятельными ощущениями, которые берут на­чало извне.

Прилежный ученик-гипнотизер, приучивший себя делать тонкие сенсорные разграничения, распознает, вращаясь в среде, множество реакций, которые он видит, слышит и чувствует при повседневных контактах с людьми, т. е. при подсознательных ре­акциях и коммуникациях, характерных для распространенных состояний гипнотического транса. Каждый из нас кладет свой опыт в основу понимания актуального настоящего при встрече с новыми людьми. Осознавая, что тональные качества голоса на­ших новых знакомых, их позы, жесты, мелодические паттерны речи напоминают нам кого-то еще, мы можем обнаружить, что реагируем на них в манере, возможно, более адекватной другому человеку, которого они нам напоминают. В подобных случаях наша четырехкортежность по отношению к тому человеку является смешением внутренне и внешне генерируемого опыта. Подобный опыт указывает на воздействие в норме подсознательных про-"цессов коммуникации, связанных с извлечением смысла.

У большинства людей подобное подсознательное смешение внутренне и внешне генерируемых переживаний приводит к ос­новной массе трудностей, которые они испытывают в отношениях с людьми. Бизнесмен, который выходит из себя, когда продавец в магазине одежды, двигающийся очень похоже на его начальни­ка, не хочет уделить ему внимание, и женщина, чувствующая себя такой незначительной и беспомощной рядом с мужчиной, чьи интонации очень напоминают ей ее отца, являются лишь слег­ка преувеличенными примерами процесса смешения внутренне

и внешне генерируемых переживаний без проведения разграни­чения. Чтобы быть хорошим коммуникатором или гипнотизером, важно понять, что когда каждый из нас реагирует в любой ком­муникативной ситуации, одни элементы наших реакций будут ответом на текущую коммуникацию, а другие будут ТОТЕ, кото­рые теснее связаны с какими-то другими временными/простран­ственными координатами. Например, в детстве многие из нас научались определять, что наши родители недовольны нами, еще до того, как те выражали свое недовольство вербально, замечая определенный взгляд, характерный подъем бровей или жест. В детстве мы вырабатывали реакции на эти сигналы, которые были полезными механизмами преодоления трудностей. Однако позже в нашей жизни эти программы, подобно программам езды на велосипеде, остаются по-прежнему активными и активизиру­емыми. В роли гипнотизера-коммуникатора мы должны быть вос­приимчивы к этим подсознательным ТОТЕ: если их использо­вать направленным образом, они становятся достоинствами; если нет, они могут стать причиной сильного сопротивления. Будучи коммуникаторами-гипнотизерами, мы должны сознавать, какие из этих реакций являются творческими, какие — ТОТЕ, выполня­емыми подсознательно, а какие более адекватны для другого вре­мени или ситуации. Например, мы работали с молодой женщи­ной, которая обратилась к нам за помощью. Мы сразу же заметили, что если один из нас поднимает брови, эта женщина внезапно начинает извиняться и говорить, что не может следовать нашим инструкциям и, вероятно, недостаточно сообразительна для того, чтобы войти в транс. Мы также заметили, что довольная улыбка гипнотизера вызывала у нашей испытуемой уверенность и го­товность сотрудничать. В первом случае эта 23-летняя женщина начинала говорить о своих неудачах тоном подростка; во втором она больше напоминала 5-летнюю девочку. Поскольку введение в транс — это переход от внешнего опыта к внутреннему с огра­ниченным фокусом внимания, мы оба постоянно довольно улы­бались и разговаривали с ней тоном ребенка, а когда один из авторов назвал ее принцессой, мы вызвали у нее полную регрес­сию возраста. А гипнотизировать 5-летних очень легко.

Проницательный практик гипноза может научиться распоз­навать любопытное смешение сознательных и подсознательных коммуникативных реакций у людей, основанное на смешении внутренне и внешне генерируемых переживаний.

Это естественным образом ведет к другому разграничению, которое мы указываем для четырехкортежности — разграниче­нию временных и пространственных координат. Всякий раз, ког­да человек генерирует переживания изнутри, эти переживания будут основаны на определенном наборе четырехкортежностей, каждый из которых имеет пространственно-временную коорди­нату, отличающуюся от текущей пространственно-временной ко­ординаты. Так, когда вы в качестве гипнотизера просите клиента вспомнить какое-нибудь приятное детское переживание, вы ин­структируете клиента в отношении того, какая общая временная или пространственная координата внутренне генерируемого опыта вам нужна. Это разграничение в четырехкортежностях может быть представлено следующим образом:

где подстрочный индекс t/p — это временной или пространственный координатор переживаний, используемый человеком в качестве референт­ной структуры, из которой он извлекает свои внутренние переживания.

