В.Высоцкий 2 page. ‑ А ты ведь тоже чего‑то заметила, а, рыжая?

‑ А ты ведь тоже чего‑то заметила, а, рыжая?

Маха привычно пожала плечами, мол, если и заметила, то что ж теперь об этом говорить? Но Хромой почему‑то не отстал, в этот раз совершенно не удовлетворенный таким ответом.

‑ Ты хоть поняла, что это было? Ты не ерошься, ведь вместе ляжем, если что не так... ‑ терпеливо, но настойчиво пояснил Хромой.

‑ Ничего не было, ‑ ответила, наконец‑то, словами Маха. ‑ Мелькнуло что‑то и пропало. Пыль вон полетела. Далеко от нас, что там можно заметить? Да и спокойно там было, в округе...

Хромой хоть и понимал в глубине души, что девка вряд ли заметила что‑то важное, но интуиция не позволяла ему просто так принять на веру спокойствие и равнодушие к происходящему, которое демонстрировала Маха. В первом своем рейде люди себя так не ведут, об этом постоянно помнил Хромой, внимательно приглядываясь в пути и к Таньче, и к Парфению. Вот у тех всё было нормально, как положено, и реакция на встречающиеся опасности и неприятности похода была человеческой. С Махой же никак не складывалось, хоть и не чувствовал Хромой никакой враждебности и или подлой неискренности в девке. "Вот ведь сам себе загадку загадал, ‑ озабоченно подумал старик, ‑ надо было эту рыжую еще до выхода в рейд попользовать, может, после этого что и узнал. В этом деле человек чаще раскрывается, чем просто в жизни... Теперь‑то поздно уже. Сглупил малость. Только и остается надеяться, чтобы эта малость в большие неприятности не вылилась".

‑ Ладно, рыжая, идем, ‑ чуть тронул ее за рукав Хромой. ‑ Поглядывай по сторонам повнимательнее, да и говори, ежели что... не бойся... лучше лишний час носом в землю полежать, чем без головы‑то остаться. Обидно будет... в двух‑то шагах от места...

Они не успели вскарабкаться и до половины склона, как сверху, с самого гребня, раздался вскрик опередившего всех Парфения:

‑ От это ДА!!!

И тут же, вслед за возгласом, раздался глухой удар неуклюже падающего тела и невнятные ругательства...

Стремительно поднимая взгляд вверх по склону, Маха была готова увидеть и окровавленный труп парнишки, и невероятные псевдоживые организмы, живьем пожирающие подельников, но ‑ оказалось, что это всего‑навсего Мика свалил Парфения ударом под колени и прижал его к земле, что бы глупец не скатился вниз, обратно к речушке.

‑ Чего разорался, даун, ‑ со злостью шипел Мика в лицо подельника. ‑ Всех тут положить хочешь? убью, заразу...

‑ Отпусти его, ‑ одобрительно сказал Хромой, подбираясь поближе. ‑ Он больше не будет, верно ведь, Парфений?

Парфений угрюмо молчал, понимая, что сотворил ужасающую глупость, нелепыми криками привлекая внимание к себе и подельникам. Его даже спокойный, почти ласковый тон Хромого не успокоил, а только насторожил в ожидании дальнейшей экзекуции. Но Хромой не стал ни бить, ни выговаривать парнишке ничего сверх уже сказанного Микой. Старик, ближе к гребню холма передвигавшийся на четвереньках, сейчас вообще лег на живот и медленно выполз на вершину. Неподалеку от него лежала Таньча, а чуть ниже стоящий на коленях Мика прижимал к земле несопротивляющегося Парфения.

Взбирающаяся рядом с Хромым по склону холма Маха приостановилась возле Таньчи, но не легла на вытяжку, носом в землю, как ее названная подруга, а приподнялась, разглядывая так поразивший Парфения пейзаж, открывающийся с вершины.

