Глава 38. Порывшись в телефонной книге, которая тоже нашлась в квартире, Хосино выбрал подходящий пункт проката автомобилей и набрал номер

Порывшись в телефонной книге, которая тоже нашлась в квартире, Хосино выбрал подходящий пункт проката автомобилей и набрал номер.

— Мне бы «седан», денька на два‑три. Не очень большой и чтобы поменьше в глаза бросался.

— Вы знаете, — ответили на том конце, — наша фирма работает с «Маздой». Так что «седанов», бросающихся в глаза, у нас нет вообще. Ни одного. За это можете быть спокойны.

— Отлично.

— «Фамилия» вам подойдет? Надежная машина. Внимания никто не обратит, богом клянусь.

— Подойдет. Пусть будет «фамилия». — Прокат располагался рядом с вокзалом. Хосино сказал, что явится за машиной в течение часа.

Хосино подъехал к прокату на такси, предъявил кредитную карточку и права и взял машину на два дня. Белая «фамилия», припаркованная на стоянке, в самом деле смотрелась неприметной мышкой. Пожалуй, ее можно было признать одним из образцов достижений в создании максимально безликого авто. Взглянув на него, уже через минуту нельзя было вспомнить, как оно выглядит.

Возвращаясь обратно за рулем «фамилии», Хосино заехал в книжный магазин и купил карту Такамацу и автомобильный атлас Сикоку. Еще он заглянул в оказавшуюся рядом лавку с компакт‑дисками — поискать трио «Эрцгерцог». Лавка стояла прямо на шоссе, поэтому классика на прилавках была представлена слабовато. Нашелся только один диск с этим трио — и тот уцененный. К сожалению, исполнители были другие, не «Трио на миллион долларов». И все‑таки парень не пожалел тысячу иен и купил диск.

Войдя в квартиру, Хосино обнаружил Накату на кухне. Тот ловко управлялся со сковородой — жарил тофу с дайконом [63]. По квартире расплывался приятный аромат.

— Делать было нечего, и Наката решил кое‑что сготовить.

— Отлично! Сколько можно по кафешкам шляться? Так хочется чего‑нибудь простого, домашнего, — обрадовался Хосино. — А я машину взял в прокате. У дома поставил. Сегодня поедем?

— Нет. Можно и завтра. Сегодня я хотел еще немного с камнем поговорить.

— Угу. Разговоры вообще дело хорошее. Важное. Все равно с кем и о чем. Разговаривать всегда лучше, чем не разговаривать. Вот я, когда веду грузовик, люблю с мотором потолковать. Если прислушаться как следует, можно много интересного узнать.

— Правильно. Наката тоже так думает. Правда, он с мотором разговаривать не умеет, но поговорить — это хорошо. Кто бы ни был.

— А как у тебя с камнем‑то? Ты хоть его понимаешь?

— Да. Вроде понемножку стал понимать.

— Самое главное. Наката‑сан, а он не сердится, что его сюда притащили? Не злится на нас?

— Нет. Накате кажется, что ему все равно где быть.

— Это хорошо, — успокоился Хосино. — Значит, он нас проклинать не станет.

До вечера Хосино слушал «Эрцгерцога». В исполнении не было того блеска и свободы, отличавших «Трио на миллион долларов». Музыканты играли проще и основательнее, хотя вполне прилично. Удобно расположившись на диване, Хосино вслушивался в звуки фортепиано и струнных. Глубокая, красивая мелодия трогала за живое, тонкое переплетение звуков бередило душу.

«Послушал бы я эту штуку неделю назад. Наверное, ничего бы не понял», — подумал парень. Что говорить, у него и привычки такой не было — стараться что‑нибудь понять. Но вот по дороге случайно попалась маленькая кофейня. Он заглянул в нее, присел на удобный диван, выпил вкусный кофе и как‑то сам собой принял, усвоил эту музыку. В его глазах это выглядело весьма значительным достижением.

Как бы желая убедиться во вновь обретенных способностях, Хосино прослушал диск несколько раз. Кроме «Эрцгерцога», на нем еще было фортепианное трио «Призрак» того же композитора. Тоже вещь неплохая, но все равно «Эрцгерцог» нравился парню больше. Своей глубиной. Наката тем временем сидел в уголке и что‑то бормотал над круглым белым камнем, изредка кивая и потирая ладонью ежик волос. Каждый с головой ушел в свое, хотя сидели они в одной комнате.

