Квартира Щечко

Ваха, стоявший на лестничной площадке между пятнадцатым и шестнадцатым этажами – трусливые русисты от стрельбы попрятались по квартирам, а кто высовывался, он рявкал – закройте дверь, и все его слушались, потому что он был в полицейской форме, – заметил, как у единственного подъезда шестнадцатиэтажки остановился военный, тентованный «Урал», точно такой же, как и те, на которых они ехали из Грузии. Это сбило Ваху с толку – он подумал, что Шамиль зачем‑то прислал подмогу, он слышал большую перестрелку и подумал, что это его люди. Но это были не чеченцы – распахнулись створки дверей бронированного отсека, прикрытого тентом – и на асфальт спрыгнули русисты, бросились к двери единственного подъезда. Только это были не те русисты, как тот, которого Ваха только что зарезал, как барана, и не те, которые трусливо прятались по квартирам. На этих русистах был камуфляж, тяжелые бронежилеты «Воин», титановые шлемы с забралами, которые пробивает только пулемет. Один из русистов нес тяжелый, в рост человека щит, у остальных в руках были автоматы Калашникова.

Ваха рванулся к квартире, забарабанил по стальной двери, забыл про условный стук, которым надо стукнуть, если хочешь, чтобы открыли. Ему никто не открыл, сначала посмотрели в глазок, потом крикнули:

– Шайтан вах калле, ты что стучишь?

Внизу грохнуло – подъездная стальная дверь, которая преграждала путь омоновцам – ее просто подорвали. Выстроившись в колонну, ощетинившись автоматами, просочились в подъезд. Щит пока не был нужен – при подъеме по лестнице прикрывались тем, что каждый перекрывал свой сектор и готов был выстрелить в любую секунду.

– Русисты идут! В подъезде ОМОН!

Несмотря на то что милиции давно уже не было – название ОПОН не прижилось, полицейских так и продолжали звать омоновцами.

Леча заскрипел зубами от злости. Хьоза мертв, Баса тоже мертв – теперь еще и это. Обложили...

– Держи лестницу! Убивай всех русистов, кто сунется! Дукваха! Хватит трахать там эту малолетку! Иди, помоги Вахе!

Дукваха уже никого не трахал. Настя от изнасилования умерла...

* * *

Дукваха вышел вовремя – ОМОН был уже на одиннадцатом этаже. Для безопасности перед прохождением углов вперед выставляли большое зеркало. Ваха занял позицию, прикрывшись шахтой лифта, позиция была довольно‑таки грамотной: чтобы попасть в него, надо было тщательно целиться, а сделать это было невозможно, потому что целящегося тут же застрелил бы Ваха. У Дуквахи тоже был автомат, но Ваха не ожидал от него большой помощи.

– Иди вниз, брат... – Дукваха коснулся его плеча. – Я прикрою.

– Сам иди!

ОМОН прошел двенадцатый этаж.

– Может, возьмем заложников? Пусть кричат русистам, чтобы их не убивали.

– Заткнись!

Дукваха не унимался – он подошел к одной из дверей на лестничной площадке, постучал.

ОМОН прошел тринадцатый этаж.

Не открыли – Дукваха начал бить в дверь ногами.

– Открывайте, свиньи!

– Молчи! – сказал Ваха.

Вместо этого – Дукваха отошел от двери и ударил по ней из автомата. Тем самым – раскрыв засаду. Завизжали рикошеты, лопнуло стекло...

– Ты что делаешь, сын осла!

ОМОН вышел на четырнадцатый этаж.

Решив, что скрываться уже нечего – Ваха заорал:

– Аллах Акбар!!!

* * *

Зеркало, выставленное на длинной ручке между четырнадцатым этажом и пятнадцатым – мгновенно исчезло, сметенное автоматной очередью, пули едва не вырвали из рук омоновца, шедшего вторым, длинное «удилище», на котором было закреплено зеркало. Завизжали рикошеты – и к голосу одного автомата, 7,62 по звуку, прибавился и второй – пять и сорок пять. Рикошеты этого куда опаснее – поднимавшиеся цепочкой омоновцы отпрянули от перил – хотя понятно, что сдуру может любому прилететь. Убить – не убьет, но пуля – дура. Ударит в колено, к примеру, как Бахметьева – и привет служба, хорошо, что ногу тогда сохранили – мог бы и лишиться.

– Аллах Акбар, русисты! Идите сюда! Я вашу маму е...!

– А я твою! – крикнул один из омоновцев.

Ответом была новая автоматная очередь.

– Газ! – скомандовал командир штурмовой группы.

Три гранаты – две газовые и светошумовую «Зарю» бросили на лестницу – вверх не забросить. Одна – скатилась и упала в лестничный пролет. Две остальные – сработали, полыхнул магний. Сверху вновь открыли автоматный огонь, и довольно точный – судя по всему, «Заря» не сработала так, как надо.