Там, внизу, в маленькой котловине между холмами, располагался низкий, угрюмо‑бетонный темно‑серый цилиндр, больше похожий на творение древнего, давно позабытого разума, чем на дело рук человеческих. Узкие окна‑бойницы, закрытые снаружи стальными, чуть тронутыми ржавчиной ставнями; покрытая антеннами всевозможных форм и размеров абсолютно плоская бетонная крыша; несколько дверей, даже издали показавшихся Махе тяжелыми, неимоверной толщины; идущая вдоль всего здания на уровне второго этажа непонятная, блестящая лента, казалось бы, вживленная в бетон стены. Жутковатый, потусторонний вид самого здания подчеркивала идеально чистая, будто только что заасфальтированная, без малого двухметровой ширины дорожка, идущая в стык со стеной вдоль всего дома. На фоне выжженной серостью, равнодушно‑опасной земли, вздыбленной маленькими холмами, унылых почерневших кустов, привычно серого неба и городского безмолвия этот футуристический цилиндр смотрелся абсолютно инородным, инопланетным телом, неизвестно как оказавшимся здесь.

‑ Что это? ‑ едва слышно, будто бы только для себя, спросила Маха, уже зная ответ, но все еще сомневающаяся, подобно людям, в очевидном.

...Похоже было, что персонал и оборудование отсюда эвакуировали в большой спешке, но без паники и неизбежной лишней суеты. Показавшиеся сразу не нужными на новом месте вычислители, осциллографы, термосы‑дьюары, скрученные шланги проводов сваливали в угол хоть и в полнейшем беспорядке, но так, что бы образовавшаяся куча не мешала движению в вестибюле от дверей до дверей. В других углах чернели своеобразными, давно засохшими без полива листьями пальмы в кадках, какие‑то баулы и странные объемные вещмешки.

‑ Ничего не трогать, ‑ бессмысленно предупредил Хромой еще до входа в здание. ‑ Ну, если жить, конечно, хотите.

И сейчас он уверенно вел маленький отряд подельников мимо следов эвакуации, мимо высоких колонн с осыпающейся псевдомраморной облицовкой в глубину широкого, темного вестибюля, подсвечивая путь синим карманным фонариком.

Следом за Хромым, чуть левее, пробирался, постоянно чертыхаясь и пиная какие‑то трудноразличимые предметы на полу, Парфений. Он был страшно зол на Мика и так же страшно напуган рассказами старика за время их почти полуторачасовой лежки перед входом в здание. Да и переход из‑под сумрачно‑серого небесного свода под мрачно‑черный бетонный, в темное помещение без окон, заваленной всяким хламом не способствовало успокоению.

За Парфением, внимательно приглядывая за разбросанными по полу вещами, что бы не споткнуться и не оступиться шли Таньча и Маха. Они шли рядом, и Таньча, по привычке, вцепилась в левую руку рыжей, будто ища хоть какой‑то эфемерной опоры. Маха не возражала, тем более, что стоило ей очутиться внутри бетонного цилиндра, как глаза мгновенно стали различать в темноте все предметы, разбросанные и уложенные вокруг, так же хорошо, как и в ясный, серый день на открытом воздухе. Маха успела только заметить вроде бы скользнувшую в голове тень, на сотые доли секунды покрывшую глаза сплошной пеленой. Но еще во время лежки на гребне холма, пока Хромой и Мика тщательно оглядывали знакомые им подходы к чуть приоткрытым дверям бетонного цилиндра, Маха решила не заострять ничьего внимания на происходящее с ней, чтобы подельники не поняли, что слышать инфразвук, замечать передвигающиеся со сверхскоростью предметы и отвечать внутренним голосом на запросы кода ‑ для нее превратилось во вполне обыденное, привычное дело.

Последним из подельников шел Мика, так же, как и Хромой, подсвечивая путь фонариком. Вот он‑то, пожалуй, и волновался больше всех, вспоминая свое предыдущее проникновение в это здание. Впрочем, свое волнение Мика не демонстрировал, да и позиция в арьергарде не давала возможности остальным оценить его моральное состояние.