— Музыка не мешает? — спросил Накату парень.

— Нет. Нормально. Не мешает. Что‑то вроде ветерка.

— Ага… Ветерка, говоришь?

В шесть часов Наката начал готовить ужин. Пожарил кету, сделал салат из овощей, сварил что‑то. Разложил еду по тарелкам. Хосино включил телевизор — захотел посмотреть новости: может, скажут, как идет расследование убийства в Накано, в котором подозревают Накату. Однако об этом не было ни слова. Похитили маленькую девочку, свара между Израилем и Палестиной, крупная автокатастрофа в Китае, разоблачили банду автомобильных воров, в которой заправляли иностранцы, какой‑то министр что‑то не то сморозил, увольнения в крупной компании информационных технологий… В общем, один мрак, ничего хорошего. Они сели за стол и принялись за еду.

— У‑у. Класс! — довольно промычал Хосино. — У тебя, отец, настоящий талант. Тебе бы поваром.

— Спасибо. Только Накате кормить некого. Вы первый.

— Что ж у тебя ни друзей, ни семьи нет?

— Нет. Была кошка, но кошки совсем другую еду едят.

— Да‑а, — протянул Хосино и добавил: — Но все равно вкусно. Особенно вот это, вареное.

— Очень рад, что вам понравилось. Наката неграмотный и из‑за этого иногда такие ошибки делает… Страшно, что может случиться. Поэтому Наката всегда одно и то же готовит, из одних и тех же продуктов. Умей он читать, может, и что‑нибудь другое бы смог.

— Ну, мне и так хорошо.

— Хосино‑сан? — выпрямившись, серьезно произнес Наката.

— Чего?

— Вы знаете, как тяжело быть неграмотным?

— Да уж, я думаю, — согласился Хосино. — Но вот на диске написано: Бетховен‑то был глухой. Такой великий композитор… А еще, говорят, в молодости был в Европе первым пианистом, очень большую славу имел. Но потом заболел и оглох. Почти ничего не слышал. Страшное дело! Представляешь: музыку сочинять надо, а ты не слышишь ничего! Как тебе?

— Да, понимаю.

— Глухой композитор — все равно что повар, который вкуса лишился. Лягушка без перепонок. Шофер, у которого права отобрали. Как пелена на глазах. Так? Однако Бетховен не сломался. Не‑е… расстроился, наверное, но не сдался. В общем, натерпелся человек. А музыку все равно сочинял. Как оглох, у него даже лучше стало получаться. Глубже как‑то. Вот так. Возьмем «Эрцгерцога», к примеру, — я его как раз слушал. Он эту штуку сочинил, когда уже почти ничего не слышал. Поэтому, отец, неграмотному, конечно, неудобно, тяжело, но это ж еще не все. Вот ты читать не умеешь, зато умеешь, чего другие не могут. Понимать же надо. Например, с камнем можешь разговаривать. Скажи?

— Это правда. Наката немножко умеет с камнем разговаривать. А до этого с кошками мог.

— Кроме тебя, так никто не может. Точно тебе говорю. Возьмем обычного человека. Можно сколько угодно книжек прочитать, а с камнями и кошками разговаривать все равно не научишься.

— Но вы знаете, Хосино‑сан, Накате в последнее время часто сон снится. Будто он вдруг научился читать. И с головой наладилось. Не так плохо стало. Наката обрадовался, пошел в библиотеку, набрал книжек. Какое это удовольствие — читать. Наката стал читать, одну книжку за другой. Но тут вдруг свет погас, и в комнате стало темно. Кто‑то свет выключил. Кругом темно. Читать стало нельзя, и Наката проснулся. Как здорово уметь читать книги.

— М‑да, — хмыкнул Хосино. — Хотя вот я, к примеру, грамотный, а книжек не читаю. Не получается как‑то.

— Хосино‑сан? — опять подал голос Наката.

— Чего?

— Какой сегодня день?

— Суббота.

— Значит, завтра воскресенье?

— Должно быть так.

— Завтра с утра поедем?

— Поедем. Только куда?

— Наката не знает. Поедем, тогда и подумаем.

