Глава 40. Полуживая от головной боли, резко пульсировавшей в висках, Алекс медленно приходила в себя

Нью‑Йорк‑Сити, 1996 год

Полуживая от головной боли, резко пульсировавшей в висках, Алекс медленно приходила в себя.

Сознание возвращалось какими‑то кусками, превращаясь в настоящую пытку.

Заставив себя открыть глаза, она тут же зажмурилась от ослепительно сиявшего солнца. Ошеломленная, растерянная, она почувствовала, что лежит на чем‑то твердом. Разве она все еще в Триполи? Сердце пронзило привычной болью. Как, разве она не сбежала оттуда?

Стоп. Она лежит под деревом. Это вяз или клен, а не финиковая пальма. Ей стало страшно.

И по мере того как мир становился четким, и листья дерева над головой, и облака в синем небе, перед мысленным взором одна за другой проносились невероятные картины. Их неожиданной встречи с Ксавье за воротами дворца, и Мурада, отказывавшегося бежать с ними, и пиратского судна, доставившего их на борт «Конституции США». О Господи! В следующий миг со всей остротой вернулись ощущения, испытанные в объятиях Блэкуэлла в ту бессонную ночь на корабле.

Тут голова стала буквально раскалываться от боли, и ей пришлось закрыть глаза.

– Я не могу, – шептали пересохшие губы. – Я не могу!!!

Он оказался женат.

Заставив себя открыть глаза, борясь с терзавшими душу подробностями их последней встречи, Алекс обернулась. И увидела бурое кирпичное здание на Риверсайд‑Драйв, в котором снимала квартиру.

Алекс приподнялась, оперлась на локоть.

Спешившим мимо прохожим в джинсах и шортах не было до нее никакого дела. Наплевать. У Алекс на глазах выступили слезы. Неужели это возможно?! Как ей удалось вернуться в свое время? Разве всего несколько секунд назад она не находилась на борту «Конституции»? Охваченная паникой, она еле дышала.

«Ксавье женат. Он обманул меня!»

Закрыв лицо руками, Алекс боролась с приступом рвоты.

Как он посмел так долго скрывать правду?! Ведь за целых два года он даже не обмолвился, что у него уже есть жена!

Она всхлипнула. Такого удара ей не пережить.

Один из прохожих приостановился и спросил:

– Вам плохо, юная леди?

Хлопая мокрыми от слез ресницами, с трудом различая черты незнакомого пожилого господина, она не в силах была собраться с мыслями для ответа.

Господин заторопился дальше по своим делам.

Рыдая, Алекс встала на колени. Ксавье остался на борту «Конституции», которая идет полным ходом на штурм Триполи, он женат на другой женщине, а Алекс вернулась в двадцатый век! О Боже! Если от душевных мук умирают – ее можно уже считать мертвой!

Алекс со стонами качалась взад‑вперед.

– Алекс! – крикнула Бет.

Алекс замерла, увидев свою лучшую подругу. Бет даже побледнела от неожиданности. Она плюхнулась на колени и стала трясти Алекс за плечи.

– Боже милостивый! Да что с тобой случилось?! Почему ты вернулась, почему лежишь вот так – прямо на улице?

Боже, как она рада видеть сейчас Бет! Поднявшись на ноги, Алекс почувствовала, как новая судорога сводит внутренности.

– Меня сейчас вырвет, – прошипела она сквозь зубы.

– Алекс? – ласково окликнула Бет.

Переждав, пока станет получше, Алекс обняла подругу. Бет гладила ее, приговаривая:

– Господи, да что же с тобой случилось? И что с твоими волосами?

Ничего не понимая, Алекс спросила, размазывая слезы по щекам:

– А чем тебе не нравятся мои волосы?

– Они длинные, и лицо все расцарапано. С кем это ты подралась? Ого, а что это за странные шмотки? Алекс, между прочим, я думала, что ты давно в этом своем Триполи!

Алекс опустила глаза и посмотрела на самые настоящие бриджи покроя девятнадцатого века и старомодную тонкую сорочку. Ну что ж, по крайней мере она не бредила. Она действительно побывала в прошлом – и доказательством служит вот эта одежда, а еще ссадины на лице и руках. На Алекс снова накатила нестерпимая тоска. Как она сможет жить без него?