– Вперед!

Первый омоновец сделал два шага – и поскользнулся, сверху стреляли почти непрерывной очередью, одна из пуль отрикошетила от стены и ударила идущего первым по голени. Вскрикнул от боли еще один из бойцов. Командир понял – что так не пройти. Примерно четыре метра – сам лестничный пролет и три – площадка между ними. Но быстро их – не пройти, тем более под шквальным огнем. Будут и еще потери... скорее всего, не «двухсотые», но штурмовать захваченную квартиру, а может, и не одну – будет некому.

– Назад!

Омоновцы откатились назад, раненых затащили за шахту лифта, начали перевязывать. Раненые матерились – у одного нога, голень, у другого куда опаснее – локоть. Пуля в сустав – так можно и без руки остаться.

Газ не оказал особого эффекта – его стягивало вниз, вытягивало вверх, все окна, а тут они были панорамные, большие – были разбиты, и газ уходил вниз. Нормальной концентрации добиться было невозможно.

– Тащите их вниз! – распорядился командир ОМОНа, доставая рацию. – Зенит, я – Ворон, в адрес войти не могу, блокирован на четырнадцатом этаже. Здесь как минимум два духа, у обоих «калаши». Запрашиваю дальнейшие инструкции.

– Ворон, я – Зенит. Точку подавить любой ценой, в твоем адресе снайперы, держат под обстрелом квартал. Помощь оказать не могу, сами ведем бой. Разбирайся сам.

– Зенит, тебя понял.

Командир, капитан полиции Борис Берестянский, выключил рацию, огляделся.

– Через балкон? – предложил один из бойцов.

– Пулю в бошку получишь, и все.

Капитан подошел к лифту, нажал на кнопку. Потом еще раз, все – без толку.

– Лифт вырубили, с... Моторы – над ними, на техническом этаже.

На улице где‑то что‑то громыхало, автоматные и пулеметные очереди слились в один сплошной гул. В городе шел бой.

– Э, русисты! В штаны насрали, что ли?! Идите сюда!

Капитан Берестянский отсоединил магазин от автомата, присоединил другой, на сорок пять патронов, от ручного пулемета. К нему изолентой был примотан еще один такой же, получившаяся спарка весила очень много и к автомату ее можно было пристегивать только в самом крайнем случае.

– Я прорываюсь первым. Дальше – прикрою вас. По моему сигналу...

Он показал на пальцах, что надо сделать по его сигналу.

* * *

Газ все еще ел глаза – но Ваха был опытным, при нем была фляжка и повязка, он смочил тряпку, сунул ее под маску, которую он натянул в начале боя, и дышал через нее. Русисты куда‑то отошли, видимо обдристались, ждут подкрепления. Русисты так боятся настоящего боя – что стараются не вступать в него, вызывают танки, бьют из «Шмелей», сжигающих человека так, что от него остается только черный, жирный пепел. Вот и эти русисты – как только он начал бить по стене, как его научили американские инструкторы в Афганистане – сразу же отступили. Теперь ждут подкрепления. Глаза слезились... у него были стрелковые очки, тоже подарок американцев, – но они все равно слезились.

– Брат... – Дукваха ко всем так обращался, даже к незнакомым. Он мог казаться нормальным, когда хотел.

– Заткнись!

Дукваха обиделся – но ответить не успел. В этот момент, где‑то сбоку, буквально рядом – громыхнуло так, что чеченцы едва не справили нужду в штаны. Показалось, что рушится дом, в голове помутилось – а через секунду снизу ударила длинная, автоматная очередь, завизжали, как сумасшедшие ведьмы, летающие от стены к стене пули...

* * *

План капитана Берестянского был довольно прост. Первым делом – противника надо отвлечь. Для этого – омоновцы вскрыли шахту лифта и по сигналу бросили туда одновременно две светошумовые гранаты «Заря». В шахте лифта, которая усиливала звук – бабахнуло так, что действительно содрогнулись стены. Прежде чем чеченцы успели очухаться – капитан Берестянский побежал вперед, так побежал, как только позволяло тяжеленное снаряжение (ведь только бронезащиты двадцать три килограмма), стреляя непрерывной очередью из автомата. Чеченцы не успели вовремя опомниться – прежде чем они открыли огонь по пролету, капитан уже пробежал опасную зону, не получив ранений, и теперь был на пятнадцатом этаже. Кто‑то гаркнул по‑русски «Вперед», они открыли огонь – но тут по глазам, как ножом, полоснуло нестерпимо белым светом, громом ударило по ушам – на площадке между пятнадцатым и шестнадцатым этажами взорвалась «Заря». Больше у террористов шансов не было...