— Может, ты не поверишь, — сказал Хосино, — но другого ответа я и не ждал.

На следующее утро Хосино проснулся в восьмом часу. Наката уже колдовал на кухне с завтраком. Парень пошел в ванную, умылся холодной водой, побрился электробритвой. На завтрак были горячий рис, мисо с баклажанами, вяленая ставрида и маринованные овощи на закуску. Хосино все съел и попросил добавки риса.

Пока Наката убирал посуду, парень снова включил новости. На этот раз об убийстве в Накано несколько слов все‑таки сказали.

— Со времени преступления прошло уже десять дней, однако следствию так и не удается выйти на след убийцы, — равнодушным голосом вещал диктор. На экране появился дом с шикарными воротами. У ворот стоял полицейский, была натянута веревка с табличкой «Вход воспрещен». — Поиски пятнадцатилетнего сына жертвы преступления, исчезнувшего перед самым убийством, по‑прежнему не дают результата. Его местонахождение пока не известно. Разыскивается также проживающий в районе, где совершено преступление, мужчина за шестьдесят лет, который явился в полицейский участок и заявил об убийстве. Пока не ясно, существует ли какая‑либо связь между разыскиваемыми. Судя по тому, что беспорядка в доме не обнаружено, можно предположить, что мотивом преступления стала личная неприязнь. Полиция тщательно изучает круг друзей и знакомых потерпевшего господина Тамуры. В Токийском государственном музее современного искусства в знак признания заслуг господина Тамуры в области искусства…

— Отец! — окликнул Хосино копавшегося на кухне Накату.

— Да‑да?

— Ты случайно не знаешь сына этого… ну, кого убили в Накано? Малому пятнадцать лет, говорят.

— Нет, сына Наката не знает. Наката уже рассказывал: он знает только Джонни Уокера и собаку.

— М‑да. Похоже, полиция его тоже ищет. Сына. Он у него один был. И матери нет. Он перед самым убийством из дома сбежал и пропал.

— Вот как?

— Ничего в этом деле не поймешь, — констатировал парень. — Но полиция, на самом деле, больше знает. Просто не говорит. Полковник Сандерс сказал: им известно, что этот парень здесь, в Такамацу. И еще — что один симпатичный парень, похожий на меня, притащился сюда вместе с тобой. А журналистам не рассказывают. Думают, мы смотаемся, если узнаем, что они про нас знают. Вот и делают вид, что не знают, где мы. Гады…

Полдевятого они сели в стоявшую перед домом «фамилию». Наката налил в термос горячего чаю, надел помятую тирольскую шляпу, с которой никогда не расставался, прихватил зонтик и брезентовую сумку и устроился впереди, рядом с водителем. Хосино надвинул было на лоб свою любимую кепку «Тюнити Дрэгонз» и мельком взглянул на себя в зеркало, висевшее в прихожей. Полиции как пить дать известно, что «молодой мужчина», которого она ищет, носит кепку «Тюнити Дрэгонз», зеленые очки «Рэй‑Бан» и гавайку. В Кагаве [64]таких кепок — по пальцам пересчитать, а если еще прибавить гавайку и зеленые очки… Слишком запоминающаяся внешность. Полковник Сандерс это учел и приготовил синюю тенниску, чтобы в глаза не бросалась. Все предусмотрел! Хосино решил оставить «Рэй‑Бан» и кепку в квартире.

— Ну, куда поедем? — поинтересовался он.

— Все равно. По городу поездим.

— Значит, все равно?

— Да. Поезжайте, куда хотите, Хосино‑сан. А Наката будет из окна глядеть.

— У‑у‑у… — застонал Хосино. — Вообще‑то, я в себе уверен, когда за рулем. Все‑таки уже столько шоферю. И в силах самообороны, и на транспортной фирме… Но ты знаешь, если я сел за баранку — значит, должен куда‑то ехать. Прямиком к месту назначения. Уже такая привычка выработалась. Мне никто никогда не говорил: «Поезжай куда хочешь». У меня от этого прицел сбивается. Чего делать — не знаю.

— Извините.

— Да ладно тебе. Все в порядке. Давай попробуем. — С этими словами Хосино сунул диск с «Эрцгерцогом» в плейер. — Покрутимся по городу, а ты в окно смотреть будешь. Лады?