Хромой, уверено передвигаясь по знакомому месту, провел подельников через мрачный вестибюль в небольшую, отгороженную от основного помещения легкими перегородками комнатку и, подвесив на вбитый в стену, хорошо ему известный гвоздь свой фонарик, вполголоса скомандовал:

‑ Тут оставим мешки, дальше пойдем налегке, только с "химкой" и оружием. Фляги с водой возьмите, ну и еще ‑ у кого что спиртного заначено, может пригодиться. И пожевать в легкую, только без тушенки, так ‑ сахар, шоколад, сухари.

И через несколько минут, пользуясь тем, что все отвернулись, зарывшись в собственные мешки в поисках давно подготовленных на такой случай заначек, Хромой добавил совсем уж бьющее по напряженным нервам:

‑ Кто потеряется, сюда выходит. Друг друга не ищем, встречаемся и ждем опоздавших и отставших здесь.

‑ Ох... ‑ испуганно выдохнул Парфений, случайно и удивительно звонко роняя на пол плитку шоколада.

‑ А ты думал ‑ в баньку с девочками пришел? ‑ чуть нервозно поддел его Мика. ‑ Девочки‑то, глянь, есть, да только до них ли тебе будет...

‑ Не психовать! ‑ властно перехватив инициативу, скомандовал Хромой. ‑ Про "потеряться" я для порядка сказал. Идем все вместе, никто не потеряется.

Парфений нагнулся и принялся шарить вокруг себя руками, пытаясь найти оброненный шоколад. Ни Хромой, ни Мика не стали подсвечивать подельнику, но Маха, заметив на темном полу как‑то по‑особому выделяющийся прямоугольник, подтолкнула его носком сапога под руку Парфению. И тут же почувствовала на себе быстрый, будто бы случайный взгляд Хромого. Тот успел отвести глаза, но Маха поняла, что сделала что‑то неправильно, похоже, ей не стоило так вот небрежно, походя, открывать свою способность видеть в темноте. Но Хромой, отвлекаясь сам и отвлекая её, уже переключил свое внимание на Парфения, прикрикнув:

‑ Ну, что ж ты там возишься, или решил весь мешок по карманам распихать?

‑ А вдруг кто сопрет? ‑ возразил Парфений, старательно утрамбовывая в бушлат что‑то совсем уж здоровенное, выпирающее, то ли банку не разрешенной тушенки, то ли запасные брюки.

‑ Вот ведь даун, ‑ расхохотался Хромой, смехом своим немного снимая напряжение среди подельников. ‑ Да кто ж сюда придет? а если и заглянет, то твоими шмотками в последнюю очередь интересоваться будет...

Но Парфений, не отвечая на шутку, продолжил распихивать по карманам какое‑то уж совсем неважное барахло. Впрочем, Хромой больше не обращал внимания ни на него, ни на Маху, а двинулся вперед, бросив через плечо короткое: "Пошли".

Они двинулись, выйдя из комнатенки, вдоль стены практически в том же порядке, что добрались сюда, и очень скоро начали спускаться по узкой запасной лестнице, ведущей вниз, куда‑то в подвалы этого дома.

Лестница оказалась чистой и легко проходимой, только изредка в синих лучах фонариков взметалась из‑под ног подельников пыль, скопившаяся на бетонных ступеньках за многие десятилетия. Ничего особенного на лестнице не случилось, хоть и спускались они долго, Маха насчитала то ли двадцать восемь, то ли двадцать девять пролетов по полтора десятка ступенек в каждом, пока, наконец‑то, Хромой не остановился в небольшом помещении перед черным тоннелем горизонтального коридора, уводящего куда в глубины здания.

В углу непонятного назначения комнатки лежали какие‑то тряпки и ведра, и, ожидая, пока сюда доберутся Парфений и Мика, старик сказал девкам:

‑ Мы вот здесь в прошлый раз вещмешки оставляли, а потом ‑ вверх их на себе... тяжело получилось...