Внутренне или внешне генерируемый опыт и разграничения с помощью временных или пространственных координат4 осо­бенно полезны в контексте психотерапевтических приемов изме­нения, если психотерапевт хочет помочь клиенту восстановить первичные переживания из прошлого, которые мешают ему сде­лать выбор, желательный для него в настоящем.

Одна из самых действенных идей, которые мы можем пред­ложить тем, кого хотим познакомить с нашими моделями, состо­ит в том, что коммуникация должна вытекать естественным обра­зом из внутренне или внешне генерируемого опыта и разграничения временных или пространственных координат, которые мы обсуж­даем. В качестве коммуникаторов все мы понимаем силу и значе-* ние выявления, признания и творческого реагирования на невер­бальные или аналоговые сообщения, предлагаемые нам людьми, с которыми мы контактируем. В контексте работы, которую мы проводим с нашими клиентами, значение невербальной комму­никации просто невозможно преувеличить. Как правило, наши клиенты предлагают нам невербальные сообщения, образующие базис коммуникации, которая ведет к всеохватывающим благо­творным изменениям. Чтобы улучшить собственные навыки вы­явления, признания и творческого реагирования на подобные со­общения, мы создали специальную стратегию коммуникации,

26 которую называем стратегией «аптайм». Каждый из нас наделен сознанием в ограниченном объеме (7 ± 2 чанков Миллера). Если мы, общаясь с кем-то, вводим в сознание какой-то элемент свое­го прошлого — какой-то внутренне генерируемый элемент опыта с другой временной или пространственной координатой, — то в результате мы теряем какой-то элемент нашего сенсорного кон­такта с собеседником. Теряя некоторый элемент своего сенсор­ного контакта во время коммуникации с клиентом, мы оказыва­емся не способны выявить невербальные сообщения, которые этот человек нам постоянно предлагает (обычно на подсознательном уровне коммуникации). Наш опыт показывает, что подобные со­общения являются основой для помощи клиенту, обеспечиваю­щей быстрое и глубокое изменение. Стратегия «аптайм» — это всего лишь процесс организации нашей коммуникации таким образом, чтобы можно было направить все свое сознание на сен­сорный опыт. Другими словами, коммуникатор, используя стра­тегию «аптайм», имеет в своем распоряжении текущую четырех-кортежность, в которой все надстрочные индексы — е5.

Язык — вторичный опыт

Следующее разграничение, которое мы вводим в модель, — язы­ковое. В частности, мы воспроизводим связь между языковой репрезентацией и опытом, который эта репре­зентация отражает:

Ad(V,K,AeO),

где Ad = аудиально-дигитальная репрезентация (язык).

Это отношение мы называем комплексным эквивалентом. Иначе говоря, комплексный эквивалент — это отношение между языковой репрезентацией и четырехкортежностью или набором четырехкортежностей, которые отражает язык, т. е. отношение между словом и рядом переживаний, которые оно отражает. На­пример, при проведении экспериментальной работы в гипнозе, как показывает наш опыт, большая глубина с более высоким темпом имеют место тогда, когда гипнотизер добивается комплексного эквивалента для номинализации «глубокий транс» или даже для «транса». Описание в виде четырехкортежности того, какими бу­дут ощущения клиента в трансе, согласно его ожиданиям, помо­гают гипнотизеру понять, какие внушения необходимо дать, а также устранить недопонимания в отношении слова «транс». Некото­рые клиенты на вопрос: «Как вы определите, что находитесь в трансе?» отвечают, что они перестанут вести внутренний диалог. Другие заявляют, что они перестанут видеть визуальные образы, а третьи просто говорят, что почувствуют максимальную релак­сацию. Процесс получения полного комплексного эквивален­та (когда учитываются все переменные четырехкортежности) оказывает гипнотизеру большую помощь в понимании того, как

28 вызвать ощущение, которое будет расценено как транс, тем са­мым придавая клиенту уверенность в том, что он — компетент­ный гипнотический субъект.

В качестве специфического примера рассмотрим четырехкор-тежность, получаемую с помощью слова «пожар».