– Алекс! Будь добра, объясни мне, что случилось?

Понурившись, сокрушенно качая головой, она пошла к дому. Как только за ними закрылась дверь квартиры, Алекс упала на колени и разрыдалась.

Было слышно, как возится с замком Бет.

Алекс плакала, пока слезы не иссякли сами по себе. Утираясь рукавом рубахи, она хрипло прошептала:

– Извини.

– Может, ты всё‑таки расскажешь мне, что случилось? Ты так и не попала в Триполи, верно?

– Я попала в Триполи, Бет, – всхлипывая, возразила Алекс. – С чего ты взяла, что нет? Ведь меня не было три года!

– Алекс, мы расстались всего три дня назад! – остолбенела Бет.

– Что ты сказала? – не поверила своим ушам Алекс.

– С чего тебе пришло в голову, что тебя не было три года? И зачем ты напялила парик?

Алекс поднялась на трясущихся ногах и прошла на кухню, где на столе лежала свежая газета. 15 июля 1996 года. Она вылетела из Парижа в Триполи 13 июля 1996 года.

Бет сказала правду. Здесь, в настоящем, ее не было три дня, а в прошлом она прожила целых три года.

Алекс проковыляла в ванную и взглянула в зеркало.

Волосы спускались ниже плеч. Все лицо покрывали ссадины и царапины от осколков мрамора, сыпавшихся во время штурма дворца. И одета она была смешно с точки зрения современного человека.

Все было ясно. Она вернулась в свое время. Она жила три года в прошлом. И теперь вернулась в настоящее. Ей удалось перенестись сквозь время без помощи волшебной лампы.

Этого Алекс не понимала. Уставившись невидящим взглядом в зеркало, она вспомнила, что Блэкуэлл женат на другой. После его слов она начала перемещение во времени.

Она тогда просто помешалась от ярости. Уж не сила ли этого чувства швырнула ее обратно в двадцатый век? Во всяком случае, теперь от гнева не осталось и следа. Ему на смену пришли тоска и боль.

– Алекс! Ты не расскажешь мне правду?

– Да, Бет, – обернулась она к подруге. – Я расскажу тебе все.

Но сначала Алекс приняла душ. Не только лицо, все тело оказалось покрыто синяками и ссадинами. Намыливаясь, она обнаружила на себе следы семени Ксавье. Она ничего не вообразила, все случилось наяву.

Немного придя в себя после душа, она натянула свои самые любимые, самые потрепанные джинсы и свитер. Бет покосилась на нее, подозрительно. На дворе стояло жаркое лето, да к тому же в квартире у Алекс вечно ломался кондиционер.

Свернувшись калачиком на диване, Алекс начала:

– Бет, я действительно успела прожить целых три года. На мне нет никакого парика. Это не накладные волосы. Это мои волосы, отросшие за три чертовски длинных года!

Бет побледнела.

– Вот, хочешь подергать? – с горечью предложила Алекс.

– Я… я верю тебе, – промямлила Бет. – Ну, насчет волос.

– Как только я попала в Триполи, то пустилась на поиски. Прежде всего направилась во дворец. Там теперь музей. И совсем рядом я наткнулась на такой крошечный антикварный магазинчик. И там познакомилась с этим человеком. – На глаза Алекс навернулись слезы при воспоминании о Мураде. – С молодым человеком по имени Жозеф. И меня угораздило купить голубую масляную лампу, которой около двухсот лет. – Бет затаила дыхание. – Когда я вышла из магазина, мне стало плохо. Лампа сама собой почему‑то раскалилась прямо у меня в руках. Ноги подкосились. А потом меня подхватило каким‑то вихрем. Очнувшись, я обнаружила, что валяюсь посреди грязной улицы. И совсем растерялась. Окружающее показалось каким‑то странным, необычным. Дома – старомодными и тесными, без всяких удобств. Ну, знаешь, как в каком‑нибудь гетто в Северной Африке. Но потом оказалось, что и люди там какие‑то странные. – Алекс перевела дыхание и отпила кока‑колы. – Бет, представь себе, за мной погнались такие турки с кривыми саблями. Их еще звали янычарами. Они были солдатами у паши. Только не в двадцатом, а в девятнадцатом веке.