"Он планирует обратно тут же подыматься, ‑ подумала Маха, присаживаясь у стены на корточки, якобы отдохнуть, хотя никакой усталости не чувствовала, несмотря на такой длинный спуск. ‑ Получается, что никакого тяжелого груза брать отсюда Хромой не планирует, и в самом деле, замотаешься с тяжестью на такую верхотуру лезть". Она успела глянуть своим новым зрением в темный коридор, но не увидела там ничего любопытного, кроме висящих под потолком лампочек в защитных кожухах. Только голые стены без окон и дверей с огромным количеством проводов, повешенных на кронштейнах вдоль стен у самого потолка. Впрочем, метров через сто коридор сворачивал.

‑ Тут же в лучшие‑то времена лифт был, ‑ продолжил Хромой. ‑ Представляете ‑ вжик, и за секунду ты уже внизу, как в сказке. Вот только электричества теперь на лифт не хватает, а то бы и мы с шиком...

Подтянулись чуть отставшие на лестнице Парфений и Мика, и подельники двинулись дальше за Хромым по коридору, который через сто метров, после поворота, превратился в низкий, широкий зал. Дальние стены слева и справа его исчезали в темноте, а напротив входа можно было разглядеть массивную, почерневшую по краям, будто опаленную, дверь с выкрашенным когда‑то в красный цвет, но изрядно ободранным и потускневшим солидных размеров штурвалом. И до нее было совсем недалеко.

Хромой, остановившись в сторонке от двери, жестом подозвал Мика и что‑то пошептал ему на ухо, подельник, внимательно выслушав и согласившись со словами вожака, кивнул и тут же, что бы не смущать остальных, пояснил:

‑ Пока все нормально, мы тут уже бывали как‑то раз. Ничего не изменилось с тех пор. Вот только дверь мне самому не открыть...

И в самом деле, дверь пришлось открывать даже не Мике с Хромым, а еще и Парфению. Старик, как фокусник, вытащил оттуда‑то из темного уголка обыкновенный, простой лом и вставил его в штурвал замка, после чего на длинную сторону рычага они навалились разом, втроем, пыхтя и мешая друг другу, но медленно, сантиметр за сантиметром, сдвигая красное колесо. Конечно, от легковесных девок в такой работе было мало толку, и Маха воспользовалась моментом, что бы оглядеться и еще раз проверить свои потайные способности.

Она отлично видела дальние, обвешанные какими‑то проводами и стендами стены, несколько маленьких столиков то ли из пластика, то ли из очень легкого металла, а пару раз, где‑то в уголку глаза, даже мелькнули, как ей показалось, цифры, обозначающие расстояние до стен и столиков, но больше ничего интересного разглядеть было невозможно, потому что интересное это просто отсутствовало на голых бетонных стенах.

А сразу за открывшейся стараниями трех мужчин дверью было на что посмотреть. "Технический этаж", как сказал Хромой, был похож на фантазию перестаравшегося режиссера футуристических фильмов: огромные кожухи двигателей непонятного назначения, переплетение труб разного диаметра, резкие звуки капающей где‑то по углам с потолка воды. Но вот здесь‑то Маха и увидела...

Все эти механизмы, не поймешь, живые или мертвые, светились разными цветами: бледно‑розовым ‑ готовые хоть сейчас к работе, стоит только повернуть тумблер включения, темно‑зеленым ‑ те, которые надо "разогревать", синим ‑ охлаждающие контуры, с замершей в них неизвестной жидкостью. И ‑ общий, почему‑то светло‑коричневый фон этого зала. Пораженная разноцветьем Маха не сразу и сообразила, что просто видит своим особым зрением разницу внутренних температур механизмов, а не сумасшедшую абстракцию шизофреника.

‑ Аккуратненько тут идите, ни к чему не касайтесь, ‑ на всякий случай предупредил Хромой, выбирая путь посередине прохода между аппаратурой непонятного для него и остальных подельников назначения. ‑ А то будет вот, как с этим...