пожар

вид ощущение звуки запах

сверкающего тепла, удушающее потрескивающих дыма и

пламени, ощущение дыма языков пламени и горючих

дыма... в легких... и горючего материала... материалов....

Конкретное значение переменных четырехкортежности, со­ответствующих языковой репрезентации «пожар», остается в це­лом неизменным при переходе от человека к человеку в данной культуре. Тем самым мы обнаруживаем заметное согласие в от­ношении комплексного эквивалента, четырехкортежность кото­рого соответствует слову «пожар». Подобные широкие и после­довательные соответствия делают язык эффективным средством коммуникации. Однако четырехкортежности, которые каждый из нас использует для множества других слов и фраз, являются намно­го менее согласованными. К примеру, представим себе вариацию в значениях переменных четырехкортежности, которую каждый из нас соотносит с такими словами, как «любовь», «справедливость», «равенство». Эти слова — все номинализации — настолько вари­абельны в четырехкортежностях, к которым они относятся, что искаженная коммуникация является здесь скорее правилом, чем исключением.

Важной частью задачи научения языку, с которой каждый из нас сталкивался в детстве, было присвоение фонологических по­следовательностей (звуков в языке, который мы осваивали) че-тырехкортежностям нашего опыта. Присвоение звука четырех­кортежности является одним из наиболее распространенных способов, которым языковая система влияет (на самом неосозна­ваемом уровне) на наше восприятие мира. Выбирая специфиче­ские четырехкортежности и наборы кортежей из всех четырех-кортежностей, которые мы воспринимаем, и присваивая им имя, язык помогает нам идентифицировать паттерны, которые пользо­ватели языка считают важными для организации своего опыта, и одновременно отвлекает наше внимание от других четырехкор-тежностей и наборов четырехкортежностей, которые еще не были закодированы в виде языковой репрезентации6.

С целью визуальной репрезентации мы представили языко­вую часть опыта в качестве оператора для четырехкортежности, отличающегося от базовых переменных опыта. В данном случае наш выбор основан на ряде фактов. Во-первых, язык относится к иному логическому уровню опыта — любая часть четырехкор­тежности может быть переведена в языковую репрезентацию, но не наоборот. В частности, языковая система, как дигитальная си­стема, предполагает возможность выражения отрицания и вре­мени, тогда как аналоговая система коммуникации не обладает этими возможностями (обсуждение см. в Bateson, 1972). Это раз­граничение между картой и территорией. Во-вторых, языковая система осваивается нами позже, чем наша способность ощущать мир визуально, кинестетически, аудиально-тонально и посред­ством обоняния. Полезность этого разграничения при организа­ции вашей практики гипноза должна, разумеется, оправдывать его репрезентации в модели.

Это разграничение находит частное применение в том фак­те, что большинство клиентов, которые приходят к нам, психоте­рапевтам, делают это потому, что они, прежде всего, принимают карту (язык) за территорию (опыт). Они просят гипнотизера о том, в чем они нуждаются, с помощью языка. Обычно языковое опи­сание настолько отдалено от опыта, в котором нуждаются клиен­ты, что они не имеют представления, обладают ли они вообще ресурсами, необходимыми для достижения желаемого. Некото­рые приходящие к нам клиенты заявляют, что нуждаются в чув­стве большей уверенности. Уверенность — это языковая репре­зентация определенного опыта, который желателен клиенту. В чем именно заключается этот опыт, психотерапевт не имеет возмож­ности узнать, пока не восстановит связь языкового описания с опытом. Для одного клиента уверенность будет специфическим •набором телесных ощущений, для другого — определенным (внут­ренним) образом самого себя, а для третьего — чем-то еще7.

Репрезентативная

система —

fi-оператор для

четы рехкортежн ости

Исследование Джорджа А. Миллера приложимо в равной степени к гипнотизеру в контексте гипнотических отно­шений и к каждому из нас в нашем повседневном вос­приятии мира, — иначе говоря, многое из того, что мы ощущаем, и многое из того, что мы принимаем в качестве сигналов из внеш­него мира, мы не воспроизводим в сознании. Например, пока чи­татель не прочитал вышеприведенное описание специфицирован­ных четырехкортежностей, вероятно, он не осознавал ощущения кресла, комнатной температуры и т. д. Здесь мы подразумеваем, что процесс сознательного направления внимания на ощущения — то, что мы в нашем опыте называем сознанием, — лишь неболь­шая часть доступных нам ощущений. Различие между тем, что мы воспроизводим сознательно, и тем, что ощущается нами как целостным организмом, можно представить, определив оператор для четырехкортежности следующим образом:

R{V, К, At, О)-------► (V, 0, 0, 0).