– Алекс, – невольно вырвалось у Бет.

– А еще у них были пистолеты и мушкеты. Конечно, сначала я решила, что это маскарад. Но они гнались за мной через весь город, Бет, и мне стало не до шуток. Я испугалась и заскочила в дом к какому‑то старикашке. Он показался таким добрым и все время что‑то тарахтел, я не понимала ни слова. Он меня опоил сонным зельем. И когда я очнулась, то меня уже стерегли двое африканских рабов. Я попала к французскому работорговцу.

Бет молча слушала. Алекс встала.

– Бет, он продал меня паше. А я приглянулась его сыночку и стала женой Джебаля. Бет, пойми, что это происходило не сейчас, а в 1802 году. У меня не было выбора! Черт побери, я провела там три года, я жила в гареме второй женой, я прошла через войну… я прошла через ад! – Она не удержалась от слез.

– Тсс, Алекс. – Бет оказалась рядом. – Ты просто слишком устала и расстроилась!

– Ты мне не веришь! – обиженно отпихнув подругу, закричала Алекс. – Да посмотри на меня! Посмотри на мои волосы! Ты же видела, во что я была одета! И эти синяки! Я чудом уцелела, когда Пребл штурмовал Триполи! Бет, послушай, Джебаль уличил меня в неверности и держал взаперти, как заключенную, а не как свою жену. А Пребл начал обстрел. Он бил прямой наводкой по дворцу, всеми этими своими пушками и мортирами. Господи!.. Я угодила в самое пекло! Это было ужасно, ужасно! Я чуть не умерла от страха!

Помрачнев, Бет неохотно кивнула.

Алекс не сомневалась, что подруга ей не верит. Ей самой собственная история казалась смешной и нелепой, когда она стала рассказывать ее. Она схватила прядь волос и, безжалостно выдрав их, сунула под нос Бет.

– Вот, смотри, это не парик! Это живые волосы!

– Я… – поперхнулась Бет, – я… начинаю понимать…

Алекс закрыла лицо руками.

– Да перестань реветь! Если то, что ты твердишь, правда, то чего же ты не радуешься, раз вернулась домой?

– Там был Блэкуэлл. – Руки Алекс бессильно опустились. – Он попал в плен вместе с экипажем летом 1803 года. Мы едва успели познакомиться, как его сослали на рудники. И все решили, что там он погиб. Но он вернулся. Бет, он спас меня! Он спас меня от смерти во дворце, от лап Джебаля. Он рисковал своей жизнью ради меня!

Алекс снова кричала.

Бет обняла ее и начала укачивать, как ребенка.

– Ну‑ну, Алекс, все хорошо.

– И последнюю ночь я провела вместе с Блэкуэллом. Всю ночь мы занимались с ним любовью в каюте у Пребла, на борту «Конституции США». Наконец‑то после целых двух лет знакомства, в течение которых мы почти все время были в разлуке, он был вместе со мной, он говорил, что любит меня… – Она уже ревела в голос.

– О Господи, – шептала Бет.

– И вдруг выдал мне, что он уже женат!

– Алекс!

– Нет, – затрясла она головой. – Теперь я здесь. Вернулась назад. А он… он где‑то в Средиземном море, на борту «Конституции», и рвется в бой, который Пребл выиграет и без него! Проклятие! Это нечестно! О Господи, сделай так, чтобы он остался жив!

– Алекс, ты совсем рехнулась! – охнула Бет. – Он не на море и не воюет с пашой.

– Да где же ему еще быть? Именно там я его и оставила!

– Алекс… та война кончилась сто девяносто два года назад! И Пребл, и паша, и Джебаль, и твой Ксавье Блэкуэлл давно умерли!