Старик посветил фонариком в один из проходов. Там, на темном полу, белели небрежно разбросанные бледные кости, явно человеческие, а с невысокого, в ладонь, фундамента для какого‑то таинственного механизма глядел на незваных гостей пустыми глазницами белесый череп без нижней челюсти. Маха ощутила, как явно вздрогнули и Таньча, и Парфений, и даже Мика пробормотал что‑то, но ‑ вот беда‑то ‑ сама девка увидела, что кости, лежащие на полу, соединены между собой тончайшими металлическими проволочками, потому и не рассыпались в беспорядке, а продолжали держать форму человеческого скелета. Да и были они, костяшки эти, искусно сделаны из какого‑то незнакомого пластика. Похоже, учебный скелет, бывший когда‑то и где‑то пособием для студентов‑медиков или школяров старших лет обучения, просто бросили здесь при эвакуации за ненадобностью, а еще, может быть, это не в меру веселые техники из обслуживающего персонала держали такое вот пугало для излишне любопытных посетителей или розыгрыша новичков.

Но ничего говорить подельникам Маха не стала, тем более, Хромой уже повел их дальше, уверенно перемещаясь в странном лабиринте машин, и вывел через несколько минут в узкий коридор, кольцом опоясывающий какое‑то очередное помещение.

Про кольцо коридора Маха догадалась сразу, едва попав в него, тут же поняла, что здесь и начнется ее часть работы, то, для чего ее и Таньчу, собственно, и приобрел, как он сам считал, Мика ‑ поверху коридора, исчезая за плавным поворотом, шел неширокий короб воздуховода.

‑ Перекурим, ‑ скомандовал Хромой, устраиваясь у стенки. ‑ Вот тут, ребятки, мы с Микой прошлый раз и застряли.

‑ Как застряли? ‑ поинтересовалась Маха, присаживаясь рядом с Хромым.

‑ Двери здесь неподъемные, ‑ охотно признался старик, похоже, очень довольный тем, что оказался у самой цели без особых потери и в подельниках, и в самом себе. ‑ Снаружи не вскроешь, надо внутрь пробираться, а нам ‑ куда ж с такими жопами в трубу лезть?

И Хромой подсветил фонариком вверх, на воздуховод.

‑ А за дверью там ‑ что? ‑ жадно спросил Парфений. ‑ Небось, золотишко? или еще какая лафа?

‑ А кто ж знает, ‑ пожал плечами Хромой, раскуривая сигаретку. ‑ Только вот за такими дверями дерьмо не прячут, это точно.

Маха видела, что старик врет. Он точно знал, что именно надо им, ну, то есть, ему и Мику, а еще ‑ неведомым пока заказчикам рейда, за этими дверями. Знал, но говорить не хотел, потому что загадочная добыча совсем не была похожа на золото или серебро.

Покурив, Хромой легко поднялся на ноги, будто поймав после трудного, долгого пути второе дыхание, и попросил подельников, обращаясь, впрочем, конкретно только к Парфению:

‑ Вы тут пока посидите, а я пройдусь недалеко, огляжусь, ‑ и добавил чуть потише: ‑ Рыжая, давай‑ка со мной, для тебя дело будет.

Готовая к такому развитию событий, Маха послушно двинулась следом за Хромым по коридору, но, едва только из глаз скрылись продолжающие покуривать, сидя у стены, подельники, как старик, неожиданно и резко развернувшись, прижал Маху к стене. Ничего угрожающего в его действиях не было, девка могла бы освободиться в тот же миг, но именно поэтому она ничего предпринимать и не стала, внимательно вслушиваясь в слова и интонацию Хромого, который негромко, только для нее, проговорил:

‑ Вот уж судьба... похоже, что мне повезло с тобой, рыжая... Ты правильно делаешь, что талант свой никому не показываешь... ну, не любят люди тех, кто умнее, хитрее, может больше и лучше, чем они сами... Да еще в таком деле, как добыча. А мне вот плевать. Мне это просто сейчас на руку, вот и всё. Кажется, тебе ‑ тоже.