Бросив «Зарю», капитан спрятался за шахтой лифта, отвернувшись и открыв рот – так легче переносить близкий взрыв. И все равно – рвануло так, что уши резануло мучительной болью... пять секунд, не больше. Пробежав несколько шагов по лестнице, он развернулся и ударил по ослепленным террористам автоматной очередью. На них были бронежилеты, он не сразу это понял, один из террористов сумел поднять автомат и неприцельно выстрелить по нему. Капитана ударило несколько раз... раза три или даже четыре, это было похоже на пропущенный удар в боксе – омоновец не устоял на ногах, упал на лестницу, но продолжал стрелять. Остаток того, что было в магазине, он вбил в боевиков, прицел он брал выше и сумел обоим попасть в голову. Громко топая, снизу поднимались другие омоновцы.

– Василич! Как ты?! Место дайте! Цел?!

Все‑таки врезало здорово – 7,62, скорее всего бронебойный. Не игрушка – все, кто прошел Чечню, набивали бронники двойным‑тройным комплектом пластин. И все равно – такая пуля сшибает с ног, если бронепластина и задержит ее – на теле остается большой черный синяк. Может и ребра поломать. Но все равно – лучше, чем насквозь.

– Живой...

Кто‑то ощупывал его, пытаясь понять, есть все же пробитие или нет.

– Что ты меня, как бабу, тискаешь... Руку дай! Занять позиции к штурму, готовность!

Командир поднялся на ноги, оттолкнул помогающего – устоял, хотя грудь сильно болела.

– Эвакуировать?

– Поздно! Держать двери!

Один из омоновцев осмотрел дверь, присвистнул, начал крепить подрывной заряд с гранатным запалом. Снизу притащили щит, двое бойцов приготовили гранаты «Заря».

– Бойся!

Хлопнуло взрывное устройство – но до конца дверь оно не выбило. Несмотря на то что подрывник понял, что это за дверь, и крепил взрывчатку на все места расположения ригелей – даже тут израильская дверь выдержала удар, ее просто перекосило. А в следующую секунду погиб тот, кто шел первым и держал щит. Пуля калибра.50 швейцарской фирмы RUAG с сердечником из сплава стали, вольфрама и какой‑то керамической оболочки, предназначенная специально для уничтожения русских БТР и БМП, пробила насквозь дверь, щит, тяжелый бронежилет, который выдерживал автоматную очередь в упор, прошла насквозь через тело омоновца, и ее задержал только бронежилет на спине. Шедшего первым штурмовика поддержал второй – и тут же в дверь ударила вторая пуля, несколько левее – промах! Чеченцы не видели, куда били! Она пробила насквозь дверь, вылетала в подъезд, чудом никого не задела (пролетела в нескольких сантиметрах над головой еще одного омоновца, стоявшего на лестнице, если бы попала в шлем – мозги бы разлетелись по всему подъезду) и ударила в стену, пробив ее насквозь.

–... мать!

– Аллах Акбар!!!

Третий боец, стоявший наготове с гранатой, рискуя жизнью, бросился к двери, сумел протолкнуть «Зарю» в дыру (дверь держалась, по сути, на одном ригеле) и упал плашмя на пол до того, как в дверь ударила третья, предназначенная ему пуля.

В квартире грохнуло, ослепительно полыхнуло – и еще один омоновец, сапер, бросился к двери. Рискуя каждую секунду получить еще одну пулю, что насквозь пробивает стены и бронированные щиты, взрывник прикрепил взрывчатку к ригелю, который еще держал дверь, и проскочил дальше, к мусоропроводу. Хорошо, что чеченцы не догадались стрелять по глухим стенам – пуля бы пробила и их.

Взорвалось – дверь вывалилась наружу, легла на перила – нормально прорваться в квартиру было невозможно, но уже хоть что‑то. В квартиру полетела еще одна «Заря» и газовая граната – навстречу граду пуль.

Снова полыхнуло – омоновцы двинулись вперед, прикрываясь мертвым щитовиком – дверь их уже не задерживала. Пока проходили дверной проем – погиб еще один омоновец – пуля «Барретта» пробила его защиту насквозь. Но кто‑то все же успел выпустить в квартиру длинную очередь, убив одного из боевиков и тяжело ранив занявшего позицию в комнате снайпера с тяжелой винтовкой. В искореженную квартиру рвались остальные, стреляя длинными очередями – уже было не до заложников. В них стреляли из‑за наспех сооруженной баррикады из мебели, орали «Аллах Акбар!» – но ответный огонь захлебывался.

– Иншалла!!!

Один из боевиков в большой комнате, уже раненный, рванул чеку – и грохнул взрыв, повергая наземь всех, кто был в комнате. Пояс шахида, полкилограмма пластиковой взрывчатки и два килограмма гаек. Воистину Акбар...

Вертолет «Ми‑35Н»