Алекс проснулась в слезах. Ей было наплевать на неоконченные тезисы – да, впрочем, и на всю оставшуюся жизнь. Она не хотела подниматься с постели, принимать душ, одеваться. Она не хотела есть, не хотела работать. Она вообще ничего на свете не хотела.

Она стала одержимой. Одержимой своей любовью к давно умершему человеку – или к его призраку.

Он не мог умереть.

Хотя Бет говорила правду. Сейчас 1996 год. Сердце Алекс разрывалось от горя.

Ближе к полудню подруга навестила ее и попыталась уговорить выбраться из кровати.

– Посмотри, какая аппетитная зелень и лососина!

– Уходи, – пробурчала Алекс, скорчившись на измятых простынях.

– Нет уж, милочка, давай‑ка вставай, – рассердилась Бет. – Вставай, одевайся и займись чем‑нибудь, не важно чем. Ты пережила приключение. Грандиозное приключение. И вряд ли когда‑нибудь его забудешь. Только не забывай, что тебе еще жить да жить, а он – призрак!

– Мне тошно. Мне никогда не было так тошно. Я чувствую себя так, как будто тоже стала призраком.

– Чушь собачья! – перебила Бет. – Ох, ради Бога, Алекс! Это тебе совсем не к лицу. Он же самый настоящий авантюрист из девятнадцатого века! Буканьер![10]Как по‑твоему, долго бы вы прожили вместе, пока не перегрызлись бы насмерть?

– Всю жизнь… – пробормотала Алекс, равнодушно глядя, как Бет возится с кофейником.

– Ха! Держу пари – не больше двух месяцев. Все это время вы бы только и делали, что трахались с утра до ночи, пока не поняли, что не имеете ничего общего, кроме постели. Тебе же первой бы это осточертело, Алекс!

Алекс машинально взяла у нее из рук чашку с кофе. Бет не знала, что говорит. Если бы все было так просто!

– Послушай, ты что, уже забыла, что он враль и пустобрех? Он же обвел тебя вокруг пальца, Алекс, как самую последнюю дуру. Типичный бесстыжий мужик, вот и все!

Алекс молча глотала кофе. «Я люблю тебя». В ушах звучал его глубокий, низкий голос. Она действительно оказалась просто дурой. Ведь он уже был женат, когда познакомился с ней, и даже если бы он признался сразу, разве это могло что‑то изменить?.. Она все равно полюбила бы его больше жизни, и он рано или поздно влюбился бы в нее. Ведь это их судьба. И как бы они ни пытались бороться с ней – от судьбы не уйдешь.

– Алекс! А ну‑ка попробуй. – Бет протянула ей сандвич с лососиной и зеленью.

Она покачала головой. Она кофе‑то с трудом выпила. Разве сможет она жить одной памятью? Ах, ну и классное было приключение! Пожалуй, при желании можно было бы описать его в романе. В романе про женщину, пробившуюся сквозь толщу времен в поисках собственной судьбы. Про женщину, бросившую вызов самой истории.

– Бет, я говорила тебе, что мы изменили историю?

– О чем ты? – поморщилась подруга.

– О Господи, – выпрямилась Алекс. – И как я до сих пор не подумала! Ведь пока я была в прошлом, здесь могло черт знает что случиться! Интересно, если заглянуть в мои старые книги – что я в них прочту? Правда ли мы изменили историю?

– Алекс, ты куда? – всполошилась Бет.

– Я бегу, бегу в душ. – Пританцовывая, она пронеслась через комнату. – Мне надо в библиотеку!

Бет остолбенело уставилась на захлопнувшуюся перед носом дверь в ванную. Потом покачала головой.

Алекс отлично ориентировалась в лабиринтах хранилища, куда имела доступ в качестве дипломированного историка. Одетая все в те же потрепанные джинсы и белую безрукавку, она пробралась в тот угол, где была литература, посвященная войне между Штатами и Триполи. И вдруг замерла на месте. В той самой секции находился кто‑то другой. Она с трудом подавила раздражение и беспокойство.

Алекс заставила себя задержаться и подождать, чтобы незнакомый студент выбрал то, что ему было нужно. Она чуть не топала ногами от нетерпения: впервые за столько лет кто‑то сунул нос в этот угол хранилища! Подробности взаимоотношений между США и Ливией в начале девятнадцатого века никогда не пользовались особой популярностью.