Если выразить это в словесной форме, то приложение опе­ратора к четырехкортежности, которая отражает совокупный опыт организма, дает часть опыта, доступную сознанию организма. Читатель увидит, что результат приложения.R-операторак четы­рехкортежности дает то, что мы в томе I «Паттернов» называем наиболее ценимой репрезентативной системой клиента. Выше­приведенный пример, таким образом, относится к человеку, ко­торый направляет внимание исключительно на визуальный ком­понент совокупного опыта — к человеку, который обычно уделяет внимание преимущественно тому, что он видит. Следовательно, в случае человека, у которого наиболее ценимой репрезентатив-

ной системой является кинестетическая, приложение Я-операто-рз даст иной результат, а именно:

Этот оператор дает эксплицитную репрезентацию для поня­тия наиболее ценимой репрезентативной системы — в частности, наиболее ценимая человеком репрезентативная система являет­ся переменной в четырехкортежности, которая имеет ненулевое значение, после того как Я-оператор был применен к четырех­кортежности, которая отражает совокупный опыт человека. За­метьте, что это не зависит от того, берет ли начало данное значе­ние переменной в мире, являющемся для человека внешним, или представляет собой результат какого-то внутреннего процесса. В целом наиболее ценимая человеком репрезентативная система будет совпадать с элементами внешнего мира, которые он созна­ет; знать об этом очень важно для понимания того, как эффек­тивно общаться с клиентом во время гипнотического сеанса.

Кроме использования Я-оператора с четырехкортежностью, мы используем также Д-оператор с Ad (языковой репрезентаци­ей) плюс ассоциативную четырехкортежность. Например, можно приложить /^-оператор к следующему выражению:

R (пожар)

/ вид ощущение звуки запах

/ сверкающего тепла, удушающее потрескивающих дыма и

\ пламени, ощущение дыма языков пламени горючих

\ дыма... в легких... и горючего материала... материалов...

Это позволяет нам воспроизвести ситуацию, в которой чело­век, чей сознательный опыт воспроизводится, слышит голос дру­гого человека, крикнувшего слово «пожар». Тем самым i?-onepa-тор можно приложить непосредственно к четырехкортежности *или к репрезентации паттерна, называемого комплексным экви­валентом — т. е. к языковой репрезентации плюс ассоциативная четырехкортежность8.

Давайте подытожим модель четырехкортежности, представ­ленную на данный момент. Ее основная цель — предоставить гип­нотизеру средство организации его опыта и его техник так, что­бы сделать его действия во время гипнотического сеанса более гибкими и продуктивными. В своей основе четырехкортежность обладает следующими параметрами. Переживанию в любой мо­мент времени будет присущ (хотя и не в сознании) по крайней

32 мере какой-то визуальный (внутренний или внешний), какой-то кинестетический (внутренний или внешний), какой-то аудиаль-но-тональный (внутренний или внешний) и какой-то обонятель­ный (внутренний или внешний) параметр, который берет начало с каких-то координат пространства-времени. С каждым из них, в тот или иной момент времени объединенным с другими в четы-рехкортежность, можно соотнести аудиально-дигитальную (язы­ковую) репрезентацию.

Ad — это оператор, являющийся наименованием любой кон­кретной четырехкортежности. Л-оператор также может быть при­ложен к тем элементам четырехкортежности, которые клиент осоз­нает и может их отражать. В сущности, /^-оператор описывает, что представляет собой сознание в любой момент времени для любого конкретного клиента. Теперь пора взять модель и сделать ее практическим средством гипноза.

Общие замечания об использовании

R-оператора и

ч еты рехко ртежн ости

в гипнотических

индукциях

В томе I «Паттернов» процесс гипнотической индукции был описан в терминах подстройки и ведения. Продви­нутый ученик, изучающий гипноз и коммуникацию, най­дет полезным понимание этих процессов в терминах /?-операто-ра для четырехкортежности. Начнем с понятия подстройки. В сущности, подстройка — это процесс, посредством которого гип­нотизер устанавливает контакт с клиентом или, в терминологии тома I «Паттернов», гипнотизер встречает клиента в его модели мира. Открытая подстройка обычно предполагает вербализации гипнотизера, которые соответствуют некоторому элементу теку­щего опыта клиента. Скрытая подстройка, очень эффективный прием индукции, будет рассмотрена позже в разделе, посвящен­ном смысловой коммуникации с неконгруэнтным клиентом — с так называемым «резистентным клиентом».

