Реховот, Израиль

Миша подъехал ближе к концу дня, когда полковник сел ужинать. Он взял три дня, сказался больным — на это особо и не смотрели, заслуженный человек. Супруга, увидев русского, недовольно сморщилась.

— Опять…

— Принеси третий прибор, — сказал полковник.

Миша поставил на колени портфель, кожаный, пухлый, неспешно достал из него… большой окорок хамон, завернутый в бумагу. Выложил на стол.

— Я послал генерала, ты сам слышал, куда. Как ты думаешь — куда я пошлю тебя?

О том, что полковник очень любит хамон, — не знали даже некоторые в эскадрилье.

— Далеко. Но не в этом дело. В Тель-Авиве — одни говнюки. Ты это хотел сказать? Так я повторю и громко. В Тель-Авиве — одни говнюки!!!

Последние слова Миша прокричал, да так громко, что полковник поморщился. Ветер подхватил и унес непотребный крик.

— Не кричи.

— Не буду. Все, что мы делаем, — они просирают. Но это не повод опустить руки. В России существует поговорка: верующий человек не бросит посещать церковь оттого, что батюшка пропил деньги на ремонт. Так?

— Это русская поговорка? — прищурившись, спросил полковник.

— Наверное.

— Мне кажется, что это еврейская поговорка. Очень хитрая и лукавая. Пошли.

Так и не доев, полковник встал и пошел в кабинет, следом ушел и Миша. Рут, оставшись одна, хотела сначала убрать со стола, но потом махнула рукой да все так и оставила…

— Смотри. Мы — Израиль. А вот это — Иран. Мы от него отделены барьером из стран, которые ненавидят нас, готовы уничтожить. Нам дает коридор Турция, но это все. Так?

— Так.

— Хорошо. Теперь смотри. К ним можно лететь либо северным путем — через Турцию, либо напрямую — через Иорданию и Ирак, либо южнее, через Саудовскую Аравию и опять-таки — Ирак. Я прав?

— Ты прав.

— Все эти пути — длительные, тяжелые, сулящие много проблем даже с дозаправкой в воздухе. Мы в любом случае не сможем сделать несколько рейсов, потому что, как только включат свет, тараканы побегут в разные стороны. И в то же время смотри — все объекты, они же, по сути, на границе страны. Вот берем Тебризский позиционный район — основной. Смотри — рядом какая красота. Мосул — это же серая зона, непонятно, где и что, курдское правительство, которое никем не признано, но которое тем не менее существует. Про Турцию я не говорю, турки все же вряд ли нам помогут до такой степени. Азербайджан… не факт, что согласятся, но надо говорить. И самая главная страна, которую мы забыли, — вот.

Полковник ткнул пальцем в карту.

— Туркменистан! Ты только посмотри, какая красота. Пустыня — ничего нет, делай что хочешь. Рядом Каспий, можно замаскироваться под кого угодно. Власти там нет никакой, дал взятку, и тебя в упор не видят. И самое главное — горная система Эльбрус! Она подавит радары, которые в глубине страны, и у нас оказываются противниками только радарные станции, которые на побережье! На самом побережье Каспия! А для чего нам дали морской спецназ?!

Миша долго рассматривал карту.

— Ты спятил, — наконец изрек он глубокомысленно.

— Нет, — улыбнулся полковник, — не спятил. Мы сможем сформировать только две сильные ударные группы, но большего не нужно. Не нужно, понимаешь? Мы привыкли работать мечом, а тут нужен будет скальпель. Кроме самолетов, у нас должно быть нечто еще. Скажи, ты служил в русской армии?

— Советской, — поправил Миша.

— Неважно. В Туркмении есть аэродромы?

— Да, есть, конечно.

— Много?

— Достаточно. В свое время в СССР была развита сеть местной авиации, самолеты, пусть плохонькие, но самолеты летали даже между областными центрами. Были аэродромы. Есть и военные аэродромы. Многие, наверное, заброшены, законсервированы. Но как ты хочешь перегнать туда свои самолеты так, чтобы об этом никто не узнал?

— А кто сказал, что речь пойдет о самолетах?