Незнакомец оглянулся.

– Я вам мешаю? – начал было он с добродушной улыбкой и замер на полуслове, удивленно раскрыв глаза.

Алекс тоже застыла от неожиданности. С сильно бьющимся сердцем она смотрела в знакомые до боли серебристые глаза.

– Мурад?!

– Нет, меня зовут Жозеф, – нахмурился он. – Мы с вами где‑то встречались?

Алекс и сама не знала, что с ней: конечно, это мог быть только Жозеф! И все же шок был очень силен.

– Ох, я хотела сказать Жозеф. Еще бы. Мы познакомились всего несколько дней назад – точнее, три дня назад.

– Нет, такого не может быть – я бы ни за что вас не забыл.

– Три дня назад… в Триполи. В магазине у вашего отца. Я еще купила там масляную лампу, и мы договорились встретиться, чтобы вы устроили мне экскурсию по дворцу. Но я… я вернулась домой.

Он долго молчал. И наконец сказал:

– Но этим летом я не ездил домой. Я учусь в Гарварде и езжу обычно к отцу на каждые каникулы, но в этом году приехал сюда. Значит, мы познакомились где‑то в другом месте. – Его взгляд затуманился. – Но мой отец действительно держит антикварную лавку недалеко от музея.

Алекс обмирала от нетерпения. Что бы это значило? Перед ней действительно стоял Жозеф. Но он не был в Триполи три дня назад и уверен в том, что они незнакомы. Повинуясь какому‑то шестому чувству, она кинула взгляд на обложку его книги. Это оказалась столь любимая ею монография Робертса. Та самая, в которую она собиралась заглянуть.

– Это очень хороший автор.

– Совершенно верно, – слегка смущенно согласился юноша. – Вам он нужен? Возьмите. Честно говоря, я уже выучил его почти наизусть.

Алекс стало душно; хотя кондиционеры в библиотеке работали безукоризненно, она обливалась потом.

– Вы специалист по отношениям между США и Триполи, верно? – Она смутно припоминала, что он говорил что‑то в этом роде.

– Ну, вообще‑то я политолог. Хотя всегда питал слабость к истории войны между Штатами и Триполи 1804 года. Это стало своеобразным хобби.

Алекс кивнула. Она‑то знала, почему родилось такое хобби.

– А вы слышали про американского моряка, посланного президентом Джефферсоном с секретным поручением и попавшего в плен?

– Про Ксавье Блэкуэлла? – засиял Жозеф. – Да кто про него не слышал? Он стал настоящим героем, и его подвиги изучают даже в начальной школе.

– Д‑да, – не веря своим ушам, выдавила Алекс. – Это именно он.

– Необыкновенный человек. Его предали и заманили в ловушку, он провел два невероятных года в рабстве и умудрился ускользнуть в самую последнюю минуту. Ведь его едва не казнили как шпиона, – радостно распинался Жозеф. – Спасение было крайне рискованным предприятием. И хотя провернули это наемные арабы, главную роль играл датский консул.

О Господи! Им удалось – они переписали историю заново. От возбуждения Алекс едва дышала.

– Но его собственное бегство – ерунда по сравнению со спасательной операцией, которую капитан предпринял двумя неделями позже.

– Он сам возглавлял операцию? – просипела Алекс.

Жозеф кивнул.

– Да, во время первого штурма, предпринятого Преблом. Стало известно, что во дворце в плену содержится американская женщина. С прискорбием все признают, что о ней почти ничего не известно. Даже имени никто не знает. Однако судя по всему, Блэкуэлл успел познакомиться с ней в Триполи. И вывел ее из города под прикрытием артобстрела, во главе небольшой группы моряков. Это была опасная, дерзкая затея. – Жозеф не сводил с нее серебристых глаз. – И пленница наверняка была невероятной красавицей: ведь капитан не побоялся полезть за ней в самое пекло.

– П‑понимаю. – Алекс, почувствовав внезапную слабость, прислонилась к полкам, чтобы не упасть.