При традиционных ритуалистических вербальных гипноти­ческих индукциях гипнотизер дает серию вербальных внушений, которые воспроизводят для клиента в языковой форме некоторый элемент его текущего опыта. Когда клиент слышит вербализации гипнотизера, он проверяет свои переживания, чтобы определить, являются ли вербализации гипнотизера точной репрезентацией его

текущего опыта. Как только эта верифицированная петля биоло­гической обратной связи образована, гипнотизер может привя­зать вербализации подстройки к вербализациям ведения, чтобы ввести клиента в измененное состояние сознания в целях гипно­тического сеанса (детали техники привязывания см. «Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона», том I, части I, II, III). Значительную часть более тонких аспектов традиционной риту-алистической вербальной гипнотической индукции можно понять в терминах ^-оператора для четырехкортежности. Если гипноти­зер обладает способностью выявить специфический элемент опыта, к которому имеет доступ клиент, то он в точности знает, какой набор утверждений станет для клиента в данный момент време­ни быстродействующей эффективной подстройкой. К примеру, если клиент произносит ряд утверждений наподобие

Я чувствую, что извлеку огромную пользу...

Я хочу войти в контакт с...

Вы — чуткий человек...

Так много бесчувственных и грубых людей...

гипнотизер определяет, что клиент направляет свое сознатель­ное внимание на кинестетические элементы своего опыта. Тем самым, начиная свою индукцию, гипнотизер даст серию внуше­ний, которые используют кинестетическую репрезентативную систему. Поскольку клиент имеет доступ к этим элементам опы­та, он незамедлительно удостоверится, что вербализации гипно­тизера точно соответствуют его текущему опыту. В терминах.R-оператора для четырехкортежности, гипнотизер понимает, что переживания клиента можно представить следующим образом:

Соответственно, чтобы эффективно подстроиться к данному клиенту, гипнотизер выберет вербализации, которые используют кинестетические предикаты. Если гипнотизер не способен про­извести репрезентативно-системное разграничение и дает вну­шения, помогающие клиенту вызвать внутренние визуальные образы, он рискует обнаружить перед собой сбитого с толку и, возможно, резистентного клиента. Как только гипнотизер произ­ведет репрезентативно-системное разграничение, подобной нега­тивной коммуникации удается легко избежать.

Такое первичное действие, которое, согласно нашему опыту, свойственно любой успешной коммуникации, проводимой в гип-

нотических или иных целях, — а именно встреча клиента в его модели мира, — гарантирует, что гипнотизер нашел адекватный подход к клиенту. Как только эта первичная петля биологичес­кой обратной связи образована, гипнотизер может проявить свои творческие способности. Как мы уже отмечали, даже внутри ре­презентативной системы, которую каждый из нас выбирает в ка­кой-то момент времени в качестве основной, присутствует бес­конечное количество доступных ощущений, которые находятся за пределами нашего — весьма ограниченного — сознания. Пред­лагая ряд вербализаций подстройки внутри репрезентативной системы клиента, но вне его обычного осознания, гипнотизер может умело подвести клиента к новым ощущениям. В своей замеча­тельной статье «Дополнительные техники гипноза — техники утилизации» Эриксон приводит несколько прекрасных приме­ров использования вербализаций подстройки, основанных на ре­презентативно-системном разграничении. Когда вы будете читать эту статью, отметьте, что Эриксон анализирует предлагаемую клиентами информацию на предмет того, какая часть текущего опыта им доступна, и использует эту репрезентативно-систем­ную информацию, направляя внимание клиентов на ощущения внутри этой репрезентативной системы, но вне их сиюминутного осознания. В обоих цитируемых случаях Эриксон отмечает, что визуальный параметр текущего опыта является релевантной ре­презентативной системой, в которой следует установить контакт, и он незамедлительно ее использует, предлагая вербализации подстройки именно в ней.

Попадаются пациенты, которые оказываются невосприим­чивыми и резистентными к обычным приемам индукции, хотя на самом деле хорошо поддаются гипнозу. Они встречаются чаще в психотерапевтической, но также и в общемедицинско