Дитя ночи. По дороге в их с Тимми «терапевтический кабинет» Карла свернула не туда и оказалась в сумрачном коридоре

По дороге в их с Тимми «терапевтический кабинет» Карла свернула не туда и оказалась в сумрачном коридоре, по обеим сторонам которого тянулись ряды дверей. Тяжелые дубовые двери, обитые стальными полосками. Все заперты.

Она достала из кармана крест, который теперь всегда носила с собой, и крепко сжала его в руке.

И вот что странно: остановившись у первой двери, она почувствовала, что с той стороны ее ждет Тимми. Она постучала в дверь кулаком, громко выкрикивая его имя.

Дверь распахнулась. Холодный ветер пронесся сквозь пятно темноты. Закружились сухие листья, красные, как кровь… Карла вошла в зеркальную комнату, в самый центр этого искривленного пространства снов, где они всегда встречались с Тимми. И Тимми уже сидел там, удобно устроившись на диванчике под старинным торшером из шелка и кружев… рельсы игрушечной железной дороги уходили под диван и терялись под декоративными кистями на обивке… рядом с табуретом располагался миниатюрный концентрационный лагерь… одна из сторожевых вышек лепилась к ножке Карлиного кресла.

Карла сказала:

– Я думала, что сегодня сеанса не будет. У тебя же концерт… в Аризоне, или в Техасе… или где там?

Она почему‑то подумала про Стивена и про его выступления на заменах на вагнеровских фестивалях.

– Как ты уже знаешь, – сказал Тимми спокойно, – я иногда путешествую… не совсем традиционными способами.

Карла боялась того разговора, который сейчас начнется. Сегодня Тимми должен был продолжить рассказ про Освенцим и про его странные отношения с заключенным Руди Лидиком.

– Я сейчас злая, – сказала она.

– Почему?

– Что еще за новый коридор с запертыми дверями в средневековом стиле? Мне казалось, что мы открываем двери, а не запираем их у меня перед носом.

– Хочешь ключи? – Сама невинность.

– Ты… ты сейчас… как герцог Синяя Борода.

– Ты даже не понимаешь, как ты меня обижаешь, – медленно проговорил Тимми. Он закрыл глаза. Карла молча ждала продолжения. Он был в своем концертном костюме: черное обтягивающее одеяние в стиле киношных супергероев и бархатный черный плащ, расшитый звездами и полумесяцами. Его лицо было густо покрыто матовым белым гримом, а огромные черные глаза подведены малиновыми тенями. Сейчас он был похож на красивого гермафродита.

– Чем я тебя обижаю? – спросила она после долгой паузы.

– Ты разве не знаешь, кто был настоящий герцог Синяя Борода?

– Я что‑то такое читала… кажется, он был садистом и убивал детей.

– Не называй меня Синей Бородой, – сказал Тимми. Карла поняла, что стоит на пороге какого‑то очень значимого открытия. И решила пока не давить на Тимми. В какой‑то определенной точке его прошлого они добрались до черного леса; идти дальше он не захотел или не смог. Неужели он знал Жиля де Рэ, безумного убийцу, который когда‑то был верным соратником Жанны д’Арк и которого впоследствии сожгли на костре?

– Для тебя это что‑то значит? – спросила она, с трудом скрывая волнение.

– Ты меня провоцируешь, Карла Рубенс.

Впечатление было такое, что ему очень больно. Только это была не мимолетная боль, которая если и ранит, то потом забывается. Это была безысходная боль веков. Пусть даже он мертвый, – подумала Карла, – все равно его можно задеть за живое. Пусть даже это «живое» сокрыто в самой глубине его существа. С той стороны черного леса. Пусть даже это – всего лишь боль, которая медленно тлеет, как жгучая магма под каменной коркой его бессмертия.

Ее взгляд блуждал от зеркала к зеркалу. В зеркалах пересекались рельсы, а игрушечные поезда преломлялись и множились, словно стеклышки в калейдоскопе. Она видела свои бесконечные отражения… но Тимми там не было.

Она сказала:

– Я – часть тебя, Тимми. Твоя женская половина. А ты – моя мужская половина. Теперь я это понимаю.

– А кто наша тень?

Она промолчала, но про себя подумала: Стивен. Стивен.