Хромой замолчал, пытаясь поймать своими глазами взгляд Махи. В темноте, при фонарной подсветке откуда‑то снизу, получалось плохо, и он, натужено вздохнув, продолжил:

‑ Хочешь быть себе на уме ‑ будь. Только помни, одна здесь пропадешь. Не пугаю, сама понимаешь... А с нами еще есть какой‑то шанс. Теперь вот ‑ смотри. Дверь ‑ там.

Хромой махнул фонариком чуть дальше по коридору, за угол‑изгиб. Потом вновь подсветил вверх. Здесь труба воздуховода уходила прямо в стену, туда, куда и стремились подельники. В трубе чернела грубо вырезанная дыра с острыми, хищно блеснувшими краями.

‑ Соображай, это мы в прошлый раз сделали, думали ‑ а вдруг сможем. Но ‑ не пролезли ни я, ни Мика. Теперь ты. Попробуй, может, и доберешься. Там, внутри, я не знаю, что есть, и как эту дверь открыть. Но ты должна сообразить, вряд ли тут что‑то сильно сложное.

Отпустив смирно стоящую у стены Маху, Хромой шагнул ближе к дыре, задрав голову и высвечивая ее нутро. Потом опять повернулся к девке.

‑ Конечно, решетки там, я сам видел первую, тут она, прям, как влезешь. Но у тебя уже сноровка есть. Да и нож хороший, думаю, без труда получится. Вряд ли там, внутри, какие ловушки стоят, но ты поосторожнее ползи, с оглядкой. Оттуда, изнутри, уже никак сигнала не подашь, стены тут...

Хромой с размаху шлепнул по монолитному бетону ладонью, будто бы демонстрируя его звуконепроницаемость.

‑ На твою соображалку сильно надеюсь, ведь и надо‑то только дверь открыть. Там уж я разберусь, что к чему... А если все удачно будет, то мы с тобой, рыжая, считай, на всю жизнь людьми станем. Можешь, конечно, не верить, но подумай, зачем бы другим я сюда второй уже раз пошел бы?

"По заказу, ‑ с легкой иронией подумала Маха и тут же ощутила смятение: ‑ Кто‑то еще, кроме меня, знает цену этой маленькой вещи, лежащей в странной круглой комнате. И цена эта для кого‑то такая, что битый перебитый в рейдах Хромой решился на вторую попытку после неудачи, хотя это и идет против всех добытчиковских правил и примет".

Внешне по‑прежнему спокойная и равнодушная, она подошла поближе, вглядываясь уже привычным, видящим взглядом в темноту дыры, а Хромой, отступив на пару шагов, вдруг сказал как‑то обреченно:

‑ Может, и зря я тебя уговариваю, сама лучше меня всё понимаешь. Ладно, поболтали, так и давай ‑ вперед.

‑ Погоди, труба никуда не уйдет, ‑ сказала Маха. ‑ Дай на дверь гляну.

‑ Ну, погляди, ‑ согласился Хромой, все больше утверждаясь в собственных подозрениях. ‑ Хотя, что там глядеть, дверь и дверь, только уж больно прочная, а взрывать тут ‑ это себе дороже, завалит, как пить дать.

Маха, уже не притворяясь слепой в темноте, спокойно шагнул за поворот и почти тут же увидела дверное полотно со следами гари. То ли в прошлый свой приход Хромой с подельниками не просто ломился в нее, но пробовал поджечь, то ли у них с собой был сварочный резак с газовой горелкой. Но дверь выстояла легко, просто краска слезла по краям, где ее пытались атаковать ломом, дрелью, огнем. "Да тут, пожалуй, и взрывчатка не помогла бы", ‑ с неожиданным знанием предмета подумала Маха, быстрыми шагами возвращаясь к дыре в воздуховоде.

Хромой ждал ее на том же месте.

