Мыслительная природа философии

Все выше сказанное дает возможность говорить не только о двойственности философии, но и о ее «тройственности». Природа этого особого ненаучно систематизированного знания определяется тремя явлениями: мир, человек и мысль, их соединяющая. Не случайно, если хотят сказать что-то позитивное о философии, то говорят, что она учит мыслить.

А). Философия и нефилософия. Но она не просто учит мыслить, она – сама мысль, смысл, осознанность. Платон говорил, что философствующий отличается от нефилософствующего тем же, чем бодрствующий – от спящего. Вопрос этот бездонный и безразмерный, фактически только о нем и говорит весь курс по философии. Размышления в рамках этого вопроса раскрывают подлинную суть и природу философии, а мыслительная природа философии зафиксирована уже в самом слове философия, в корне «мудрость».

Вопрос «Что такое мудрость?» еще труднее, чем вопрос «Что такое философия?» Встретить мудрость в мире легче всего, встретив мудрого человека. Но кто видел действительно мудрого человека? Мудрость же природы и мудрость Бога часто «за семью печатями». В этом случае остается только возможность отрицательного определения (при невозможности положительного). Философия – антипод псевдо-философии, нефилософии. Не-философия – бегство от мудрости безмыслие, неосмысленность и т.п. Философия, как и мудрость неотделимы от мыслительного усилия, действия осмысливания, которое переживается как максимально позитивное состояние.

Б). Метафорически-художественное представления мыслительной природы философии. В качестве предварительного направляющего ориентира определения философии через мысль можно предложить развернутую цитату из романа Фазиля Искандера «Человек и его окрестности».

В одной из частей этого романа главным действующим лицом является двойник Ленина, проживающий в небольшом городке предкавказских районов России. Пытаясь через современного «Ленина» понять Ленина реального, Искандер пишет: «С яростью и необыкновенным темпераментом постоянно обрушиваясь на старую мораль и мечтая о создании нового социалистического человека, неужели он не понимал, что если вообще и можно создать новую мораль, боле совершенную, чем старая, то это дело тысячелетий? И как можно начинать новую жизнь с разрушения старой, тоже тысячелетней морали? Это все равно, что посадить росток хлебного дерева и тут же сжечь колосящуюся, пусть не в полную силу, пшеницу.

В сочинениях Ленина нет никакой мудрости. Он всегда торопится, всегда пристрастен. По-видимому, чтобы быть мудрым, надо думать много, но лениво... Только тот, кто забывает, что он думает, может до чего-нибудь додуматься. Чтобы думать, надо выпадать из жизни. Дар философа – дар выпадения из жизни при сохранении памяти о ней.

Осмелюсь оспорить афоризм Маркса: «Философы до сих пор объясняли мир, а дело заключается в том, чтобы изменить его». Как только философ начинает изменять жизнь, он теряет возможность справедливого суждения о ней, потому что становится частью потока этой жизни. И чем сильней философ меняет течение жизни, войдя в ее поток, тем ошибочней его суждения о том, что в ней делается, и теперь шанс на справедливое суждение о жизни, которую изменяет и в которой барахтается наш философ, имеет другой философ, который сидя на берегу, наблюдает за тем, что происходит в потоке.

Но если он, видя своего собрата, барахтающегося в потоке, сам бултыхнется в поток, с тем, чтобы объяснить ему его ошибки, все равно информация, которую он ему передаст, будет уже неверна, потому что он сам, окунувшись в поток, еще раз изменил его свойства.

Так бедный Мартов, то окунался в поток, где барахтался Ленин, то выплывал из него и кричал ему с берега о его ошибках, но они уже были обречены не понимать друг друга. А Ленин в это время целенаправленно греб внутри водоворота, принимая каждый свой круг в бурлящей воронке за очередную диалектическую спираль, пока, скрюченный судорогой, не задохнулся».[2]

Два «определения» философии четко обозначаются в этом, безусловно, метафорическом описании: а). Философия – выпадение из жизни, при сохранении памяти о ней. б). Философия в принципе не может иметь прикладного значения, а значит и прямых практических следствий. (Такими же характеристиками может обладать только мысль.)