— Очень хорошо. То, что надо.

— Увидим то, что надо, — сразу: «Стоп машина!» Тогда и разговор другой пойдет. Правильно?

— Да, может, так и получится, — предположил Наката.

— Хорошо бы, — проговорил парень, разворачивая на коленях карту города.

И они стали колесить по Такамацу. Хосино делал маркером пометки в карте. Объехав один квартал и убедившись, что не пропустили ни улицы, перемещались в другой. Время от времени Хосино останавливал машину, чтобы выпить чаю и перекурить. Диск с «Эрцгерцогом» заканчивался и начинался снова. В обед заехали в кафе, съели рис с карри.

— Что же ты все‑таки ищешь, Наката‑сан? — покончив с едой, спросил Хосино.

— Наката и сам не знает. Это такое…

— …что поймешь, когда увидишь, а не увидишь — не поймешь.

— Совершенно верно.

Хосино с обреченным видом покачал головой:

— Я и без этого знал, как ты ответишь. Просто убедиться хотел.

— Хосино‑сан?

— Чего?

— Может, сразу не найдем. Через некоторое время только.

— Ну и наплевать. Будем делать, что можем. Уж раз сели в лодку, отчалили…

— А мы еще на лодке поплывем? — заинтересовался Наката.

— Нет. Обойдемся пока, — ответил парень.

В три они заехали в кофейню — Хосино захотелось кофе. Наката после долгих колебаний попросил стакан молока со льдом. Из‑за этого рейда по городу Хосино чувствовал себя выжатым как лимон, разговаривать не хотелось. «Эрцгерцог» уже порядком надоел. Крутиться по улицам было не в его характере. Скука… Толком не разгонишься, всю дорогу в напряжении. Несколько раз им навстречу попадались патрульные машины, Хосино старался не встречаться взглядом с полицейскими и объезжать подальше полицейские будки. «Фамилия», конечно, машина неприметная, но если несколько раз попадешься им на глаза, могут и привязаться. И нервы на пределе — только и гляди, как бы какую‑нибудь машину не зацепить.

Пока Хосино, сверяясь с картой, вел машину, Наката, как прилежный ребенок или хорошо воспитанный пес, не меняя позы, не отрываясь смотрел в окно. Судя по всему, он в самом деле что‑то искал. Так они проездили до самого вечера, каждый погруженный в свое, почти не разговаривая.

— Что же мы ищем… — с надрывом затянул парень песню Ёсуя Иноуэ [65], но сбился — не знал дальше слов — и закончил куплет стихами собственного сочинения:

Ищем, ищем — толку чуть,

А на улице стемнело.

Кружим, кружим — глаза на лоб лезут

У Хосино живот подвело.

В шесть компаньоны повернули домой.

— Завтра продолжим, Хосино‑сан? — предложил Наката.

— Да уж сегодня почти все объездили. Завтра тогда — что осталось, — сказал парень. — Я вот еще спросить хотел…

— Что?

— Если в Такамацу ничего не найдем, что дальше делать будем?

Наката потер ладонью голову.

— Если не найдем, думаю, будем искать за Такамацу.

— Понятно. А если опять не найдем, что тогда?

— Если опять не найдем, будем дальше искать, — ответил Наката.

— То есть будем расширять круг, пока не обнаружим? По принципу: собака всегда себе палку найдет?

— Да. Наверное. Только Наката что‑то не понимает, причем здесь собака. Почему она палку найдет? Уж если раз получила, больше близко к палке не подойдет.

Хосино задумался и сказал:

— Вообще‑то верно. Я раньше об этом как‑то не думал. Чего это она должна палку искать?

— Странно как‑то.

— Ну и хрен с ней, — решил Хосино. — Если обо всем этом думать, можно черт знает до чего договориться. Отложим пока собаку и палку в сторону. Хочется знать, до каких пор мы этот самый круг расширять будем. Так ведь можно и в соседней префектуре оказаться. В Эхимэ или Коти. Кончится лето, осень наступит…

— Все может быть. Но Накате все равно, Хосино‑сан. Осень, зима — он все равно должен найти. Конечно, вы не можете все время помогать. Дальше Наката как‑нибудь один искать будет. Пешком.