– Вам плохо?

– Нет, все в порядке. А что… что потом было с Блэкуэллом?

– Ну, все как положено. Он вернулся домой, получил множество наград, обзавелся детьми. Да вы, наверное, и сами слышали про «Корабельную Блэкуэллов». Это один из мировых лидеров в области морских перевозок. В основном транспортирует нефть. И один из его прапраправнуков стоит во главе предприятия. Об этом недавно писали газеты.

Алекс прижала ладонь к груди. Значит, он вернулся к этой своей жене, и она нарожала ему детей. Радость обернулась болезненной тоской. Она зажмурилась. И от всей души пожелала, чтобы он был счастлив.

Потому что теперь все стало ясно. Ее судьба заключалась не в том, чтобы отыскать Блэкуэлла во тьме времен и остаться с ним навсегда. Ее судьба была в том, чтобы исправить дурацкую ошибку в истории. Она вытащила его из‑под топора палача, и капитан смог занять подобающее место, уготованное такому герою, как он.

– Вы чем‑то расстроены? – участливо спросил Жозеф. Алекс жадно хватала ртом воздух. Только бы не заплакать.

– Нет, ничего.

– Но вы вдруг стали такой грустной – и слегка зеленой! – полушутливо‑полусерьезно заметил он, подхватив ее под руку.

Она внимательно посмотрела на юношу. Как часто приходилось Мураду поддерживать ее точно таким же образом!

Их взгляды встретились.

Повисло напряженное молчание. Он облизал пересохшие губы.

– Эй! – Молодой человек нерешительно улыбнулся. – Я понимаю, что выгляжу слишком настырным, мы ведь даже не познакомились толком. Но может быть, вы позволите угостить вас чашкой кофе? Я… Я не хотел бы потерять вас, Алекс.

Алекс кивнула. И застыла от неожиданности: ведь она‑то не называла сегодня Жозефу своего имени!

Улыбаясь, юноша слегка обнял ее за талию, и этот вроде бы случайный жест показался знакомым до боли.

– Ну ладно. – Жозеф отпустил Алекс и протянул книгу: – Хотите? Мне она больше не нужна.

Алекс снова кивнула и прижала к груди пухлый том.

– Вот мой номер телефона, – продолжал юноша, вытащил ручку и нацарапал что‑то на клочке бумаги. – Я буду здесь еще месяц. Мы снимаем квартиру вместе с друзьями.

Алекс взяла его телефон и назвала номер своего.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? – с неподдельной тревогой поинтересовался он.

– Все в порядке. Просто я слишком много выпила вчера вечером.

– Может, вас проводить? – Жозеф явно ей не поверил.

– Нет. Позвоните попозже, вот и все.

– О'кей. Я позвоню сегодня вечером.

– Отлично, – хрипло ответила Алекс.

Помахав на прощание рукой, он пошел прочь.

А она смотрела ему вслед. Потом принялась листать книгу, чтобы прочесть все, что имеет отношение к судьбе Ксавье Блэкуэлла.

Жозеф сказал правду. Она изменила ход истории.

Дрожа от волнения, Алекс читала главу, посвященную спасению неизвестной женщины‑американки, три года томившейся в плену у триполитанского паши. Слезы застилали глаза. Ей казалось, что сердце вот‑вот разорвется.

Однако в монографию Робертса вкрались кое‑какие ошибки. Например, он утверждал, что Блэкуэлл разыскал женщину где‑то во дворце, хотя на самом деле они повстречались снаружи, возле главных ворот. Впрочем, такие мелочи ее не волновали. Тем более что в описании Робертса Ксавье выглядел еще более внушительно. Хотя, Господь свидетель, он и так был настоящим героем.

Совсем ослепнув от слез, Алекс вынуждена была как следует протереть глаза, чтобы прочесть последние предложения в этой главе. И тогда заревела навзрыд.

«… Несмотря на героические действия Блэкуэлла, судьба женщины так и осталась трагической. Вскоре после того, как ее доставили на борт флагмана Пребла, несчастная упала за борт и утонула. Ее тело так и не удалось обнаружить».