‑ Насмотрелась? ‑ поинтересовался он. ‑ Что интересного там увидела?

Маха пожала плечами, вряд ли стоило объяснять старику, что ей просто любопытно было глянуть снаружи на дверь этакой "неприступной крепости", которую штурмуют добытчики по второму разу. Все это уже смахивало на лирику. "Вот ведь, чертовщина какая, ‑ подумала Маха. ‑ С чего это меня на такие слова и понятия потянуло? Раскисла, что ли к концу пути? Так ведь еще и обратная дорога предстоит, да и тут всё далеко еще не закончено..."

Небрежно скинув на пол бушлат и чуть напружинив мышцы, Маха легко подпрыгнула с места и, уже внутри воздуховода, раскинула в стороны руки, удерживая тело в подвешенном положении. От удара ладонями и локтями жесткая жесть гулко зазвучала, порождая где‑то далеко‑далеко непонятное эхо. Маха прислушалась, но ничего необычного в этом звуке не было, и она втянула себя внутрь, вытягиваясь в трубе горизонтально.

Воздуховод оказался гораздо шире и удобнее, чем тот, по которому Маха ползала в заброшенном цеху так давно, что иногда ей казалось, что это все было в какой‑то другой и даже совсем не её жизни. В этой трубе и пыли было меньше, и жесть под весом её тела не изгибалась в центре длинных пяти‑шестиметровых пролетов. Да и видела Маха теперь не в пример лучше. Но были здесь и свои сложности.

Во‑первых, решетка, о которой говорил Хромой. В нее Маха уткнулась головой, едва только влезла внутрь. Пришлось отодвигаться, что бы спокойно работать руками, и для удобства вывесить наружу ноги. Оставшийся возле дыры Хромой, заволновавшись, спросил:

‑ Что там?

‑ Сам же про решетку рассказывал, ‑ ответила Маха, и ощутила, как звуковые волны ее голоса летят вперед и назад по трубе. ‑ Перепилю ее и дальше полезу...

Успокоившийся Хромой отошел в сторонку от свисающих ног Махи, а та резким ударом ножа проделала в частой, сплетенной из десятков проводков решетке первую, самую важную в работе дырку. Сперва получалось кое‑как, но Маха быстро приметила, что некоторые проводки, хитро вплетенные между простыми, металлическими, сделаны совсем из иного материала, и при нажиме не режутся, а пружинят. Пришлось их просто перепиливать, благо "алмазная" пилка у основания клинка позволяла делать и это без особых проблем. Закончив освобождать проход, Маха перехватила нож за лезвие и рукояткой по возможности максимально загнула вперед, по ходу движения, остатки проволоки по краям трубы. Не то, что бы она очень беспокоилась о своем свитерочке и брюках, но зачем же портить вещи, которые очень могут пригодиться в дальнейшем путешествии, когда этого можно легко избежать?

Подтянув ноги, Маха теперь уже окончательно и надолго скрылась в трубе.

... удар, рывок лезвием вниз, рассекая многожильный металлический провод решетки... почувствовав сопротивление, просунуть клинок вперед, по самую рукоятку, и алмазной пилкой поелозить по синтетической нити, вплетенной среди металла. Потом ‑ новый рывок, и опять работа пилкой... вырезав "окно" в решетке, загнуть острые края торчащих наружу проводков рукояткой, перехватить нож лезвием к запястью, протиснуться вперед и ползти дальше, до новой преграды, внимательно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям...

Маха быстро освоила технику перемещения по этому воздуховоду, впрочем, неплохо помогала и давняя репетиция в заброшенном цеху. И еще, руки и ноги, казалось, сами делают свою работу, без участия мозга. Это помогало сосредоточиться на том, что ее ждет впереди, через десять, пятнадцать, двадцать метров.

А где‑то там, впереди, стоял непростой инфракрасный анализатор, контролирующий температуру в трубе и подымающий тревогу, если поток воздуха вдруг нагревался выше предусмотренного заранее максимума. Обычная сторожевая и пожарная система, вместе с тем предохраняющая ценный объект и от несанкционированного вторжения, и от риска преднамеренного поджога.