— Ну не знаю… — пробормотал Хосино. — Но и твой камушек мог бы войти в положение: рассказал бы поподробнее, где искать. Хоть примерно, в общем.

— Извините, но камень не говорит.

— Вот оно что… Не говорит… Хотя и по виду догадаться можно. Значит, не говорит — а с плаваньем, верно, у него еще хуже. Все, хватит! Сейчас спать, завтра продолжим.

На следующий день все повторилось. Хосино по изобретенной им системе все так же прочесывал город — теперь западные районы. От его маркера на карте появлялось все больше желтых пятен. Было только одно отличие — зевота разбирала сильнее, чем накануне. Наката по‑прежнему не отрывался от окна. Они почти не разговаривали. Хосино крутил баранку, озабоченный тем, как бы не налететь на полицейских, неутомимый же Наката все что‑то высматривал. Но безрезультатно.

— Сегодня понедельник? — спросил он.

— Ну, вчера было воскресенье, значит — понедельник, — отозвался парень и, на ходу сочинив мотивчик, отчаянно заголосил:

Сегодня понедельник,

Значит, завтра вторник.

Муравей — известный работяга,

Глазки строит ласточка.

А над высокой трубой

Заходит солнце красное.

— Хосино‑сан?

— Чего?

— На муравьев, когда они работают, сколько угодно можно смотреть и не надоедает.

— Точно! — ответил парень.

Пообедали в закусочной, где готовили угря, — съели по порции рыбы с рисом. В три заехали в кофейню, выпили кофе и чаю с морской капустой. К шести часам карту сплошь покрывали желтые пометки, а в городе практически не было ни одного закоулка, где не оставили бы следа самые обычные, неприметные шины «фамилии». Однако все было напрасно.

— Что же мы ищем… — снова обессиленно затянул Хосино.

Ищем, ищем — толку чуть,

Город весь объездили.

Отсидел всю задницу.

Не пора ли отдохнуть?

— Если так дело пойдет, я песни научусь сочинять, — сказал он.

— Почему?

— Нипочему. Просто так. Шутка.

Поняв, что сегодня уже рассчитывать не на что, они выехали из города на шоссе и двинули домой. По дороге Хосино задумался и повернул не туда. Хотел выехать обратно на шоссе, но запутался в лабиринте улочек, которые изгибались под самыми невероятными углами, да еще многие — с односторонним движением. Они оказались в незнакомом жилом квартале. Рядами стояли старые изящные особнячки, обнесенные высокими стенами. Было удивительно тихо, вокруг ни души.

— Наш дом где‑то тут недалеко должен быть, но в какой стороне — понятия не имею, — признался парень, остановив машину на незастроенной площадке. Он выключил мотор, потянул рычаг ручного тормоза и развернул карту. Посмотрев на закрепленную на фонарном столбе табличку с названием улицы и номером дома, поискал это место на карте, но глаза уже устали и ничего не хотели видеть.

— Хосино‑сан? — подал голос Наката.

— Чего?

— Извините, что отрываю. Вон вывеска на воротах. Что на ней написано?

Хосино оторвался от карты и посмотрел, куда показывал Наката. Немного впереди в высокой стене он увидел старинные черные ворота. Сбоку висела большая деревянная вывеска. Ворота были плотно закрыты.

— «Мемориальная библиотека Комура»… — прочитал Хосино. Интересно — библиотека в таком тихом месте… Да и на библиотеку не похоже. Обыкновенный особняк.

— Ме‑мо‑ри‑аль‑на‑я биб‑ли‑о‑те‑ка Ко‑му‑ра?

— Ага. Наверное, библиотеку устроили в память о каком‑то Комуре. Кто он такой, интересно?

— Хосино‑сан?

— Чего? — откликнулся Хосино, рассматривая карту.

— Это здесь.

— Что «здесь»?

— Вот что Наката все время искал. Это место.

Хосино поднял голову и покосился на Накату. Сдвинул брови и посмотрел на ворота библиотеки. Еще раз прочитал иероглифы на вывеске. Потом достал из пачки сигарету, сунул в рот и прикурил от пластмассовой зажигалки. Медленно затянулся и выпустил дым в открытое окно.

— Ты серьезно?

— Да. Ошибки быть не может.

— Вот что такое случай. Страшное дело, — проговорил парень

— Совершенно верно, — согласился Наката.