Приостановившись после пятой решетки вроде бы, как передохнуть только по привычке, ведь никакой усталости в мышцах Маха не чувствовала, девка ненадолго задумалась, как можно обмануть инфракрасного сторожа и пройти без тревоги и возможных неприятностей дальше. Мысль о том, что нужно просто понизить температуру своего тела градусов до двадцати, двадцати двух теперь спокойно воспринималась Махой, как абсолютно нормальная и естественная. "А не так давно и сама сочла бы себя сумасшедшей, ‑ иронично подумала девка. ‑ И постаралась бы держаться от себя подальше..."

Но сейчас она твердо знала, как надо поступать при необходимости снизить температуру своего тела. Процедура‑то не хитрая, вот только приостановить сердце‑насос, ослабить свой и без того декоративный кровоток и ‑ через пять‑семь минут можно даже превратиться в ледышку с нулевой температурой. Но это будет перебор, этак инфракрасный сторож может совершенно законно отреагировать и на слишком низкую температуру.

Немного залежавшись сначала в легких раздумьях, а потом и во время процедуры по снижению температуры тела, Маха через десять минут поползла вперед с удвоенной энергией. Редкие, пару раз в минуту, удары сердца и вдохи‑выдохи, холодные по сравнению с нормальным человеческим телом руки, ноги совсем не мешали ей передвигаться с прежней энергией и скоростью. Она не воспринимала собственное состояние, как нечто необычное, то, к чему следует долго привыкать, она была изначально готова эффективно работать в таком и не только в таком режиме.

И новый режим не подвел. Мимо инфракрасных датчиков Маха проползла, как мимо пустого места, на ее небольшое и холодное, чуть выше температуры окружающей среды, тело автоматика не среагировала, хотя и обратила свое автоматическое внимание.

А почти сразу за датчиками в трубе оказалась сдвоенная решетка из совсем уж тонкой и мелкой сетки, да еще и прикрытая с обеих сторон синтетическими капроновыми чехлами. Видимо, здесь производилась окончательная фильтрация поступающего снаружи воздуха, а дальше...

Сквозь узкие щели отдушины, появившейся в полу воздуховода, Маха попробовала разглядеть находящее под ней помещение, но это оказалось не просто трудно, а практически невозможно, и тогда девка, не мудрствуя и не ощущая возможных неприятностей от охранных систем, локтем высадила легкую пластиковую накладку на отверстии воздуховода и заглянула внутрь.

"Круглый зал". Почему‑то именно такое название прозвучало в мозгу Махи, когда она осторожно, не ожидая подвоха, но и не рискуя понапрасну, выглянула головой вниз из трубы воздуховода. Помещение под ней и в самом деле было круглым и пустынным. В том смысле, что ни людей, ни каких‑либо других живых или даже псевдоживых организмов в нем не наблюдалось, это Маха почувствовала сразу, стоило ей только высунуть нос наружу. Но вот всевозможной аппаратуры, вычислителей, странных ложементов‑саркофагов здесь было с избытком. Все эти непонятные, но очень знакомые Махе приборы и оборудование выстраивались концентрическими кругами, начиная от стен, облицованных голубовато‑зеленым, мягкой, успокаивающей расцветки пластиком. В самом центре, может быть, даже в сердце этого зала за полукруглым столом, уставленным полудюжиной погашенных, мертвых экранов сидел... нет, это был не человек, и Маха с облегчением сообразила, что ощущение безопасности её не подвело. Некое человекообразие у восседающего за столом наблюдалось: пара верхних конечностей, нечто, похожее на голову, шарообразное и блестящее, как фольга на шоколадке, венчающее подобие торса. В вот то, что ниже человеческого пояса и скрывалось столом, Маха не видела, но была готова поклясться, что там нет ничего человеческого, скорее уж ‑ просто широкая тумба на маленьких стальных роликах.